Loe raamatut: «Дорога по болоту», lehekülg 2

Прерывая неспешные мечтания Оливии, зазвонил телефон. Мелодия была давно знакома, и Оливия с полуулыбкой ответила:

– Слушаю тебя, мама! Как прошла премьера?

– Это было волшебно! – красивый голос Изольды Андроновны ласкал ухо. – И почему в свое время я не пошла в консерваторию?! Примы из меня бы не вышло, увы, но зато я каждый день могла бы наслаждаться таким волшебством! Это же просто рай на земле!

Оливия тихонько засмеялась. После каждого спектакля за очень редким исключением она слышала от матери подобные речи.

– Зря смеешься, Олли, – Изольда Андроновна расслышала-таки легкий смешок в телефонной трубке, – я вполне серьезно.

– Я вовсе не смеюсь, мамочка, – покачала головой Оливия. – Просто одаренным в нескольких областях людям очень трудно правильно расставить жизненные приоритеты. Вспомни Александра Бородина, Цезаря Кюи. Да таких, как они, тысячи.

– Ты права, доча, – печально согласилась с ней мать. – Заниматься нужно чем-то одним. Или наука, или искусство. На все наших коротких жизней не хватает.

Изольда Андроновна недавно защитила докторскую диссертацию на сверхзаумную медицинскую тему и с данной проблемой была знакома не понаслышке.

– Ты мне звонишь потому что на меня бабушка нажаловалась? – Оливии была неприятна эта тема, но лучше покаяться сразу, чем ждать нагоняя.

– Вот еще! – Изольда Андроновна сразу отмела подобное подозрение. – У свекрови прогрессирует деменция, она даже не может вспомнить, с кем в очередной раз с огоньком поругалась. Думаем купить ей компьютер, чтоб затормозить распад личности. Представляешь, мы в нашей лаборатории предметно выяснили, что компьютерные игрушки, особенно стрелялки и искалки, прекрасно с этим справляются.

Оливия усиленно закивала, будто мать могла ее видеть.

– Я уже говорила об этом с Игорем, но не знала, что вы в своей лаборатории занимаетесь подобными вещами.

– А, это побочный эффект, занимаемся мы вовсе другим. Я тебе звоню, чтоб в следующий раз взять тебя с собой в Мариинку, а то засиделась ты в четырех стенах. Не против?

До замужества Оливия с родителями или подругами довольно часто бывала в музыкальных театрах, а вот в последние годы – очень редко. Но что на это скажет муж?

Будто услышав нелегкие сомнения дочери, Изольда Андроновна небрежно посоветовала:

– И плюй ты на своего Игоря, сколько можно под него подстраиваться? И если б что дельное было, а то сплошное самоуничижение. Вернись уже к себе самой, пора!

Оливию будто по голове ударило. Вернись к себе? А ведь и правда, она, пытаясь соответствовать ожиданиям Игоря, отказалась от многого, что любила прежде. По сути, потеряла себя, мама права. И ради чего?

– Хорошо, купите билет и на меня, – согласилась отчего-то дрогнувшим голосом, будто собралась не в театр сходить, а совершить нечто гораздо более постыдное.

– Игорь хороший мальчик, но не для тебя, как и ты не для него. Думаю, теперь ты и сама это понимаешь, – твердо озвучила свое мнение Изольда Андроновна. – Пока, до встречи. От папы тебе привет! – и она прекратила разговор.

Оливия ощутила сосущую пустоту в груди. Что это с ней? Ведь все, на первый взгляд, хорошо. Нужно просто заняться активным физическим трудом. Пол руками помыть, к примеру, сразу легче станет. Конечно, Игорь будет недоумевать, ведь для этого есть робот-пылесос с функцией влажной уборки, ну да это ерунда.

Она направилась было в ванну за ведром и тряпкой, но вышедший в коридор Игорь нервно схватил ее за руку, останавливая.

– Наконец-то ты с нормальным выражением лица, хоть поговорить с тобой можно. Звонил отец, приглашает нас на день рождения очередной женушки.

Оливия скривилась. Которая жена по счету у свекра, не знал, похоже, даже он сам. Единокровных братьев и сестер Игорь даже и запомнить не пытался. Некоторые из них появились на свет вообще от случайных любовниц, но анализ ДНК родство подтвердил, и теперь Гавриил Иванович исправно выплачивал детям и их матерям довольно приличные отступные по досудебным соглашениям. Впрочем, это для него, весьма обеспеченного человека, было мелочью.

– Что-то не хочется, – вздохнула она.

– Что из того, хочется, не хочется, – агрессивно взвился муж. – Есть такое противное словцо – надо!

Лихорадочно горевшие на щеках Игоря пятна стали еще больше, сигнализируя, что он по-настоящему взволнован, и Оливия примирительно сказала:

– Если надо, значит, сходим. Только вот кому мы там нужны? Кстати, ты помнишь, как зовут твою очередную мачеху? По-моему, она меня моложе. Ей двадцать-то пять есть?

Этот простой вопрос заставил Игоря призадуматься.

– Не помню. Надо позвонить Наталье, это она всё про всех знает.

Не теряя времени зря, набрал номер всезнающей невестки. Внимательно выслушав ответ, доложил жене:

– Звать Александрина, исполняется двадцать два года. Детей у них нет, но это я и сам знаю.

– М-да, – Оливия вспомнила, что зимой свекру стукнуло шестьдесят лет, и по сему поводу был устроен грандиозный банкет в одном из элитных ресторанов. – Недурственная разница.

Игорь обескуражено опустил голову.

– После развода с матерью у него крыша улетела, это точно.

– Да они и развелись-то из-за его гулянок, – не согласилась с ним Оливия. – Так что началось это гораздо раньше.

Муж небрежно махнул рукой.

– Какая теперь разница, – он пренебрежительно раздул ноздри, – главное, что нам там нужно быть. И папаше в угоду, и деловые знакомства поддержать.

Оливия пожала плечами. Как сильно отличались семейные посиделки в ее семье, где все были рады друг другу просто так, по зову крови и добрых отношений, и сборища в семье мужа, где каждый старался выхвалиться или деньгами, или красивой спутницей. Пусть та и была откровенной курицей без мозгов, но зато с утиным клювом и ногами от ушей.

– У тебя нет приличного платья, – вдруг решил Игорь. – Надо быстренько или сшить, или готовое купить. Встреча в ресторане в эту субботу.

– Ничего я покупать не стану, – Оливии вовсе не улыбалось бегать по магазинам в поисках понравившегося мужу платья. – Сойдет и то, в котором я была на Новом году в твоей фирме. Я в нем на сабантуи Гавриила Ивановича не ходила.

– А вдруг отец пригласит кого-то из тех, кто зажигал на нашем новогоднем корпоративе? – голос Игоря дрогнул от ужаса.

Стараясь не смеяться, уж очень смешон был муж со своим нелепым пониманием престижа, Оливия постаралась его успокоить:

– Вряд ли. Даже если кто-то из присутствующих на нем и будет приглашен на празднование дня рождения Александрины, что нереально, ничего криминального не произойдет. Мы не из аристократических семей, чтобы постоянно щеголять новыми нарядами. Ты же не собираешься бегать за новым смокингом по модным бутикам? Вот и я не хочу.

Игорю пришлось смириться.

– Какая ты все-таки необычная женщина, – он то ли с одобрением, то ли с насмешкой посмотрел он на нее оценивающим взглядом. – Другая бы на твоем месте ухватилась за возможность принарядиться и руками и ногами. А тебе это никакого удовольствия не доставляет.

Оливия чуть слышно хмыкнула. Она действительно не фанатела по шмоткам. Нет, если было нужно, то подать себя она умела, но в обычной жизни предпочитала стиль унисекс – джинсы, водолазки и удобную обувь без каблуков. Белье, правда, любила качественное и красивое, что очень нравилось мужу.

В эту ночь Игорь категорически не захотел спать один и наутро не выспавшаяся под его тяжелой рукой Оливия, не завтракая, отправилась на работу. Увидев ее, бледную, с тенями под глазами и без капли макияжа, досадно похожую на унылое привидение, шеф слегка поморщился и сурово предупредил:

– Оливия Леопольдовна, очень прошу вас привести себя в порядок, не забывайте, что вы лицо нашей компании. На этой неделе проходит статусное всероссийское совещание, сегодня последний день, вам необходимо взять интервью у перспективного молодого ученого, у кого, можете выбрать сами. Я на вас рассчитываю.

Шеф уплыл, а Оливия принялась торопливо наводить марафет. Слегка подчеркнув достоинства лица и заретушировав тени под глазами, решила, что сделала для имиджа любимой фирмы вполне достаточно. Взяв служебную машину, чтоб на холодном ветру не покраснел нос, – выглядеть-то надо презентабельно, – отправилась в Дом науки, где и проходило столь архиважное для ее босса событие.

Глава вторая

Максим относился к разного рода научным сборищам со сдержанным раздражением. Наверное, оттого, что ездить ему на них приходилось слишком уж часто, к тому же в гордом одиночестве. Или изредка для разнообразия вдвоем с Михаилом Владимировичем, начальником исследовательского отдела их НИИ, доктором технических наук, между прочим, тогда как Максим был всего-то кандидатом физико-математических.

Но Михаил Владимирович никогда не отмечался в выступающих, заявляя, что у Макса это получается куда краше:

– Ты на броневичке смотришься как бог. Уверенный такой, красивый, эрудированный по самую макушку. Я тобой горжусь. Был бы девкой, чес-слово, непременно влюбился бы. – И он с фальшивым восторгом смотрел на него своими начавшими выцветать хитроватыми глазками.

Макс не слишком сопротивлялся. Для него выступить с очередным докладом и ответить на каверзные вопросы никакого труда не составляло. Гораздо больше напрягали обязательные банкеты, традиционно завершающие научные сходки. Ладно, если б нужно было только есть, но приходилось еще и пить, ведь огорчать коллег, провозгласивших тосты, не следовало. Всем известно, что отрываться от коллектива значило противопоставлять себя всем остальным.

Водку на таких застольях не подавали, поэтому подменить спиртное на минералку не получалось, стоявшие на столах элитные напитки приходилось хотя бы дегустировать. Он умудрялся ограничиваться за весь вечер парой стопок, но и это считал перебором. Макс ценил свои мозги, считал их вполне достойными и убивать алкоголем не желал.

Вот и в этот раз на проходившем в Питере всероссийском совещании после многочасового тяжелого спора впереди маячил утешающий банкет, на который он идти категорически не хотел, но под чутким руководством приставучего Михаила Владимировича придется. Чтобы увернуться, должно свершиться настоящее чудо, чего в его скучной и простой жизни никогда не бывало.

На удачу Максима, после заключительного совещания, проводимого за закрытыми дверями, в коридоре к нему подошла милая дама лет двадцати пяти-шести и с прелестной улыбкой проговорила:

– Добрый день! Это вы звезда нынешнего симпозиума Максим Антонович Кондратов?

Если бы его подобным образом величал кто другой, Макс немедля взъерепенился и даже разговаривать не стал, но девушка его заинтересовала. Он в своей жизни видел много красоток, за некоторыми ухаживал он, некоторые ухлестывали за ним, путая принятые в России гендерные роли, но никогда еще его сердце так сильно не сжималось и не ухало куда-то вниз, как при этом случайном знакомстве.

– Я это, хотя и не звезда, – аморфно ответил он, беря незнакомку под руку и отводя к стене, чтоб не мешать идущим мимо и с интересом поглядывающим на них коллегам. – А вы кто?

– Оливия Леопольдовна Даньшина, старший редактор питерской издательской группы «Интересно о разном», – представилась она.

В ответ на его вопросительно поднятую бровь пояснила:

– Наше издательство не только книгами занимается и периодикой, но и ведет несколько познавательных каналов в различных соцсетях, это и современно, и выгодно. Мне хотелось бы с вами поговорить не о науке, я же понимаю, что это мне не по уму, а о ваших взглядах на жизнь.

Максим подозрительно прищурился.

– А потом вы выложите наш разговор в каком-нибудь странновастеньком месте?

Она озадаченно похлопала длинными ресницами, он даже залюбовался. Нет, до чего же хороша! Вот вроде бы ничего особенного, – не красавица, просто натуральная блондинка, с очень светлыми, почти платиновыми, волосами, светло-голубыми глазами, стройная, высокая, очень изящная, – а мужчин цепляет с первой минуты. А он совершенно нормальный в этом смысле парень и приложило его знатно.

– Ничего без вашего согласия я делать не буду, это непорядочно, – твердо уверила она его. – Я представляю приличное издательство, а не какую-то подзаборную шарагу.

– Верю, верю! – он поднял руки ладонями вверх, извиняясь. – Просто мне в последнее время все какие-то прохиндеи попадаются, вот и сомневаюсь. Но, если хотите поговорить, то давайте пойдем куда-нибудь, где потише.

Она озадаченно оглянулась.

– Может быть, спустимся в холл? – растерянно спросила, не увидев ни одного тихого местечка, везде сновали люди.

– Тогда уж лучше в кабачок в подвале. Там вроде вполне приличное место. Напоминает телевизионный «Кабачок тринадцать стульев», помните такой?

Оливия кивнула.

– Классика жанра, как не помнить. Я иногда пересматриваю. Актеры замечательные играли, просто наслаждение, жаль, что так мало выпусков сохранилось. Но у вас ведь торжественное окончание встречи намечается. Не боитесь пропустить?

– Не боюсь, и даже буду рад, если удастся от него увильнуть. Не любитель я этих помпезных гулянок, – он лукаво ей подмигнул.

Слегка нахмурившись, не одобряла она подобную фамильярность между незнакомыми людьми, Оливия все-таки пошла вниз, к выходу из здания. Накинув серебристое непромокаемое полупальто, вышла из помпезного дворца. Максим следовал за ней в одном пиджаке, засунув галстук в карман и вдыхая свежий балтийский ветер всей грудью.

– Вы так замерзнете, – осуждающе глянула на него Оливия. – Холодно.

– Я родился и вырос на Урале, для меня это вполне нормальная весенняя погода. Это здесь климат гнилой, а у нас морозы начинаются с минус двадцати пяти градусов. До этого значения зима считается мягкой.

Оливия озадаченно поморгала. Как-то не представляла она себе такой морозец вкупе с питерским лихим ветерком. Подхватив спутницу под руку, Макс повлек ее к углу здания, где и был вход в подвал. За небольшой вычурной дверцей оказались довольно удобные широкие ступеньки, ведущие круто вниз. Быстро спустившись, они оказались в уютном полукруглом помещении с негромко звучащей музыкой.

– В самом деле, будто попадаешь на съемочную площадку того старого телевизионного кабачка, – восторженно прошептала Оливия. – Необычно.

– Вы здесь впервые? – спросил Макс, помогая ей снять куртку и отдавая гардеробщику.

– Я вообще не сторонница подобного времяпровождения, – ответила она, лихорадочно припоминая, сколько на ее карте осталось денег. Получалось маловато, придется экономить. – Здесь не была точно, такое харизматичное место я бы не забыла.

– Да, здесь уютно, – согласился он и подвел ее к квадратному столику, полускрытому раскидистой зеленой пальмой в объемной деревянной кадке.

Не поверив своим глазам, Оливия потрогала кожистый лист и пораженно заметила:

– Как она здесь растет, окон же нет?

На ее правой руке тускло блеснуло обручальное кольцо, и Максим почувствовал острую боль в сердце. Хотя чего он ждал? Такие девушки без пары не остаются. Эх, и почему ему так не везет?

Подошедший к ним официант в белоснежном смокинге и привычной салфеткой через предплечье услышал ее вопрос и со страдающей физиономией привычно пояснил:

– Здесь много таких растений. На ночь мы им специальные лампы включаем, а летом они вообще на улице у входа в подвальчик стоят, ультрафиолетом наслаждаются и свежим воздухом.

Прикинув, с каким напрягом приходится тащить наверх эти отнюдь не легонькие кадки, Максим оценил выносливость тех, кто это делает, и догадался, отчего так показательно страдал бедняга.

– А для чего такие непомерные усилия, – Оливия приветливо улыбнулась молодому парню, – не проще ли завести искусственные? Их же от настоящих и не отличишь, пока не потрогаешь.

От ее улыбки тот вмиг приободрился, распрямил плечи и втянул живот, стараясь соответствовать имиджу крутого мачо.

– Наша хозяйка считает, что они создают своеобразный микроклимат и что именно благодаря живым растениям к нам ходят знаменитости.

Оливия скептически приподняла левую бровь.

– Думаю, что посетители к вам ходят не только на цветы полюбоваться. Уж скорее их больше привлекает хорошая кухня и обслуживание. Хотя интерьер тоже важен, не спорю.

– Вы у нас впервые, – констатировал официант с понимающей миной. – Иначе бы знали, что нас шеф-повар – обладатель мишленовской звезды!

Максим по-ребячьи присвистнул, а Оливия вмиг заинтересовалась:

– О, а я и не знала! Можно будет потом как-нибудь взять у него интервью?

Официант с ревнивым вздохом согласился:

– Можно, отчего ж нельзя. Он покрасоваться зело любит, реклама к тому же. Только вот вы кто?

– Я редактор издательства «Интересно о разном», – Оливия потянулась к сумочке за визиткой, но официант махнул рукой.

– Слыхал я про ваше издательство, – парень принял умный вид всезнающего человека. – Хорошая вещь. Анфиса Борисовна, хозяйка наша, как-то сказала, что нужно с вами обговорить какой-то рекламный ролик. Так что на ловца и зверь бежит. Я вам ее визитку дам, созвонитесь, сейчас ее здесь нет, она на других объектах. Таких, как этот, у нее в Питере несколько.

Оливия кивнула и принялась изучать поданное им меню в блестящей глянцевой обложке. Выбор был большой, от польских блюд типа бигуса до японских суши. Изучающий свой экземпляр Макс озадаченно сказал:

– Какая-то эклектика сплошная, а не меню. Раньше вроде логичнее было.

Официант поднял глаза к низкому потолку, пожевал губами и тихо признался:

– А здесь все то, что любит готовить наш шеф-повар и к чему чувствует особое расположение. Ну и продукты свою роль играют. Их ведь когда пусто, а когда густо. К тому же сегодня наверху всероссийское совещание, гостей много. Вот шеф и расстарался и вашим и нашим, чтоб в грязь лицом не ударить.

Чувствовалось, что процитировал он чьи-то слова, скорее всего того самого мишленовского повара.

– Ага, – Максим прикинул, сколько же им придется ждать заказанные блюда. Получалось не меньше часа, что вполне его устраивало, хотелось подольше посидеть рядом с понравившейся женщиной. – Хорошо, – и он перечислил то, что захотел.

Оливия же, пунктуально выбирающая то, что подешевле, завистливо вздохнула. Ей тоже хотелось и набор морепродуктов, и салат из настоящих крабов, и на десерт изысканного миндального печенья с разной начинкой, да и вообще всего того, что заказал ее визави. Но вот только где взять столько денег? И почему она не взяла у мужа пару-тройку тысяч? Но просить не хотелось, а Игорь сам никогда не предлагает.

Только она открыла рот, чтобы перечислить то, что решила заказать себе – салат из пекинской капусты с кедровыми орешками и ростбиф с цветной капустой, как Максим небрежно заявил:

– Думаю, моя спутница не станет возражать, если вы принесете для нее все то же, что и мне. Ничего слишком жирного и сладкого в моем заказе нет.

Опытный официант тут же смылся, не дав даме ни малейшей возможности возразить. Оливия с негодованием посмотрела на улыбающегося спутника.

– Ничего страшного, – Макс вкинул ладони в извиняющемся жесте. – Если что-то не понравится, вы просто не станете это есть, только и всего. – И добавил уже серьезно: – И учтите, я этих феминистических штучек не приемлю. Если я приглашаю даму перекусить, то и плачу за нее сам. И прошу не возражать.

Оливия не преминула его подколоть:

– То есть вы настоящий мачо?

– Я нормальный русский мужик, только и всего, – он посмотрел на нее с укором. – Причем тут испанцы? У них сейчас как раз в самом разгаре гендерный идиотизм типа все равны, и право ухаживать за дамами у кавалеров отобрали. Не знаю, как в испаноязычной Америке, но в Испании точно, в Мадриде в свое время бывать доводилось неоднократно. На мой закоснелый взгляд, срам один. Но меня мучит вопрос – откуда у вас такое необычное имя? Ни у кого такого не встречал.

Девушка слегка смутилась и пояснила:

– Моя мама в молодости увлекалась Шекспиром, это и сейчас ее любимый писатель. Вот и результат. Но давайте поговорим для интервью? Если вам что-то не понравится, я потом удалю, – и она деловито достала профессиональную видеокамеру.

Он широко ухмыльнулся.

– Давайте, если уж вам так не терпится прижать меня к стенке.

Это прозвучало так двусмысленно, что она стыдливо зарделась и удивилась сама себе. Что это с ней? Она взрослая женщина и не должна подобным образом реагировать на глуповатые подколки.

Сделав строгое лицо, она установила камеру, поймала нужный ракурс и принялась задавать заранее подготовленные вопросы. Максим отвечал четко и просто, много шутил, отчего она поневоле смеялась. С ним было легко и приятно, она даже и не помнила, когда с таким удовольствием брала интервью.

Когда официант принес закуски, треть интервью уже была готова. С удовольствием вдохнув призывные ароматы, Максим указал на видеокамеру. Оливия понятливо отключила ее, остро захотев перекусить. Положив в рот маленькое канапе с лесными грибами, Максим удовлетворенно констатировал:

– Вкусно. Недаром когда я бываю в Питере, всегда заглядываю в этот непритязательный с первого взгляда ресторанчик.

Указав рукой на красивый дорогой антураж, Оливия уточнила:

– Вы имеете в виду незаметный вход? Здешнюю обстановку я бы непритязательной не назвала, уж скорее наоборот.

– Естественно, – он закинул в рот еще несколько профитролей, прожевал и спросил у нее:

– А вам здесь нравится? Вкусно готовит мишленовский повар?

Она кивнула, наслаждаясь едой. Ее небрежно уложенные волосы от света лампы заблестели, чуть взлетев над головой.

– О, я ужасно голодна! А голод, как известно, лучшая приправа к любой еде. Но это шутка. Кормят здесь отменно, вы правы.

Улыбнувшись, он молча продолжил насыщаться. Оливия с облегчением подумала, как хорошо, что не ей платить за это царское угощение. Если не считать, что у нее попросту не оказалось денег, было жаль истратить на себя такую сумму. Привычка жить скромно въелась в нее еще с той поры, когда родители вынуждены были экономить на всем, ведь родить и достойно вырастить трех детей во все времена было непросто.

Вина Максим не заказал, за что она была ему искренне благодарна. Во-первых, это говорило о его знакомстве с этикетом, в обед спиртное не пьют, во-вторых, она просто не любила никакие, даже самые элитные вина, а в благодарность пришлось бы составлять ему компанию, пусть и чисто символически.

Но вот обед подошел к концу. Оливия закончила интервью и с чистой совестью дождалась, когда он, расплатившись, с сожалением поведет ее к выходу. Ей понравилось, что расплатился он не моргнув глазом и оставил довольно-таки приличную сумму «на чай». У нее мелькнула мысль, что ученые в нашей стране получают больше, чем она думала, но он спросил, сбив ее с этой меркантильной мысли:

– Когда будет готов окончательный вариант нашего разговора? – и принахмурился, что-то прикидывая в уме.

Она тут же приняла строго профессиональный вид.

– До окончательного варианта еще далеко. Я с коллегами сверстаю интервью, согласую его с вами, потом мы поправим все, что вы не одобрите. Опубликуем его только после вашего согласия, причем письменного, в виде договора. Так что дело это небыстрое. Как, кстати, с вами связаться? Вы же скоро уезжаете?

Он вынул визитку и протянул ей.

– Только никому не давайте мои личные данные, – суховато попросил. – Нам запрещено, вы же понимаете.

Оливия кивнула, удивляясь, почему он говорит ей столь очевидные вещи, и бережно убрала визитку в сумочку. Они уже поднялись наверх и стояли у выхода из кабачка. Пристально глядя на спутницу, Максим обходительно распахнул перед ней двери.

Они вышли на проспект и тут же были вынуждены отпрянуть в сторону – в подвальчик ринулась целая толпа молодняка, похоже, проголодавшиеся студенты во время большой перемены спешили восполнить потраченные на учебу калории.

Оливия проводила их снисходительным взглядом, а Максим в это время любовался ее милым лицом. Чувствовал он себя преотвратно. Всегда избегал замужних дам, считая это непорядочным, и был искренне уверен, что волочиться за ними – себя не уважать. И вот теперь не знал, как быть. Оливия зацепила его до дрожи в коленках, до мути в глазах. Но она замужем, и этим все было сказано.

– Вы счастливы с мужем? – спросил и сам поразился этому неприличному вопросу. Но ответа ждал с нетерпением.

Она не сразу поняла, о чем речь. Но, поняв, сразу посмурнела и ответила слишком уж чопорно:

– Конечно!

Почувствовав фальшь в ее нарочито укоризненном тоне, Макс приободрился. Может, еще ничего не потеряно? Лезть в чужую семью, конечно, неправильно, но, если она с мужем несчастлива, то попробовать-то можно?

В его кармане требовательно зазвонил телефон, и он, не глядя на дисплей, ответил:

– Слушаю!

– Почему ты не звонишь мне, дорогой? – раздался хорошо знакомый ему звонкий настойчивый голос.

Он скрипнул зубами, отключаясь. Вот ведь нахалка! Ухлестывающую за ним коллегу из другого отдела он откровенно не одобрял, наоборот, вел себя с ней как церемонная девица прошлых времен. Избегать ее не получалось – они работали в одном здании и даже на одном этаже. Похоже, Светлана всерьез вознамерилась сделать его своим супругом, не спрашивая его пустячного мнения на этот счет. Ведь что он понимает в женском, да и собственном счастье? Да ничего!

Молча выключил смартфон, опустил в карман. Телефон тут же зазвонил снова. Вот же зараза! И не надоело ей? Придется снова заносить ее номер в черный список, причем далеко не в первый раз.

Сколько Светлана поменяла и номеров и операторов, и все для того, чтобы лишний раз нарваться на короткие гудки отбоя, наверняка не помнила и сама. И послать ее куда подальше у Макса язык не поворачивается – ее отца, заместителя генерального директора их НИИ, он искренне уважал за справедливость и ум, вот и приходилось терпеть ее тупые закидоны.

Оливия стояла с непроницаемым выражением лица, выразительно поглядывая на светящееся напротив табло с быстро меняющейся информацией – температура, время, погода.

– Извините, – Максиму было крайне стыдно за звонок Светланы, – когда мне ждать от вас сообщения? – Ему очень хотелось договориться о новой встрече, но он решил сделать паузу – вдруг по прошествии некоторого времени это наваждение само по себе рассеется?

– Думаю, через пару-тройку дней, раньше не получится, – она улыбалась официально, как случайному знакомому, и мужчина почувствовал искреннюю досаду. Вот ведь дернул черт эту поганку Светлану звонить так не вовремя!

– Хорошо, – он по-деловому первый протянул руку, нарушая этикет.

Оливии на мгновенье показалось, что он вздумал поцеловать ей руку, и она протянула свою по-мужски, для пожатия. Чуть усмехнувшись, он сдавил ее ладонь довольно крепко, но все же не так сильно, как жал бы мужчине.

Кивнув на прощанье и пожелав удачи, она быстро ушла, а он, пару раз взглянув вслед ее легкой изящной фигурке, в полном раздрае вернулся в Дом науки. В банкетном зале стояли столы с закусками, народ разбрелся по сторонам, образовывая группы по интересам и заливаясь кто коньяком, кто легким вином.

Подхватив со стола бокал шампанского, Макс оглянулся, думая, к кому бы пристроиться, пить в одиночку не хотелось. Ему призывно помахали сразу из нескольких мест, но он, заметив Михаила Владимировича, молча присоединился к нему.

Тот, нахально подмигнув, спросил чуть заплетающимся языком:

– Как дела? Удалось охмурить ту кралю?

Максима передернуло. Он никогда о своих женщинах не говорил, а вот Михаил Владимирович считал это вовсе не зазорным. Несмотря на наличие жены, он периодически заводил определенного рода знакомства, чем с удовольствием хвалился.

– Это не краля, а редактор одного из питерских издательств. Замужем, кстати.

Видимо, в его голосе что-то такое промелькнуло, потому что Михаил Владимирович прищурился и заметил:

– А ведь тебе она понравилась. Что, даже и пробовать не станешь?

Максим начал злиться уже по-настоящему. Что за манера лезть грязными лапами в чужую душу?

– И не собираюсь. Я по замужним дамам не ходок.

– Да ладно тебе! Я ж видел, какие ты на нее взгляды кидал, – Михаил Владимирович шумно хлебнул из своего бокала и отсалютовал им собеседнику. – Попался, воробышек!

Не желая продолжать столь раздражающий его разговор, Максим отошел от невежи подальше и погрузился в чисто профессиональный спор с коллегами. Одна его часть весьма профессионально доказывала оппонентам, что те ошибаются, другая досадовала на развязного Михаила Владимировича, а та, что запрятана глубоко внутри, сжималась от тоски и досады.

Замужем! Нет, это ж надо было так влипнуть! Даже этот не самый проницательный тип, – он с укором глянул на Михаила Владимировича, в одиночку успешно уговаривавшего вторую бутылку пятизвездочного армянского коньяка, – заметил его искренний интерес. Да уж, притворство – отнюдь не его сильная сторона, но до этого дня этот сомнительный талант был ему без надобности.

Но он со всем справится, что еще ему остается? Не выть же на луну?

Народ только-только начал расслабляться, а Макс, выпив бокал шампанского, в простонародье полуласково-полусаркастично называемый шампусиком, сбежал в свой номер и затих там, не отвечая на попытки коллег ворваться к нему для продолжения научных споров, в коих, как вещал Сократ, рождается истина.

В коридоре какая-то развеселая компания дружно загорланила сомнительного свойства песню про ученых, и Максим плотно закрыл вторую дверь в комнату. Стало потише, все-таки две двери не одна. На автомате принял душ, упал в кровать и уставился в потолок.

Сверху, как на экране монитора, высветилось милое лицо Оливии. Вот она улыбнулась, обозначив сексуальные ямочки на щеках, внимательно на него посмотрела, будто раздумывая, что он собой представляет.

Максим резко выдохнул. Ну и ну! Такого с ним еще никогда не бывало даже в юности.

Заснул и всю ночь видел мужа Оливии, которого рьяно убеждал с ней развестись.

Утро наступило как-то внезапно, причем на дисплее высветилось уже десять часов. Заспался он, однако. Пора было собираться – самолет улетал через три часа, а нужно было успеть позавтракать, сдать номер и не опоздать в аэропорт, до которого пилить почти два часа. Пришлось ускориться. Михаил Владимирович с ним не летел, он принципиально предпочитал более комфортный и надежный способ передвижения – экспресс Сапсан.

В аэропорт Макс примчался за пятнадцать минут до конца регистрации. Багажа у него не было, с регистрацией проблем не возникло, и скоро он уже летел в Москву, расслабленно раскинувшись в удобном кресле. Потом быстрое передвижение по Москве, благо пробок почти не было и вот – здравствуй, любимая квартира!

В его двушке все было по-прежнему – немного захламлено, как в обычном жилище холостяка. Вообще-то квартира была не его, а Дениса Дмитриевича, друга деда, разрешившего ему в ней жить, только оплачивая коммуналку. Это было несколько лет назад, когда Максим приехал в Москву по приглашению генерального директора их НИИ и не знал, где бы приткнуться. Предложение Дениса Дмитриевича пришлось как никогда кстати.