Материнский инстинкт

Пролог

Сумбурное смешение красок, грубые угловатые мазки, словно на картине художника-импрессиониста, постепенно обрели узнаваемые контуры, проступили очертания мебели, ещё через несколько секунд перед Яной предстала крохотная, узкая, словно шкаф, комната. Двухконфорочная плита, небольшой холодильник, складной столик с ярко-синей скатертью. Вроде уютно, но совершенно не обжито, словно воображение не удосужилось дорисовать детали, оставив комнату схематичной, как чертёж.

Яна поёжилась от сквозняка. Единственное окошко в комнате и дверь плотно закрыты, но ледяной ветерок ощутимо шевелил волосы на затылке. Сосредоточив взгляд на собственных руках, она пропустила момент, когда её одиночество было нарушено появлением незнакомой женщины. Яна никогда не видела, откуда приходили гости: они просто появлялись из воздуха.

Лицо посетительницы, как обычно, было размыто, словно Яна смотрела на него через окно, занавешенное потоками дождя.

Гостья сложила полные руки на животе, подбородок мелко подрагивал.

Яна решила поторопить её.

– Я хочу вам помочь.

– Она так одинока. Спаси её. Катя хочет покончить жизнь самоубийством.

Крупные слезы покатились по её щекам, падая стеклянными шариками на пол. Дзынь-дзынь-дзынь. Яна проводила взглядом бусины и изумленно приоткрыла рот. Пол был прозрачным. Под ногами проплывали упитанные овальные облака, обласканные закатным солнцем. В каждом облаке угадывались черты старческих плачущих лиц. Яна встряхнула головой, стараясь не обращать внимания на необычные детали обстановки, и снова обратилась к гостье.

– Кто такая Катя? Ваша сестра, дочь? Как вас зовут?

– Дочка моя. Меня зовут Светлана Кулик. Катя живет в Юбилейном районе, по улице Западной, дом номер двадцать семь. Это первый подъезд. Район новостроек.

Едва женщина закончила предложение, как её силуэт начал растворяться, превращаясь в уносимую ветром разноцветную пыль. Остался только протяжный писк от последнего слова: «Помоги-и-и-и-и…»

Очертания кухни стирались. Когда пол под ногами окончательно исчез, появилось чувство парения над пустотой. Постепенно ощущение тоски уплывало вслед за тающей комнатой. К коже приникло тёплое уютное одеяло, Яна последний раз проговорила фамилию, адрес будущей самоубийцы и проснулась.

1 глава. Лаборантка

Автобус тронулся, вытолкнув расслабленных пассажиров из блаженной полудремы. Дождливое утро убаюкивало не хуже колыбельной, создавая иллюзию приближающейся ночи. Демьян недовольно поморщился, когда его колени ткнулись в переднее кресло, а книга выпала из рук. Девушка, стоящая рядом, и без того балансировала на одной ноге, опираясь на кресло. От резкого движения она потеряла равновесие, острый каблук её сапога проткнул верхние страницы, нанизывая их, как шампур. В утренней толчее поднять пострадавшую книгу оказалось проблематично, девушка извивалась, принимая немыслимые позы, но ее рука безуспешно хватала воздух. Демьян наклонился, грубо обхватил её щиколотку и выдернул повреждённую книгу. Только потом он поднял взгляд.

– Доброе утро.

Девушка виновато улыбнулась.

– Извините. – Неискренняя улыбка испортила её симпатичное лицо. Взгляд придирчиво обследовал собеседника с ног до головы и на секунду остановился на прозрачно-голубых глазах.

Опережая возмущение, готовое сорваться с губ, Демьян раздражённо пояснил:

– Даже не думайте отчитывать меня за то, что не уступил место, – он слегка сдвинулся и показал тросточку. – К тому же, стоя, вы привлекли внимание трёх молодых людей ближе к двери, не помяли юбку и не порвали колготки.

Девушка молча отвернулась, демонстрируя то ли безразличие к мужчине, то ли округлую попку, туго обтянутую упомянутой шёлковой юбкой.

Демьян хмыкнул и закрыл испорченную книгу. На знакомство он и не рассчитывал. Во-первых, близкое общение с этой особой могло закончиться в тюрьме по статье «совращение несовершеннолетних», во-вторых, он прекрасно осознавал, что с первого взгляда мало кому понравится. Дело даже не в хромоте – это временное.

До того, как он вывихнул стопу, играя волейбол, он тоже не пользовался популярностью у женщин. Высокий, худощавый, жилистый, как гончая, лицо удлинённое, с острыми выдающимися скулами, не по-европейски узкие, слегка раскосые прозрачные глаза, большой рот с чётко очерченными губами и совершенно не дружественное выражение лица. Единственное, что ему самому нравилось в собственной внешности, – это зубы: ровные белые, один к одному. Но и это нельзя было отнести к скромным подаркам природы – благодарность заслужил старательный стоматолог. Демьян относился к тому типу мужчин, что до тридцати напоминают нескладных подростков, а потом за пару лет нагоняют свой возраст и приобретают породу, даже некоторую аристократичность.

Кроме матери, его никто никогда не называл красивым, мягкое и приятное «симпатичный» подходило к его холодной внешности меньше всего. Не человек – а сплошные острые углы. Даже взгляд – колючий, недружелюбный. Пока Демьян молчал и не двигался, производил отталкивающее впечатление, но когда начинал говорить, отторжение постепенно утихало, а иногда и проходило вовсе. Низкий бархатный голос обволакивал и очаровывал, а странное узкое лицо оказывалось подвижным и богатым на мимику. Когда он улыбался, что случалось нечасто, казалось, будто улыбаются даже его уши.

Последнее время пробки Краснодара превращали удовольствие иметь личное авто в обременительную роскошь. Многие горожане оставляли своих «скакунов» и пересаживались на общественный транспорт, предоставив право истерически сигналить и материться водителям автобусов и маршруток. Добираться таким способом до института, где Демьян преподавал психологию, было удобней, чем на машине. Свою недорогую иномарку он отогнал в гараж родителей, пылиться в паре с мотоциклом, изгнанным туда же три года назад.

Бесцеремонно растолкав студентов и школьников, кое-где помогая прокладывать путь тросточкой, Демьян выбрался на остановку. До начала занятий оставалось около сорока минут: хватит и кофе выпить, и лекции пролистать.

Уже три месяца преподаватель психологии Мороз Демьян Владленович, известный ранее среди студентов как Дмитрий Валентинович, обзавёлся новой кличкой – доктор Хаус¹. Прозвище не было обидным и подходило Демьяну, отражая не только временное увечье, но и характер. Он относился именно к тем преподавателям, которым не дают унизительные клички. Многие его не любили за жёсткость и бескомпромиссность, «купить» его экзамен ещё никто не смог, а тех, кто списал, он с лёгкостью вычислял. Репутация кровопийцы бежала впереди него и, как ни странно, помогала справляться даже с буйными первокурсниками. Байка о том, что один студент сдавал ему экзамен до самого утра, полностью поседел, а потом покончил жизнь самоубийством, была традиционной страшилкой. Как ни странно, но именно о таких педагогах спустя года выпускники отзываются с теплотой и уважением.

Демьян ожидал, что на кафедре будет не слишком многолюдно. Первая пара в расписании значилась только у четырёх преподавателей, двое из них чаще всего приходили прямо перед звонком.

Демьян толкнул дверь и, мельком оглядев помещение, поздоровался:

– Доброе утро.

Двух преподавателей, всегда приходивших не менее чем за полчаса до занятий, он увидеть ожидал, а вот присутствие Карины озадачило. Девушка всегда куда-то торопилась и всегда опаздывала. За неполный год, что она проработала в институте, только четыре раза приходила вовремя. Чаще её можно было заметить летящей по коридору на высоченных шпильках и с слегка растрёпанными волосами. Меньше всего Карина Нелейвода походила на педагога, скорее на студентку, причём далеко не отличницу. Она недавно окончила аспирантуру и всё никак не могла привыкнуть к новому статусу, одевалась, игнорируя дресс-код, никак не могла найти способ заставить студентов учиться и не флиртовать с ней.

Виктор и Сергей сдержанно кивнули, а девушка тремя длинными шагами преодолела расстояние до Демьяна и замерла в нерешительности. Сначала слегка качнулась вперёд, сделав едва уловимое движение руками, но не обняла, хотя явно собиралась это сделать. Он не двинулся, продолжая одной рукой опираться на трость, а другую даже не вынул из кармана.

– Наконец-то закончилась ваша дурацкая командировка. Как хорошо, что вы сегодня приехали! – Карина умудрялась даже при уважительном обращении оставаться фамильярной.

Демьян внимательно оглядел радостную девушку. Она, кажется, и не заметила задумчивости собеседника и продолжала рассказывать новости кафедры, накопившиеся за время его недельного отсутствия.

– Сделать вам кофе?

Демьян отреагировал только на этот вопрос:

– Нет. Спасибо, я сам.

Он направился к столику в углу комнаты, на котором располагалось все для чаепития но, дойдя до пустовавшего почти месяц стола лаборантки, остановился. Вообще-то, должность называлась иначе – секретарь кафедры, но все по привычке называли этих сотрудниц лаборантками. Цепкий взгляд прошёлся по книгам, разложенным около выключенного компьютера: только некоторые из них имели отношение к работе. В углу стола примостилась аляповатая рамочка с пухлыми дельфинами и подставка с множеством ручек разных цветов. Кроме этих предметов, указывающих, что одинокий стол теперь занят, он заметил блокнот с изображением какого-то небритого мачо-актёра и кружку с яркой надписью: «Спорт сделал из обезьяны homo sapiens».

Мельком оглядев признаки присутствия нового в коллективе человека, Демьян наконец добрался до чайника. Включив его, он бросил через плечо:

– Наверное, можно поздравить вас с днём рождения?

Карина даже не постаралась изобразить удивление, только устало закатила глаза.

– Офигенно, как приятно. Ну и как вы догадались?

Только после того, как горячий напиток заполнил кружку, Демьян нехотя пояснил:

– На полке торт, на столе около вашей сумочки открытка, у вас новая прическа, вы работаете почти год, а день рождения мы ещё не праздновали. – Демьян не стал добавлять, что обычно за полчаса до занятий девушка только просыпалась, а её искренняя радость по поводу его возвращения немного настораживала.

Карина кокетливо поправила волосы.

– Вот это, блин, потрясающе! – Она всплеснула руками. – Не скажу, сколько мне сегодня стукнуло, но разрешаю поздравить.

Демьян отставил кофе в сторону и, прихрамывая, подошёл к имениннице. Она даже закрыла глаза, пальцами непроизвольно сжала край юбки. Он легко коснулся её щеки.

– С днём рождения! – Демьян отстранился, чувствуя себя неловко, и попытался сгладить затянувшуюся паузу очередным фактом, выуженным из недр захламлённой памяти: – Больше тридцати процентов женщин начинают врать о своём возрасте начиная с двадцати девяти лет. Это невидимая граница для дам, с ужасом ожидающих старость. Мужчины тоже врут, но чаще преувеличивают.

Демьян подозревал, что Карина ожидает получить от него особенный подарок. Она вела осаду полгода и, скорее всего, уже была готова переходить в открытое наступление. Коллектив давно наблюдал за ними, словно за двумя вымирающими животными, обречёнными на продолжение рода. Карина не делала из своих чувств секрета, но стойко ожидала от Демьяна первого шага. Он же считал её слишком взбалмошной и не желал заводить на работе роман. Сегодня, судя по всему, они расставят все точки над «i».

Отгородившись от назойливой девушки открытым ноутбуком, Демьян углубился в чтение, продолжая обдумывать предстоящий разговор с Кариной.

Преподаватели Сергей и Виктор старательно делали вид, что не видели первого акта предстоящей драмы, но запоминали реплики, дабы пересказать отсутствующим сослуживцам. Карина вертелась перед зеркалом и на советы подготовиться к занятиям никак не реагировала.

– Сто лет, как я готова! У меня память уникальная, буквально фотографическая.

Сергей аккуратно протёр потеющую лысину и укоризненно качнул головой:

– Уволят вас, Карина Андреевна. Ещё пару донесений от Софьи Даниловны, и мы с вами распрощаемся, – несмотря на шутливый тон, он предупреждал вполне серьёзно.

Сергей как раз находился в том возрасте, когда седина окрашивает остатки шевелюры, а бес нацеливается в ребро. Молодые длинноногие барышни смущали его любвеобильное сердце, заставляя подтягивать оплывшее брюшко. Лишиться возможности лицезреть Карину он никак не хотел, хотя никаких радужных перспектив для себя не видел.

– Вы без меня закиснете в этом болоте. А я без вас не пропаду, – она по привычке вынула из сумки расчёску, но, вспомнив о том, что волосы у нее уже уложены, радостно воскликнула: – Придумала ещё одно изобретение – расчёска с отсеком для хранения мелочи. А, каково?

Демьян оторвал взгляд от экрана и саркастично усмехнулся:

– Не забудьте запатентовать вместе с пилочкой для ногтей с встроенным плеером и пирожными, которые при каждом укусе говорят: «Ты жирная корова».

Карина регулярно фонтанировала бредовыми идеями, обещая в ближайшем будущем войти в ряды гениальных изобретателей. Пока же её оригинальные задумки развлекали окружающих.

Ещё через десять минут подошла Софья Даниловна, самая возрастная преподавательница на кафедре. От отсутствия лаборантки страдала больше всего именно она, так как не хотела знакомиться с компьютером и по старинке писала лекции от руки. Предыдущая работница сбежала от вороха исписанных докторским почерком бумаг и регулярных звонков с приказами перепечатать ещё парочку листочков. Софья Даниловна уважала свой педагогический опыт и требовала такого же уважения от остальных. Она не умела пользоваться словами «пожалуйста» и «спасибо» и почти все беседы начинала с обсуждения новой диеты. Судя по ярлыку на одежде XXXL, ни одной из методик похудения на практике она не пользовалась.

Софья Даниловна отличалась необычной манерой речи. Говорила чётко, громко, но смысл сказанного с первого раза до слушателей доходил редко. Каждое слово в предложении она проговаривала с таким напором, что оно казалось самым важным, и при этом никогда не обозначала окончание фразы. Получалось одно бесконечное предложение с такой сложной синтаксической структурой, что студентам проще было заснуть на её лекциях, чем дождаться окончания мысли. Словно из потёртых кубиков с частями рисунка из слов никак не складывалась целая картинка. Студенты посмеивались над ней, нарочно задавая вопросы с множеством современных технических терминов, и дали прозвище Диплодок. Видимо, кто-то прочел, что этот древний динозавр отличался внушительными размерами.

Естественно, Карину Софья Даниловна недолюбливала и желала «очистить» кафедру от этой легкомысленной особы. Заведующий кафедрой давно коллекционировал донесения и просьбы пожилой преподавательницы, на корпоративах после нескольких рюмочек зачитывал вместо анекдотов. К счастью для Софьи Даниловны, коллективные посиделки она порицала, а потому не представляла, как смешат всех ее гневные послания.

За несколько минут до звонка Демьян отправился в аудиторию. Рассматривая студентов рассеянным взглядом, он продолжал обдумывать предстоящий разговор с Кариной. Проще всего напомнить о разнице в возрасте или сделать упор на то, что он её не достоин и тому подобное. Главное – не обидеть чувствительную девушку, а то додумается до мужских трусов, кусающих отказавших негодников за причинное место.

Студенты рассаживались, громко переговаривались и с любопытством поглядывали на преподавателя. Лекции Демьяна Владленовича всегда были интересными: он умел удивлять нестандартным подходом к обучению, но больше всего они ожидали психологических тестов в конце занятия.

Оказалось, проще всего поразить и привлечь к обучению именно первокурсников. Привыкшие к классически строгим и назидательным учителям, вчерашние абитуриенты с открытыми ртами внимали тонкостям психологии, примеряя возможности использования этих секретов в жизни.

Не отрывая взгляда от ноутбука, Демьян обратился к аудитории:

– Кто расскажет, сильно ли пострадала машина Петренко в аварии? И кто посоветовал Марии Геаргидзе посмотреть «Римские каникулы²»?

Студенты зашумели и уже через секунду послышались первые выкрики:

– С Машкой понятно.

– Косит под Одри Хепберн!

– О Петренко как узнали?

– Да на кафедре растрындели уже небось.

– Кто такая Одри Хебирни?

Демьян выслушал все версии и прямо ответил:

– Одри Хепберн – знаменитая актриса середины двадцатого века. Наиболее удачный пример для подражания, во всяком случае для Марии. Мэрилин Монро и Бритни Спирс в интерпретации Маши пугали. С Петренко – сами гадайте. К концу пары выслушаю версии, наиболее правдоподобная будет оценена в баллах. А теперь запишите тему лекции и обратите внимание на слайды.

По ходу занятия он не раз отклонялся от темы, отвечая на пространные вопросы любопытных студентов, не раз бывало, что к звонку тетради так и оставались нетронутыми.

Когда листки с тестами выстроились в косую стопку на углу стола, Демьян вернулся к вопросу о машине Петренко. Тут же взметнулись руки желающих раздобыть баллы.

– Всё просто, вы ехали с ним в одном автобусе.

– Вы слышали его разговор с Кучеряевым. Со второй парты всё прекрасно долетает.

Последнюю версию предложила невысокая студентка, на которую Демьян поглядывал всю лекцию: барышня вела себя подозрительно, явно наклевывался повод побеседовать с куратором курса.

– Вам новая лаборантка всё рассказала. Дима – дебил, чуть человека не сбил, она вовремя оттолкнула деда, а машина вписалась в столб. Хорошо, что никто не пострадал, а Петренко отделался испугом.

– Точно, Корейка уже похвасталась, – выпалил сам Петренко и сразу же сконфузился от того, что назвал лаборантку кличкой.

Демьян замер со стопкой тестов в руках, желание шутить сразу испарилось.

– Ни одной правильной версии. А тебе, Петренко, невероятно повезло, что ты не стал убийцей. Рано тебе ещё за руль, катайся на общественном транспорте.

Ответ как обычно лежал на поверхности. Петренко меньше месяца назад стал счастливым обладателем подержанной «Лады». Радость, что он теперь не пешеход, распирала его грудь, а гордость подталкивала к хвастовству. С ключами он не расставался даже в туалете, а чтобы все могли лицезреть доказательства его нового привилегированного положения, беспрестанно крутил на пальце брелок и клал его на парту на каждом занятии. Сегодня брелок отсутствовал, при этом лицо и кисти пестрели синяками трёхдневной давности, всегда ухоженные ботинки затоптаны, даже нижний край джинсов в грязи. Последняя деталь простейшей головоломки – выпавший из кармана вместе со жвачкой билет на автобус. Иногда нужно всего лишь быть достаточно внимательным, чтобы найти ответ.

У дверей кафедры Демьян на мгновенье замер, прислушиваясь к громкому голосу Софьи Даниловны и ещё одному незнакомому. Его лицо недовольно скривилось: «Не хватало ещё стать свидетелем женской склоки, а ещё хуже – если попросят занять чью-либо сторону». Он толкнул дверь и, проскользнув в помещение, сразу же влился в компанию Сергея и Виктора. Мужчины увлечённо вслушивались в спор, демонстративно развернувшись спинами к источнику повышенных голосов.

Софья Даниловна нависла над столом лаборантки, загораживая своим широким силуэтом весь обзор, и негодующе потрясала стопкой напечатанных листков.

– Что такое камапасатуния и тробулитун?

– Понятия не имею. Так у вас было написано, – устало ответила женщина, демонстративно продолжая печатать.

Демьян сместился влево, чтобы рассмотреть новую сотрудницу, осмелившуюся открыто перечить Диплодоку. Этимология прозвища «Корейка» теперь не была тайной. Скорее всего, студенты сразу же записали её в китаянки или японки, а она их поправила, а дальше уже сработала чья-то предсказуемая фантазия, превратив кореянку в Корейку. Судя по чертам лица, кто-то из предков женщины «понаехал» с Востока. Кожа была смуглой, радужка – светло-коричневой. Несмотря на миловидность и миниатюрность девушки, Демьян определил, что ее возраст приближался к тридцати годам. Под глазами залегли следы бессонной ночи, причёска выглядела неопрятной, а рубашка – помятой.

Детали внешности, вплоть до мозолей на ладонях моментально записывались в память. Демьян называл такой осмотр «сканированием». Он старательно запоминал мелкие подробности в окружении и во внешности человека, составляя в голове доскональный портрет. Чуть позже он решал: нравится ему новый знакомый или нет.

Виктор слегка наклонился в сторону Демьяна и доверительно сообщил:

– Чувствую, Яна у нас надолго не задержится.

– Кажется, вы такое и о Карине говорили, а она уже почти год оживляет нашу кафедру.

– Софья Даниловна её сожрёт и не подавится.

– Кстати, вы же куратор третьего курса? – дождавшись лёгкого кивка, Демьян продолжил: – Поговорите с Петренко – совершенно без царя в голове, и ваша Шалюкова, кажется, беременна, присмотритесь к ней.

– Да ладно! По её объемной фигуре разве можно что-нибудь понять? Может, показалось? – с надеждой воскликнул мужчина.

Демьян снова прислушался к спору, отодвигая бормотание собеседника на второй план.

Лаборантка вяло реагировала на нападки Софьи Даниловны. Казалось, она даже не слушала и отвечала местами невпопад, словно дремала или витала мыслями очень далеко.

– Вы опять опоздали. Это уже совершенно недопустимо.

– Я была на тренировке, оттуда редко ходят автобусы.

Демьян удивлённо приподнял бровь, Яна явно лгала, к тому же эта версия меньше всего напоминала уважительную причину. Лгала она настолько легко и гладко, что её не выдал голос, даже жесты остались неизменными. Демьян сделал мысленную заметку: обнаружен ещё один тип людей, чью ложь почти невозможно обнаружить. Яне было всё равно, что она солгала, в этом не было никакого смысла, оттого даже тело не постаралось скрыть эту выдумку за мимикой и жестами.

– Текст без ошибок набрать не можете, – продолжила нападки преподавательница.

Демьян только подумал, что уж кому-кому, а Софье Даниловне точно не стоило напирать на этот недостаток, как Яна бесстыдно озвучила его мысль почти дословно:

– Я хоть как-то умею это делать.

Диплодок не ожидала такой бесцеремонной прямоты от новой сотрудницы и немного опешила. Этого промедления Яне оказалось достаточно, чтобы извиниться и выйти из комнаты.

Софья Даниловна обернулась, ища поддержки у коллег:

– Хамка, видали? Откуда таких набирают? Ладно бы компьютером владела, а то сидит для мебели, чужое место просиживает! – Она тяжело опустилась на стул, прижимая ладонь к объемной груди. – Что-то я разволновалась.

Виктор сочувственно кивнул, не желая открыто высказывать своё мнение. Тихий, словно высушенный мужчина выглядел существенно старше своих тридцати лет. Обладал едким, местами скользким чувством юмора, постоянно удивлял коллег познаниями в пошлых бородатых анекдотах. Он терпеть не мог конфликты и старательно избегал их. Если кто-то повышал голос, он, словно черепаха, вжимал голову в плечи. Когда буря утихала, выпрямлялся, вежливая улыбка возвращалась на его губы. Яна ему нравилась, а пожилую сотрудницу он уважал.

Демьян промолчал. С Диплодоком он тоже не особенно ладил и мысленно встал на сторону сбежавшей лаборантки. Зря, конечно, она так откровенно игнорировала Софью Даниловну, словно ей всё равно. Хотя… видимо, действительно всё равно. Безразличие к теме спора она не изображала, даже не постаралась быть вежливой. Видимо, собственные мысли и причина бессонной ночи волновали ее намного больше, чем возможность потерять работу. Солгала насчёт тренировки, хотя спортивная фигура однозначно выдает в ней частую посетительницу спортзала.

Демьян налил две кружки крепкого кофе, подумав, добавил в одну две ложки сахара. Едва его чашка наполовину опустела, как прозвучал звонок и преподаватели разошлись по аудиториям. Демьян не торопился, сейчас у него было «окно», и он собирался подготовить доклад к предстоящему вечернему заседанию кафедры. Приближалось время осенней практики, и обязанность распределить студентов по учебным заведениям вменялась именно ему.

Когда в комнате никого не осталось, кроме Демьяна, вернулась лаборантка. Опустившись на стул, она сложила руки и опустила голову. Со стороны казалось, что она дремлет, но пальцы выстукивали лёгкую дробь на поверхности стола. Демьян подошёл ближе и поставил кофе около стопки книг. Из верхней, оказавшейся учебником японского языка, выглядывала закладка – членский билет стрелкового клуба.

– Кофе вам не повредит.

Яна вздрогнула и резко подняла голову. На щеке и носу отпечатались кнопки от клавиатуры.

– Спасибо, – натянуто выдавила она, рассеянно разглядывая неожиданно появившегося собеседника, – с сахаром?

– Две ложки, но на всякий случай не размешивал, – Демьян окинул взглядом новые предметы на столе и добавил: – Хотя сладкое вы любите.

Яна молча сгребла со стола фантики от конфет и устало улыбнулась.

– Что-то я вас не припомню. Вы с другой кафедры? – Пристальный взгляд мужчины её раздражал. Его лицо показалось странным и некрасивым, но голос завораживал. Низкий, глубокий, с лёгкой вибрацией, а дикция удивительно четкая. Слова выкладывались, будто камни в фундамент, веско и правильно.

– Меня зовут Демьян Владленович. Я с этой кафедры, просто у нас ещё не было возможности познакомиться. Только вчера я вернулся из командировки.

Она кивнула, но он был уверен, что она не слушает и завтра его отчество снова видоизменится, например, во Владимировича.

– Яна, – она привстала и по-мужски протянула руку.

Демьян пожал узкую жёсткую кисть, отметив, что женщина не спешит выдёргивать пальцы.

– Ким, Ли или Пак?

Демьян буквально просвечивал насквозь рентгеновским взглядом, но Яна не отводила глаз и даже не смутилась от такого пристального внимания.

– Почему не Мун или Цой? – Её голос выражал равнодушие, словно она из вежливости поддерживает разговор.

Пальцы наконец разжались, она села, механическим жестом выровняла книги в стопке и вставила разбросанные ручки в пенал.

– Потому что сорок пять процентов корейцев носят эти три фамилии. – Демьян отметил, что при внешнем спокойствии и почти неподвижности Яна постукивает левой ногой по ножке стула.

– В принципе, верно. Ли. Не говорите Диплодоку, что я спала. – Она сделала пару глотков кофе и снова улеглась на клавиатуре.

Демьян вернулся к своему ноутбуку. Пока Яна дремала, он несколько раз поглядывал в её сторону. Деталей, по которым определялся характер этой женщины, было много, даже с избытком, только вот цельный образ никак не складывался. До сегодняшнего дня мужчина был уверен, что в тупик его ставят только пьяные люди. Видимо, ошибался.

Увлечённый написанием доклада, Демьян не обратил внимания на звонок и не успел подготовиться к возвращению Карины, которая влетела в комнату, но, увидев спящую лаборантку, резко остановилась.

– Янка, полундра! Динозавра идет!

Яна резко села и пригладила волосы, взгляд всё ещё оставался затуманенным. Она встряхнула головой и пробормотала:

– Колокольчик на шею ей надо, а ещё лучше царь-колокол.

Карина засмеялась и хотела поддержать шутку лаборантки, как услышала недовольный голос Демьяна.

– Кое в чем я согласен с Софьей Даниловной. То, что вы спите на работе, – недопустимо.

Вошла Диплодок, придирчиво оглядела лица преподавателей, заметив помятую щёку Яны, недовольно скривилась.

Опережая поток возмущений, лаборантка быстро выпалила:

– Я собираюсь в столовку в соседний корпус, кому-нибудь что-нибудь принести?

На какое-то время повисла пауза. В тишине громкое урчание голодного желудка Софьи Даниловны подсказало, что она оставит негодование на потом.

– Если будут пирожки с яйцами, возьми четыре штучки и ватрушку с творогом, – она задумалась, вспоминая меню на четверг, – и диетический капустный салат.

Яна схватила сумку и собралась уходить, когда её остановил возглас Карины:

– Сегодня после заседания кафедры будем резать торт. Я сегодня именинница, между прочим.

Яна кивнула, решив, что напоминание было сделано ради подарка, который, кстати, ещё не был куплен. Собранные деньги вручили ей ещё вчера, но выкроить время на выполнение поручения не получилось.

После съедобного подношения Диплодок подобрела и оставила недовольство на следующий раз. Новая лаборантка давала много поводов для нравоучений и возмущения, поэтому ждать в любом случае долго не придётся.

К заседанию кафедры, а точнее к празднованию после него Карина обновила причёску и макияж, даже успела сделать маникюр. Меньше часа назад она вышла из салона красоты, но на одном ногте уже красовался двойной слой пластыря. Никто никогда не видел, чтобы у неё все десять ногтей были в полном порядке, словно она изначально делала такой оригинальный маникюр.

Демьян наблюдал за непоседливой девушкой, проигрывая в голове возможные варианты отказа. Самое ужасное, что им ещё работать вместе, а инфантильность и гормоны вышибали из головы Карины адекватные мысли. Он ни разу не оказывал ей знаков внимания, но девушка почему-то решила, что её агрессивный флирт увенчается успехом.

Когда заведующий кафедрой Арсений Павлович зачитал последний доклад, время близилось к восьми вечера, за окном повисли сумерки, а дождливая погода в паре с монотонностью заседания навевали сон.

Еле дождавшись окончания нуднейшего мероприятия, Карина вскочила и схватила Яну за руку.

– Нужно торт порезать и всякое там съестное сервировать.

Остальные преподавательницы молча поплелись следом.

Пока женщины накрывали на стол, мужчины вышли на улицу покурить. Демьян отправился вслед за ними, хотя не курил и даже не пробовал. Ещё с детства он проявлял редкостную рассудительность, отказываясь от вредных привычек в пользу здоровья. Сейчас же он решил, что лучше подышать едким дымом, чем дать имениннице лишний повод для заигрывания.

Поздравление началось с того, что Карине вручили огромного белого медведя. Девушка радостно взвизгнула и кинулась всех обнимать. Дойдя до Демьяна, она заговорщически шепнула ему на ухо:

– Я знала, что вы догадаетесь, о чём я мечтаю.

Он немного отстранился.

– Это идея Яны, я предлагал энциклопедию.

– Шутник, – смутилась она, даже не засомневавшись в верности своей гипотезы.

Когда первая пустая бутылка вина перекочевала под стол, веселье вышло на новый уровень. Включили музыку, разговоры стали свободнее и разнообразились анекдотами. Демьян не пил и сосредоточенно наблюдал за подвыпившими коллегами. Уже в который раз он убеждался, что узнать истинное «я» человека можно, напоив его. Вроде приличный воспитанный индивид оказывался хамом и пошляком, стоило только разбавить кровь спиртом.

Мысленно всех людей Демьян разделил на пять категорий, положив в основу классификации именно пьяное поведение. Первую группу составили «Шутники» – под действием алкоголя самые приятные особи. Любители веселиться, танцевать и всячески развлекаться, а главное – безобидные. Вторая группа – «Драчуны». Этим стоило чуть-чуть принять на грудь, как у них начинали чесаться кулаки, женщины тут же припоминали прежние обиды и начинали скандал. «Плаксы» принимались нудить и жаловаться на своё жалкое существование. В отличие от предыдущей группы, эти слезливые личности были не опасны, но очень уж неприятны. У «Любовников» срывало тормоза, они тут же открывали сезон охоты на противоположный пол. Если хватало силы воли, то пьяные приключения заканчивались стыдливыми воспоминаниями о поцелуях в тёмных коридорах, но иногда и в чужих постелях. «Сурки» руководствовались одним-единственным инстинктом: нажрался – спи. Словно у них срабатывал предохранитель, защищающий от необдуманных и, возможно, постыдных поступков. Карина явно относилась к «любовникам», и это ещё больше осложняло ситуацию.