Loe raamatut: «Я буду жить для вас…», lehekülg 7

Советы

 
Часто мы даём другим советы,
Как им жить, что есть, кого любить,
С кем дружить, о чём пора забыть.
На вопросы знаем мы ответы.
 
 
И в чужом дому понятно нам,
Что и как расставить по местам.
 
 
Почему же мы тогда не можем
Разобраться в собственной избе?
Ведь проблемы, кажется, похожи.
Жаль, нельзя совета дать себе.
 

Жара

 
Нынче в Курской области жара.
Нет спасения ни ночью, ни с утра.
Берега любого водоёма
Нас манят спасительной прохладой.
При любой возможности из дома
Нам туда попасть, конечно, надо.
Дамы в шляпах, под навесом прячась,
Мажут кремом белые тела.
Молодёжь, ныряя и дурачась,
Отдыхает, позабыв дела.
Всех смешала пляжная горячка.
Стариков, детей, смешных собачек.
Рядом плавают врачи и продавцы,
Домработницы, счастливые отцы.
Школьники, студенты разных вузов
Друг для друга вовсе не обуза.
Вот такая подошла пора,
Подружила всех вокруг жара.
 

Слепой

 
Открылась дверь, и он вошёл в автобус.
В проходе стал, держась одной рукой.
На жёлтой кепке нарисован глобус.
Поднял глаза. Все поняли – слепой.
 
 
И почему-то стало неуютно
И даже вроде стыдно перед ним.
А он сказал вдруг: "Люди, с добрым утром!
Давайте ненадолго улетим".
 
 
Потом запел пронзительно печально
И улетел незримо, нереально.
А этот мир большой, что вокруг нас,
Он, видно, видеть мог душой, без глаз.
 
 
Автобус дверь открыл, и он ушёл,
Оставив каждому души своей частичку,
Как чистую непуганую птичку,
Которой он на нас всех снизошёл.
 

Солнечный зайчик

 
Солнечный зайчик, голову выше.
Милый мой мальчик огненно-рыжий.
Я так люблю тебя, поверь
И посмотри на меня.
Я буду вечно с тобой теперь,
С этого самого дня.
Будут рассветы лишь для двоих
И для двоих закаты.
Помнишь, как мы когда-то
Вместе встречали их?
Звёзд миллиарды, моря, океаны,
Львы, леопарды, дальние страны —
Всё в этом мире сейчас для нас.
Светится шар земной
Лишь для тебя со мной
Светом влюблённых глаз.
 

А знаете…

 
А знаете, бывает, раздражают
Нас почему-то люди иногда.
Вот вроде не грубят, не обижают,
И к ним претензии, по сути, ерунда.
 
 
Мы от других стерпеть могли бы много.
А в этих – напрягает даже взгляд.
В них неприятно просто всё подряд.
И их мы часто судим слишком строго.
 
 
Но с возрастом я стала понимать,
Что не бывает бесполезных встреч.
И нужно каждый жизни миг беречь
И из всего уроки извлекать.
 
 
Терпеть, не обижаться и прощать,
Плечо подставить, вовремя дать руку.
И всё, что б ни случилось, принимать
Как Богом данную полезную науку.
 
 
Ведь если посмотреть со стороны,
Спокойно, без никчёмной суеты,
Кого-то очень раздражаешь ты…
 

Дождь по стеклу…

 
Дождь по стеклу, слёзы навзрыд.
Капли ловлю прежних обид.
Небо на нас болью легло.
Глупо к нему стремиться.
Я бы взлетел, как птица.
Если бы помогло.
 
 
Не уходи, пусть даже в рай,
Только живи, не умирай.
Мне без тебя мир ни к чему,
Как, не любя, жить одному?
 
 
Сердце стучит лишь в унисон,
Сольно ему не биться.
Взять бы и пробудиться.
Если всё это сон.
Вот я проснусь, ты улыбнёшься,
Я позову, и ты вернёшься.
 
 
Не уходи, пусть даже в рай,
Только живи, не умирай.
Мне без тебя мир ни к чему,
Как, не любя, жить одному?
 
 
Дождь по стеклу плачет навзрыд.
Капли ловлю, болью убит.
Небо на нас горем легло.
Не к чему мне стремиться.
Я был готов разбиться,
Только не помогло!
 

В парке, возле вокзала…

 
В парке возле вокзала,
На зелёной скамейке,
Ты когда-то сказала,
Что не любят еврейки.
 
 
Ты сказала, что будешь
Для другого любимой.
Что меня позабудешь,
Станешь невозмутимой.
 
 
Надо мною смеялась,
Называла растяпой.
А потом проболталась,
Что поссорилась с папой.
 
 
Что семья твоя против,
Что любовь наша – блажь,
Что по улицам ходят
Сотни русских Наташ.
 
 
Мы сегодня сидели
На той самой скамейке.
Уж виски поседели
У строптивой еврейки.
 
 
Дети выросли наши,
Но я вновь повторю:
"Не нужны мне Наташи,
Я тебя лишь люблю!"
 

Про верку

 
Конечно, все в посёлке Верку знали.
И мать её алкашку знали тоже.
Она ведь на неё точь-в-точь похожа.
И от неё хорошего не ждали.
 
 
Попойки, мужики, скандалы, драки.
Всё это в Веру не вселяло веру.
Её все сторонились, как холеру.
И гнали, как бродячую собаку.
 
 
Анжелку, мать её, убил по пьяни
Сожитель. Сам не помнит почему.
А Вера без любви жила и ране.
И выросла – ни сердцу ни уму.
 
 
Пошла работать, мужиков водила.
Вот потаскуха! Ну ни дать ни взять!
И жизнь свою в помойку превратила.
Ну вылитая уродилась мать.
 
 
Но вот вся жизнь её переменилась.
На до и после разделилась вмиг.
И будто изнутри светился лик.
Она чудесно вдруг преобразилась.
 
 
Похорошела, покруглел живот.
Ходила, как блажная, все сказали.
В посёлке небольшом давно узнали,
Что потаскуха-то ребёнка ждёт.
 
 
Вот дура баба, выдумала тоже!
Плодить на свет не знамо чьих детей.
Тут люди не рожают от хороших,
А эта – от последних алкашей!
 
 
Сама – сплошное недоразумение,
Какое ей, подумала б, дитя.
И надо же, такое самомнение!
Рожу и всё! Сказала не шутя.
 
 
Рожала терпеливо, не кричала,
Как будто откупалась за грехи.
Наутро, лишь проснулись петухи,
От бремя разрешилась. Отстрадала.
 
 
В роддоме начался переполох.
Вот потаскуха! И дитё – урод!
Недолго, знамо дело, проживёт.
Раз пискнул, посинел весь и заглох.
 
 
А Верка плакала от боли и от горя,
От жалости к ребёнку и от страха.
В роддоме знали множество историй,
Как от здоровых отрекались махом.
 
 
А эта уцепилась, как клещами,
В последнюю разбитую надежду.
Не отдала. Держалася зубами.
Вся облачилась в чёрные одежды.
 
 
Носила траур по мечте разбитой,
По счастью материнства. Ведь она
Всему виной сама. И впредь должна
До дна испить, что было недопито.
 
 
Малыш чуть-чуть до года не дожил.
А Вера в одночасье поседела.
Осунулась вдруг, сразу постарела.
За тридцать лет лишь он её любил.
 
 
Ходила чёрной тенью по посёлку,
Шатаясь, как побитая собака.
По кладбищу слонялася без толку.
Она, видать, совсем не знала страха.
 
 
Страх умер в ней, когда не стало сына.
Теперь уже ей нечего бояться.
И поглотила жизнь её трясина.
Но ей и не хотелось выбираться.
 
 
А люди, как и прежде, сторонились.
Сама она во всем и виновата!
Вот за грехи её пришла расплата,
Иные говорили и крестились.
 
 
И вот в один из дней она впервые
Зашла зачем-то в Храм! Вот срамота-то!
Забыла, как таскалася когда-то!
А люди помнят! Люди не слепые!
 
 
И молодой священник очень долго,
К её склонившись уху, говорил.
Видать, с него совсем не будет толка!
Кому он столько времени дарил?
 
 
А Верка, заливаяся слезами,
Кивала только батюшке в ответ.
Стояла под святыми образами
Вся в чёрном, излучая дивный свет.
 
 
С тех пор она уже жила не болью.
Откуда столько в ней нашлось тепла?
Как будто не было вокруг обид и зла,
Её глаза светились лишь любовью!
 
 
Она любила и жалела всех,
Как ей рождённого калеку-сына.
Как будто приросла к нам пуповиной,
А наше зло себе вменяла в грех.
 

Мурзик

 
Сегодня Мурзик ходит очень важный.
Он не простой котёнок – эпатажный.
 
 
Весь дом пропах духами от "Шанель".
Котёнка Вероника "надушила"
И положила на свою постель.
 
 
Так Мурзик рад был, даже улыбался.
А мама строго очень пригрозила.
Так строго, даже папа испугался.
 
 
И бабушка ругала Веронику.
Из-за флакона маминых духов.
Сегодня дома было столько крику!
 
 
Мой милый Мурзик, ты меня прости!
Не надо слушать их обидных слов.
Дай только мне немного подрасти,
 
 
И я сама куплю тебе, поверь,
Всё что захочешь, мой пушистый зверь.
 

Как трудно создать…

 
Как трудно создать
Всё, что просто разрушить.
Ведь счастье так хрупко,
Как тонкий фарфор.
 
 
Не стоит всё знать,
Что влезает к нам в уши.
Вбирая, как губка,
Разврат и позор.
 
 
Порой промолчать,
Не увидеть, не слушать,
Пойти на уступки,
Прервать разговор.
 
 
Достаточно, чтобы
Спасти, не разрушить
То счастье, что хрупко,
Как тонкий фарфор.
 

Мы думаем, что добивались сами…

 
Мы думаем, что добивались сами
Всего, о чём не стыдно рассказать.
Что наша жизнь – как лодка с парусами,
И только нам дано ей управлять.
 
 
Мы мчимся в этой лодке по волнам.
Нас бьёт о камни. Если на мели
Мы оказались, значит, не смогли
Причалить к долгожданным берегам.
 
 
Черпаем воду, затыкаем брешь
И снова в путь, как в омут, как в пучину
Бросаемся, чтобы найти причину.
В душе опять тревога и мятеж.
 
 
И с каждым днём растёт негодование,
Усталость, безысходность и тоска.
И жизнь не жизнь, а просто выживание.
А Он всё ждёт, взирая свысока.
 
 
Он терпеливо смотрит на метания.
Самонадеянность набьёт нам синяки,
И вдруг поймём мы, только дураки
Плывут навстречу разочарованиям.
 
 
Отец лишь ждёт, когда его попросим
Помочь, простить, направить, пожалеть.
Он нас готов принять и обогреть,
Когда гордыню мы свою отбросим.
 

Однажды, во время войны…

 
Однажды, во время войны,
В продрогшую зимнюю ночь
В лесу, где и звуки страшны,
Солдат нашёл чью-то дочь.
 
 
Девчонка пяти лет,
Замёрзшая, как лёд,
Закуталась в свой плед,
Спасенья уже не ждёт.
 
 
Дыхание еле слышно,
В глазах больше нет страха.
"Хоть бы чего не вышло!
Не умирай, птаха!"
 
 
Схватил малышку в охапку,
Закутал её в шинель,
Свою нахлобучил шапку
И вызвал смерть на дуэль.
 
 
Он выиграл этот бой
С морозом, страхом, собой.
Закончилась та ночь.
Солдат в ней обрёл дочь.
 

Как прекрасен город с высоты…

 
Как прекрасен город с высоты!
Вечерами он залит огнями.
Светятся высотки и мосты
Яркими ночными фонарями.
 
 
Здесь за яркими пятнами окон
Мулине из людских судеб,
Как сюжеты для киностудий,
Как коллаж из цветных волокон.
 
 
Кадр за кадром года мчатся,
Замелькали дома, лица,
Лишь успеть бы остановиться,
Чтобы в спешке не потеряться.
 

Если ты когда-нибудь разлюбишь…

 
Если ты когда-нибудь разлюбишь
Запах моря, волны и закат.
Если встречи наши позабудешь,
Растворишься в шуме автострад.
 
 
Если утром занавесишь шторы,
Не пуская в комнату рассвет,
И нелепые устроишь споры
Обо всём, чего в помине нет.
 
 
Я пойму без лишних разговоров,
Что любовь растаяла, как лёд.
Ни к чему взаимный яд укоров.
То, что умерло, увы, не оживёт.
 

Как научиться жить без ошибок…

 
Как научиться жить без ошибок
В век полуправил, полуулыбок?
В век полуправды и полумер,
Что нужно детям ставить в пример?
 
 
В век, когда фантик дороже конфеты,
И по одёжке вас многие ценят.
Люди, как маки, нарядно одеты.
Всё же причёски мозгов не заменят.
 
 
Чувств, как и прежде, купить невозможно.
А без любви люди лишь манекены.
Всё, что бесценно – вовсе не сложно.
Счастье, как правило, несовершенно.
 

Спасибо, что ты не со мной…

 
Спасибо, что ты не со мной,
Что счастлива я с другим.
Спасибо, что ты – чужой,
Что мною ты не любим.
 
 
Спасибо тебе за ложь,
Предательство, трусость, боль.
Спасибо, что не придёшь,
Что где-то живёшь с другой.
 
 
Спасибо, что научил
Беречь и хранить любовь.
Спасибо за то, что был,
За то, что не будешь вновь.
 

Я бы многое рассказала…

 
Я бы многое рассказала,
Если б время вернулось вспять.
А ты знаешь, как я устала
Без тебя новый день встречать?
 
 
Как устала от зим и вёсен,
От жары и от холодов.
Как устала грести без вёсел
В бурном море чужих следов.
 
 
Если б ты меня только слышал,
Я б тебе рассказать смогла,
Как сегодня над нашей крышей
Расстилалася ночью мгла.
 
 
Как всё помню, как я скучаю,
Как не в силах тебя забыть.
Как за чашкой мятного чая
Мне по-волчьи хочется выть.
 
 
А ты знаешь, так быть не может.
Без тебя не могу я жить.
Если ты мне всего дороже,
Смерть не в силах нас разлучить.
 
 
Просто ты меня ждёшь, я знаю,
По другую сторону света.
Те, кто дорог, не умирают,
А уходят в лучи рассвета.