Меняющая реальность

Часть I

Пролог

Вы когда-нибудь пытались осознать или вообразить границы Вселенной? Если нет, то попробуем вместе.

Итак, для начала закройте глаза и представьте пространство Солнечной системы. Как она выглядит?

Скорее всего, плоско и блекло, как на страницах старых учебников географии. Кому повезло с фантазией и воображением, тот может представить Вселенную более детально.

Первое, что привлекает наше внимание это, конечно, Солнце. Огромный шар величия и света и, тем не менее, безумно опасный. Если бы мы могли там находиться, а не только представить, то мгновенно ослепли от испепеляющего взора системы.

А вот и наша Земля во всей красе, крутится вокруг своей оси, демонстрируя остальным планетам зелено-голубые бока. Крутится и тем самым отмеряет время жизни ее обитателям.

Здесь же рядом три маленькие планеты – Меркурий, Венера и Марс. Но гигант Юпитер и его сосед Сатурн притягивают к себе куда больше внимания. За ними скрывается Нептун и Уран, кроха Плутон.

Что же дальше? Альфа Центавра, скажет тот, кто немного разбирается в астрологии, и, безусловно, будет прав. Да здесь есть и своя звезда, свое Солнце, и имя ей Проксима Центавра. Наверняка здесь можно найти и планеты подобные шарам Солнечной Системы.

Однако любопытство и интерес гонит нас все быстрее и дальше. Мимо летят Галактики и Системы, звезды маленькие и большие, кометы с огненными хвостами. Мы можем попасть в пояс астероидов или увидеть неизведанную черную дыру.

И все же летим дальше и дальше, быстрее и быстрее…

Уже голова идет кругом, и кажется, что из этого лабиринта, состоящего из темноты и редких вкраплений вспышек звезд, нет выхода.

И его не будет. Всем же известно, что Вселенная бесконечна. А разве можно представить конец у чего-то бесконечного? Вероятно, нет. Но чувство обмана не покидает. Вам обещали незабываемое и легкое путешествие по Вселенной, а на самом деле это ловушка, омут, в который уходишь с головой и не можешь очнуться. Сон, который опутал тебя липкой паутиной и не хочет отпускать.

Подождите… Сон?

Ну конечно, это всего лишь сон! И все же требуются колоссальные усилия, чтобы очнуться, чтобы ощутить свое тело в кровати, чтобы открыть глаза и понять, что ты находишься в своей комнате, где все тихо и спокойно.

Резко выбросив руку и больно ударившись о прикроватную тумбочку, наконец, обретаешь желанное сознание.

Итак, волосы, лоб, нос, губы и щеки, мокрые от пота. Дальше ткань пижамы, одеяло, спинка кровати, тумбочка, стакан с водой, часы…

И еще будильник, что пищит в такт биению сердца.

Глава 1. Все начинается со взгляда

– Лана, идем на свидание.

– Мы уже наконец-то свиделись. Наслаждаемся прогулкой и общением. Чем не свидание? – с улыбкой ответила Лана.

– Ты же знаешь, что я не об этом, – нахмурился Ник.

– Не обижайся. Я работаю по миллион часов в день и еще пару часов сверху вечером. Ну какие отношения? Разве что с кофемашиной, – девушка еще пыталась свести все к шутке.

– Работа это просто причина. Ты думаешь, что я недостаточно хорош для тебя, – резко ответил Ник. – Ты крайне идеалистична в своих взглядах на отношения. Все ищешь кого-то, а по факту остаешься одна столько, сколько я тебя знаю.

– Ты так говоришь, как будто мне 30 или 40 лет. Мне всего 24! Я не старая дева! – усмехнулась Лана.

Хотя в усмешке не было легкости. Уже проскальзывало раздражение. И какая муха укусила Никиту? Нормально же общались…

– Так для тебя было бы нормальным прожить в одиночестве еще 10 лет? Такое ощущение, что после того, как ты едва не вышла замуж, за того идиота со студклуба, завязала с личной жизнью навсегда. Но это было на первом курсе университета! Может пора двигаться дальше? – Ник все хмурился, глядя куда-то мимо Ланы.

Давний случай вызывал в Лане не самые приятные воспоминания. Щеки обдало краской, а к раздражению добавилась злость.

Лана только поступила в университет и одногруппница потянула в студклуб. Новые знакомые, новые эмоции и победа факультета на первокурснике кружили голову. И особенно сильно на капустнике, где главным напитком вечера был коньяк сомнительного происхождения. Обычно девушка избегала пить крепкие напитки, тем более, в большом количестве, но не в этот раз. Накануне Лана сильно поругалась с мамой и тот самый идиот – Тошик всячески настаивал, что это будет достойным бунтом, против родительской опеки.

Что было дальше, Лана помнила плохо. Но взгляд работницы ЗАГСа из-под очков в черной оправе и вопрос «Вы уверены в своем выборе?», не забудет никогда. Моментально протрезвев, Лана выбежала из зала бракосочетания и бегом, почти не останавливаясь, добежала до квартиры. Только потом дошло, что, скорее всего, они с Тошиком пытались подать заявление, а не расписывались. Но все равно стало страшно, что Лана могла совершить подобную глупость. А еще очень стыдно.

– Я рассказала тебе эту историю не для того, чтобы ты вспоминал ее при каждом удобном случае. И почему ты уверен, что я не встречу никого уже сегодня?

– Не верю в это. Ты где-то нахваталась образов, идеалов, и никто из простых прохожих на роль твоего героя не подойдет, – какая-то агрессия сочилась в словах Ника. – Лана, ты не героиня из увлекательного любовного романа или фильма. Ты… ты… Просто Света Серебрякова!!!

Это, правда, было слишком. В очередной раз, Лане хотелось бежать от такого разговора. В очередной раз, она задавала себе вопрос «Почему этому человеку не все равно, что происходит у меня в жизни?». Ответ Лана знала, но признать вслух было выше ее сил.

– Так почему же ты до сих пор не нашел себе никого? Что же ты не с Викой? – Лана ответила с язвинкой.

Ссора чувствовалась остро. Со стороны никто не смог бы сказать, что это были два друга: Ник и Лана.

На самом деле Ник это сокращение от Никиты Каменникова. Ником его прозвали на английский манер, за любовь и желание к месту и нет говорить на английском языке. Четко, грамотно и почти без акцента. Он часто ездил на лето в Лондон, где у Ника была возможность тренировать язык, впитывать культуру и менталитет англичан. Никита очень гордился подобным опытом и выставлял его напоказ, чем, надо признать, изрядно бесил окружающий. Его могли парадировать, приподнимая невидимую шляпу или опираясь на невесомую трость, дабы выказать все манеры истинного джентльмена. Внешность надо сказать, в этом плане тоже не подкачала. Ник был высокий, худощавый с тонкими чертами лица и светлой кожей. Ярко-голубые глаза частенько светились высокомерием.

А Лана это сокращение от Светланы. Как и сказал Ник: просто Светлана Серебрякова.

Познакомились ребята на третьем курсе университета. Поначалу были в одной команде на студенческом форуме, потом оба перешли работать в университетский совет. Сейчас, когда учеба и студенческая жизнь осталась в прошлом, иногда встречались и подолгу разговаривали, вспоминая студенческие годы и обсуждая планы на будущее.

Ник пытался ухаживать за Ланой еще во время учебы. Она была для него подходящей во всех отношениях, была «девушкой мечты». Вот только мечты несбыточной. И на стадии «конфетно-букетного периода» все благополучно закончилось. Как будто сама судьба не давала им быть вместе. Машина Ника ломалась прямо перед свиданием. Лана захлопывала себя в квартире и часами не могла найти ключи. В кафе, где они сидели, включалась пожарная тревога. В парке, где гуляли, начинался дождь. В какой-то момент Лана решила отказаться от романтических отношений с Ником, а он, как раз улетел в Англию и возразить не смог.

Неудачные попытки вовсе не означали, что жизнь кончилась. Вернувшись из страны «Туманного Альбиона», Ник нашел себе новую «девушку мечты». Ту самую Викторию – прекрасную но, видимо, не такую идеальную. Расстался он с ней скоро и бестолково, а весь психоанализ недоотношений выпало проводить Лане.

Странность момента ощущалось, но зацикливаться на этом никто не стал, и дружеские отношения продолжались. Лана чувствовала, что все еще нравится Нику. Она же стала видеть в нем исключительно хорошего и интересного друга. Несмотря на то, что это было крайне эгоистично с ее стороны, отказываться от Ника-друга Лана не собиралась. Хотя в моменты подобные сегодняшнему жалела о своем малодушие. «Держать на крючке» мужчину, которому нравишься не всегда хорошая идея.

В принципе, их дружба и была образцово-показательной, кроме некоторых дико раздражающих Серебрякову моментов, когда она чувствовала давление на тему отношений.

– Знаешь, что я думаю? Никакой принц тебе на голову не упадет. Ты или будешь жить с 40 кошками или выйдешь замуж за первого встречного, когда устанешь быть одной! – Ник повысил голос на Лану.

– И что ты предлагаешь? – голос Ланы стал натянуто спокойным. Он словно замерз и холодом обдавал каждое слово.

– Обернись по сторонам, ведь…

– Ты хочешь сказать: «Посмотри, наконец, на меня!»? И что дальше, Ник? Не слишком ли проста для тебя Светлана Серебрякова?

Ник оторопел. Он слишком поздно понял, что перегнул палку. Теперь это была не игра, в которой Лана притворялась, что ничего не понимает, дабы сохранить дружбу, а Каменников при каждой встрече намекал на свидание. Все карты легли на стол, и грядет новый отказ. Отказ, способный отправить в нокаут все самолюбие и самооценку Ника. И без того хрупкую дружбу.

– Стало очень холодно. И мне пора домой, Никита, – точка была поставлена.

Лана прибавила шаг и уже скоро была достаточно далеко. На улице было действительно холодно. Жег мороз, совсем неожиданный для апрельского вечера. Вокруг быстро темнело, и на улице не было видно ни души. Хотя и погода была не для прогулок…

Переулок, по которому почти бежала Лана, шел на спуск. По обледенелому асфальту обувь скользила, как на лыжной трассе. Слева от тротуара реставрировали дом с длинной историей. Все было огорожено строительной сеткой, а под ногами валялся мусор, арматура, летали обрывки пленки.

Рассерженная и выбитая их колеи Лана, дороги уже не разбирала, хотя инстинкт самосохранения кричал быть осторожнее. Девушка смотрела под ноги, но не видела там ничего.

– Осторожнее!!! Да куда ты так летишь? – раздраженно крикнул кто-то совсем рядом.

Лана с удивлением подняла голову. Пару секунд назад переулок был абсолютно пустой. Сейчас же прямо перед собой, девушка увидела двух мужчин. В одну секунду перед глазами пронеслись лица. Они были удивительно похожи.

«Наверное, братья», – пролетело в голове Ланы.

Но, несмотря на схожесть, лишь одно лицо, отразилось в памяти, оставив яркий след. Другое же кануло в никуда.

Лицо было выразительное, с четкими скулами и крупными чертами лица. Нос с легкой горбинкой, чуть полные губы, и копна темных, небрежно взъерошенных волос. Все достаточно типичное, если бы не глаза. Они были темно-карие с золотыми бликам, и святились удивительной теплотой. Глаза затягивали, как два золотых омута и не хотели отпускать, сбивая со всякой живой мысли.

В голове Ланы мелькнула фраза из рекламы линз, сказанная Есениным: все начинается со взгляда. Всегда.

Но взгляд «глаза в глаза» длился не долго. Один неверный шаг и лед выдернул твердую почву из-под ног девушки. Впереди мелькнули строительные леса, рядом почему-то с диким грохотом упали планки и доски. Лана падала, отчаянно пытаясь руками ухватиться за воздух. Но он был предательски бестелесным. И вот уже жуткая боль в затылке не заставила себя ждать, стало немного подташнивать, сознание потихоньку отключалось, унося Лану куда-то в темноту.

Сердце вырывалось из груди. Разум все еще пытался зацепиться за реальность, но напрасно. Перед лицом еще раз мелькнули глаза с каре-золотой бездной.

Глава 2. Больничное бытие

Очнувшись ото сна, Лана резко встала. Точнее встала бы, если бы в теле была, хоть капля силы. Километры бинта на голове, незнакомая кровать, запахи и звуки, составляющие пространство, говорили о том, что Лана находится в больнице.

Перед глазами все плыло и рябело, далекие голоса и шумы, словно проходили через плотный слой тумана. Чтобы выбраться из этого состояния и окончательно проснуться потребовалось минут десять. Сознание вернулось, хоть и нехотя, и настоятельно стало требовать ответы на вопросы. Сон моментально был забыт.

– Ээээй… Кто-нибудь… – прохрипела Лана. В горле пересохло, и звуки были совсем не естественными.

Пить хотелось больше всего на белом свете. Девушка повернула голову в сторону, где по идее должна была стоять тумбочка, а на ней и стакан воды. Но влага была разве что в вазе с огромным букетом полевых цветов. Лана двинула рукой в сторону тумбочки и почувствовала сопротивление. На руке явно было что-то лишнее. Лана взглядом скользнула по одеялу вниз. Оказалось, что это была прищепка для считывания пульса.

– Отлично! – прошептала Лана и неуклюже избавила палец от груза. Монитор, что стоял рядом и честно отсчитывал пульс, тут же пронзительно запищал.

Уже через несколько минут у койки больной стоял ее лечащий врач и две медсестры.

– Пить… – слабо хрипела Лана.

Но никто внимания на просьбу не обратил. Одна медсестра снова одела пульсоксиметр на палец Ланы, вторая, вооружившись ручкой и планшетом, делала записи за доктором.

– Здравствуй. Ты помнишь свое имя? – наконец-то спросил врач у Ланы. Не дождавшись ответа, он достал минифонарик из нагрудного кармана халата и стал светить им в глаза девушке. – Зрачки в норме, – отметил он уже медсестре. – По шкале Глазго тринадцать балов.

Медсестра, та, что постарше, уже дала Лане глоток воды. Живительная влага сделала свое дело, и девушка смогла выдавить из себя:

– Светлана Серебрякова. Лана, – говорить было все еще тяжело. – Что случилось? Сколько я здесь?

– А что ты помнишь? – задал встречный вопрос доктор.

– Нуу… Я бежала и было холодно…Думаю, я упала и головой ударилась, – мямлила Лана.

Все происходило, как во сне. Внимание то и дело уходило, а концентрации и вовсе не было.

– Перечисли, пожалуйста, имена своих близких, – теперь врач водил карандашом перед глазами Ланы, заставляя ее взгляд двигаться вслед за ним.

– Мама Кира, папа Боря и младший брат Коленька.

– Еще!

– Мммм… Лиза Матвеева моя подруга. О! И, конечно, Влад. У него золотистые глаза…

– Ладно. Память в норме, – констатировал доктор. – Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?

– Нет. Слабость и пить очень хочу. Можно мне…

– Я знаю, что хочется, солнце. Потерпи. Сразу много пить нельзя, – доктор явно сочувствовал пациентке. – Меня зовут Эдуард Андреевич. Я твой лечащий врач.

– Так что произошло? – Лана хотела услышать от кого-то твердую правду и конкретную информацию, а не то, что дает собственное подсознание.

– Может лучше, поговорим, когда приедет твоя мама? Мы с ней связались. Она уже в пути.

– Ох… Мама, наверняка, развела дикую панику! Вы же ей сказали, что со мной все хорошо? Да? – Лана знала, что мама способна на пустом месте создать вихрь паники и уничтожить пучки нервов, прежде чем поймет, что все не так плохо.

– Не волнуйся так! Твоя мама – Кира Николаевна уже давно знает, что случилось. И я…

– Что значит давно? Сколько я здесь? – Лана уже не на шутку испугалось. Это даже придавало ей силы и ясности ума. – Эдуард. нн. Андреевич мне уже двадцать четыре года. Я давно совершеннолетняя и могу знать о своем состоянии.

– Ну раз так! – врач явно был раздосадован, что проговорился на пустом месте. Но вместе с тем рад, что пациентка, которая очнулась полчаса назад, так здорово соображает. Поэтому он решил продолжить, но слова все же подбирал с ювелирной аккуратностью. – Солнце, твое состояние соответствует всем медицинским нормам. Мы сделали МРТ мозга и никаких гематом не обнаружили. Лишь легкое сотрясение. Все дело в том, что… Слабость в теле объясняется тем, что ты находилась в коме. Примерно месяц…

Эдуард Андреевич сделал паузу, чтобы увидеть реакцию девушки.

– Ну нет же. От сотрясения мозга в кому не впадают! – Лана легко улыбнулась. Чувство было, что ее разыгрывают.

– Мне это рассказываешь? – доктор приподнял кустистые с проседью брови. – Лана, я знаю, что это не стандартный случай. Твой мозг решил отключиться от реальности на двадцать семь дней. Это факт!

– Двадцать семь дней? То есть я просто спала месяц? – от мысли, что это была шутка, не осталось и следа. – И конечно, родители знали, что я в больнице.

– Да. Они навещали тебя каждый день, как и друзья. Никто не знает, почему так произошло, но ты очнулась и это главное! – теперь Эдуард Андреевич пытался успокоить пациентку.

– Месяц!!! А как же работа? – последний вопрос Ланы был скорее риторическим и очень тихим.

Через глупый и не важный вопрос, появилось и осознание того, что произошло. Лана потихоньку обмякала на кровати. Силы, которых итак было не много, совсем покинули ее тело, а сон, наоборот, наступал необратимо.

– Отдыхай. Когда проснешься в следующий раз, друзья и родные будут рядом, – доктор продолжал говорить успокаивающим тоном.

Лана же слышала его, как сквозь пелену. Сознание в очередной раз ускользало прочь…

* * *

– Мама? Мама!

Разум Ланы прояснялся все больше. Казалось, даже находясь в глубоком сне, девушка чувствовала любимые духи и слышала голос мамы.

– Да, родная, милая я здесь. Все хорошо. Ну наконец-то ты очнулась! Как ты себя чувствуешь? – голос мамы придавал силы не хуже лучшего лекарства.

– Нормально. Можно попить? – отпив из стакана теплой жидкости, Лана обрела голос. – Все хорошо, мама. Мысли еще путаются и тело как будто не мое, но ничего не болит. Честно.

– Как может быть хорошо? Ты спала месяц!!! Месяц была в коме!!!

– Не месяц, а двадцать семь дней. Не занимайся здесь генной инженерией. Не делай из мухи слона, Кира Николаевна! – Лана видела, что мать не на шутку встревожена, и попыталась так ее успокоить. Получилось не особо хорошо, даже глупо.

– Я позову доктора, – только и сказала Кира Николаевна и, оглядываясь, пошла к двери.

Ох мама! Всегда милый душе человек. Она жила в другом городе, но все же бросила работу почти на месяц и ухаживала за дочерью. Хотя их отношения никогда не были идеальными, внутренняя связь дочери и матери была крепкой.

Внешне Лана очень напоминала юную копию своей матери. И была этому обстоятельству безумно рада, ведь Кира Николаевна была потрясающе красива. Тонкие черты лица, точеная фигура, густые прямые волосы цвета красного дерева и темно-карие глаза. Это то, чем можно охарактеризовать и мать и дочь.

А вот дальше одни разногласия. Лана была человеком творческим. В детстве, да и в юношестве была готова все дни и ночи проводить на танцах, заниматься в театральных кружках, учиться в художественной и музыкальной школе. Вечерами девушка делала подделки из бисера, оформляла картинки из гербария, плела ловцы снов и это далеко не полные список. И был бы еще длиннее. Вот только Кира Николаевна – человек максимально практичный, и не признающий во всем творческом «настоящую» профессию и любую другую пользу. Она всячески душила все начинания Ланы в зародыше.

Пользу приносила рутинная работа по дому: готовка, уборка, ну и, конечно же, учеба. Обучение всегда на первом месте. А уже это душило Лану. Отец был все время в командировках, поэтому воспитанием фактически занималась одна мама. Борис Валентинович, папа Ланы, очень любил ее, но уделять много времени физически не мог, как и помочь с тоталитаризмом жены тоже.

Когда Лана поступила в университет и переехала в другой город (в родном городке ВУЗов не было), она стала самой счастливой на свете. Вот только по семье скучала тоже сильно, и поняла, насколько их любит, только уехав.

Во истину, этим семейным отношениям расстояние стало лекарством!

Позже, когда Лана приезжала домой на каникулы она радовалась каждой секунде, проведенной дома. Было неповторимое чувство ностальгии, когда в темноте не ушибешься о тумбочку, потому что знаешь каждый уголок дома. Или вечером, вернувшись с затянувшейся прогулки со школьными подругами, тебя встречает мама с ароматным ужином. Она сама, немного уставшая, в халате и переднике, усадит тебя за стол, и ворча за позднее возвращение, накормит чем-то по-домашнему вкусным. К тому же братец Коля не давал скучать. Заставлял смотреть с собой мультики или читать сказки, наполненные цветными картинами, или шлепать по лужам, чтобы потом вместе шмыгать носом…

Вот и сейчас приехав в стерильную больницу, мама захватила с собой те капли ностальгии и домашнего уюта.

И пока Кира Николаевна ушла за Эдуардом Андреевичем, у Ланы появилось время сконцентрировать внимание на комнате, где она находится. Палата выкрашена бело-серым, а единственное окно занавешивали жалюзи светло-зеленого цвета. Здесь была только одна кровать, так что соседей у Ланы не было и не предвиделось. Рядом на столе громоздилась куча медицинской техники, часть из которой рассказывала окружающему миру, как чувствует себя Лана. На тумбочке, которая стояла справа от кровати, стоял графин с водой и ваза с букетом цветов. Аромат васильков и ромашек прочно конкурировал с кислым запахом больницы.

«Не очень-то практично для мамы» – скользнула мысль в голове у Лана и тут же удрала.

В палату вошел Эдуард Андреевич в сопровождении Киры Николаевны.

– Очнулась, душенька. Ни капли в тебе не сомневался! – произнес он и повторил все процедуры с фонариком и карандашом. – Реакции улучшились. Попробуй подвигаться.

Лана подвигала рукой, потом головой и попыталась привстать, но получилось это сделать лишь на пару сантиметров. Мышцы были словно сделаны из дерева. От досады Лана фыркнула.

– Ну не все сразу. Голова не кружится? – поинтересовался врач. Попутно Эдуард Андреевич списывал показания с монитора компьютера.

– Нет. Все хорошо. Вроде… – произнесла пациентка. Голова определенно не кружилась, но несмотря на это, ясности в ней тоже не прибавлялось.

– Да как же в порядке?! Ты месяц была в коме. У тебя травма головы. И все хорошо? – Кира Николаевна начала ворчать и бегать вокруг дочери, как курица-наседка. Она явно ожидала больше медицинских действий, по отношению к Лане или хотя бы ответ на вопрос, что же произошло?

– Кира Николаевна, голубушка, отставить панику! Единственное, что нужно этой замечательной девушке, это лечебная физкультура и спокойная мама. Нам надо поговорить, – Эдуард Андреевич взял маму Ланы под руку и повел к выходу из палаты. – Оставим Ланочку отдыхать и поправляться.

Лана осталась наедине со своими мыслями и попыталась разложить их по полочкам. Она закрыла глаза. Что же все-таки произошло?

Серая, промозглая улочка. Вокруг строительные леса, стяжки, сетки, деревяшки. Впереди две черные фигуры шли навстречу, словно в тумане. В один момент земля ушла из-под ног, и сильный удар по голове отключил сознание.

В последние секунды перед глазами пронесся пейзаж. Справа большое дерево цветущей вишни. Лепестки срывались с ветвей и падали вниз на лицо и руки, путались в волосах и одежде.

Слева стена: из грубого необработанного камня, уже совсем ненужная и развалившаяся. Будто когда-то это был замок полный жизни, а сейчас он совсем пустой, потерянный в войнах и времени.

А ты такая сильная и стойкая лежишь у подножья его былого величия с сильнейшей болью в голове. А вокруг падают лепестки… так безмятежно и тихо…