Loe raamatut: «Минувших дней людские судьбы», lehekülg 19

Много талантливых инженеров и ученых трудится в этой организации, продолжая традиции, заложенные основателями научно-инженерного направления в области создания металлоконструкций – А. В. Бари и В. Г. Шуховым. За всю свою историю ЦНИИПСК никогда не работал «в корзину», так как сами руководители были, прежде всего, не случайными назначенцами, а талантливыми инженерами и учеными. И на их личном счету столько изобретений по различным направлениям широкого понятия слова «Наука», что перечислить их в одной главе не представляется возможным. Об этом надо писать отдельную книгу!

Думал ли Владимир Григорьевич Шухов о том, что останется из его наследия потомкам и всем нам для размышления над нашей историей? На закате жизни каждый здравомыслящий человек начинает вспоминать и свое детство, и юность, и семью. В мыслях невольно происходит самоанализ прожитого. Возможно, что неожиданная трагическая кончина В. Шухова не оставила нам обширных записей о Его видении жизни, его личных переживаниях, об удачах и ошибках. Может быть сохранились какие-то отрывочные воспоминания в семейных архивах. Ведь личная жизнь неразрывно связана с творчеством, и со своим «Я». Со временем все это становится достоянием истории, и нет греха в том, что было в личной жизни. Ведь памятники ставят символу творчества и гению мысли человека со всеми его личными достоинствами и недостатками.

Как пишет упоминавшийся А. Б. Иванов: «…личная жизнь В. Шухова была достаточно насыщенной и разнообразной. Он увлекался фотографией и спортом: занимался гимнастикой, ходил на каток и совершал лыжные прогулки, с увлечением упражнялся в метании бумеранга. Находил время для чтения и театра. Очевидно Владимир Григорьевич был по натуре оптимистом. И в молодые годы – более жизнерадостным, чем на закате жизни, когда прибавились семейные заботы. В. Шухов женился довольно поздно, когда ему перевалило на пятый десяток».

Но и в предыдущие двадцать лет, в пору зрелой молодости, Владимир Григорьевич имел возможность обзавестись семьей. Однако семья не состоялась. Как пишет в своих воспоминаниях Е. А. Нерсесова (Бари): «Мать В. Шухова, по-видимому, была женщиной властной. Мужа и сына она держала в повиновении. Владимир Григорьевич был слабохарактерен в отношении женщин. Еще в Петербурге он сошелся с одной умной женщиной, хотел на ней жениться, но мать этого не допустила. Родился сын, кажется Владимир. Отец мой имел влияние на В. Г. Шухова и убедил его в необходимости усыновления. У нас дома его сын не бывал. Много позднее дошли слухи об известном и очень талантливом инженере Владимире Владимировиче Шухове». Он окончил МИИТ (Московский институт инженеров транспорта), впоследствии заведовал кафедрой в этом же институте – один из крупнейших инженеров по вопросам эксплуатации железных дорог. Одно время он работал начальником службы Северной (Ярославской) железной дороги. В 1929 году его арестовали. Владимир Григорьевич хлопотал по всем инстанциям и добился освобождения сына, но было уже поздно – в Бутырке Владимир застудил почки и умер в 1931 году. Так что последние годы жизни Владимира Григорьевича были омрачены постоянными тревогами и волнениями.

Когда В. Г. Шухову было около 30 лет и окончательно поселился в Москве, он был популярен как молодой и талантливый инженер среди широкой публики. Тогда он еще не был связан семейными узами, да и, видимо, не стремился к этому, считая, что «женщины должны быть украшением жизни».

Ольга Леонардовна (по документам Леонгардовна) Книппер еще не имела приставки к своей фамилии Чехова и была увлечена Владимиром Григорьевичем. Но их роман не нашел продолжения. О. Книппер на эмоциональном всплеске дала повод для широкой огласки их взаимоотношений и поползли слухи по Москве, что, вот мол, В. Шухов обнадежил, обещал жениться, а теперь Ольга Леонардовна хочет на себя руки наложить… Со временем страсти улеглись, но этот эпизод до сих пор известен старшему поколению москвичей.

На международной конференции «Передовые технологии на пороге XXI века», состоявшейся в мэрии Москвы в октябре 1998 г., Е. М. Шухова (правнучка В. Г.) делала сообщение о В. Г. Шухове. Всем присутствующим была ясна роль ее прадеда в инженерном деле и не было по этому сообщению никаких вопросов. Но исследователей творчества В. Г. Шухова интересовали сведения личностного свойства. И совсем не для того, чтобы показать любопытную осведомленность, а чтобы лучше понять Владимира Григорьевича как человека. Из зала был задан вопрос: «А чем закончился роман В. Г. Шухова с О. Л. Книппер? Ответ был лаконичен: «А что? А все было нормально»…

От Анны Николаевны Мединцевой у Владимира Григорьевича Шухова было пятеро детей: Сергей, Фавий, Вера, Ксения, Владимир – все погодки. «Возвращаясь домой после работы отец охотно, хотя и не очень долго, занимался с детьми. Потом уходил в кабинет и продолжал работать, иногда до глубокой ночи. Дети любили отца, прощали ему некоторую вспыльчивость, свойственную ему» (упомин. А. Б. Иванов «Современные инженеры», ЖЗЛ. – М.: 1985).

Многое удалось прочитать о деятельности В. Г. Шухова послушать докладов. В основном – это заслуженное преклонение перед его талантом. Но иногда складывалось впечатление, что пишущие и выступающие переусердствуют так, как будто они дают ему рекомендацию кандидатом в члены КПСС.

Владимир Григорьевич не нуждается в осветлении своего образа. Он должен быть таким, каким он был и остается в памяти всех, кто знал его как творца и как человека. А кто не знал? – Тот узнает, прочитав эту книгу.

По воспоминаниям правнука А. В. Бари – Георгия Борисовича Ефимова: «Анна Николаевна почему-то не любила А. В. Бари. Очевидно с ее слов не жаловали его память и ее дети, а от них получали информацию люди, писавшие о В. Г. Шухове».

Возможно это была одна из причин бесконечных противопоставлений их деятельности и последующих нелестных строк об А. В. Бари в советских книгах 1950–60 годов. А может быть – обычная стандартная идеологическая маска, естественная и обязательная для тех лет.

О судьбе детей и потомков Владимира Григорьевича и Анны Николаевны Мединцевой автору известно только то, что написано по сведениям правнучки – Елены Максимовны Шуховой:

«До революции Фавий и Ксения учились в Московской консерватории: Фавий – по классу скрипки, Ксения – по классу фортепиано. Сергей в равной степени обладал художественными и математическими способностями. Он занимался рисунком в студии П. И. Келина (учителя В. Маяковского), окончил три курса архитектурного отделения Училища живописи, ваяния и зодчества а затем поступил в Петербургский институт гражданских инженеров, одновременно выдержав экзамен в Технологический и Путей сообщения. Вера была балериной и выступала на большой сцене. Владимир интересовался поэзией и писал стихи. Спортом, как и отец, увлекались все дети.

Владимир Григорьевич Шухов на скамейке у своего дома в Москве (Неопалимовский переулок). 1913 г.

Владимир Григорьевич Шухов в кругу семьи

Памятник В. Г. Шухову на его родине (г. Грайворон) в парке его имени. Фото автора, 1999 г.

Открытие памятника В. Г. Шухову (г. Белгород). Государственная технологическая академия строительных материалов, 3 октября 2001 г. Слева направо: В. И. Маслов, ректор БелГТАСМ профессор А. М. Гридчин, митрополит Белгородский и Старо-Оскольский Георгий

Елена Максимовна Шухова (правнучка) с дочерью Настенькой. Московский зоопарк. Фото автора, 2000 г.

Памятник ВТ. Шухову на Новодевичьем кладбище. Москва (фото автора)

В Первую Мировую войну Сергей и Фавий прошли ускоренный курс Александровского военного училища на Знаменке и ушли на фронт. Оба служили в артиллерии. Все три сына сражались в рядах Белой армии с одобрения отца. Младший из сыновей погиб в 1919 году. Революция искалечила судьбы детей В. Г. Шухова. Фавий Владимирович в советское время так и не смог реализовать свои музыкальные способности. Сменил много профессий: был и фотографом, и учителем и т. д. В 1945 году он был сослан в Омск, где заболел и через год скончался от скоротечной чахотки в возрасте 51 года. Его дочь Ирина работала в издательстве.

Вера Шухова-Лапшина ушла со сцены и одно время работала стенографисткой, она серьезно занималась шахматами и на турнирах играла наравне с мужчинами. Умерла Вера Григорьевна в 1990 году, когда ей было 94 года.

Ксения до конца жизни преподавала в Станкине, она умерла в 1974 году.

Сергей Шухов окончил МВТУ им. Н. Э. Баумана и стал инженером-строителем – ученик А. Ф. Лолейта. Он проектировал железобетонные сооружения на трассе нефтепровода Грозный-Туапсе, большепролетные перекрытия стекольных заводов: Лисичанского, «Белого Бычка», Горьковского; заводов цветной металлургии. Занимался ремонтом зданий Большого и Вахтанговского театров, пострадавших во время Великой Отечественной войны от бомбежек немецкой авиации. Его кандидатская диссертация была посвящена теории безраскосных ферм. О деятельности Сергея Владимировича положительно отзывались профессора Н. С. Стрелецкий и К. М. Дубяга, они ценили талант С. Шухова, единственного прямого наследника фамилии Владимира Григорьевича. Он скончался в 1969 году в возрасте 75 лет».

Профессиональная линия от Сергея продолжается и в наши дни. Его старшая дочь Алла Сергеевна стала архитектором, младшая Лея Сергеевна, как дед и отец стала инженером-строителем. Дочь Аллы Сергеевны – Елена Максимовна – окончила МАРХИ и занимается исследованием истории инженерной мысли в России рубежа XIX–XX веков. В 1997 году у Елены Максимовны родилась дочь Настенька – праправнучка Владимира Григорьевича.

В 1939 году в результате неосторожного обращения с керосиновой лампой В. Г. Шухов получил обширные ожоги и скончался. Похоронен он в Москве, на Новодевичьем кладбище.

Установить в Москве памятник В. Г. Шухову – символу российской инженерной мысли – это долг России. Творческий потенциал В. Г. Шухова – это фундамент многих успехов «Строительной конторы», где решались задачи по реализации его проектов, а А. В. Бари обеспечивал финансовое благополучие всей деятельности предприятия. Не следует идеализировать или драматизировать их взаимоотношения. Их союз должен быть обязательно отмечен памятной доской на доме, где они жили – Москва, Кривоколенный переулок, дом 11/13. И это будет справедливо.

Опубликованы и другие воспоминания о Владимире Григорьевиче, сохранившееся его внуком Федором Владимировичем (сыном от старшего Владимира):

«Дедушка однажды спросил: «Кем ты хочешь быть, какая профессия тебе по душе?» Я ответил: «Хочу быть инженером, как дед и отец». Дедушка очень серьезно посмотрел на меня и спросил: «А ты знаешь, что такое – быть инженером?» Я с юношеским задором рассказал о профессии инженера, он заметил: «Ты не знаешь, как это трудно. Надо думать, все время думать, днем и ночью, и все время придумывать новое, иначе тебя жизнь отбросит. Кроме того, профессия инженера – это заводы, монтажные площадки, где тоже твое рабочее место, и есть рабочие коллективы, воплощающие инженерные идеи, о них тоже нужно думать. Как трудно работать клепальщикам, котельщикам, кузнецам».

Подумав, он добавил: «Имей в виду, с техникой нужно быть очень честным. За обман она жестоко мстит, разрушается, ломается и не только губит твое доброе имя, но может погубить и людей».

В другой раз, говоря о профессии инженера, он сказал мне: «Профессия инженера тем неблагодарна, что для понимания ее красоты нужно иметь знания, а красота произведений искусства воспринимается чувствами. Прежде чем остановиться на профессии инженера, рекомендую поработать на заводе рабочим».

История с Мытищинским водопроводом

Мытищинский водопровод начал эксплуатироваться с 1804 года и более 100 лет снабжал водой жителей Москвы. За все время эксплуатации он неоднократно реконструировался. К изыскательским работам привлекались: Фридрих Вильгельм Баур – первый автор проекта Мытищинского водопровода и организатор его строительства, начатого еще по Указам Екатерины II; И. Герард, Н. И. Яниш, А. И. Дельвиг, П. В. Максимов, Н. П. Зимин, С. Н. Никитин, Г. А. Траутшольд, К. П. Карельских, С. А. Озеров, К. Э. Лембке, Е. К. Кнорре, В. Г. Шухов и др.

Мытищинская вода, подававшаяся в Москву самотеком до 1892 года, считалась целебной. Барон Андрей Иванович Дельвиг, один из директоров Мытищинского водопровода и руководитель его ремонта в 1853 году, в одном из томов своих «Воспоминаний» писал:

«Жена моя была больна, и мы были вынуждены переехать в Петербург под постоянный надзор врачей. В течение 13 лет я возил воду из Мытищ в Петербург, врачи рекомендовали ее целебные свойства 15 бочек поставлялись для царского двора…». (Изд. Императорского Московского Румянцевского музея, 1913).

Екатерина Великая. С картины В. Боровиковского. 1794 г.

Примечательна сама история Мытищинского водопровода.

До сих пор народная молва гласит, что волей случая довелось императрице испить мытищинской воды из родникового Громового ключа. И столь понравилась она ей, что государыня, не медля ни минуты, распорядилась построить отсюда водопровод для жителей Москвы.

Это легенда, а вот как все было на самом деле. Екатерина II довольно часто по неотложным делам навещала первопрестольную. Все ее визиты подробнейшим образом записывались в специальный Камер-фурьерский Церемониальный журнал. Вот и 1775 год государыня проводила в Москве, следя за приготовлением торжеств в честь первого кавалера св. Георгия графа Петра Александровича Румянцева-Задунайского, под командованием которого русская армия одержала победу над Турцией годом раньше (26 июля 1774 г.).

Был заключен Кучук-Кайнарджийский мир и подписано очень выгодное для России соглашение, по условиям которого Россия получила Азов и Керчь, крепости Кинбурн и Еникале, что освобождало важнейшее геополитическое пространство – устья Дона, Днепра и Буга, Керченский пролив. Татары, жившие по берегам Азовского моря и северному побережью Черного моря, признавались независимыми от турецкого владычества. Кроме того, Турция должна была выплатить России контрибуцию в 4, 5 млн. рублей.

Однако ратификация мирного договора с турецкой стороны откладывалась по разным причинам. Но императрица не сидела сложа руки, она успевала много работать: следила за исполнением мероприятий к предстоящим торжествам, давала указания соответствующим службам о подготовке списка всех, кто отличился в военных действиях, чтобы по заслугам отметить их ратные подвиги. (У Екатерины II появились и личные интересы в приобретении понравившегося ей села Черная Грязь – будущее Царицыно. И. Н. Сергеев. Царицыно. М., 1995).

Императрица приехала в Москву еще зимой, 21 января 1775 года. До наступления весны и теплой погоды она наносила визиты высокопоставленным чиновникам и интересовалась проведением в жизнь и быт москвичей ее реформ: организация банков в связи с введением в обиход ассигнаций¹¹⁶, регламентация купечества по капиталам. 23 апреля в Москве отмечался день рождения Екатерины II. А со следующего дня по заведенному расписанию она посетила открытый по ее наказу в 1?53 году Воспитательный дом (ныне МГТУ им. Н. Э. Баумана), село Коломенское, Измайлово, Ходынку, Черную Грязь и везде вникала в дело: давала советы и указания, рекомендации. Часто императрица работала и по воскресным дням. С 29 мая по 3 июня она находилась в Троице-Сергиевой лавре. 31 мая. Воскресенье, праздник Живоначальной Троицы (Троицын день). Как записано в Камер-фурьерском журнале: «Обеденные кушанья ЕИВ (Ее Императорское Величество) соизволила кушать с Павлом и его супругой, с Преосвященным архиепископом Платоном и с находящимися в свите обоего пола чужестранными министрами и гвардии офицерами в 43-х персонах. При столе пили здоровье следующие:

1. Ее Императорского Величества при пушечной пальбе 51 выстрел.

2. Здоровье Павла и супруги его при пушечной пальбе из 31 выстрела.

3. Здоровье Преосвященного архиепископа Платона при пушечной пальбе из 21 выстрела.

При сих трех здоровьях на галерее певчими пето многая лета, и был колокольный звон».

По пути следования из Москвы в Троице-Сергиеву лавру и обратно Екатерина II останавливалась в путевых дворцах, расположенных в селе Алексеевском, Тайнинском, Братовщине, Воздвиженском. Нельзя было миновать и села Большие Мытищи. Вот здесь-то и зародилась красивая легенда о том, что якобы выдался жаркий день, императрицу томила жажда и захотелось ей испить водицы. Но то ли забыли воду, то ли она теплой оказалась в припасе. Жители села Большие Мытищи и поднесли Екатерине родниковой воды из Громового ключа… «И столь понравилась она ей, что…»

Подоспели и личные интересы, связанные с приобретением имения. 14 июня 1775 года она пишет собственноручный указ о назначении Василия Карачинского в дворцовые управители: «Указ нашей дворцовой канцелярии. Повелеваем венгерского гусарского полку капитана Василия Карачинского определить управителем в купленный у бригадира князя Сергея Кантемира¹¹⁷ и у князя Трубецкого под Москвой деревни Черной Грязи с приписанными крестьянами. Крестьян Карачинский имеет ныне принять и содержать точно так, как были у князя Кантемира, и на крестьян не накладывать ни работу, ни сборы больше нежели ранее работали и платили. В присутствии же нашем и когда двор туда приедет не давать ни единого человека из той деревни для работы какой ни на есть придворной должности. Капитану же Карачинскому определяем жалованье триста рублей и по 20 четвертей хлеба в год. Екатерина» (РГАДА, ф. Ю, оп.1, д.127).

Дальнейшие события шли своим чередом. Российские дипломаты работали по трудным позициям ратификации Кучук-Кайнарджийского мира. И вот императрице донесли, что все, наконец, улажено. Государыня с нетерпением ожидала приезда турецкого посла Абдул-Керим-Беглербея Румелийского. Наконец, 5 октября 1775 года турецкий посол прибыл в Москву. Москвичи узнали, что он привез Екатерине много денег, и стали одолевать ее многочисленными жалобами и просьбами. Поспешил со своим прошением и граф Яков Сиверс, управляющий водными коммуникациями России. Он писал Екатерине П: «Жителям сего великого города настоит крайняя необходимость в хорошей воде для пищи <…> бедные нуждаются во все времена года, но пользуются весьма дурною водою во вред здоровья…»

Императрица торжественно отметила заслуги П. А. Румянцева и выехала в Петербург. (Подробности торжеств и приемов описаны в упоминавшейся книге М. П. Пыляева «Старая Москва». – М.: 1995, печ. по изд. А. С. Суворина, С-Петербург, 1891 г.). Но просьбы москвичей не остались без ее монаршего внимания. Екатерина II подготовила ряд указов о продолжении начатого строительства дворцового комплекса, купленного ею Царицыно (Черная Цэязь), о закладке здания Сената в Кремле и Петровского дворца.

Предвидя расходы на строительство, государыня еще до отъезда из Москвы в Петербург подписала указ о выделении денег на восстановление функций Приказа Каменных дел (Каменный приказ), чтобы обеспечить своевременную доставку кирпича к месту работ. Несмотря на издержки и трудности с реализацией указов, императрица искренне увлеклась строительством. В письме барону Гримму она признавалась: «Страсть к постройкам усилилась у нас как никогда, и ни одним землетрясением не разрушено столько зданий, сколько мы их строим. Стройка – дело дьявольское: она пожирает огромные деньги, и чем больше строишь, тем больше хочется строить. Это болезнь, как запой…»

Не была забыта и просьба Я. Сиверса: высочайше повелевалось изыскать хорошую питьевую воду для второй столицы. Императрица помнила, какое несчастье постигло жителей Москвы: с апреля 1771 года по март 1772 года в Москве от моровой язвы (холеры) умерло 57901 человек. (Наиболее опасные заболевания в первопристольной, такие как холера, тиф, дизентерия распространялись через воду).

Фридрих Вильгельм Баур

Для решения проблемы с питьевой водой для московских жителей она привлекла Фридриха Вильгельма Баура, ведавшего в те годы Гидравлической коллегией в Петербурге, известного специалиста по фортификационным и гидротехническим сооружениям, которого пригласила на службу в Россию еще в 1768 году. По ее указанию Ф. Баур приехал из Петербурга в Москву и приступил к обследованию Сокольнических ключей и многочисленных других мест, где могли быть запасы воды с перспективой использования их для крайней нужды жителей Москвы.

Почему Екатерина II выбрала Ф. Баура? – Очевидно, она была осведомлена о талантливых и деловых специалистах – немцах, известных в Западной Европе. Фридрих Вильгельм Баур родился в 1734 году в графстве Ганау, но не имел графского титула. В 22 года он уже принимал участие в военных действиях между Францией и Англией в составе гессенских войск (1756–1760). После окончания войны он в чине инженер-майора перешел на службу в Пруссию. В 1762 году Ф. Баур получил звание генерал-квартирмейстера. Когда кончилась семилетняя война, он вышел в отставку и решил посвятить себя трудам как инженер по гидротехническим и фортификационным сооружениям. Назревал очередной военный конфликт с Турцией. Екатерина II решила пригласить его в Россию, как известного и опытного специалиста. Сохранив ему звание, она направляет его в действующую армию графа П. А. Румянцева. В 1770 году Ф. Баур принимал участие в сражениях при Ларсе и Кагуле. Особенно он отличился в бою при Рябой Могиле, где командовал передовым отрядом. За грамотные действия и личное мужество был награжден орденом св. Георгия 2-ой степени.

Изучая боевые действия русских войск в наступлении и обороне, в резерве и переформировании, Фридрих Вильгельм Баур пришел к выводу о необходимости упорядочения взаимодействия всех составных структур армии. В 1772 году он подал предложение о реорганизации штабной службы, в котором заложил основы Положения о Генеральном штабе с перспективой создания российской Академии Генштаба.

В последующие годы Ф. Баур, как ученый и инженер, выполнял различные поручения по строительству оборонительных гидротехнических сооружений в Кронштадте, Риге, на озере Ильмень и в ряде других мест. Это были оригинальные системы водных фортификационных сооружений, исправно прослуживших более 150 лет. Для испытания его в деле гражданского строительства Екатерина II пригласила Ф. Баура в Царское Село, где он по собственному проекту построил первый самотечный водопровод «с невеликой издержкою». Так что не за красивые глаза и напудренный парик Фридрих Вильгельм Баур удостоился высочайшего внимания. В 1778 году изыскательские работы были закончены, и Баур написал Екатерине, что Мытищинские источники оказались «наиболее ценными по качеству воды и по запасам ее наиболее подходящими». К докладу были представлены результаты гидрогеологических изысканий и первоначальная смета расходов на строительство водопровода. От императрицы последовало два указа (их копии хранятся в архивных фондах Московского музея воды).

Карта и план устройства водопровода на Москву, составленные Ф. Бауром

«Указ нашей штатс-конторы.

Указав нашему генералу-порутчику Бауру произвесть в действо водяные работы для пользы престольного Нашего города Москвы, повелеваем штатс-конторе показанную по смете Его на то сумму милиен сто тысяч рублей отпустить таким образом. В нынешнем году пятьдесят тысяч, в 1780-м, 1781-м, 1782-м, 1783-м и 1784-м, в каждом по сту по пятидесяти тысяч рублей, в 1785-м, в 1786-м и 1787 годах по сту тысяч рублей, имея те деньги в готовности к началу каждого года и выдавая оные по требованию Его, половину медною монетою, а другую банковыми ассигнациями.

На подлинном подписано Собственною Ея Императорского Величества рукою тако…

Екатерина

В подлинном читал обер-квартирмейстер Федор Медведев в Царском Селе июля 28 дня 1779 года».

«Князь Михайло Никитич. Генерал-порутчик Баур по воле Нашей имеет вступить в нынешнем еще году в производство водяных работ для пользы столичного Нашего города Москвы, от Нас Ему препорученных. Мы желаем, чтобы Вы паче со своей стороны в сем деле не оставили подавать Ему всякое пособие, так особливо силою сего предписали Московскому губернатору и обер-полицмейстеру, да и всем данного дела Его касаться будет о всевозможном исполнении Его требований и помощи, где оная сходственным образом учинена быть может.

Для караула при казне, магазейной и материалах прикажите дать Ему потребное число солдат из гарнизона тамошнего, а в случае недостатка в людях и из дивизии, Вами предводимой.

Пребываем впрочем Вам благосклонны.

Подлинно подписан Ея Императорского Величества рукою тако…

Екатерина

Царское Село июля 18 дня 1779 года

Князю Михаилу Никитичу Волконскому»

По принципу Царскосельского водопровода Ф. Баур рассчитал необходимые уклоны и глубину заложения трассы, которая должна была быть ниже уровня промерзания почвы в окрестностях Мытищ. Это было по тем временам грандиозным сооружением такого масштаба. Строительство было многотрудным и долгим, ежедневно выделялось 400 солдат для производства работ. Оно велось почти 25 лет, так как работы прерывались из-за начавшейся очередной войны с Турцией (1787–1791 гг.).

Ф. Баур скончался в возрасте 48 лет (1783 г.) в год начала строительства акведука в Ростокино. Работы продолжил его коллега и преемник инженерполковник Иван Герард. Сохранилась памятная доска с его именем в конце Ростокинского акведука, рядом с домом смотрителя. И. Герард был главным инспектором Гидравлической коллегии по строительству подобных инженерных коммуникаций, поэтому он курировал одновременно многие объекты, в том числе строительство гидротехнических сооружений в Вышнем Волочке, дворцового комплекса в Царицыно и Мытищинского водопровода. Непосредственным исполнителем работ на Ростокинском акведуке был его сын, Логин Иванович Герард.

Галерея водопровода по проекту Баура (современный снимок автора)

Ростокинский акведук (современный снимок автора)

Вокруг истории строительства акведука тоже ходили легенды. Народная молва окрестила его как «мост-миллионник». Поговаривали, что Екатерина II отпустила на его строительство ровно миллион рублей. И что совсем невероятным было для России – уложились в смету расходов, а на сэкономленные (!) несколько десятков рублей будто бы хозяин работ выставил мастеровым бочку вина. Это, конечно, досужие разговоры, а вот акведук и по сей день своим величественным видом украшает округу и является памятником зодчества и инженерного искусства. Нижняя часть его опор покоится на мощном кирпичном фундаменте, а своды по наружной части облицованы белым камнем «взамок». Верхний ложемент, по которому проходит 3-я (шуховская) трасса водовода, выложен из кирпича мытищинского завода Челнокова.

Когда же водопровод подошел к селу Алексеевскому (ныне там находятся корпуса завода «Мосводоприбор»), на строительство прибыла сама государыня. Как писал инженер-полковник Министерства Путей сообщения, куда относился и Мытищинский водопровод, Зеге фон Лауренберг, «в селе Алексеевском в 1787 году Екатерина II изволила лично наслаждаться первым плодом своей благотворительности, узрев первую пользу жителям Москвы, сим водопроводом принесенную».

Екатерина Великая скоропостижно скончалась в 1796 году.

Строительство водопровода продолжалось. Павел I в 1797 году своим указом выделил 400 тысяч рублей для продолжения работ, а в 1802–1803 годах уже Александр I дополнительно отпустил из казны еще 200 тысяч рублей для их завершения.

В 1804 году строительство было закончено, а в 1805 году Москва получила сказочно чистую и свежую воду (с легким привкусом железа), 300000 ведер в сутки. Как писали историки – несмотря на все трудности «славной водовод Мытищинский был совершенно кончен».

Галерея была доведена до Трубной площади (на «Трубе»), где был устроен бассейн. Здесь был сооружен Самотёцкий фонтан. От него стали прокладывать трассу вдоль Самотецкого канала к Кузнецкому мосту для укладки водовода из чугунных труб для устройства других водоразборных сооружений и фонтанов.

Известный русский поэт Н. М. Языков проезжал дилижансом с друзьями через село Большие Мытищи по пути в Троице-Сергиеву Лавру. И было, конечно же, чаепитие в Мытищах. Здесь и родился его экспромт – гимн знаменитой живительной мытищинской воде.

 
Отобедав сытной пищей,
Град Москва, водою нищий,
Знойной жаждой был томим;
Боги сжалились над ним.
 
 
Над долиной, где Мытищи,
Смеркла неба синева…
Вдруг удар громовой тучи
Грянул в дол – и ключ кипучий
Покатился… Пей, Москва!
 

1830 год.

Однако через каждые 15–20 лет приходилось производить ремонтные работы из-за обвалов и промоин от дождей и вешних вод. Галерея была выложена красным водостойким кирпичом на песчаной подушке, покрытой свинцовыми листами, и не могла выполнять роль монолита на длинных участках. При обследовании сохранившегося подземного участка галереи¹¹⁸ Мытищинского водопровода автором были произведены обмеры кирпичной кладки на протяжении километра.

Вода из Мытищ в Москву поступала самотеком, однако необходимого количества ее постоянно не хватало. Глубина заложения галереи в разных местах, в зависимости от рельефа, была не одинакова: в пределах Мытищ – 6 метров, в районе Сокольников – до 18 метров. Поэтому было довольно сложно определять аварийные места и производить ремонтные работы. Появлявшиеся трещины в кирпичной кладке пропускали воду от дождевых потоков, весенних паводков и местных ключей. В других местах через трещины уходила мытищинская вода. Да и в ночное время из-за неразбора вода сливалась в водосток.

Первыми ремонтными работами (1826–1835) руководил Управляющий III округом Путей сообщения генерал-майор, инженер Н. И. Яниш. Ремонтные работы, проводившиеся под его руководством, не были завершены. Но он успел сделать очень многие объекты: устройство первой насосной станции перекачки в селе Алексеевском, устройство многих фонтанов в Москве, и подготовил конечную структуру водопровода, чтобы уменьшить потери воды.

Как пишет Ф. Я. Нестерук⁵³: «Из Сухаревской башни (сюда вода поступала от Алексеевской насосной станции) вода расходилась по чугунным трубам магистрального водовода длиной 430 м, шедшего по ул. Сретенка и Лубянке (ул. Дзержинского) до Никольской (Дзержинского) пл., где в сентябре 1830 г. был устроен «для продовольствия жителей» фонтан. От магистрального водовода было сделано ответвление длиной 160 м к другому фонтану против Шереметевской больницы (инст. им. Склифосовского), открытому также в сентябре 1830 г., а от Никольского бассейна по проложенным трубам к трем фонтанам: Варварскому (на пл. Ногина), устроенному в 1833 г., Петровскому или Театральному (на пл. Свердлова), открытому в 1835 г. и Воскресенскому у Александровского сада (в конце пл. Революции, рядом со стеной Китай-города). Кроме питания фонтанов устроено было соединение Сухаревского резервуара с кирпичной галереей старого водопровода: сюда предполагалось пускать воду в том случае, если бы оказался ее избыток. Устроены были также ответвления водоводов в Кремлевский дворец, Воспитательный дом (б. Дворец Труда), в театры, бани, торговые ряды Китай-города.