Мое дело. Наше дело. Общее дело

Часть I

Глава 1: всем нужны деньги.

По одному из ювелирных салонов, который назывался «София», расхаживал молодой человек, с видом, как будто бы понимающего в золоте и серебре эксперта. Его звали Питером Мюллером, и он старательно выбирал обручальное кольцо.

– Господин Дойл, какая цена у этого кольца? Оно серебряное? – сказал он жиденьким тенорком и как ребенок замер в ожидании ответа.

Владелец салона, то есть господин Дойл Грант, одетый в строгий, коричневый костюм и белую рубашку не спешил с ответом. Дойл стоял у окна и смотрел на вечернюю дорогу, на которую падали и тут же взметались багряные листья; дорога эта была пуста, да и время было позднее, слышен был только сентябрьский ветер.

В этот вечер Дойл подменяет Марию, которая приходилась ему дочкой и уже второй год работала в отцовском ювелирном салоне. Мария на несколько дней уехала из Нового города, чтобы навестить ослабшую тетю Сильвию, которая проживала в соседнем городке и в последнее время хворала. Сильвия не гостеприимна и ворчлива; жила она одна и детей не имела. Но была рада, когда приезжала ее любимая племянница и скрупулёзно ухаживала за ней.

– С камнем захотел… – сказал Дойл приятным баритоном. – Четыре сотни Питер!

– Ого.

Питер подошел к кассе, взглянул в глаза господина Дойла, в которых однозначно присутствовало что-то благородное, львиное, и сказал:

– Господин Дойл мне не хватает почти сотни… Я так люблю Нику и хочу для нее только самое лучшее! Я готов отдать все свои деньги. Прошу не сочтите мои слова за наглость господин Дойл. Но я вынужден попросить у вас в долг. Я обещаю, что верну все до копейки, а если не смогу, то обязательно отработаю! Вы меня знаете. Я никогда вас не обманывал. Завтра я хочу сделать Нике предложение руки и сердца!

Дойл улыбнулся, явно понимая, что сейчас судьба молодого Питера в его руках, похлопал его по плечу и ответил:

– Нет Питер! И прошу не настаивай. Прояви терпение. Невеста твоя никуда не убежит. Напомни, как мы с тобой договорились?

Питер вздохнул и сказал:

– Извините господин Дойл. Осенью я буду очищать передний дворик от листьев, а зимой от снега. И вы мне за это хорошо заплатите.

– Не извиняйся Питер. Я тоже был молод. Вот, держи, – говорил Дойл протягиваю несколько купюр Питеру. – Это тебе небольшой задаток за твою работу. Купи что-нибудь своей матери. Она хорошая женщина. Ты должен заботиться о ней.

– Я забочусь о ней господин Дойл. Спасибо вам. Вы так добры. Мне пора идти. Завтра я займусь делом. Все листья будут в мешке! – сказал Питер и ушел.

Дойл прошел в конец ювелирного и приоткрыл окно. Глубоко вдохнув, он ощутил душевное тепло и вспомнил свою жену, которая ему часто снится и наполняет воспоминания прежней жизнью, которой больше никогда не будет. И эти всплывающие мгновения иногда дразнили его, а порой отравляли.

Полчаса спустя Дойл вышел на улицу и закрыл большую дверь салона. Затем он оглянулся и печально взглянул на красиво написанное имя «София», над входом в ювелирный. Это имя его жены, которая пару лет назад погибла в автокатастрофе.

Дойл вздохнул и произнес тоскливо:

– Эх… София.

Затем он спустился по гранитным ступенькам и выйдя на алею не поверил своим глазам, заметив лежащего на земле Питера. Быстро подбегая к нему, Дойл оглядывался, пытаясь понять, что здесь произошло.

– Питер! – сказал Дойл и помог Питеру подняться на ноги.

Питер схватился за тяжелую ладонь Дойла и болезненно встал, прикасаясь дрожащей рукой к рассеченной брови. По всей видимости Питера кто-то хорошенько ударил кулаком. Бледное лицо Питера начинало опухать, а глаза его бегали как зверьки, наполняясь тягучим чувством несправедливости.

– Меня ограбили… Они забрали все мои деньги господин Дойл! Какие-то наркоманы… – растерянно произнес Питер и капли крови на его лице перемешались со слезами, залившими глаза.

***

После того, как Дойл отвёз Питера в больницу, он как подобает приличному гражданину связался с полицией и все рассказал; полицейские достаточно холодно отнеслись к этому делу, и как показалось по словно молящимся оставить их в покое, каменным лицам, – виновных они не собираются искать, уж слишком мелкое происшествие, знаете ли…

Прошло несколько пасмурных суток. Дойл не терял уставшего вида. Настроение у него было гадкое, он думал о том, что произошло с несчастным Питером. Погода за окном навивала крепкое желание поспать – хотелось хорошенько закутаться одеялом и погрузиться в спячку. Казалось, что сегодняшний хмурый вечер будет тянуться вечно.

Ювелирный пустовал и можно было подумать, что все люди попрятались в подвалы, настолько на улице было подозрительно тихо, словно перед бомбежкой. И как только Дойл собрался уходить, в салон вошли двое мужчин, внезапно прервавшие жуткую тишину, в которой кажется, что вот-вот город злобно начнут бомбить нацисты. Эти мужчины одеты со вкусом в кожаные туфли и добротные пиджаки. Дойл не успел разглядеть, во что были одеты эти люди, ведь как только они закрыли за собой дверь, ветер вдруг усилился и электричество в помещении отключилось и, все лампочки погасли… Блеклый свет исходил только от окна, за которым вечер становился все темнее и холоднее…

– Мы закрываемся! Приходите завтра, – сказал Дойл.

Плавные шаги появившихся темных фигур настораживали, словно вот-вот начнется спланированное ограбление, которое закончится как минимум серьезной психологической травмой.

– Здравствуйте! Это вы тот самый Дойл? Владелец? Я Мартин Бирн, а это мой близкий, – спокойно почти шепотом сказал подошедший к кассе Мартин Бирн.

Мартин угрожающе пошевелил мясистыми как у негра губами, явно планируя перейти к запугиванию. И как показалось господину Дойлу, его уже начали запугивать, несмотря на спокойный и даже приветливый тон Мартина. Дойл вдруг почувствовал себя кроликом, которому вот-вот придется бежать от стаи голодных собак; а затем он посмотрел на свое пузо, которое как бы намекало, что ни о каком побеге речи не может быть.

– Да это я. А вы кто такие? Господа, – слегка неуверенно как бы возражая ответил Дойл и наконец лампочки зажглись. Свет вернулся – и это позволило ясно разглядеть лицо Мартина: шрамы, грубая, смуглая кожа, наглые как у цыгана попрошайки прищуренные карие глаза.

Взгляд Дойла постепенно расплывался, словно он по неосторожности совершил тяжкое преступление и сейчас родственники «погибшего» устроят самосуд, со всей справедливостью…

Долго смотреть в глаза старому бандиту Мартину, у которого была тяжелая отдышка, он не мог, взгляд Мартина будто обжигал цыганской наглостью. Мартин словно смотрел прямо в душу Дойла, грезя покарать за грехи, однако грехи самого Мартина намного страшнее и это ясно видно в его глубоко впавших поросячьих глазах, первое впечатление от которых ошибочно.

– Мы из охранного агентства. Мы можем, так сказать, друг другу помочь. Мы можем стать хорошими друзьями! – сказал Мартин, положил потные ладони на стол, и казалось, что он сейчас с некой злобой добавит: «Или врагами».

– Так это насчет Питера? Вы нашли тех, кто его ограбил? – сказал Дойл, не понимая, кто перед ним находится…

Затем его сковало напряжение. Дойл больше не мог смотреть в глаза Мартину, но и опускать голову вниз, как пугливая собака, он тоже не собирался. Пытаясь выкарабкаться из внезапно нахлынувшей тревоги, он перевел взгляд на второго мужчину: и тут Дойл струхнул еще больше, ведь на него будто не человек смотрел, а таращилась жуткая кукла, с пугающими как у мертвой рыбы глазами. Партнёр Мартина, который до жути напугал Дойла, высок ростом, сутул и худощав; на его лысеющем черепе вмятина, которую скрывает жиденький рыжий волос; а его правый глаз немного отъезжает в сторону. Дойл смотрел на этого человека, и ему казалось, что вместо костей и плоти у него тонкие палки, которые обтянуты жёлтой кожей. Этого человека звали Лени Рыжий и он так же, как и Мартин Бирн являлся частью организованной преступности Нового города. Человек из деревни, человек малознающий, сказал бы, глядя на них: «Это сливки современного общества!»

– Поймите господин Дойл. Я, как и вы – деловой человек. У меня разный бизнес. И я вам категорически рекомендую обратиться в охранное агентство. Кстати, я и мой друг, как я уже говорил, владеем таким агентством и можем помочь вам во многом. За кого вы нас держите? Разве мы похожи на гопников или шпану? – говорил Мартин указывая на Лени, который важно поправил пиджак и по-джентельменски засунул руки в карманы. – Вы, наверное, знаете, что пару дней назад, в конце этой улице произошло ограбление, налет. Случай весьма трагичный… А если вот к вам Дойл вломятся наркоманы или кто похуже, что будете делать? Закидаете их золотом? Что касается вашего бизнеса, долго затягивать не советую. Город становится опаснее и таким как вы нужна защита, которую мы можем организовать в отличие от представителей местной администрации.

– Платить я не буду. Мне не нужна такая охрана. Уходите.

– Я ведь пришел сюда с добрыми намерениями, и бояться вам нужно не нас, а тех, кто может вломиться в это прекрасное место и серьезно вас покалечить. Я и мой деловой партнёр уважаем людей вроде вас. Мы не мошенники господин Дойл. Если бы мы хотели вас ограбить, то поверьте, пришли бы сюда не с добрыми намерениями. Нам лишь нужен небольшой процент за наши услуги в сфере охраны. Даю гарантию, что ни одна морда к вам не сунется, потому что будет знать, что трогать вас нельзя. В доме ведь нельзя жить, если там нет крыши? Может залить дождем или засыпать снегом и будет очень холодно… Понимаете?

– Крыша значит… Честно сказать, здесь всегда было спокойно. И в охране никто не нуждался.

– Все бывает когда-нибудь в первый раз, верно? Понимаете, господин Дойл, в нашем городе развелось много голодных мигрантов и людей без принципов. И все они хотят нажиться. И эти люди, если их так можно назвать, в отличие от нас с моим партнером, менее любезны и уважительны по отношению к вам. Мы, если уж, на то пошло, защищаем свой авторитет и этот прекрасный город, который хотят ограбить туземцы! Как вы и сказали, здесь всегда было спокойно, но времена и люди меняются. Верно?

– Хорошо, я подумаю. А сейчас прошу вас уйти.

Тут в разговор вмешался Лени Рыжий и слова, которые он сейчас произнесет прозвучат весьма убедительно:

– Ты лучше вот о чем подумай, где ты можешь оказаться, если вдруг тебя и твой ювелирный будет некому защитить, просто в больнице или сразу на кладбище?

– Мой друг говорит о тех чужаках, отморозках, которых, к сожалению, в нашем городе становится все больше и больше. Люди страдают. Уже было несколько прецедентов – и некоторые из них закончились очень печально. В любом случае, если не мы, то придут эти самые отморозки, и поверьте, заплатить придется не только деньгами ну и здоровьем. Но пока этого не случилось, у вас есть время воспользоваться нашими услугами и тогда никто к вам не сунется, а если и сунется то вы будете под надежной охраной.

«А чем вы от них отличаетесь?» – хотел сказать Дойл, но промолчал, как бы соглашаясь в расчёте на то, что эти двое скоро уйдут, а затем приедет полиция и совсем разберётся.

– Хорошо, – ответил Дойл и достал из кассы деньги.

– Не сейчас… Каждую неделю мой человек будет заходить и получать определенную сумму, которая вас не разорит. Мой человек приедет завтра и все объяснит! – сказал Мартин.

В Новом городе орудовали шайки мигрантов, которые занимались грабежом и разбоем; и своими действиями они наносили экономический ущерб для мафии Нового города. Вдобавок к этому мигранты-грабители привлекали ненужное внимание к подпольным заведениям мафии. Ведь после того, как на заведение будет совершенно разбойное нападение, туда обязательно ринутся стражи порядка и начнут задавать вопросы и проводить осмотр, который как мы понимаем не в интересах мафии. Мафия, теряя деньги, открыла сезон охоты на вредителей. В основном грабежом занимались доведенные до отчаяния мигранты, которые словно паразиты грызли мелкий и средний бизнес Нового города, доставляя кучу проблем для организованной преступности. И чтобы решить эту проблему, мафия вместе с коррумпированной частью полиции планировали взять под свою защиту все заведения, которые находились по соседству с мясными лавками, кондитерскими, ресторанами, принадлежащими мафии. Члены организации увидели перспективу в подобной тактике, где в принципе защищён весь бизнес города, на который в теории могут положить глаз мигранты-паразиты. Так их будет проще заловить и сурово наказать. Шайка мигрантов действовала непредсказуемо, не обращая внимания на то, кому принадлежит заведение, которое они собирались обнести – это их главная ошибка. Впрочем, жизнь, которая их ждала вдали от дома, разрушенного войной, различий особо не имела, разве только здесь не свистят снаряды и пули над головой. Но что касается свиста пуль – это еще впереди.

Глава 2: Поступай как хочешь, все равно потом будешь

жалеть.

На следующий день, прежде чем пойти в полицию, Дойл приехал к Джозефу Басти, у которого в прошлом были серьезные проблемы с законом. Когда-то давно, ещё в детстве, Джозеф спас Дойлу жизнь: был самый обычный летний денёк, Джозеф прикатил на своем велосипеде на озеро, дабы покурить стыренную у папы парочку сигарет; и вот когда маленький Джо уже закурил, он услышал, как кто-то дико кричит, а затем он увидел тонущего в воде маленького Дойла; недолго думая, Джозеф бросился в воду и сам чуть не утонул, но сил ему хватило; и он вытащил из воды будущего приятеля, с которым дерзко докурил папины сигареты.

После того как Джозеф отсидел в тюрьме, он открыл небольшой магазин-ломбард, в котором Джозеф собрал все что мог раздобыть в то время… В этом магазине-ломбарде можно было увидеть вазы для цветов, глиняную посуду, сувенирные изделия и другой хлам на абсолютно разный вкус. Со временем на витринах Джозефа начали появляться действительно интересные вещицы, одной из которых стал самый настоящий самурайский меч, который принесла загадочного вида старушка-путешественница. В тот момент Джозеф даже подключил эксперта в подобных вещах, дабы удостовериться что меч действительно настоящий. Недолго рассматривая рукоятку, на которой было написано имя мастера, который изготовил этот меч – эксперт подтвердил подлинность и ценность данного экземпляра. Надо признать Джозеф действительно хорошо заплатил старушке-путешественнице за этот меч, который и по сей день украшает его магазин-ломбард. Конечно нельзя сказать, что Джозеф мог нажить серьезный капитал в этом деле; львиной доли его заработка с магазина-ломбарда хватала на самое обычное существование… Но существование подобно червяку Джозефа мало привлекало, поэтому на безбедную старость Джозеф зарабатывал торговлей оружием и боеприпасами с местной военной базы, где у него есть толковый знакомый, который занимается транспортировкой списанного оружия. Джозеф продавал оружие только тем, кого знал лично и в ком был уверен – сделка осуществлялась прямо в его магазине-ломбарде, который служил скрытой витриной для другого, более прибыльного и криминального бизнеса.

На давно небритом лице Джозефа появилась приятная улыбка, когда он увидел автомобиль Дойла, который подъехал к его магазину-ломбарду.

– Ничего удивительного! Это все из-за мигрантов, – говорил Джозеф, глядя на присевшего на стул растерянного на вид Дойла. – Мафия пытается разобраться с налетчиками, которые грабят их точки. Поэтому они собираются поставить своих людей всюду, куда могут сунуться мигранты-грабители. Так вопрос решится быстрее, нежели они будут защищать только свой бизнес. А то, что тебя хотят принудить платить процент – это не самое страшное. И мигранты на самом деле тоже. Мигранты – это кучку неорганизованных скользких жаб, которых вот-вот отправят на дно океана. Для местной мафии это не большая проблема. Беда случится тогда, когда сволочи из Каменного Города доберутся до нашего городка. Если Ларри с его людьми сгинут, то с тобой действительно никто любезничать больше не будет.

– Кто этот Ларри?

– Это криминальный босс Нового города. Что касается местных бандитов, они, конечно, не подарок, но принципы и законы внутри их организации все же есть. Поэтому с тобой вежливо обошлись. Всяким беспределом они не занимаются. Но если решишь посадить кого-то из них в тюрягу, то тогда скорее всего ты «случайно» споткнёшься и упадешь головой на бетон, ну или где-нибудь в баре тебя пырнут ножом, чтобы продемонстрировать другим бизнесменам, что с ними будет если вдруг, они заинтересуются твоим дерзким выпадом и тоже побегут жаловаться властям. Как там говорится… Нет человека – нет проблемы! Поэтому если не хочешь стать проблемой для этих парней, идти в полицию не рекомендую.

– Я не хожу в бары Джозеф.

– Неважно… Они хорошо организованы, а что касается полиции, не знаю, насколько там способны тебе помочь, многие из них куплены и работают на побегушках у мафии. После того как вежливый офицер примет твою жалобу, он тут же позвонит своим друзьям из мафии и оповестит их. Они сделают все, что им скажут, понимаешь?

– Значит, меня не хотят разорить? Дело только в мигрантах?

– Тяжело сказать. Мафия способна и на это. Они могут придумать, так сказать, законный способ, чтобы юридически отжать твой ювелирный салон и не пачкать руки. В основном люди, точнее дегенераты-игроки проигрывают имущество в казино, но я уверен и для такого как ты, если понадобится, мафия что-нибудь придумает.

– Они защищают свой подпольный бизнес?

– Я думаю, в первую очередь они защищают свою территорию от мигрантов, которые начинают наводнять улицы и сбиваться в маленькие криминальные кучки. А затем эти кучки переходят красную линию, и наживаются на владельцах мясных лавок, табачных и так далее. Это значит, что деньги текут мимо кармана мафии. Не говоря уже про ущерб, который наносят подобные действия для репутации. Если люди, которые платят проценты за защиту увидят, что мафия не способна их защитить, то никаких денег они больше не дадут. И это как ты понимаешь неприемлемо для Ларри. Мафия наводит свой порядок в городе, и охотится на тех, кто пытается стрясти процент даже с мелкой рыбной лавчонки, владелец которой должен платить в правильный карман. После того как ты начнешь платить мафии процент за «крышу», они действительно будут тебя защищать, в основном от своих конкурентов и всякого рода вредителей.

Дойл тяжело вздохнул, осмотрел помещение, в котором находился и сказал:

– К тебе они тоже приходили?

– Здесь нет золота и серебра друг. Это место я открыл для души – точно не для денег. Ну если кто-то из моих приятелей, из тех, кого я лично знаю, хочет купить себе серьезную вещь, я говорю про оружие, то я готов помочь такому человеку. Вот чем я зарабатываю на жизнь Дойл… А если сюда сунутся мигранты, то будь уверен, им не поздоровится.

– Мне нужен пистолет. Так мне будет спокойней.

– Спорить не собираюсь. Хочешь оружие? Пойдем за мной, – сказал Джозеф и направился в соседнюю комнату, которая служила кабинетом и своего рода скрытой витриной.

Достав из-под стола чемоданчик, Джозеф открыл его и показал Дойлу пистолеты разного калибра:

– Это кольт девятнадцать-одиннадцать! Моя любимая модель, его приятно держать в руке. Пистолет весьма знаменитый, рассчитан на семь выстрелов, продырявит кого угодно, будь уверен. Патроны имеются. Хочешь посмотреть другие? Есть огромный револьвер, с такой отдачей, словно тебя пинает лошадь! А ещё у меня есть Пустынный Орел, стреляет так же мощно, как и я под «Виагрой». Хе-хе. Но конечно – это больше для понтов и стрельбища. Для самообороны я бы взял кольт.

– Думаю, кольт вполне себе ничего… – сказал Дойл и взял протянутый ему пистолет сухой ладонью. – Холодный такой. Действительно, приятно держать. Вот деньги. Держи.

– Кольт ничего! Вот тебе коробка и две обоймы, в каждой по семь патронов калибра сорок пять АСП. Внутри коробочки есть инструкция. Если что-то непонятно, то приходи, я всегда рад тебе. Будь осторожен. Пойдем выпьем чаю на дорожку. Ну а как в целом? Как твоя дочь?

– Неплохо. Мария сейчас у тети, слава Богу. Хорошо, что ее не было в салоне, когда пришли эти двое.

Джозеф и Дойл вернулись обратно в главную комнату, в углу которой стоял небольшой столик с чайником, заваркой и печеньем.

– О чем думаешь? – спросил Джозеф и слегка покашлял в кулачок.

– Думаю о том, – говорил Дойл, кладя коробку на стол, – почему все так не справедливо? Знаю, что сказал сейчас глупость, но все же… Я годами спокойно жил и никого не трогал. Почему надо приходить ко мне? Вокруг столько работы, где можно честно ничем не рискуя заработать деньги, но нет – надо искать проблемы и портить людям жизнь…

– Это и есть их работа! И скажу, как человек знакомый с подобными людьми, они получают с этого удовольствие, как наркоманы, или как те придурки, которые без страховки лазают по скалам ради адреналина… – посмеиваясь, сказал Джозеф.

– Но это не справедливо! Так с людьми нельзя поступать… Может все-таки пойти в полицию? Пусть сделают свою работу, черт побери! Не может же быть такого, что все там куплены… С одной стороны, на мне хочет нажиться мафия, а с другой где-то там, я не знаю, есть какие-то отморозки, которые в любой момент могут влететь в мой салон и напасть на меня или мою дочь, а об этом я даже думать не хочу! Однозначно с пистолетом мне будет спокойнее.

– Справедливость… Меня посадили в тюрягу за то, что я просто увидел, как ограбили, а потом убили одну несчастную женщину, а после выяснилось, что перед этим они ее изнасиловали. Я был пьян и не смог помочь ей вовремя. Тогда я пришел в полицию и все рассказал, в надежде, что они со всем разберутся. Ну а после через несколько недель всю вину свалили на меня, якобы это я ее убил и изнасиловал. Тогда мне пришлось искать правозащитника, никто не соглашался, у меня не было достаточно денег. А полиции в это время видимо просто было лень искать настоящих убийц… да не важно – процесс уже был запущен. После того, как я вышел из тюрьмы, спустя десять лет, я сам их нашел, этих двух ублюдков. И сейчас тоже скажу глупость – убил их! И когда я забивал их битой, я не переживал что снова окажусь в тюрьме, мне уже было все равно на себя. Как видишь, после того что я сделал, я до сих пор на свободе. (У Джозефа наворачивались слезы). И как же все быстро может перевернуться брат… За один чертов день! И после того, как это случится, и не важно, сделал ты это намерено или случайно, весь мир встаёт против тебя, но сначала бесцеремонно отнимает у тебя сон. Ты не спишь ночами, твои глаза сжимает дичайший стресс, ты жалеешь себя и все думаешь, что же будет со мною дальше?

– Ты поступил справедливо. Мне бы на такое, духу не хватило.

– Может быть… Но, когда я пришел к ним, думал я не об убитой ими женщине, а о своих потерянных в тюрьме годах. Получается такая справедливость наоборот… я отсидел в тюрьме за то, что сделаю в будущем, как бы наперед, понял. Знаешь, что важнее всего в тюрьме? Я говорю про маленькую, но важную вещь.

– Нет. Может книги?

– Какие уж тут книги. Важнее всего друг мой, тапочки для душа. В тюремных душевых происходят ужасные вещи, Дойл. Поэтому тапочки важнее всего. Запомни, может когда-нибудь пригодится. Ведь всё-таки теперь у тебя есть ствол – эта вещь может отнять не только чужую жизнь… – сказал Джозеф, посмотрел на коробку, в которой лежит пистолет и добавил. – Сейчас ты делаешь выбор Дойл. Полиция или вот эта коробочка?

Дойл поднялся, накинул пальто и выдохнув сказал:

– Жаль Джозеф, что, когда с тобой все это случилось, я был далеко за границей и праздновал открытие ювелирного со шлюхами и вином… Я обязан был тебя спасти, как ты меня спас в детстве. Мне пора! Коробку возьму с собой. Это мой выбор.

Джозеф остановил его, подошёл вплотную, да так что Дойл почувствовал его горячее дыхание, и сказал:

– Я еще не умер друг. Прежде чем идти на дело, сначала потренируйся на стрельбище. Я бы на твоём месте решил проблему по-другому. Обо всём можно договориться! Ты хорошо зарабатываешь, и точно не обеднеешь, если будешь им платить. Запомни: в мафии речь всегда только про деньги. Не горячись, сядь и спокойно подумай, что из этого получится, если решишь напасть на члена организации. Подумай прежде всего о дочке… Будет нехорошо если она останется одна, как остался мой маленький сын, когда меня увезли в тюрьму… До сих пор не знаю где он, и жив ли вообще? А насчёт меня, извини, не могу вписаться. Я завязал с этим. Теперь только игрушки Дойл, только игрушки…

– Все хорошо, Джозеф. Да и духу мне не хватит, чтобы учудить такое. Это больше для самозащиты. Буду платить, что поделаешь…

– Джо! – раздались голоса за дверью.

– Видимо настало время поработать… Этот магазин для меня как убежище брат! Он спасает меня от дурных мыслей и успокаивает мою душу, – сказал Джозеф и проводил Дойла до выхода, где уже выстроилась очередь из желающих приобрести что-нибудь необычное в магазине-ломбарде Джозефа.

***

(Безупречность)

Одна рабочая неделя плавно перетекла в другую. Дойл стоял у окна ювелирного и точно ждал «гостей». Сейчас он больше был похож не на ювелира, а на фермера, который стерег курятник от валков и лис. За свою достаточно спокойную жизнь инстинкт самосохранения у Дойла явно притупился, но после недавнего разговора с Джозефом, Дойл стал оборачиваться во время прогулок намного чаще. Ему казалось, что его преследуют. Сейчас его настораживал каждый проезжающий рядом с салоном автомобиль, словно вот-вот будет попытка ограбления. И вдруг Дойл увидел спокойно идущего по сырой улице парня.

«Кожаная куртка, гнусная рожа – это точно бандит!» – заключил Дойл и насторожился.

Дойл подбежал к стоящей за кассой дочке и попросил ее принести его записную книжку, которая лежала на столе в подсобке; он наивно рассчитывал, что за это время человек Мартина уже уйдёт и не заметит Марию.

Вернувшаяся на работу Мария была до ужаса удивлена внешним видом отца; он выглядел уставшим и потерянным, словно после болезни. К тому же Марии показалось очень подозрительным утреннее поведение отца, который как-то странно намекал, что Мария может отдохнуть еще несколько дней, но Мария твердо настояла на своем желании заняться делом; она буквально рвалась на работу. Ей страшно нравилось смотреть как склонные к романтике люди выбирают украшения для своих любимых. А затем с горящими от влюбленности глазами несутся к тем людям, мысль о которых разгоняет в них пожар, поведение которого так предательски непредсказуемо… И этот огонь внутри по-настоящему опасен, он может смениться смертельной скукой, а может и сжечь вовсе. Его можно сравнить со зверем, который охотится на легко вдохновляемых людей, способных творить.

Как только Мария скрылась за дверью, Дойл проверил на месте ли оружие: он потянулся во внутренний карман длинного пиджака и нащупал купленный у Джозефа кольт, к которому хотелось притрагиваться все чаще и чаще, словно это не пистолет, а обжигающая лампочка, а Дойл словно жаждущий прикоснуться к ней мотылек.

– Добрый день. Я от Мартина, – сказал вошедший в ювелирный Эндрю Киль и хмуро протянул руку. – Что у вас для меня? Две сотни, верно?

Дойл отдал деньги и воинственные мысли о том, чтобы достать оружие тут же исчезли, словно их и не было вовсе. В первую очередь, что подумает Мария, когда увидит отца с оружием в руках? «Попробуй потом ей объясни, что этот человек вовсе не мирный гражданин, а гнусный бандит и вымогатель, которого я пытаюсь прогнать из нашей жизни..» – подумал Дойл.

– Ещё что-то? – торопливо сказал Дойл и строго посмотрел на Эндрю, явно для того, чтобы тот побыстрее убрался. Но при всей серьезности Дойла, в его глазах не было той жуткой искры, которая появляется во взгляде человека, когда он впервые совершает убийство. А вот в глазах Эндрю при всей его молодости – это искра присутствовала.

– Если вдруг вас кто-то потревожит, сразу звоните мне, я решу вопрос. Вы теперь под нашей защитой, – говорил Эндрю и заинтересовано смотрел на идущую к кассе Марию, которая только вышла из подсобки держа в руке записную книжку отца. – Мое почтение… Здравствуйте.

– Добрый день, – любезно ответила Мария. – Вот книжка отец! – добавила она и встретилась с Эндрю глазами.

Затем Мария кому-то позвонила и бурно начала разговор о намечающейся вечеринке.

Вид у Эндрю переменился, словно у внезапно влюбившегося в незнакомку кавалера, которому хочется смотреть на ее манящее лицо часами… И казалось только ростом Эндрю не вышел. Ведь Мария рослая, породистая девушка, карие глазки которой, словно приятно отравляют любовью; и когда ее светлые брови слегка приподнимаются хочется сойти с ума и погрузиться полностью в это внезапно нахлынувшее безумие, которое будоражит все внутри и не позволяет вернуться обратно в спокойную, размеренную жизнь…

– Я понял. А теперь идите, – сказал Дойл и со значением посмотрел на Эндрю, который не отводил наполненного любопытством взгляда от Марии.

– Вот мой номер, господин Дойл! – добавил Эндрю, протянул визитку, еще раз нагло взглянул на Марию, точно для того, чтобы хорошо запомнить ее. И довольно нахмурив брови, он направился к выходу.

Через 30 минут пришел Питер, чтобы подмести осыпавшуюся листву во внешнем дворике ювелирного. После того, как Мария вернулась от тети Сильвии, Дойл не сводил с нее глаз, у него разыгрывалась паранойя, и мысль что вот-вот кто-то решит напасть на его дочку и ограбить, не покидала его. Он вышел на крыльцо и с грустью посмотрел на голые ветви деревьев и увидел Питера, который собирал листья под деревом.

– Ты сильный человек Питер. Ты молодец, – говорил Дойл. – Но сегодня не обязательно работать, ты должен отдохнуть, ты до сих пор хромаешь, а с кольцом так уж и быть мы что-нибудь придумаем. Иди домой.

Питер собирал листья в кучу:

– Я не хочу домой, господин Дойл.

Дойл слегка насторожился, ведь с каждым днём Питер выглядел все хуже, а сегодня в особенности; он заметно похудел.

– Их обязательно найдут Питер. Не переживай.

– Тех, кто на меня напал, – с волнением говорил Питер, – поймали. Час назад я был в полиции, меня попросили приехать, чтобы я опознал преступников.

– Ну и отлично! А чего ты тогда такой грустный?

Испытываемый Питером стресс напрочь решил уверенности его и без того нервный голос. Он продолжал аккуратно сметать листья в кучу и отвечал уклончиво:

– Мне нужны мешки господин Дойл. Нужно собрать листья. У меня теперь много работы.

– Черт с этими листьями. Что случилось? Отвечай!

Питер выронил метлу из рук и наконец, сказал:

– Ника мне сказала, что со мной ей скучно – у меня нет денег на дорогие рестораны и наркотики. Мы с Никой расстались. Она связалась с плохой кампанией, понимаете? Ника начала принимать какую-то дрянь и в последний раз ее видели в каком-то притоне. Она ни с кем не разговаривает, и ее родители страшно страдают. Не знаю, как так все быстро перевернулось. Она словно с ума сошла. Я ничего не могу сделать господин Дойл.