Путешествие по Карелии

Кирилл оживился и ответил с пафосом:

- Что не убивает, делает сильнее!

- Верно и обратное, - спокойно произнес дядя Гена. - То, что не делает сильнее, убивает.

Есть в бытийной семейной суете особая сила. Как в картах, когда "шестёрка" бьёт "туза", а мышь губит слона. Есть такая слабость, которая силу переигрывает.

Твоя жизнь. Твоя судьба. Только ты знаешь, каким путём идти. Никто тебе не советчик.

Легче сбежать, чем признать, что струсила. В конце концов, предать того, кого любишь, не смертный грех.

Гриша хотел обнять подругу, утешить. Но в подкорке бился страх, что стоит заглянуть ей в глаза — и инстинкт неведомыми тропами вскроет тяжелые двери и нитью Ариадны выведет из глубин хищника. Освободившийся пленник, яростный и голодный, растерзает, затопчет самого Гришу.

Ей так хотелось зацепиться за тёплый человеческий взгляд, только бы не спать одной. Ещё хуже — в объятиях такого мужчины, с которым остаёшься более одинокой, чем без него.

Гриша устало смотрел Тае вслед. Он знал, что обречён, что таким же отщепенцем, как Тая, идёт на смерть. Любовь? Деньги? Секс? Статус? Семья? Дети? Смешно. Слишком мало, чтобы ради этой мелочи цепляться за жизнь. Когда-то давно горел в душе огонь, да иссяк. Может, поэтому их с Таей жизнь друг к другу прибила? Оба, как скорлупа, полые внутри.

Дождик шёл, лодку нашу волны стегали нещадно. А мы к городу плыли — там остаться хотели. Деревню родную покинули. А тут дождь и безысходность какая-то. Мы и остановились. На день. На два. На месяц. Так и состарились… — Она тяжело вздохнула.

Соня почувствовала тревогу. Она впервые обратила внимание на пустые стеклянные глаза старушки. И голос — слова отголосками эха разносились по острову, и Соня уже сомневалась, слышала ли она его, или это ветер говорил устами старухи.

В сказках старых, — сказал, наконец, Гриша, — волки оживляют мёртвых героев: дают им вторую жизнь. Может, и тебе волки вторую жизнь сулят?

Оказавшись вдали от людей — не только от шумного города, но и от тесного круга их маленькой команды, — Тая услышала звон внутренней пустоты. Этот звук боялся людей и в их присутствии прятался, и Тая становилась радостной, болтливой, общительной, в общем — любой. Но стоило скрыться от взглядов людей, шагнуть за черту общения, — и навязчивый звон настигал её.