Проклятие для ведьмы 2: Дочь ведьмы

ГЛАВА 1

Арисса – Первая ведьма Зидаля – выбралась на еженедельный облет подвластных земель. Со спины крылатого ящера ей, как всегда, открылась безрадостная серая картина небольшого городка и окружающих его полей. Все оставалось на своих местах неизменным на протяжении уже нескольких лет. Но Первая ведьма Зидаля не изменяла привычкам, с завидной регулярностью совершая плановые облеты территорий. Зачем она это делала? Ей было очень скучно. Возможно, где-то в глубине своей черной души она даже хотела бы, чтобы вверенные ее заботам людишки подняли восстание или хотя бы возроптали. Но, нет. Ничего такого не происходило. Арисса оказалась превосходной наставницей, и ей не оставалось ничего иного кроме как изнывать от скуки.

Все могло бы быть по-другому, если бы двенадцать лет назад она не вызвала недовольство Владычицы. Арисса проявила недопустимое своеволие, казнив взятых в плен солдат на второй войне с людьми. Первая ведьма Зидаля не любила вспоминать о том промахе. Жажда крови тогда взяла верх над разумом. Ее фурии в пылу битвы превратились в кровожадных бестий, а вместе с ними и сама Арисса. Всем пленным вырвали сердца и пожрали, впитывая силу отважных солдат. Это был упоительный миг. Но вся его сладость развеялась, когда на Ариссу обрушился гнев Зазры – молодой Верховной ведьмы, сравнительно недавно возглавившей их. Возможно, Владычица расценила акт неповиновения как непризнание ее прав на правление, или как урон своему авторитету. От этого кара стала чересчур жестокой, ведь в конце концов пленников за годы двух войн у ведьм скопилось предостаточно.

Гнев Зазры был страшен. Иногда Арисса вспоминала его проявления вплоть до мелочей, и тогда скука не одолевала ее так сильно. Что уж там говорить, ее чуть было не сделали Рыщущей-по-Следу… И на пороге этой страшной участи гордая Арисса ползала на окровавленном пузе у подножия трона Владычицы и вымаливала прощение.

И она получила его, но не сразу. Ей долго пришлось отрабатывать свой проступок, и лишь спустя время у Ариссы получилось отчасти восстановить былое положение. Итогом того кропотливого труда стало ее назначение в дыру под названием Зидаль.

Она превратилась в хозяйку здешнего Приюта приверженцев, и благодаря ее стараниям спустя десяток лет этот край стал примером образцового порядка, от которого гордой Ариссе, матерой фурии, кровожадной ветеранше двух войн теперь было невыносимо скучно.

Первая ведьма Зидаля уже облетела весь городок. На закуску ей осталось несколько ферм, расположенных в округе, и небольшая часть лесных угодий, что прилегали к подвластной ей области. Как всегда, все было спокойно до тошноты. Сплошное серое повиновение и более ничего.

Спустя пол часа Арисса подлетела к Приюту и нырнула в расщелину в земле. Первая ведьма Зидаля была матерой фурией и возвысилась еще при прежней Верховной ведьме – Ашдот. Поэтому она предпочла устроить себе логово по старинке. Как и бывшая Владычица, Арисса тяготела к подземельям, в то время как Зазра ввела новую моду и стала жить в своем собственном дворце на поверхности.

Поводья от дакора принял служка, приниженно кланяясь при этом. В Приюте Зидаля было всего пять летающих ящеров – слишком много для такой глухомани по мнению Ариссы. На подобострастные поклоны слуги ведьма не обратила внимания.

Она спустилась на второй ярус и дневной свет померк за ее спиной. В Приюте было всего три уровня не в пример шести в прежнем Оплоте, где когда-то жила Великая Ашдот. Но для Зидаля и трех вполне хватало.

Арисса прошла мимо классных комнат, вслушиваясь в крики, что доносились из-за тяжелых каменных дверей. Настолько тяжелых, что открыть их могла лишь ведьма-наставница при помощи магии. Как правило это происходило в конце урока, но урок мог длиться сколь угодно долго, если ведьма-наставница считала, что так необходимо, или ей было просто скучно. Это Арисса вполне могла понять.

В простенках рядами располагались кольца для наказания нерадивых учеников. Слева, сгорбившись, лицом к стене сидела девочка лет пятнадцати. Ее шею обрамлял ржавый ошейник, от которого шла цепь к кольцу. Грязная и голая, девочка обессилено привалилась лбом и грудью к холодному камню и тоненько дрожала, закрыв глаза. Между ее острых, выпирающих лопаток, багровели следы чьих-то когтей. Кажется, эта ученица сидела на цепи уже вторые сутки. Арисса брезгливо повела носом. По вполне понятным причинам в коридоре теперь плохо пахло, несмотря на запрет кормить или поить провинившихся.

Первая ведьма Зидаля взялась за цепь и потянула пленницу на себя. Ариссе вдруг стало интересно, чем так провинилась девчонка. На минутку скука как будто оставила хозяйку Приюта.

– За что ты сидишь тут, дитя? – раздался ее скрипучий голос. – Почему не отдаешь дань уважения Первой ведьме Зидаля?

Девочка подалась вслед за цепью, но проблеск разума в ее глазах засветился не сразу. Постепенно осмысление наползло на ее туповатое лицо и в мутных глазах тут же зажегся огонек страха. Она сразу постаралась пасть ниц, отчего края ошейника сильно врезались в ее кожу. Арисса крепко держала цепь, и у девочки ничего не вышло. Тогда она сказала голосом, осипшим то ли от долгих криков, то ли от недостатка воды:

– Нижайше прошу простить меня, госпожа. Я готова понести наказание за свой проступок.

– Ты заставляешь меня повторяться! – Арисса недовольно дернула цепью, отчего голова девочки безвольно мотнулась и чуть не стукнулась об стену. – За что тебя посадили на цепь?!

Пленница испугалась еще больше, кажется потеряв остатки пробудившегося разума. Она что-то заблеяла, ее глаза лихорадочно бегали, а мысли, судя по всему, рассеивались, не успев сформироваться. Арисса возвышалась над ней как беспощадная гора, переполненная темной силой, сознанием собственного превосходства и презрением.

Испугаться действительно было чего. Первая ведьма Зидаля разменяла седьмой десяток и старость в ее облике смешалась со злобой и властностью. Ее гладкие волосы до плеч были цвета пепла. Черные глаза Ариссы прожигали насквозь любого, кто хоть чем-то вызывал ее недовольство.

– Я задала вопрос, – прохныкала, наконец, девчонка.

– Очень интересно. И что же ты спросила?

В глазах пленницы взметнулся страх еще больший, но уклониться от прямого вопроса она не могла. Даже если ответ предрекал для нее новую волну наказаний.

– Я спросила у наставницы, почему раньше не существовало Приютов приверженцев.

– Дитя, – от, казалось бы, ласкового обращения Ариссы, волна ужаса прокатилась по худому телу девушки, – ведь ты же знаешь, что вопросы запрещены.

– Я раскаиваюсь, госпожа. Я готова понести наказание.

Последние слова дались ей с трудом. Девушка проговорила их словно сквозь ком в горле.

– Как тебя зовут? – спросила Первая ведьма Зидаля.

– Шанза, госпожа.

Арисса отпустила цепь, и девушка в изнеможении вновь прислонилась к стене.

– Ведь ты же знаешь, Шанза, что ведьмы-наставницы преподают вам, неучам, все что необходимо. Ты считаешь себя более сведущей, чем они, раз задаешь вопросы? Если тебе не говорят о чем-то, значит тебе это не нужно, и ты можешь получить вред от этих знаний. Этому учат еще на первом году. Сколько лет ты уже идешь путем Темной звезды?

– Семь, – едва пролепетала Шанза.

– Семь! – обвиняюще повторила Арисса. – И ты допускаешь такие проступки! Я разочарована тобой, дитя. Повелеваю тебе сидеть на цепи еще три дня. Твоих родителей ждет публичная порка на городской площади за то, что воспитывают тебя в духе старого мира. Для меня это очевидно!

Шанза всеми силами старалась вжаться в стену, чтобы не видеть и не слышать Первую ведьму Зидаля. Девушка надеялась, что ее наказание вот-вот подойдет к концу, и она сможет отправиться домой. Если бы она могла, Шанза заплакала бы от страха и несправедливости. Но слез не было. Ей казалось, что вся влага уже вышла из ее тела. В последний раз девушка пила дома вчера утром. С тех пор она половину дня провела на занятиях, и больше суток просидела на цепи. Другие ученики больно пинали ее проходя мимо, и издевались над ее наготой. Мальчишки старались ущипнуть побольнее, а когда она отворачивалась от них, пряча самые нежные места, плевали ей на волосы и спину. Шанзе было холодно. И очень страшно ночью, когда коридор погружался в кромешную темноту. Она не могла спать, и от усталости стала совсем плохо соображать. Порезы на ее спине саднили и начинали пульсировать. Девушка знала, что это плохой знак. Но теперь ей стало все равно, ведь ей предстояло еще три дня мучений, каждый из которых сулил стать хуже предыдущего. На минутку у Шанзы мелькнула мысль о родителях, которым теперь тоже светило наказание. Но их ей почему-то совсем не было жалко.

Арисса двинулась дальше, все еще размышляя о проступке Шанзы. Первая ведьма Зидаля прошла мимо еще нескольких наказанных учеников, и те старательно кланялись ей, гремя цепями и сверкая голыми телами в полумраке коридора. Она больше ни у кого не остановилась, полностью занятая мыслями о девчонке. На вид ей лет пятнадцать. Вероятнее всего это последний год ее обучения. И она задает вопросы! Арисса предвкушала разговор с наставницей Шанзы. Та ведьма явно провинилась еще хуже девчонки. Ведь в таком возрасте из-под пера хорошей ведьмы-наставницы должен выйти правильный работник-производитель. А Шанза под этот термин явно не попадала. Скуку Ариссы как ветром сдуло. Предстоящий разговор настроил хозяйку Приюта на воинственный лад.

Она прошла второй ярус и спустилась на третий, направляясь в рабочий кабинет.

Приюты приверженцев действительно ввели сравнительно недавно. И это был шаг со стороны новой Верховной ведьмы, которым она снискала уважение к себе даже среди таких матерых фурий старой закалки как Арисса. Сомгир – мир откуда пришли ведьмы – научил их одному: порядок необходим. Это было скучное, но обязательное условие выживания ведьм. И здесь они стали внедрять новый уклад, чтобы увековечить свое правление этим миром. Чтобы свести на нет любое сопротивление со стороны коренных обитателей, и повернуть существующую жизнь так, чтобы она служила всеми своими дарами на благо ведьминской общины и при этом не иссякала.

Для этого Зазра придумала Приюты приверженцев сразу же после окончания последней войны. Это были своеобразные школы, в которых людей с младых ногтей обучали покорности. Здесь им объясняли их роль в «пищевой цепочке», ломали их, заставляя думать, что это нормально. Люди должны были производить на свет себе подобных, чтобы госпожам-ведьмам всегда хватало младенцев для Ауркадо, и чтобы в достатке имелось свежей крови и сердец для постоянной подпитки. И еще людям полагалось хорошо работать, чтобы кормить ведьм, и кормить себе подобных. Именно так для них выглядел путь Темной звезды. Весь мир по замыслу Зазры превратился в одну большую кладовую.

И такая тактика дала свои плоды. За годы работы Приютов ведьмы-наставницы взрастили новое поколение людей, поклоняющихся им словно богиням, и готовым на все ради них. Верховная ведьма предложила людскому роду «меньшее зло»: жизнь вместо смерти для большинства и с некоторыми оговорками, но все-таки жизнь. Люди пошли на это, потому что им больше ничего не оставалось. И вот он результат: спустя десятилетие этот мир неузнаваемо изменился сообразно воле ведьм.

Арисса отдала необходимые распоряжения. Спустя несколько минут в ее кабинет вошла Огара – ведьма-наставница Шанзы. Огара была лет на тридцать моложе Ариссы, с грубыми чертами лица и мощным телосложением.

– Ты хотела видеть меня, Первая ведьма Зидаля? – спросила она так напористо и раздраженно, что хозяйка Приюта с радостью ощутила почти забытое чувство безудержной ярости. Осознание грядущей схватки, где можно будет показать свою силу и покарать виновную.

– Огара, – ответила Арисса скрипучим голосом, и в ее глазах зажглись опасные огоньки. – Как проходят занятия в твоем классе?

– Прямо сейчас идет урок, – кажется тон наставницы стал несколько скромнее, но было уже поздно. – Ученики ждут меня.

– И хорошо ли они подаются твоим поучениям? Знают ли путь Темной звезды в совершенстве? Какие из них выйдут работники-производители, Огара?

Арисса вела разговор, сидя в любимом кресле из человеческой кожи. Ведьма-наставница стояла напротив. Теперь она усмирила свой норов, очевидно поняв к чему клонит хозяйка Приюта. Огара понурила плечи и опустила голову, как нашкодившая школьница, и Арисса ощутила укол разочарования. Она не ожидала, что фурия так быстро сдастся. Но это-то было понятно. Инстинкт самосохранения должен был подсказать Огаре, что показывать силу перед учениками и перед Первой ведьмой Зидаля – не одно и то же.

– Порой они доставляют мне беспокойство, хозяйка, – смиренно ответила ведьма-наставница. – Но большая часть уже полностью встала на путь Темной звезды.

– Большая часть? – многозначительно уточнила Арисса и скучающим взглядом скользнула по книжной полке, расположенной у стены справа. Как и ожидалось, ничего нового она там не узрела и с холодной злобой посмотрела на Огару. – И почему я узнаю об этом только сейчас, когда твоя работа уже должна принести плоды? Из тебя вышла плохая ведьма-наставница, Огара. Я это ясно вижу. Ты не заслуживаешь доверия, как слишком мягкотелая и бесхарактерная ведьма. Ты семь лет учила свой класс, и твои ученики до сих пор смеют задавать тебе вопросы!

Арисса не на шутку разошлась. Кажется, копившаяся в ней годами скука скрывала лавину разрушительной ярости, которой было просто необходимо сорваться. И вот ей попалась Огара. Теперь Первая ведьма Зидаля не собиралась останавливаться. Она хотела, наконец-то, дать себе волю.

Огара в свою очередь поняла, что дело для нее принимает скверный оборот. Она съежилась не хуже Шанзы, сидящей на цепи вторые сутки, и кажется, потеряла львиную долю своей внушительности. По крайней мере, от ее раздраженной напористости не осталось и следа.

– Позволь мне загладить свою вину, Первая ведьма Зидаля! – Огара просительно склонилась в поклоне и застыла в ожидании вердикта.

– И как ты собираешься это сделать? – язвительно поинтересовалась Арисса. – Тебе семи лет оказалось недостаточно, чтобы выполнить возложенную на тебя миссию.

– Вероятно, я не учла влияние некоторых родителей, хозяйка.

– И это вновь твоя ошибка, Огара. Ведь мы запрещаем говорить о прошлом в семьях наших учеников. Они должны докладывать обо всех нарушениях. Почему они этого не сделали?

Огара молчала, оставаясь в согбенной позе. Каждый ее ответ приводил к новым обвинениям, и она не знала, что ей делать.

– Ты лишена звания ведьмы-наставницы, как не заслуживающая доверия, – продолжала наступление Арисса. – Ты подвела Приют Зидаля, и я приговариваю тебя к семи суткам Клетки за каждый год твоей провинности.

Семь суток! Огара рухнула на колени.

– Госпожа! – взмолилась она. – Пощади!

В кабинет вошли две ведьмы-блюстительницы в бронзовых одеждах и подхватили вопящую Огару под руки. Пока ее выволакивали, Арисса оставалась молчалива и неподвижна, и лишь ее черные глаза выдавали кровожадное возбуждение, охватившую хозяйку Приюта.

По крайней мере справедливость восторжествовала. Наставница всегда виновна больше, чем ученица. Одну посадили на цепь без хлеба и воды, другую ждала Клетка, где ее подвесят на крюки и будут выкачивать силу на протяжении семи дней. По правде сказать, большинству ведьм было бы тяжело вынести даже трое суток этой пытки, на четвертые сутки многие лишились бы разума от боли, и лишь малая часть пережила бы пятые, навсегда потеряв прежний облик. Но Ариссе было все равно. Участь Огары не слишком сильно ее беспокоила. Самое главное, что Первая ведьма Зидаля, наконец-то, усмирила одолевшую ее скуку.

***

Тихий ритм жизни Зидаля прервал колокол, созывающий народ на главную площадь. Люди собрались довольно быстро, ведь звонила в него фурия из Приюта приверженцев. Проигнорировать подобный призыв было бы большой ошибкой для любого.

День клонился к вечеру. Солнце давно спряталось за облаками, ветер выводил тревожную ноту между домов. Весна в этом году запаздывала и ближе к вечеру значительно похолодало. Тем не менее разношерстный люд терпеливо ждал.

Большая часть горожан носила одеяния из Приюта. Госпожи-ведьмы установили порядок после войн и благодаря их стараниям в Зидаль доставлялась одежда, сшитая идущими путем Темной звезды. По этим одеждам ярые приверженцы ведьм легко отличались от середнячков или отщепенцев. Последние имели больше всего шансов попасть в Приют в качестве обеда. Самодельные лохмотья носили люди более старшего поколения, бродяги и одиночки, которым нечего было терять. Таких старались сторониться.

Площадь почти заполнилась, когда ведьмы притащили две молчаливые человеческие фигуры, и заставили их подняться на помост. Горожане без удивления узнали в них Ору и Нигая – печника и его жену с западной окраины Зидаля. Люди давно отучились удивляться чему-либо. Госпожам-ведьмам виднее.

Вперед вышла одна из фурий. Как и все, она носила черный ведьмовской доспех и высокие тяжелые сапоги. Многие знали, что удар ноги в таком сапоге с легкостью ломал даже самые крепкие ребра и превращал внутренности в кровавую кашу.

– Вы все знаете этих людей, – грубо прокричала ведьма. – Это Ора и Нигай.

Другая ведьма вытолкнула провинившихся, чтобы все как следует рассмотрели их. В глазах мужчины сквозили пустота и бессилие. Облик женщины был полон отчаяния и мольбы. Но оба молчали, зная, что не дождутся ни справедливости, ни милосердия. Что просьбами лишь раззадорят толпу. Знали, потому что сами не раз стояли на подобных сборищах, только не на помосте, а внизу.

Тем временем, вторая ведьма подошла сзади и вспорола одежду на пленниках длинным острым кинжалом. От ледяного прикосновения Ора вздрогнула, а Нигай остался неподвижен. Грубыми дергающими движениями фурия стянула тряпки с тел мужчины и женщины. Их худые некрасивые тела предстали на обозрение толпы и хохот ледяного ветра. Часть одеяний была из Приюта приверженцев, ведь их дочь семь лет училась там. Судя по виду печник и его жена относились к середнячкам. Теперь им долго придется заслуживать право носить Приютскую одежду.

– Ора и Нигай отринули путь Темной звезды! – заявила первая ведьма.

Ора в ужасе обернулась на нее. Их с мужем не посвятили в суть обвинения, но она и предположить не могла, что провинились они так серьезно.

– Первая ведьма Зидаля приговаривает их к сотне палок каждому! – продолжила обвинительница.

Ноги перестали держать Ору, но упасть ей не дала фурия, что стояла позади. Ведьма подхватила жену печника за волосы и дернула завопившую женщину вверх. Начав кричать, Ора так и не смогла остановиться. Она кричала и вырывалась, пока ее тащили к столбу, пока ее привязывали за кисти и колени. Ора плакала в голос, проклиная свою судьбу, не замечая волнения толпы, не замечая одеревенения мужа. Она кричала, когда первая палка прошлась по ее костлявой спине, и продолжала кричать на десятой палке, когда ее спина уже покрылась красными полосами рубцов. Вскоре ее крики затихли и люди в первых рядах отчетливо расслышали хлюпающие звуки, с которыми палка погружалась в разодранную плоть.

Когда представление окончилось, на помосте остались безжизненные окровавленные тела, привязанные к пыточным столбам. Правосудие ведьм оказалось скорым – когда они закончили едва стало смеркаться. Народ потихоньку расходился. Никто не сделал и шага, чтобы помочь несчастным. Никто не хотел быть причастным к подобному обвинению. Площадь пустела столь же дисциплинированно, как и заполнялась до этого. Горожане стремились поскорее оказаться под защитой своих домов, в тепле и уюте, чтобы, может быть, в кругу семьи обсудить проступок печника и его жены, а может быть смолчать о нем, чтобы не накликать беду.

И лишь в дальнем конце площади в сгущающихся сумерках можно было различить фигуру человека, который вроде бы никуда не торопился. Высокий сухощавый парень прислонился к стене дома в проулке и не мигая смотрел вперед. Он видел все от начала и до конца, и его взгляд казался каменным. Его одежда состояла из куртки и штанов, на спине он нес котомку. Этот парень явно не принадлежал к зидальцам, и уж подавно он не носил одеяния из Приюта.

Наконец, окончательно стемнело и незнакомец растворился в переплетении улиц и переулков.

Его звали Ихор, и он пришел в Зидаль неделю назад. Этот мелкий городишко был не живее всех других, прежде виденных молодым человеком. Куда ни глянь – везде серость, трухлявые дома и грязные лица людей, снующих туда-сюда по своим делам. Они напоминали Ихору крыс, что старались незаметно прошмыгнуть в тень и оставить как можно меньше напоминаний о своем существовании. Не оставлять следов, не обращать на себя внимание, ниже пригибать голову и прятать глаза особенно от чужаков.

А Ихор был чужаком, и, конечно, это бросалось в глаза. Ему не очень-то нравилась перспектива сгинуть в этой глухомани. Хотя по большому счету ему было все равно где пропадать.

Он увидел достаточно, теперь можно уходить отсюда. На своих длинных ногах, пружинящим шагом, Ихор направился к городским воротам. На окружающих людей он производил неприятное впечатление. Возможно, из-за недавней казни они остерегались чужаков сильнее обычного. Возможно, они подозревали его в чем-то. Например, что он шпион Приюта. Или, что он отринул путь Темной звезды. И если первое оберегало Ихора от неприятностей, то второе вполне могло погубить его.

Внезапно почувствовав что-то, парень обернулся. За ним следовали трое мужчин и каждый держал дубину в руках. Кажется, это были приверженцы второй теории, или же просто любители легкой наживы. Ихор прибавил шаг.

Народу становилось на улицах все меньше, а троицу с дубинами люди обходили далеко стороной. Ждать помощи чужаку в Зидале было неоткуда.

И вдруг к затихающему шуму улицы прибавился легкий заунывный напев. Он не отдалялся и не приближался, и казался бесконечным. Что-то среднее между нежным голосом девушки и музыкальным инструментом, на котором мог бы играть ветер, когда ему надоест выводить тоскливые ноты в проулках.

Ихор не сбавлял и не прибавлял шага. А вот троица насторожилась, обратив внимание на незнакомые звуки. К напеву прибавились слова, произносимые отовсюду тягучим и плавным говором все той же неизвестной незнакомки. Она говорила медленно, она завораживала, заставляя слушать себя вплоть до последнего слова.

– Тьма опустилась на мир. Темная буря пронеслась по земле уничтожив все краски сущего. Небесные светила оказались скрыты, а затем похоронены в замшелых тайниках поработившего мир мрака. Привычные звуки умерли. Воцарилось молчание, сдобренное множеством шепотов, сулящих гибель. Тьма породила хаос. И хаос обрушился на мир. Он пронесся на крыльях темных тварей, сея разрушения и смерть. Прежнее мироздание обратилось в руины. Движение жизни замедлилось, грозя остановиться. Смерть обосновалась в затененных землях. Ее тлетворные дуновения принесли новый смысл бытия и жизнь покорилась ему. Надежда угасла. Прежние идеалы умерли. Из мрака и бед родился новый мир, и Темная звезда стала его венцом. Каждый жизненный путь оказался определен ею. Свобода выбора умерла в душах людей. Люди забыли тех, кого любили и забыли себя. Их умы окутали тенета тьмы. Перед ними пролег единственный путь, что указала им Темная звезда.

Ихор шел. Он проходил мимо домов с закрытыми окнами, и звуки лились следом за ним, проникая в щели дверей, в форточки и чердаки. Преследователи отстали от него, завороженные звуками неземного голоса. А тот продолжал свою стройную и неторопливую речь:

– Прошли года. Прошли десятилетия. Родились новые люди, которые не знали прежнего мира. Жизнь, что они влачили, показалась им единственно возможной. В ней правили страх и отчуждение. Жизнь без надежды, без счастья и без света. В ней был возможен только один путь. Путь к смерти. Лишь изредка некоторые люди поднимали головы, словно ожидая чего-то. Их глаза устремлялись к горизонту, и они всматривались в него. Тени воспоминаний рвались наружу у этих людей. Они не знали этого, но ждали чуда. И чудо свершилось. Из тьмы воспрянула звезда. Настоящая звезда. Она всколыхнула тенета в умах людей и разорвала их. И тьма отпрянула, рассеиваясь. А звезда взмыла в небеса и засияла там, став новым солнцем. Жизнь обрела прежние краски. Сердца людей проснулись, воскрешая благородство и отвагу.

Голос продолжал звучать, и там, где он проносился, затихали все остальные звуки. Ихор дошел до городской окраины. Здесь он увидел захудалую таверну с открытой нараспашку дверью и остановился неподалеку. Мелодичный напев продолжал следовать за ним по пятам. Слова и звуки разносились далеко окрест.

В таверне было не очень много людей. Самые завзятые посетители сейчас обсуждали проступок печника и его жены. Их дочь никто не видел. По крайней мере, похоже, что ее еще не казнили.

Ихор постоял немного в темноте, наблюдая как неземной голос проникает в помещение и достигает слуха каждого завсегдатая. Он смотрел как менялось выражение их лиц, как люди замолкали и удивление наползало на их лица. Как они недоверчиво косились друг на друга, проверяя только ли одним им слышится это, или нет.

Ихору было жаль этих людей. Он жалел их как заблудившихся детей, и как скот, увязший в болоте. Ему надо было расшевелить это стадо, поэтому он отринул все мысли о жалости и с разбегу перемахнул через невысокую городскую стену, отделявшую его от свободы.

***

Арисса позволила себе расслабиться. Сегодняшний день удался на славу – давненько у нее не было столько развлечений сразу. Хозяйка Приюта удобно расположилась в кресле перед очагом своего покоя и вытянула ноги. С возрастом ее кости все чаще стали просить тепла. Арисса отослала всех от себя, запаслась бокалом, до краев наполненным жертвенной кровью, и отдыхала.

Первая ведьма Зидаля еще раз прокрутила в мыслях события прошедшего дня, смакуя некоторые детали. Бедняжка Шанза – глупое человеческое дитя – до сих пор сидела на цепи. Может быть она даже переживет оставшиеся ей три дня плена, а может быть и нет. Людские тела слабы. Вероятнее всего холод убьет девчонку быстрее жажды. Ее родителей благополучно казнили на городской площади. Ведьминский суд скор и беспощаден. Об этом знали все в Зидале.

Губ Ариссы коснулась тень холодной улыбки. Ни одного вопроса никто так и не задал ни до, ни после казни. Люди просто приняли на веру обвинение против Оры и Нигая. Зидальцы молча наблюдали за представлением нимало не волнуясь. Даже овцы и коровы проявляют больше волнения, когда убивают им подобных.

Теперь Огара. Самоуверенная ведьма-наставница порадовала хозяйку Приюта больше всех и находилась в самом незавидном положении. Смерть еще не настигла ее, хотя она уже мечтала умереть. Арисса недавно навестила свою новую игрушку. О, это было забавное зрелище.

Огару поместили в Клетку. Кстати, эта пытка тоже являлась нововведением Зазры. Вот на что способна молодая, свежая кровь! Клетка представляла собой небольшую прозрачную камеру, и ее пронизывали металлические штыри с загнутыми вверх концами. Четыре сверху, четыре снизу и по четыре на каждой боковой стене. Голую Огару насадили на них, как диковинного жука, и несчастная застыла, боясь пошевелиться. Ей было больно, очень больно. Рот Огары искривился, с него текла слюна.

Там, где штыри проткнули кожу, из тела ведьмы капала кровь. Огару обрили и прокололи ее голову тоже. Живот, грудь, руки, ноги, спина – все было в кровавых потеках. Да, Огара страдала. Но по настоящему ее страдания еще не начались.

– Хозяйка… – прохрипела бывшая ведьма-наставница, когда Арисса пришла навестить ее. – Пощади.

Своими черными глазами, такими же черными, как у Ариссы, фурия сверлила близко подошедшую Первую ведьму Зидаля. Огара как бы говорила: я не настолько виновата, как ты наказала меня. Пощади! Пощади! Но хозяйка Приюта пришла сюда не за этим. Она наслаждалась страданиями гордой фурии, впитывала их по крупице. И когда Огара поняла это, она закричала, дергаясь на прутьях:

– Будь ты проклята! Убей меня! Убей!

Ее голос сорвался на визг, когда из-за неосторожных движений прутья вонзились в тело ведьмы еще глубже. О, это было веселое зрелище и Арисса, не выдержав, расхохоталась.

Она не удостоила Огару ответом. Ведь страдания фурии еще не начались как следует, и они обе это знали. Завтра, когда квинтэссенция боли и безнадежности в ней созреют, крюки заработают на полную мощь. Тогда они начнут выкачивать из ведьмы ее природную силу, и вот это будет действительно больно. И завтра Арисса собиралась прийти опять…

Сидя в уютном кресле перед очагом, Первая ведьма Зидая подумала, что, по крайней мере, в ближайшие несколько дней скука ей грозить не будет.

Арисса поставила кубок с кровью на изящный деревянный столик. Большую часть мебели она привезла сюда с собой. Война обогатила многих ведьм. Хозяйка Приюта была готова признать, что все эти вещички, сделанные людьми, могли доставить некоторое удовольствие.

Итак, сегодняшний день сложился неплохо. И несколько следующих обещали быть не хуже. Стоило подумать, как бороться со скукой и дальше.

Но что это? Арисса принюхалась. Что-то встревожило Первую ведьму Зидаля. Она встала с кресла и прошлась по комнате. С одной стороны, все было привычно. Темно-коричневые стены из оплавленной земли, пол, выложенный каменными плитами, у дальней стены кровать, застеленная шкурами диковинных зверей, очаг потрескивает дровами…

Очаг! Арисса подошла ближе к огню и замерла. Она что-то чуяла. Она слышала! Странные тонкие звуки едва заметно просачивались через дымоходное отверстие. Хозяйка Приюта никогда раньше не замечала ничего подобного. Еще минуту она вслушивалась, пытаясь определить, что же потревожило ее слух, но так и не смогла этого сделать.

Арисса вышла из покоев и увидела двух ведьм, направляющихся к ней. Одна из них была ведьмой-блюстительницей, другая – одной из фурий Приюта по имени Жезина.

– Призраки, хозяйка! – воскликнула Жезина. – Она докатилась и до нас!

Жезина являлась самой молодой фурией под руководством Ариссы. Амбициозная, красивая и смертоносная в своей жестокости. В ее голосе Первая ведьма Зидаля ясно расслышала нетерпение, ведь Песня Призраков явление скоротечное и поймать тех, кто ее исполнял до сих пор никому не удавалось. На самом деле ведьмы не верили, что Песню пели именно призраки. Совершенно очевидно, что это были люди, и ведьмы жестоко карали всех вокруг, кто даже просто слышал эти бредни. Фурии запытывали до смерти свидетелей, стараясь вызнать, кто ее поет. Но все было безрезультатно – никто, никогда не видел поющих.