Loe raamatut: «Эмигрантская жизнь», lehekülg 2
Киев, Майдан и жгучее желание срочно стать европейцем!
Ой, как мы их понимаем! Так живут себе в темноте (без света) туалет во дворе, дороги не убираются, за хлебом ходить далеко. Вдруг, совсем неожиданно, настала зима и окончательно отрезала их жизнь от цивилизации.
Конечно, при такой жизни можно и на Майдан. Там хотя бы спальные мешки и горячий совершенно бесплатный обед.
Но не все могут себе это позволить – а как же болезни, лекарства, процедуры?.. Трудно и опасно надолго покидать родную хату… А вдруг воры. Приедешь домой после Майдана, а в доме только голые стены. Не-ет…
Сели соседи Николаенко и Дмитриенко за семейный совет и решили: «Пусть те, что на Майдане, кричат и хотят в Европу, продолжают кричать. А вот мы без крика туда поедем. Ведь у нас там “диты жывуть”».
Ну, еще повод хороший – скоро Новый год. По всем телевизионным программам показывают, как у них там празднично, украшенные елки, много света. А вот у нас. Выглянули они в окно своей хаты: за окном темно, ни одного фонаря, только ясная луна освещает проселочную дорогу. Того и гляди черти перед Рождеством на дороге запрыгают. Ужас!!!
Решили, и тут началось – билеты, визы и сборы в дорогу. Билеты и визы им обещала сделать секретарь сельсовета. Только главное условие – все должно быть экономно.
Тетка Настя долго думала: «Ну что взять с собой такого, особенного?» «Возьму банки с домашним вареньем и закрутки. У них там этого точно нет», – решила Настя.
Сын ее Васыль уже восемь лет жил в Германии. Уехал он со своей женой еврейкой еще в начале 2000-х. Она с Ваней очень не хотела этого брака, но «выехать было надо». Прожив в браке три года, их сын благополучно развелся. Оказалось, что они с еврейской женой совсем разные. Теперь он был свободен и вновь искал счастье. Настя с Ваней давно мечтали с ним пообщаться. Тем более праздник скоро.
У соседской семьи Дмитриенко была такая же история, только наоборот. У них там жила дочка Маруся. Она тоже в свое время вышла замуж за еврея, но, приехав в Германию, прямо из общежития исчезла, оставив наивного мужа. Правда, при этом прихватив с собой все привезенные с Украины сбережения.
Но, как говорится, кто старое помянет – тому глаз вон.
Билеты они попросили купить подешевле.
– Не надо прямого рейса, – сказали они. – Страна Германия – это не Украина. Там все рядом.
Вот все готово. Билеты взяли недорогие, оказалось, что летят они с пересадкой. Это они определили только при посадке в аэропорту Киева. Вместо Германии они летели в Австрию. А пересадка в аэропорту всего 25 минут.
– Успеем, – решили путешественники.
При регистрации оказалось, что у Насти перевес груза. Пришлось разделить все банки с консервами по чужим чемоданам.
Самолет был полон, оказалось, что все, минуя Майдан, напрямую отправлялись в Европу. Надоело митинговать, проще купить билет и поехать.
Вот и город Вена. В зале пересадки народу сотни. Как быть? Куда идти дальше? Где нужный терминал?
Удивительно, но вокруг никто не говорил на русском языке. Наши путешественники в ужасе озирались по сторонам: куда идти? где дальнейшая регистрация?
Наконец-то, нашли какого-то болгарина, спросили. В шуме, гаме поняли, что нужно у 10-й стойки зарегистрироваться. Но забыли, что у болгар все наоборот. Когда они согласны, то головой качают – «нет», а когда не согласны – показывают наоборот. Пока нашли, пока пробились к стойке, оказалось, что это не та стойка, что нужно искать третью стойку.
И снова в путь. Бегом к новой жизни. Пока бегали, спрашивали, снова бегали… самолет их улетел.
Сели наши старички на скамейку и вздохнули. Что делать? Следующий аэропорт прибытия был Мюнхен. Сын Насти уже ждал их там, а они оставались сидеть в аэропорту Вены. Как улететь? С кем говорить? Где найти переводчика?
Прошло пять часов. Они блуждали по вокзалу в поисках русской речи, до тех пор пока на них не обратили внимание работники аэропорта. Нашли русскоговорящего сотрудника, и выяснилось, что срочно нужны четыре билета до Мюнхена. Сложно!!!
Долго искали для них места в других рейсах… Наконец, нашли. Итак, наши путешественники прилетели в Мюнхен спустя восемь часов.
В это время их сын и дочка уснули в зале ожидания аэропорта. Когда гости Европы вышли в зал прилета, они вдруг вспомнили, что у них были чемоданы, которые улетели без них. А где их сейчас искать, никто не имел ни малейшего понятия.
Вошли они в зал ожидания аэропорта и, наконецто, увидали своих детей. Было пять часов утра, старики сели на стоящие в зале диваны и от усталости закрыли глаза. Они не могли ни двигаться, ни говорить. Прошло несколько минут – и только тогда Настя вспомнила про чемоданы, которые улетели без них. Хорошо было бы узнать – куда? Василю пришлось применить много усилий, чтобы узнать, куда отправили багаж. Он оказался на каком-то складе, который должен был открыться только в 14 часов. Договорились, что багаж привезут почтовой машиной по адресу проживания Василия. Василий наконец-то усадил горепутешественников в свою большую машину и повез в Кёльн.
Итак, отпуск начался, красота города поразила гостей. Жаль только, что переодеться им было не во что.
Чемоданы приехали только через три дня. Когда их открыли, в комнате воцарилась немая сцена, как в «Ревизоре». Все банки с вареньем и консервами были разбиты в мелкую крошку. Все вещи были перепачканы и пропитаны соком сиропов. Все это надевать было нельзя. Пришлось вывернуть содержимое чемоданов в ванну и все это залить водой. Так и пролежали эти вещи в течение пяти дней, отмокали, стирались… Пришлось купить полный комплект одежды для каждого. Все остальное выбросить в мусор.
Вспоминается миниатюра Жванецкого: «Погуляли!»
Ах, как жаль Одессу!!!
Одесса – это был не совсем город,Мы прежде думали, что она – улыбкаБога. Как же я люблюОдессу!
Стоит ли объяснять, что значит для одесситки море, солнце, запах акации, одесские дворики.
Покидая в 91-м Советский Союз, когда исчезла еда и деньги, я оплакивала свою умирающую родину.
Но прошло время, и Украина получила очередного нового президента. Эти события были понятны только там, у них, в Киеве. В Одессе об этом, видимо, еще не знали. Исчез порядок и начался передел собственности, остановились все крупные заводы, началось грабительское деление государственной собственности – приватизация, откуда-то появилась новая профессия – киллеры. Слово это было новым и не очень понятным. Кто-то там, в высших киевских структурах, стал продавать флот и разворовывать общественные деньги. А ведь город всегда жил морем. Доходило до того, что корабли продавали или давали во фрахт разным государствам вместе с командой, которую потом забывали вернуть на родину. Начались митинги женщин, которые требовали вернуть мужей домой. Многие понимали, что в оторвавшейся от Союза Украине все пошло наперекосяк. Многие бежали от развала и неразберихи. Но осталась в душе ностальгия, воспоминания.
С тех пор прошло 13 лет, но мечта посетить родной город Одессу ни на минуту меня не покидала. Уговорив своего немецкого друга посмотреть город моего детства, самый лучший город в мире, мы отправились за билетами.
И вот май 2004-го. Прямых рейсов из Германии на Одессу не оказалось. Необходима была пересадка в Будапеште. Немецкие самолеты в разворованную, нестабильную Украину не летали. Пилоты не рискуют, опасно. А вот самолеты венгерских авиалиний не боялись хаоса.
Летели спокойно. А вот и город. Вроде приземлились.
При выходе из самолета поражает тишина и полное отсутствие других самолетов. Первая мысль: «Может, что-то происходит?»
Оказалось, что нет. Просто бензин дорогой и авиакомпаниям невыгодно возить пассажиров по стране. А прежде аэропорт гудел от их избытка.
Мы направились в отдел выдачи багажи, но, к удивлению, нашего багажа не оказалось.
– Его забыли перегрузить в ваш самолет, – объяснили мне таможенники. И поэтому на обычный вопрос «Что везете?» пришлось ответить: «Ничего».
Май в городе оказался промозглым, холодным. Лужи на тротуарах и мостовых были чересчур глубокими, иногда напоминали озера. Видно, не работала сливная канализация – обычное в городе явление.
«Неужели ничего не изменилось», – подумала я. В знакомом доме, где с нетерпением ожидали нас одесские родственники, были вывернуты все лампочки, выбиты окна, а из подвалов шел пар от лопнувших горячих труб. Квартира в новом районе, которая казалась мне прежде огромной, была настолько маленькой, что в коридоре разминуться двум нормальным людям было невозможно. Ну а воды в кране ни горячей, ни холодной как всегда не было.
Вечером мы решили прогуляться по району Черемушки, но первая прогулка по городу как-то не задалась. Улицы были темными, транспорт практически не ходил, кафе и магазины после 17 часов не работали. На улицах было пустынно. Мне поручили послать письмо в Николаев. Я долго искала почтовое отделение, которое нашла в подвале соседнего дома. За крупной решеткой, как в клетке с небольшим окошком, сидела замерзшая женщина в ватнике и перчатках.
– Давайте быстрее, – торопила она, – скоро закрываемся.
– А решетка зачем? – удивленно спросила я. – Грабят, – тихо сказала она.
«А может, – грустно подумала я, – Одессы-то уже нет. Одесситы уехали, а остались грязь, дожди, пустые прилавки, толпы бездомных и нищих».
Очень хотелось посмотреть, как там Привоз. Сели мы на следующий день в трамвай, идущий к вокзалу. Трамвай нас тоже очень поразил. Его нельзя было назвать трамваем: вместо нормального транспортного средства по улицам двигался грязный товарный вагон без сидений, с разломанными дверями и грязными окнами. Вот что значит бесплатный транспорт. А вот рынок бурлил, кипел, народ сновал в разные стороны. Ощущалось настоящее броуновское движение. Вместе с покупателями по рынку сновали и карманники. Пришлось мне и моей подруге окружить с двух сторон нашего немецкого друга во избежание неприятных событий. На наше счастье, мы выбрались из продуктового ряда без потерь.
Прежде чем отправиться домой, мы вошли в крытый павильон, где продавали обувь. Народу в нем почти не было, и я отправилась рассматривать новые модели, ведь в Одессе всегда есть последний писк. Про немецкого друга я на мгновение забыла. Через несколько минут в другом конце зала я услышала какой-то шум, там скапливались все заснувшие продавщицы. Я мгновенно переместилась туда. Так я и думала, что толпа любопытных одесситок скопилась вокруг моего приятеля. А он, удивленный таким вниманием, пытался объяснить им что-то по-немецки. Оказалось, он разглядел на витрине симпатичную туфлю и пытался попросить у них вторую, хотел померить. Поскольку толпа девушек все увеличивалась, пришлось вмешаться мне. Услышав мой одесский сленг, толпа быстро рассосалась. Вторую туфлю искали долго, в другом конце павильона.
– Как же так? – удивилась я.
– Много воруют, – объяснила продавщица. – А кому нужна одна туфля, только одноногим калекам. Но таких мало. А так можно себя обезопасить, а если пропадет – у нас хозяин вычтет из зарплаты.
«Нет, – подумала я, – Одесса никуда не уехала, ее не размыли дожди, просто она переживает очередную революционную эпоху».
Пешеходная экскурсия по прежде самым красивым улицам города радости тоже не принесла. Вся улица Преображенская была перекопана очень странным образом. Каждый новый магазин асфальтировал метровый кусочек у своего входа посреди длинной пешеходной улицы. Вся остальная ее часть напоминала поле битвы после бомбежки.
Прекрасный золотой «Пассаж» – пуст. Только нищие мальчишки бегают между редкими посетителями, протягивая крошечные ручки: «Подайте!»
А любимая, известная всем Дерибасовская превращена в сплошную торговую точку – гулять по ней теперь нельзя. Грустно. Только редкие объявления, написанные от руки, иногда попадающиеся на глаза, вызывают улыбку, такие как: «Имейте совесть, выкидывайте мусор в соседний двор!» или «Мужской туалет не работает – идите в Ж».
Так, в суматохе и встречах с родственниками, прошла неделя. И вот аэропорт. Мы, как и положено, приехали за два часа до регистрации, но все двери в зал ожидания были закрыты. Спустя 40 минут из-за одной двери выглянул человек в погонах и сказал:
– Летите? Я ответила:
– Да!
– Тогда давайте паспорта, – сказал он.
Я отдала документы, дверь закрылась. Стоим, ждем. Мой немецкий друг в полном недоумении. Прошло еще минут 30. Вдруг одна из створок дверей открылась.
– Проходите, – сказал мужчина в погонах. – Женщина пусть проходит с чемоданами к стойке, а мужчина сюда – на контрольную рамку.
Мой немецкий друг послушно прошел через контрольную рамку, зная, что у него совершенно пустые карманы. Все деньги и ключи у меня, но вдруг рамка начинает звенеть. Его возвращают, он начинает снимать с себя куртку, ремень брюк, туфли и т. д. А я в это же время поставила чемоданы на ленту. На мониторе ничего не просматривается.
– Что везем? – спрашивает меня мужчина в погонах.
– Ничего особенного, разные вещи, – говорю я. – А сколько денег? – спрашивает он.
– Все потратила, – говорю я, – осталось только 50 евро.
– Покажите? – говорит он.
Я вынимаю деньги. А мой друг продолжает звенеть и раздеваться.
Наш разговор с таможенником продолжается, и я понимаю, что деньги придется отдать.
Мы мирно беседовали с пограничником еще минут 10. После чего таможенник, глядя на меня исподволь, предлагает открыть чемодан, который забит платьями и юбками.
– Может, не надо? – говорю я, протягивая ему 50 евро.
– Ладно, – отвечает таможенник и внезапно очень громко кричит в дальний угол зала, где стоит мой полуголый друг: – Отпусти дядю, Коля! Все в порядке!
Я забираю свой чемодан, дожидаюсь, пока оденется мой немецкий друг, и мы идем в комнату ожидания рейса. Меня бьет мелкая дрожь. Я молчу, потому что забыла все немецкие слова. Как я могу ему объяснить, что наша свобода стоит сегодня 50 евро.
Прощай любимый город, теперь уже навсегда!
