Loe raamatut: «Эмигрантская жизнь», lehekülg 3

Досуг – дело серьезное

Когда наступают выходные, в обычной немецкой семье они используются таким образом. В субботу – обязательно магазины. Совсем неважно какие. Продуктовые, электротоваров, одежды… Немцы это называют «фрюшопинг» (от английского «шоп») или «бумельн» – это уже немецкий разговорный.

Вся семья или отдельные члены ее, пешком или в собственных автомобилях, отправляются в центр торговли в любом городе Германии, где толчётся большая масса народа. Толкутся, получая от этого удовольствие, Бог им в помощь, как говорится. Но удивляет только то, что товар в этих магазинах всегда один и тот же. Его много, и цена практически не меняется. Купить всё это можно и в будний день. Ведь крупные магазины работают до 21-22 часов. Так нет. Как говорили в Одессе, «самый цимес» прочитать в среду бесплатную рекламную газету, где йогурт будет на 10 центов удешевлен, а потом, взяв автомобиль, поехать в центр. Час искать парковку, оплатить ее, найти нужный магазин и долго, в столпотворении народа, искать этот самый йогурт.

Потом приехать домой и, поставив машину в гараж, ужасно измотанным и на нервах, рассказывать жене, как устал, добывая продукты, и сколько в городе иностранцев. Ведь пока он толкался в очереди, этот добытчик, вокруг него толпились люди, говорящие по-русски, которым именно сейчас понадобилось покупать йогурт. Они ведь интегрируются.

…Молодые немцы, Эрик и Катрин, лет сорока, долго толкаясь в продуктовом отделе крупного супермаркета, случайно увидели своих новых знакомых Мануэлу и Арнольда.

– Слушайте, – сказал Эрик, – что вы завтра делаете, всё же воскресенье? Мы живем хотя и в городе, но, когда отъедешь от центра на 10 километров, всё замирает. Про наш район так и говорят: «тоде хозе» («мертвые штаны» или то, что в них). Может, встретимся у нас, посидим, пиво попьем с жареным мясом?

– Мы не против, – ответила Мануэла за себя и за мужа. Сама при этом думая о том, что дома не нужно будет готовить и можно в выходной дольше поваляться в постели.

– Ну что, по рукам? – спросил Эрик. – По рукам, – ответила Мануэла.

В воскресенье, после 13 часов, они пешком отправились искать адрес. Город спал. На улицах не было ни людей, ни машин, все магазины закрыты. Ощущение было такое, что все жители куда-то испарились.

В городе, в целях экономии бензина, частные машины практически не ездят. Наконец, они нашли улицу и дом. Хозяева гостям очень обрадовались. Квартирка была маленькая. Всего 48 квадратных метров. Две комнатки и кухня в панельном доме на третьем этаже. Хозяин квартиры был местный, а его подруга – из ГДР. Так называемая «осси». Вела она себя тихо и приветливо. Она, конечно, была немного необычной. На ее носу красовался пирсинг, волосы торчали в разные стороны ежиком и были ярко-оранжевого цвета, а все ее тело было покрыто татуировками разного смысла. Сказывались грехи молодости и предыдущая бурная жизнь. В их семье работал только Эрик. Он был экскаваторщиком. Очень нужная и почетная в Германии профессия. А она в свои 42 образования не имела. Отца своего она не знала, ее мама была полька из Силезии, которая умерла от злоупотребления алкоголем. Она, еще пятилетней девочкой, попала в приют.

В 16 лет она вышла на вольные хлеба и срочно выскочила замуж за такого же тусовщика. Муж был старше ее на 10 лет. Он оказался наркоманом и умер от передозировки через год после свадьбы. И осталась она на улицах Берлина. Без жилья, без профессии, без родных и семьи. И началась ее бродячая жизнь. Чего только не было! Сколько приводов в полицию! Все, конечно, больше по мелочам. И вдруг – перестройка, сносят Берлинскую стену. Появилась новая реальность. Народ стал перемещаться на запад. Но куда? И ей повезло. В придорожном кафе, где она устроилась официанткой, остановилась группа молодых здоровых парней, которых привезли на экскурсию в бывшую ГДР. С одним из них она легко познакомилась, дальше больше. И вот она уже живет здесь в чистоте и уюте. Ей все здесь кажется чудом, и она большей частью молчит. Говорит только Эрик.

Гости пришли не с пустыми руками. Они принесли с собой сумку с пивом и маленькую карманную собачку.

– Ее нельзя оставить одну дома, – сказала Мануэла, – она сильно скулит, и соседи жалуются. А так я ее в корзинку посадила, и все вокруг решили, что она неживая.

Собачка выскочила из лукошка и отправилась изучать квартиру.

– Садитесь за стол, – предложил Эрик, – немножко выпьем. Должен подойти еще наш сосед с первого этажа. Он пока один, жена с дочкой уехали отдыхать на Мальорку, ему скучно, особенно по выходным. Он парень неплохой и всегда пригодится.

– Пригодится? Это как? – удивилась Мануэла.

– Он полицейский. Но парень хороший, – пояснил Эрик.

Спустя некоторое время появился сосед – и вся компания, уютно расположившись за столом, приступила к поглощению пива.

Соседа звали Геррид, он был невысокого роста, широк в плечах, с коротким ежиком волос и очень улыбчив. Сразу завязался разговор. Оказалось, что он тот самый полицейский, который выписывает штрафы за неправильную парковку.

Но после третьей бутылки пива он стал рассказывать, что в экстренных случаях всех и его тоже приглашают на облаву.

– Вот недавно в городе была сильная драка между турками, русскими и немцами, – рассказал он, – так нас всех вызвали на подмогу. Мы, конечно, приехали не сразу, хотя городок у нас небольшой. Мы немножко подождали, а потом приехали к разборке, когда необходимо было зафиксировать количество раненых. Смертельного случая не было, ну и слава богу. Вызвали скорую. Она всех и увезла. А совсем недавно на другом конце города нашли мертвого русского молодого мужчину. Оказалось, что он покупал наркотики и, видимо, что-то не поделил с продавцом. Мы долго искали свидетелей. Все это происходило ночью, и нам стоило большого труда хоть что-нибудь выяснить. Но такой уж у нас народ. Старички всё видят. Конечно, мы нашли и не одного наркомана, а целый клубок распутали. Теперь они все сидят в тюрьме. Вообще за последнее время иностранцев в тюрьме стало больше, чем местных. Охране приходится изучать русский язык.

Хозяйка принесла настоящую немецкую еду. Это было запеченное (слегка подгоревшее) в духовке мясо и большой соусник с луковым соусом. К этому блюду подавались свежие белые булочки.

Гости расселись на диван и кресла и активно принялись за еду. Сидеть на диване было сложно, потому что вся спинка дивана была занята куклами и плюшевыми игрушками. Оказалось, что хозяйка после «бурной молодости» уже не может иметь детей, что вызывало у нее ностальгию по детским игрушкам. По квартире вообще необходимо было ходить с большой осторожностью. Игрушки были везде – на книжных полках вместо книг, на креслах, внутри посудного шкафа вместо посуды…

По кругу пошли новые бутылки пива.

– Вы знаете? – перехватил инициативу в разговоре хозяин. – А у нас на работе бесконечные чудеса. Мы ведь роем канавы для прокладки труб как водопроводных, так и газовых. Так, месяц назад у бригадира не было плана местности под руками, ребята рабочие стоят и ждут, а он велел мне копать. Он хозяин – где сказал, там я и копнул. И конечно, зацепил газовую трубу соседнего предприятия. От удара металла о металл проскочила искра и такой взрыв с пламенем полыхнул! Мне ничего, а рабочий, который стоял рядом, сразу загорелся. Теперь с ожогами в больнице лежит.

Все вышли на балкон покурить. А женщины начали сразу говорить о своем, о женском.

Хозяйка тихо так, повернувшись к Мануэле сказала:

– Слушай, а твой-то жениться на тебе собирается? Вы ведь уже три года вместе.

– Да он все как-то обходит этот вопрос, – ответила та. – Он же уже дважды был женат. У него даже дочка есть от второго брака. Но он, видно, так своей последней жене надоел, что она его на улицу выгнала, в чем стоял. И с ребенком встречаться не дает. Да я когда его в «кнайпе» встретила, он был почти бомж. Работы нет, жилья нет, машины нет. Пенсия не светит. И вечно пьян. А мне очень одиноко было после последнего развода. Я ведь тоже дважды была замужем. Ну, вот и подобрала. Помыла, почистила, на учет поставила на бирже труда. Мы хоть и живем вместе, но, по документам, он у меня не прописан. Если я его пропишу, то всякую помощь его заберут, и тогда я должна буду взять его на полное свое обеспечение, а у меня у самой небольшой доход. Только если он найдет нормальную работу на полный рабочий день, тогда может будет смысл расписаться, а так…

– Да, у меня примерно такая же история, только с точностью наоборот, – сказала хозяйка. – Я в молодости была замужем, после смерти мужа мне начислили 75 евро пенсии. Мой любимый мне и говорит, мол, если мы распишемся, ты потеряешь пенсию. И мне приходится постоянно искать работу на бирже труда. Это такие проблемы! Приходится бегать по точкам города, где нужны люди. Но всем нужны только квалифицированные работники. А у меня нет образования. А когда они видят мои татуировки, то простой уборщицей устроиться не удается.

Тут к столу вернулись мужчины. И снова в разговор вступил полицейский.

– Хорошая у меня работа, и я очень ее люблю. Целый день на воздухе, правда, в любую погоду. Представляете, стоят неправильно припаркованные автомобили. Подхожу к одному, представляюсь и спрашиваю: «В чем дело? Почему неправильно припарковались?» А они мне: «Моя машина, моя машина». Я им и говорю: «Покажите аусвайс!» Они мне протягивают аусвайс, а там написано – гражданство «дойтч», место рождения – Казахстан. «Ребята, – говорю я, – как же так? Вы вроде немцы по гражданству. Почему же вы не знаете немецкого? Ведь на немецком нет слова «машина», а есть слово «ауто».

– Да, это точно, – поддержал разговор Арнольд. – Я работаю от биржи труда на социальных работах. Получаю одно евро в час. У нас очень много русских. Не знаю, откуда они все понаехали, но если их двое, то и говорят они между собой только по-русски. А на прошлой неделе к нам в бюро, где мы по утрам собираемся, пришла полиция. Оказывается, один из русских пару дней назад случайно попал в «сексшоп», и пока продавец отвернулся, тот украл кассету с порно. Глупый. Мог бы ее купить. Это ведь недорого. А теперь большой штраф заплатит.

Хозяин принес на сладкое яичный ликер. Все с удовольствием выпили и стали расходиться.

– Как мы прекрасно провели вечер, – говорила Мануэла, вылавливая под столом свою собачку, о которой совершенно забыла.

– Замечательно, – сказал слегка покачивающийся полицейский. – Пока всем. Пойду спать. Спасибо за вечер.

Катрин была довольна всем происходящим. Она уже 15 лет жила в этом городе, но приятелей так и не нашла. Все как-то ее сторонились. Может, что-то изменится. Очень трудно резко менять свою жизнь.

Как хорошо быть генералом

Вечерело. Дневная жара спала, появилась прохлада, свежий воздух медленно заполнял комнату через открытое окно.

Генерал армии Бундесвера в отставке, Ральф, сидел в глубоком мягком кресле и рассматривал старые фотографии. В большой гостиной стоял приятный полумрак, горел только старинный торшер, приятно пахли ароматизированные свечи. В последние годы Ральф все чаще погружался в воспоминания. Там, на фотографиях, он был молодым, бравым офицером, там его все уважали, женщины сами охотно заводили с ним знакомства. Он был в молодости очень привлекательным, стройным и чувствовал себя прекрасно.

Но вот прошли годы. Он, конечно, постарел и сейчас на достойной военной пенсии, демобилизовался. Пенсия хорошая, на нее можно многое себе позволить, но именно в это время появились его давно забытые дети от первого брака. В первые годы службы он был женат на вольнонаемной его же части. Пока его служба проходила в Германии, у них родились двое детей – погодки. А потом его отправили служить в Африку, как оказалось – надолго. Служба в далекой стране совершенно оторвала его от семьи. Ехать за ним жена не могла. Там, в жаркой чужой стране, не было ни школ, ни детсада. А он за все 10 лет службы приезжал к семье всего пять раз. Жена и дети стали ему чужими, и он не знал, где они вообще находятся. Ему со временем стало это неинтересно. В начале службы он куда-то переводил алементы, но когда дети выросли, он перестал о них думать. Основной навязчивой мечтой его было, чтобы они не хотели его денег. Они без него выросли, а он в суматохе жизни совсем забыл об их существовании. И самое удивительное, что, несмотря на их образование, дети зарабатывали мало, и первое, о чем они заговаривали при встрече с отцом, – это о нехватке денег. Они всегда жалобно смотрели на отца, ожидая очередной подачки. А ему это было крайне неприятно, никаких чувств он к ним не испытывал. Они ему были совершенно чужие люди. Он, как все богатые холостяки, очень не любил расставаться с деньгами и, поискав в портмоне, 10 – 15 евро, совал им в руку. На этом встреча и оканчивалась.

В свои 70 лет, при полном облысении и росте 165 см, он был совершенно уверен, что еще очень привлекательный, поэтому нравился женщинам. Просто, как и многие отставники, он был в обычной жизни человеком наивным. Ему все еще казалось, что поклонницы любят именно его, а не его деньги.

Каждый раз, познакомившись с новой красоткой, он приводил ее в свою большую, богато убранную квартиру. Дамам вначале у него очень нравилось, однако через короткое время они почему-то тихо уходили. Их поведение казалось странным. Но через пару дней он о них даже не вспоминал, провел ночь и ладно.

Вот и сейчас в его большой пятикомнатной квартире не раздавалось ни звука, видимо, вчерашняя дама ушла по-английски, не прощаясь.

«Как же ее звали?» – Ральф мучительно пытался вспомнить ее имя.

Он познакомился с ней в городском кафе на прошлой неделе. Она, видимо, была с востока. В последнее время в его родном городе появилось много иностранных женщин. Для него все женщины восточной внешности больно хороши. И имена у них какие-то не очень привычные для немецкого уха. Ту, последнюю, звали то ли Надя, то ли Света. Ну, бог с ней! Главное, что он ее ничем не обидел.

«Хорошо, что после выхода на пенсию я купил эту квартиру, – думал он. Мраморные лестницы, зеркала на лестничной клетке. Дом, в котором он жил, когда-то построил местный граф для своей большой семьи. Сегодня хозяином дома был его 90-летний внук. В комнатах высокие потолки с лепкой, мраморные подоконники. На пять комнат имелось три балкона. В жару в квартире было прохладно, зимой – тепло, а с главного балкона был виден полноводный Рейн.

Одну из комнат он оборудовал под спальню. Там были толстые длинные бархатные темные гардины, большая кровать, которая называлась «аэродром», по плану – предназначенная для коллективного секса. На потолке, над кроватью, было вмонтировано большое зеркало. Он любил смотреть на себя и на отражение своих партнерш во время секса со стороны.

Самая большая комната в этой квартире была гостиной. В ней вдоль стен стояли диваны и книжные шкафы. Между ними в стены были вмонтированы зеркала. Рядом с диванами он поставил несколько журнальных столиков. Каждый из них имел свое предназначение. На одном находились ароматные дымящиеся свечи, создававшие в комнате особый запах. На другом – всегда была большая ваза с живыми цветами. В дальнем углу на тумбочке находился большой плоский телевизор. Везде лежали сексуальные журналы «Плейбой», «Клубничка», «Пиип». Он любил вечерами их рассматривать, с удовольствием показывал своим друзьям. Дальняя комната его большой квартиры была столовой. Всю комнату занимал большой обеденный стол на десять персон. Вдоль стола стояли мягкие стулья с высокими спинками. На столе равномерно располагались серебряные приборы, накрахмаленные матерчатые салфетки, сложенные в металлические трубочки, бокалы для вина и крепких напитков. Только кухня в этой квартире была маленькая, именно такая, какая необходима для приготовления пищи. Кушать приходилось в столовой, для удобства сервировки была специальная тележка, на которой из кухни возили еду.

Одну небольшую комнату Ральф использовал для хранения своих личных вещей, теннисных принадлежностей, спортивного инвентаря. Вторую он называл «кабинетом Синей Бороды». Там по стенам были развешены фото всех его предыдущих женщин. Там были не только большие парадные портреты разных женщин, но и другие их позы. В эту комнату входил только он. Всем остальным вход сюда был запрещен.

Ральф очень любил свою квартиру, только здесь он чувствовал покой и защищенность. Если он не ждал гостей, то дверь никогда никому не открывал, опустив жалюзи на всех окнах.

Жил он по правилам, придуманным им много лет назад. Утро у него начиналось обычно со стакана сухого белого вина. Он привык к этому на службе в Африке. Там белое вино было защитой от грязных продуктов. В молодые годы при его службе в армии все было четко и понятно. Основной срок он служил в колониальных войсках южных стран. Служба была для него именно тем, что делало его уверенным в завтрашнем дне. Никаких тебе войн, заварушек, волнений. Единственная неприятность – сильно жарко. Не все европейцы выдерживали такую погоду, а ему – ничего.