Loe raamatut: «Лунные и грошовые»

Предисловие

Известный роман Сомерсета Моэма «Луна и грош» может быть использован для иллюстрации моей методики «Система триединого труда – СТТ». Роман выбран для этой цели не случайно. Произведение классика английской литературы отличается глубоким и многоплановым психологизмом. На протяжении всего романа вскрывается противоречивость характера участников описываемых событий, которая резка, отчетлива и порой кажется невозможной. С этой точки зрения важно, что сказал о себе рассказчик (молодой писатель, от лица которого ведется повествование):

Я еще не знал, как противоречива человеческая натура, не знал, что самым искренним людям свойственна поза, не знал, как низок может быть благородный человек и как добр отверженный. … Я не понимал, сколь различны свойства, составляющие человеческий характер. Теперь-то я знаю, что мелочность и широта, злоба и милосердие, ненависть и любовь легко уживаются в душе человека (гл. 11, 16).

СТТ в широком смысле является методикой личного развития и совершенствования на основе христианских ценностей. Она предоставляет всем желающим определенный комплексный подход для познания и разрешения серьезных противоречий человеческого сознания, ориентирует на преодоление многих препятствий, с которыми мы сталкиваемся, но не всегда понимаем их сущность.

Общая структура СТТ охватывает сферу аскетического труда (в которой мы трудимся над своей душой, очищая ее от страстей и достигая смирения), сферу общественного или профессионального труда (в ней мы развиваемся как специалисты в той или иной области) и сферу благотворительного труда (где мы вырабатываем и проявляем добродетели жертвенной любви – милосердие, сострадание, готовность прийти на помощь).

Только триединый, сбалансированный рост во всех трех сферах дает возможность стать гармоничной и подлинно успешной личностью. Но когда личностный рост односторонен, так что одна сфера развивается в ущерб другой или другим, тогда характер человека неизбежно становится противоречивым. И взаимоотношения между односторонними личностями отягощаются проблемами, которые до конца этим людям непонятны. В романе Сомерсета Моэма это мастерски показано.

Глава 1. Стрикленд

Почему же противоположные качества «легко уживаются»? Что за странное равенство луны и гроша? Попробуем дать ответ на этот вопрос, анализируя характер и жизненный путь основных персонажей романа. Начнем с главного героя, Чарльза Стрикленда.

Стрикленд – гениальный художник, которому не суждено было при жизни обрести признание. Он может принести и приносит себя в жертву своей цели, обрекая себя на титанический труд и страшную нищету, которые так контрастируют с его прежней благополучной жизнью маклера. При этом он, не колеблясь, способен приносить в жертву и других, проявляя самую черную неблагодарность и равнодушие к чужой судьбе.

Сила, которая движет Стриклендом, непреодолима – по его собственному свидетельству. На протяжении романа природа этой силы неоднократно становится предметом рассуждений рассказчика. Например, такого:

Странно, что инстинкт творчества завладел этим скучным маклером, быть может, на погибель ему и на горе его близким; но разве не более странно то, как Дух Божий нисходил на людей богатых и могущественных, преследуя их с неотступным упорством, покуда они, побежденные им, не отступались от радостей жизни и женской любви во имя сурового монашества (гл.14).

В конце романа рассказчик найдет более точное определения для этой силы, назвав ее предназначением (гл.57). Стрикленд знал свое предназначение, и понимал, что его невозможно не выполнить. Все остальное для него не имело значения. С этого пункта начиналась его философия жизни, которая так удивляла и ужасала рассказчика.

Несмотря на то, что Стрикленд выставляется в романе как косноязычный и не особенно от природы умный человек, в его словах и поступках есть логика, пусть и неприятная для окружающих. Понимание этой логики дают жизненные обстоятельства самого художника.

Склонность к рисованию Стрикленд обнаружил еще в детстве, и в детстве же обнаружил, что окружающие – враги его призванию. Вот его слова из разговора с рассказчиком:

В детстве я мечтал стать художником, но отец принудил меня заниматься коммерцией, он считал, что искусством ничего не заработаешь (гл.12).

Так мальчик столкнулся с чужой гордостью, с таким ее проявлением, как своеволие и уверенность в своем превосходстве в понимании жизни. Так начала формироваться «фирменная» стриклендовская черта характера – фанатичная убежденность, что все люди (особенно женщины) хотят подчинить его своему влиянию и поставить его на удобное им место. Место, на котором он не сможет выполнить свое призвание. А если он все же попытается, то будут осыпать его насмешками.

Дальнейшая жизнь только подтверждала его мнение. Так, его жена, миссис Стрикленд, сказала рассказчику:

Еще до того, как мы поженились, он иногда баловался красками. Но, бог мой, что это была за мазня! Мы смеялись над ним. Такие люди, как он, не созданы для искусства.

И снова гордость, которая заставляет людей заурядных презрительно относится к тем, кто в высоте своего таланта просто недоступен их пониманию. В романе несколько раз разные люди отрицательно отзываются о картинах Стрикленда. Продавец картин говорит «тут таланта ни на грош» (гл.22), а когда один из жителей Папеэте по имени Коэн получил от Стрикленда картину, то жена Коэна заявила:

О том, чтобы ее повесить, нечего и думать – люди будут смеяться над нами (гл.48).

А теперь вопрос простой: как реагировать гению на столь уничижительное мнение о нем, преобладающее среди людей? Стрикленд отреагировал единственно возможным для него способом – перестал считаться с мнением «толпы» вовсе. И не просто перестал считаться, но и выработал определенную философию, опираясь на которую он даже знаменитый моральный императив Канта (приведенный ему в разговоре рассказчиком) назвал чушью:

– Вы, видимо, отрицаете максиму: «Поступайте так, чтобы любой ваш поступок мог быть возведен во всеобщее правило».

– Первый раз в жизни слышу! Чушь какая-то.

– Между тем это сказал Кант.

– А мне что. Чушь, и ничего больше (гл. 14).

Что же это за философия? Ее приблизительное изложение: «Поступай так, чтобы никто и ничто не смогли помешать исполнению твоего предназначения. Выше него нет и не может быть ничего в твоей жизни. Выполнить предназначение – это как достать луну с неба, и людей, знающих свое предназначение, можно назвать «лунными» людьми. Лунный человек приносит себя в жертву своей цели. Это означает, что его характер, взаимоотношения с людьми, образ жизни и т.д. должны быть только защитной оболочкой, не позволяющей сорвать выполнение предназначения. Все, что делает эта оболочка – нравственно, независимо от того, что думают об этом окружающие.

Тем более, если эти окружающие являются «грошовыми» людьми. Грошовые люди не знают своего призвания, или не хотят его знать. Они горды и не знают, что они горды, ограниченны, и не ведают, что они ограниченны. Они зациклены на земных, преимущественно денежных, интересах, плохо понимают жизнь, но считают себя ее знатоками, а свое поведение признают высоконравственным. И пытаются приспособить других под свои тщательно скрываемые эгоистичные интересы. Им бесполезно доказывать то, до чего они не доросли. Поэтому лучше всего предоставить их самим себе и не искать от них ничего. Жизнь устроена так, что без страданий не обойтись. Но страдания лунных и грошовых людей не одинаковы. Лунные страдают вследствие глупости грошовых, грошовые страдают вследствие собственной глупости. Поэтому не нужно сострадать или сожалеть о страданиях грошовых; страдания для них – это воспитательная плеть, которая учит их быть лучше. И если они умнеют, то страдания идут им на пользу, если глупеют, то просто получают заслуженное наказание».

Если предположить, что Стрикленд руководствовался чем-то подобным, то его поведение (отвратительное и безнравственное в глазах окружающих) становится вполне объяснимым. Становится объяснимым хладнокровный и непоколебимый тон его разговора с рассказчиком в Париже по поводу возможного возвращения Стрикленда к оставленной жене:

– Так, значит, вы не вернетесь к жене? – сказал я наконец.

– Никогда.

– Она готова все забыть и начать жизнь сначала. И никогда она ни в чем не упрекнет вас.

– Пусть убирается ко всем чертям.

– Вам все равно, если вас будут считать отъявленным мерзавцем? И все равно, если она и ваши дети вынуждены будут просить подаяния?

– Плевать мне.

Я помолчал, чтобы придать больше веса следующему моему замечанию, и сказал со всей решительностью, на которую был способен:

– Вы хам и больше ничего.

– Ну, теперь, когда вы облегчили душу, пойдемте-ка обедать (гл. 12).

«Оболочка» Стрикленда четко выполнила свою задачу – защитила его призвание. Если оболочка в этом преуспевает, то ее действия нравственны независимо от способов защиты. Так, у Стрикленда была проблема, которую он признавал. Он жил одиноко, но все же был мужчиной, которому иногда была нужна женщина. Когда он мог контролировать свое влечение к противоположному полу, он не шел на контакт с женщинами. Так было, когда Стрикленд понравился проститутке в Париже и она предложила ему «пойти с ней бесплатно». Стрикленд отказался (гл. 13). Но в другой ситуации он оказался бессилен противостоять страсти, и совратил Бланш Стрев – жену Дирка Стрева, художника, который буквально спас его от смерти. Бланш стала жить со Стриклендом, затем Стрикленд ее оставил, и она, не выдержав, отравилась и умерла. Но «оболочка» Стрикленда отвергла какую бы то ни было вину Стрикленда в этом:

Бланш Стрев покончила с собой не потому, что я бросил ее, а потому, что она была женщина вздорная и неуравновешенная. Но хватит говорить о ней, не такая уж она важная персона (Гл. 40).