Песнь кинжала и флейты

Чем она будет заниматься? Хитрая воровка должна обладать недюжинной смекалкой, так всегда ей Вир говорил. Старался, чтобы она использовала вес и сильные стороны противника против того, брала на вооружение всякие подручные средства из окружения, имела запасной план, а лучше даже не один. И какой был сейчас план? Бежать без вещей, почти без денег неизвестно куда в поисках новой жизни?

Проблема в том, а что если, когда она там осядет и обоснуется, туман придёт и туда? Или драконы… Вдруг это вообще вторжение крылатых рептилий на их полуостров. Вдруг гномы севера объявили войну, хотят не просто людские Северные Королевства себе обратно взять, но и Лонгшир заодно, чем не лакомый кусочек?

Подумалось, что остаться в банде лютых прохвостов тоже было бы не самой плохой идеей. Пусть под рукой был бы маг, хоть и сварливый, да ещё лекарь, пусть даже не самый лучший. Позаботились бы там о ней? Ди полагала, что вряд ли. Одной было не безопаснее, но спокойней.

Битва воздушной кавалерии Стеллантора для всадников на грифонах ничем хорошим не заканчивалась. Смотреть, как люди гибнут, ей надоело довольно быстро, и девушка направилась в южную часть города, чтобы хотя бы ополоснуться в бане и заодно прикупить ниток, чтобы зашить порезы костюма.

Там удалось прихватить с собой лишнюю катушку, пока нервозная дама в овальных очках и с пышной золотистой причёской подсчитывала сумму и расспрашивала её о драконе и последних новостях. Определённая часть города вела себя будто так, словно ничего не происходит. Будто они верили в мощь остатков местной армии, хотя Стеллантор явно охранять и отбивать в случае напасти должны бы рослые высшие эльфы, а не достающие им лишь по пояс люди.

Дракону что те, что другие, были мельче детского набора деревянных или отлитых из олова солдатиков. У Вира был такой в далёком детстве, припоминала она. Несколько пехотинцев, два одинаковых отряда лучников, маленькая конница в пять кавалеров. Вообще-то их было шесть, но один куда-то задевался-потерялся, так что в играх у старшего брата всадников всегда было пять. Потом Вир их продал другим ребятишкам, когда вырос из подобных забав. А деньги пошли на лечение матери, правда, успеха никакого это не принесло.

Нет, на самом деле в глубине души Ди хотелось искренне верить, что мази, микстуры и лекарства всё-таки как-то продлили той жизнь. Пусть и немного, но она прожила с ними дольше на несколько счастливых мгновений, чем могла бы без лечения. А отец обвинял детей в смерти супруги. Мол, своим поведением довели её, заставляли переживать и волноваться… Как недавно говорил Фарис, они с Виром тоже вечно влезали в какие-то истории.

К примеру, когда он защищал котёнка от агрессивной собаки, двинув ту палкой по морде, чтобы отстала. А у той нашёлся хозяин и требовал компенсации либо наказание для мальчишки. За никому не нужного бездомного котёнка, вынужденного выживать в страшном городе сам по себе, естественно, более никто не заступился.

А ещё как-то раз Ди поймали на краже, а Вир сказал, что это он схватил без спроса и платы да в карман ей подсунул, всё взяв на себя. Тоже на площади было долгое разбирательство. Она не раз попадала в такие передряги, научившись воровать более тихо и незаметно, хотя должна была бы разучиться брать чужое вообще.

Но глаза так и выискивали что-нибудь красивое, что плохо лежит. Может, поэтому у неё не было близких подруг, иначе с каждого похода в гости она непременно бы приносила себе что-нибудь на память. А мало какой девчонке понравилось бы, если б без спроса уносили её вещи. Она и сама убить была бы готова за свой кинжал, за флейту Вира, за его клинок, оставшийся при ней… С сегодняшнего дня «готова убить» звучало не просто брошенной фразой, а вполне по-серьёзному.

День, сломавший судьбу, будто перерождал её, как бабочку, вылезшую из тесного кокона. Прежняя жизнь осталась где-то позади, как и беззаботное детство с бесконечной доброй опекой брата. Надо было как-то выживать и надеяться, что дракон не разнесёт здесь всё, а вскоре улетит или будет побеждён с приходом союзных сил подкрепления.

Барсук

После бани под вечер Диана напросилась музыкантом в один из трактиров возле доков, подальше от творящегося на юге кошмара. Там было немноголюдно, и всё же достаточно посетителей предпочли провести время в таверне, а не дрожать по домам и всяким убежищам.

Сегодня что-то тянуло на птиц. Печальную мелодию тоскующего буревестника, накатывающую с морскими волнами, народ воспринял так себе. А вот путь кондора в неторопливом, но уверенном ритме путешествия был подхвачен хлопками, топотом ног и одобрительными возгласами.

На губах девушки даже заиграла улыбка оттого, как посетителям нравится её музыка. Выручить удалось немного, но к подачкам добавлялась ещё и оговорённая оплата трактирщика. Так что ей показалось, что для вечера, когда всем им полагалось бы с обозами пожитков идти в ночь в сторону соседних городов, а не слушать свирель у причала, вышло довольно неплохо.

Позвякивая медными монетами в чёрном мешочке с белой верёвкой, она вышла на улицу после небольшого перекуса рыбным супом с зерновой булочкой. Ди пыталась заказать какой-нибудь крепкий напиток, но трактирщик наотрез отказался ей наливать. И разжалобить его невинным взором сиреневых глаз у неё тоже не получилось, как и настоять на том, что она уже достаточно взрослая. Даже лёгкого вина не перепало, а забыться бы в такой сумбурный день очень хотелось. Где-то внутри закралось желание разучить-таки мелодию, очаровывающую собеседника в гипнотический транс.

Она купила у него сушёную рыбёху, взяла говяжьей солонины и немного печенья, которое он ей отдал задаром. Не раз здесь он видел эту девчонку, так что полагал, что она из местных, не предлагал комнату и не интересовался, из какого та района.

Снаружи не было никого, все уже спали глубокой ночью, разошлись по своим домам или комнатам, или скорее попрятались по укрытиям и погребам в надежде, что дракон за ночь не снесёт их район и жилища. Морской бриз ударил в ноздри, заставив задуматься, где переночевать. Девушка опрометчиво вышла, по привычке считая, что направится домой.

Столь обычный вечер с радостными аплодисментами заставил совсем позабыть о том, что родной квартал разрушен. Хотя где сейчас тот дракон, ей было неведомо. Отсюда холмистые улочки и постройки застилали весь вид. Ну, а что ещё она хотела с противоположной стороны города.

Захотелось побродить по пристани. Посмотреть, может, у кого есть каюта, расспросить, кто и куда отплывает да напроситься в качестве сопровождающего музыканта. Например, такие почти всегда были у таскарцев, зазывали своей музыкой к прилавкам на базарах. Двинуться вниз по рекам, посещая разные города Лонгшира. Романтика новой жизни таких путешествий сейчас казалась даже вполне привлекательной.

Можно было двинуться через море аж в Северные Королевства, а можно было с кем-то посетить соседние города, отправиться к мысу, откуда будет видно красочные северные сияния в ночном небе, или наоборот, в сторону Империи, где ждали бы совсем новые порядки. Даже вариант к горному хребту Ёрмунганд её устраивал, там были тихие деревеньки, и по слухам, красивые маленькие озёра. Едва ли туда забредёт туман-похититель или совершат нашествие драконы.

И пока она думала, по толстому канату, что шёл от козырька навеса у входа до фонарного столба, на котором сушились различные снасти и даже иногда рыба, к её сжимавшим оплату рукам подкралось в темноте некое существо, едва балансирующее на натянутой верёвке.

Это не было бродячей кошкой, лемуром и даже ловким енотом, хотя зверь на последнего и чем-то походил, по крайней мере, тоже имел чёрно-белую мордочку. К позвякивающему монетами мешочку вынырнул лоснящийся упитанный барсук, казавшийся неуклюжим, но при этом ловко зубами цапнувший за него и рванувший прочь.

Будто медитировавшая, перебирая подушечками пальцев сквозь приятную ткань заработанные деньги, Диана вздрогнула от неожиданности и упустила мешок вместе с содержимым. Лохматое серое тельце ловко зашевелило более тёмными лапами, удерживаясь за верёвку так, как барсуки обычно не ползают, а затем зверь и вовсе перелез на покрытую багряной черепицей крышу, взбираясь по скату ввысь.

– Эй! Совсем страх потерял?! – вскрикнула девушка и полезла за ним следом.

Перепуганная упитанная тушка зверька тут же сообразила, что добром это преследование не кончится и надо поскорее отсюда удирать. Сжимая в полосатой и вытянутой черноносой пасти украденное, он спешно карабкался к коньку крыши. Было слышно, как нервно скоблят о черепицу его коготки, но ловкая и стройная девчушка, всегда умело лазавшая по городским домам, уже вовсю к нему приближалась.

И рывка, оттолкнувшись ногами с водостока, ей вполне хватило. Руки ловко схватили барсука где-то в области отсутствующей у него напрочь талии, а тот ринулся вперёд так, словно от этого зависела вся его жизнь, что, впрочем, могло быть недалеко от правды.

– У-ук! – ворчал тот, дрыгаясь и извиваясь, будто в экзотическом быстром танце, зашевелив всем своим тельцем.

К сожалению, мягкое сердце в отношении любви к животным не позволило Диане сжать тушу зверя максимально крепко. Она словно опасалась ему навредить или что-то сломать, а потому держала не в полную силу. Руки скользили по мягкому телу с увесистой жировой прослойкой, да и сам мех существа был столь гладким, как будто бы чем-то смазан. Не успев пальцами хорошенько зацепиться за шерсть, девушка упустила ночного воришку, забравшегося на конёк и помчавшегося вдаль по крыше трактира мимо кухонных печных труб.

Ди всплеснула руками, гневно насупившись, и побежала следом по черепице, совершенно не желая терять всю сегодняшнюю выручку. Пухлый барсук был на удивление чрезвычайно ловок. Он не просто мчался вперёд, он ещё петлял, изящно огибая флюгера и кладку дымоходов. Пара низеньких домиков оных вообще не имели, и там уж преследующая его девушка могла вдоволь разбежаться.

Но одна из глиняных волнистых пластин предательски треснула под ногами и откололась, проскользив вниз вместе с правой ступнёй Дианы. Девушка рухнула вниз, на брусчатку, не сумев ни за что зацепиться. Но приземлилась удачно и ловко прямо на ноги, ни на секунду не выпуская барсука из виду. Она бежала вдоль домов, по крышам которых он скакал, сжимая зубами в руках затянутый мешочек с монетами. Иногда она была к нему столь близко, что даже слышала, как те позвякивают. А когда зверь менял траекторию, одетая в облегающий кожаный костюм девушка скользила в щели между домами или сворачивала на перекрёстках, тут же продолжая преследование.

Сиреневые глаза Ди широко распахнулись, глядя, как упитанный зверь легко перебирает лапами по натянутым бельевым верёвкам. Казалось, он не то что не предназначен вообще комплекцией для таких фокусов, но и просто собственным весом бы те прогнул да оборвал. Но барсук управлял какими-то совершенно другими законами окружающей реальности, ей не понятными. Удивлял своей прыткостью и легко карабкался даже по узким жёрдочкам и тонким канатам.

Барсуки изредка приходили в город из ближайших лесов в поисках чего-нибудь вкусного. Подобно встречавшимся иногда в городе лисам и енотам часто ошивались у помойных кадок, свалок, рядом с кухнями и тавернами, ночами ползали по рынкам, где мог быть закатившийся упавший товар или же что-то брошенное из раздавленного, побитого да подгнившего. Привередливыми они не были. В крайнем случае, всеядные крысы подбирали и подъедали за всеми, кто брезговал, не чурались вообще ничего. Вот только Диана встречала барсуков исключительно на земле, никогда не видела, чтобы они вот так залезали на крыши, как этот.

Взор её вновь сощурился от внутреннего негодования. Она сама крала за жизнь довольно у многих, но никто ещё ни разу не обворовывал её. Наглость и ловкость этого зверя её поражали. И во что бы то ни стало девушка желала его догнать и вернуть свои деньги.

Даже если это какой-то неведомый дух, божество свыше, решившее наказать её за такую жизнь или прихваченную с собой из логова ложку, а из магазина катушку тёмно-серых ниток. Мириться с карой высших сил она явно не была готова и собиралась теперь уже зверька не упустить.

Постройки по ходу их беготни постепенно снижались с жилых домов до конюшен и складских помещений с односкатными крышами. Никаких башен, никаких надстроенных этажей. Квартал доков плавно переходил в северную окраину, где фермеры хранили собственный инвентарь, пряча его здесь, за городскими стенами, за небольшую плату. А хозяева таких зданий имели неплохой доход за всю, содержавшуюся внутри утварь.

Ускорившись, она обогнала вороватого зверя, в один миг просто выскочив перед ним будто снизу, между двумя соседними крышами. Прямо перед наклонным козырьком ткани пустой торговой палатки. Опешивший зверь вытаращил свои глаза-бусины, припрятанные с толстыми веками на широких чёрных полосах его морды, сжал покрепче зубами украденный мешочек и тщетно пытался затормозить.

Однако же удержаться у него не получилось, и он буквально влетел в руки девушки, покрепче его стиснувшей и прижавшей к себе. Ди отчаянно заверещала, что на этот раз тот не уйдёт. Сжимала крепко, не жалея животное, устав его догонять, вот только густой мех всё равно так и выскальзывал из рук. Гладкая одежда из чёрной кожи сыграла с Ди злую шутку, помогая барсуку вырваться из этих объятий, спускаясь с неё на мощёную камнем дорожку, по которой тот тут же и помчался.

Она гналась следом, разозлившись ещё сильнее. Аж прорычала от накопившейся изнутри ярости, сжала кулаки и что было сил перебирала спешно ногами, громко топая, дабы напугать стремительного зверька. Вниз с холма бежать было удобнее, не требовалось даже надеяться на второе дыхание. А там в низине было несколько арочных тупиков-тоннелей, с прорезями канализационной решётки, куда уходила дождевая вода в периоды ливней.

И едва барсук завернул в подобную «подворотню», как Диана нырнула следом, тут же оценив ситуацию. Валявшаяся на земле треснутая и кем-то выброшенная кадка была лихо перевёрнута ногой и брошена вперёд. Не в барсука, а к решётке, преграждая тому путь в Нижний Город. Затем был опрокинут ржавый контейнер с мусором, лишая ещё одного пути отхода, и наконец изодранная грязная тряпка, снятая с изломанной швабры, была накинута барсуку на голову, лишая возможности сориентироваться.

Только Ди плохо рассчитала бросок. Зверь, мотая шеей, быстро избавился от ткани на морде, а планировалось, что девушка успеет подбежать и схватить его, пока он стоит в замешательстве. Она уже ринулась вперёд, а тот попробовал проскочить у неё между ног.

Диана замерла, сжав те вместе, и морда зверя вместе с позвякивавшим мешочком с деньгами упёрлась ей в голени. Барсук не застыл на месте, пока она к нему наклонялась, дабы схватить или хотя бы вырвать украденное, а развернулся и ринулся обратно туда, где кадка перекрывала решётчатый слив.

Девушка метнулась за ним, надеясь уже поймать, а тот сотворил что-то совсем расчудесное, не укладывавшееся в её голове. Барсук обогнул её по стене и буквально вбежал на кирпичный свод арочного потолка этого наклонного закоулка, помчавшись по нему, как по дорожке.

– Да ну нет! Да ну к чёрту! Это ещё что? Ты барсук или паук?! – не понимала ошарашенная и весьма раздосадованная Диана.

А тот спокойно чапал четырьмя лапами против всех законов пространства, не падая и будто даже не испытывая в таком положении особых затруднений. Несомненно, в этом существе было нечто немыслимое, таинственное и чародейское. Вот только плутовка сдаваться всё равно не хотела, а ринулась следом.

Зверь по стене, покинув спуск тоннеля, забрался на крышу одной мастерской и загрохотал коготками по оцинкованному железу кровли. Диана ловко запрыгнула по бочкам и ящикам наверх соседнего здания с более пологим и удобным для восхождения скатом, но обувь её заскользила по металлической поверхности, будучи не подготовленным к такому покрытию.

Заняться подошвами она отметила себе в голове на будущее, нельзя было в дальнейшем допустить подобного казуса. Упёртая девушка попробовала ещё раз, подпрыгнула и зацепилась руками, подтягивая тело. Худо-бедно это у неё получилось, но грохочущий её деньгами барсук был уже далеко. Стремглав, упав дважды и больно ударившись левым предплечьем, она помчалась следом, не опасаясь перебудить даже карликов, что этими зданиями владели, спавших как раз под крышей на верхнем этаже.

Диана этого даже не знала да и вообще не думала ни о ком другом. Ни о хозяевах домов, по которым скакала, ни о соседях, которых способна в такой час разбудить. Кровавое полнолуние висело над городом, зловеще освещая своим налитым глазом всё вокруг, смешиваясь с подрагивающим освещением уличных масляных фонарей.

На один из них барсук даже раздумывал запрыгнуть, застряв на одной крыше, откуда не мог уже перепрыгнуть на соседние, но не решился. Будто бы уже обжёгся однажды, и лезть туда ещё раз ему совсем не хотелось. Перебежав всю кровлю на другую сторону, что дало девушке хоть какое-то время приблизиться, он перелез на растущее по соседству дерево по дрожащей ветке.

У Дианы под ногами через здание оказался сгоревший трактир, сквозь обугленную крышу которого она едва не провалилась. Пожар был не так давно, может, день-два назад и в нём едва ли повинен напавший на город дракон. В воздухе, тем не менее, всё ещё отвратительно пахло гарью. Пришлось двигаться немного другим путём, следя глазами, как барсук запрыгивает с крыши на раскидистый бук.

Ди прыгнула туда вслед за ним, но скакать по ветвям в погоне не понадобилось: на когтях зверёк заскользил вниз по стволу и юркнул в небольшое углубление у корней, словно в нору. На этом-то всё и закончилось. Девушка спрыгнула на землю, заглянула туда, в черноту, куда не доставали ни лунные лучи, ни фонарный свет. Она попробовала дотянуться рукой, но длины не хватило, чтобы уцепиться за зверя или хотя бы свой мешочек с оплатой.

– Да ты издеваешься, блин! Ох, да как же тебя… – злилась девушка. – Ну, хватит уже! На кой чёрт барсуку вообще деньги?! Отдай, верни! – жалобно глядела она в дыру, так что даже края глаз увлажнились слезами от обиды.

Зверь, разумеется, ничего не отвечал. Впрочем, такая способность уже бы вряд ли удивила девушку после остальных его диковинных выкрутасов. Ди вообще не была уверена, что он всё ещё тут. Там мог быть настоящий лабиринт ходов, а мог быть даже и один прорытый тоннель на другую сторону улицы или куда-то ещё. Но что-то внутри подсказывало, что барсук ещё здесь, где-то в своей норе под корнями раскидистого бука, чьи семечки она так любила щёлкать.

Пошарив вокруг, она нашла несколько палок. Ничего удивительного для подножья большого дерева. Выбрав наиболее длинную и прочную из них, она попробовала засунуть ту в нору и пошарить, вызвав лишь звериный рык, но никак выгнав обитателя из убежища. Всё это продолжалось довольно долго. Попытки достать его обломками веток, попытки схватить за нос, за шкирку, за мешочек с деньгами в зубах рукой, не опасаясь, что тот вполне может укусить. И каждый раз – тщетно.

– У-ук! – только и ворчал тот недобро в своей норе.

– Не у-укай мне здесь! Деньги верни, воришка! – фыркала и хмурилась на барсука Диана.

С горем вздохнув, она поднялась на ноги и слегка отряхнулась после всей беготни. Статикой к кожаному наряду кое-где прилипло несколько волосков барсучьего меха, на рукаве левого предплечья были следы от падений, наколенники выглядели не лучше. Да и узоры набедренной брони слегка запылились.

Дыхание успело восстановиться, но в мышцах рук и ног отдавала усталость. Ещё бы, за день у неё была отнюдь не только эта погоня по крышам. Сдаваться она не желала, но плана, как вытащить оттуда барсука, в голове не рождалось. Ну, не караулить же его до следующей выходки, в конце-то концов. А если тот не появится под утро, проспит весь день и выйдет только к следующей ночи? Даже если она каким-то чудом не свалится от усталости и не проспит этот момент, то откуда возьмутся силы на новую погоню, если схватить его за один рывок снова не выйдет?

Ещё, небось, и током бьётся или плюётся кислотой, подумалось Диане, когда она припомнила, как тот легко шагал по канатам и даже бегал по стенам. Её бы уже ничего не удивило. Ни отращенные крылья, ни драконье дыхание. Барсук был непрост, но вот заработанных медяков было ей как-то жалко.

Оглядываясь на нору, она немного походила вокруг, осматривая местность. Глубокая ночь, почти тишина, выход на пологую улицу, крюком завершавшую свой длинный спуск. Подворотня, в которой храпел какой-то пузатый мужчина, лёжа среди тряпок и всякого мусора, подложив под голову смятую шляпу.

Несколько соседних каменных домов по разные стороны дерева, один из которых был с кровлей из шероховатой каменой крошки, по поверхности которой обувь бы не скользила, но теперь это уже было совсем не важно. И был ещё здесь рядок колючих кустов дикого крыжовника, который обычно в месяц Солис обирает местная детвора, едва его мелкие ягоды станут сладковатыми, не дав тем толком налиться вкусом и дорасти до должного размера. То же самое творилось здесь и с вишней, и с аронией, что росли в городе. Им редко давали плодоносить в полную силу, объедая ещё кисловатые ягоды. Впрочем, вишня в Стелланторе никогда особо сладкой-то и не была.

– А? Кто? Подкинь монетку на винишко, – пробудился чумазый бородач от её шагов и хруста старых листьев под девичьими ногами.

– Барсук украл все монеты, – солгала она, зная, что во внутреннем кармане сбережения у неё ещё есть, зверь забрал только то, что она получила сегодня, да и то за вычетом оплаты продуктов.

– Ах, этот шалопай! – хлопнул сероглазый тучный бездомный себя по перепачканной штанине. – Вечно тянет всё, что блестит да плохо лежит. Весь квартал его разыскивает.

От него плохо пахло, в том числе дешёвой выпивкой. Он не мылся явно с неделю, и впору было просить полушку на баню, а не на вино. Борода выглядела корявой и неухоженной. Такая сбитая, клочьями, совсем не расчёсанная. Лоб слегка лысоват, а сальные рыжевато-бурые волосы зачёсаны назад, словно дополнительная подушка для затылка.

– И что же мне делать? Он вон там, в норе под корнями, – указала она.

– О, даже знаешь, где его убежище? – удивился бездомный. – Ну, сходи, подмани чем-нибудь вкусным, – советовал тот, пошарив по карманам. – Нет… Нет у меня ничего, что б ему дать, – расстроено заметил он.

– Угу, попробую, – тихо ответила Ди.

– Не-не, если у тебя там чего-то есть пожрать, то лучше уж дай мне! – попытался приподняться пьяный мужчина, но не смог, снова плюхнувшись на спину. – А то в Нижний Город мне никак нельзя возвращаться.

Но девушка делиться с ним не думала. Презрительно взглянув на того, она отошла подальше, снова сойдя с камней дорожки на зелень травы и буроватую землю возле корней того дерева, шагая мимо ближайших домов. Думала обойти вокруг, но не желала потерять выход из норы из поля зрения. Не было похоже, что та прям сквозная и барсук мог бы вылезти с другой стороны. Только если бы тоннель шёл куда дальше или петлял, выходя где-нибудь на параллельной мостовой обратно к докам.

Пытаясь вспомнить всё то, что ей известно о барсуках, она припомнила, что те на деле-то хищники, вполне такие же, как кошки, собаки, лисы и еноты. Хотя поначалу отчего-то ей казалось, что этот упитанный тип – просто большой хомяк или там кролик, или же родич бобра.

В принципе, барсуки были всеядны. Он мог обдирать здесь всё тот же крыжовник летом, копошиться среди овощах в огородах под осень, выгребать из проёмов на рыночной площади какую-нибудь закатившуюся свёклу или репу. Однако же предпочитал лягушек, ящериц, крупных насекомых, рыбу в реке и птичьи яйца, за которыми этот конкретный наверняка залезал на деревья, с учётом его способностей.

Подойдя к норному ходу среди корней, девушка заглянула туда, словно пытаясь его обнаружить. Казалось, внутри действительно ещё кто-то есть, но лезть рукой или тыкать в него палкой она сейчас не стала. А то ещё залезет поглубже да не захочет потом высунуть нос за угощением.

Начала она с вяленой рыбы, решив приберечь солонину. Почистила её, повертела ломтики в руках, помяв для аромата, положила в нору где-то на пядь внутрь и убрала руки от кусочков, чтобы зверь не сторонился и не видел угрозы. Через какое-то время раздался звон монет выпавшего мешочка, а вскоре и чавканье.

Но едва существо закончило трапезу, как снова зубами взялось на награбленное добро, не дав ей вытащить мешочек наружу и даже дотянуться туда. Пришлось и дальше манить его рыбой, но та, похоже, ему показалась не слишком вкусной или же жестковатой. Так что дальнейшего интереса барсук к ней не проявил.

– Ты ещё и привередничать будешь?! Совсем сдурел, что ли?! – возмущалась Диана повадкам бездомного хищника.

– У-ук, – ворчливо раздались откуда-то из темноты звуки животного.

Пришлось выманивать его солониной, к которой тот уже был настроен с большим аппетитом. Ел чуть ли не с рук, вырывая предложенные кусочки из хватки тонких девичьих пальцев, усевшись где-то там и пожёвывая с аппетитом. Особо близко к выходу, правда, он не подходил, не говоря уж о попытках привлечь его в лунный свет.

Девушка уже всерьёз теряла терпение, скармливая зверьку кусок за куском, а тот, с одной стороны, осмелел, что уже облизывал её пальцы, а с другой – выходить, казалось, ну совершенно не собирался. Та тяжело вздохнула. Прощаться ещё и с печеньем ей никак не хотелось, впрочем, она не была уверена, что барсук его слопает.

– Да иди ж ты уже сюда! Ух! – полезла она руками в нору, насколько могла протиснуться. Кругом раздался грохот позвякивавших друг о друга металлических изделий, что туда притащил зверь помимо сегодняшней добычи.

Какие-то железки, кривые гвозди, металлические прищепки, заклёпки, ничего шибко ценного, однако среди всего прочего попадались и деньги, и даже какая-то бижутерия, просто рассмотреть это в темноте было невозможно. А тот мотался по убежищу из стороны в сторону, отпихивая её руки своей мордой, так как не мог достаточно приподнять тушку, чтобы выставить лапы вперёд: в дальней части «потолок» норы был слишком низким.

Ухватиться за животное так и не вышло. А уставшая Диана вынула руки, отряхивая от грязи и сухой травы, просидев в ночной тишине какое-то время. Но животное так и не выглянуло наружу даже из праздного любопытства поглядеть, ушла ли она.

Девушка достала флейту из футляра. И, не думая о том, что могла разбудить спящих в домах и того бездомного, заиграла неторопливую мелодию. Прикрыв свой аметистовый взор, она размышляла о спокойных тенистых лесах, где должны обитать такие создания. Среди мерцающих светлячков, разных фей, старичков-грибов и древесных русалок, где-то там, в норах, в оврагах, под корнями дубов тоже обитали его сородичи-барсуки.

Зверёк высунул сперва кончик носа, будто принюхиваясь к музыке, чувствовать которую полагалось ушами. Потом выглянул глазами-бусинами, всё ещё в пасти сжимая мешочек с её деньгами, а потом под звуки этого умиротворяющего спокойствия вдруг уловил момент и рванул с места, спешно понёсся дальше по трущобам северной окраины Стеллантора.

Разгневанная девушка мгновенно вскочила на ноги и помчалась следом, бросая тому вслед ругательства на эльфийском и грозя кулаком, хотя тот даже не оборачивался и едва ли понимал её речь. На ходу ей пришлось убирать свирель брата да ещё стараться не терять зверя из виду. Отдохнувший и покормленный барсук бежал с новыми силами, петляя своим пухлым телом по узеньким улочкам, забирался на ящики, огибал столбы, запрыгивал на лавочки у цветников и опускался всё ниже к неблагополучным кварталам.

Здесь было довольно грязно, недалеко были стоки канализации, дурно пахло от помойных кадок, а воздух был весь прокурен дымом от дешёвой махорки. В вёдрах и тазах была не шибко чистая вода. Кое-где виднелась плесень, а края некоторых домов от сырости покрывал мох. Некогда было даже прикрыть нос, столь сильно Ди собиралась догнать воришку-зверя.

Район был куда хуже их южной окраины. Каждый шорох среди мусора был теперь каким-то пугающим, хотя при ней всё ещё было два кинжала, чтобы за себя постоять в случае чего. Здесь она гуляла куда реже доков, не знала толком, как в обход преградить путь барсуку, если потребуется, где искать его, если пропадёт из виду, и куда ему будет легко залезть, дабы не дать этого сделать.

Оставалось лишь догонять, а тот бежал куда-то среди возвышавшихся построек, где этажи кривыми блоками надстраивали друг на друге, иначе бы комнат на всех не хватало. Обитаемыми были даже чердаки таких трёх-четырёхэтажных домов. А иногда и в подсобке кому-нибудь стелили матрас, набитый соломой или птичьим пухом.

Курильщики на балконах, не спавшие в такой час, провожали её недобрым взором, бросая тлеющие и мерцавшие во тьме окурки прямо на улицу. Свет луны не проникал в столь узкую подворотню из-за высоты зданий. А фонарей здесь, увы, было мало, так что с каждым мгновением вокруг становилось всё мрачнее и темнее.

Пара пьянчуг, распевая песни про дракона, выскочила из пивной, откуда их выдворил хозяин закрывавшегося заведения, напомнив, что с них долгу на двоих один медяк за сегодняшний эль. Они так напугали бежавшего в их сторону барсука, что он свернул в ещё более мрачный закоулок. Прыгая среди старых досок, оббежав какого-то сидевшего там мужчину, пригубившего флягу, взбираясь на переполненный хламом прямоугольный контейнер и дико шумя, зверь старался удрать от преследовательницы.

Она же неслась по пятам. Перепрыгнула вытянутые ноги бездомного, обтёрла кирпичную кривоватую стену плечом, дабы ни обо что не споткнуться, и, замедлившись, встала на месте, когда двое мужчин в конце тупика радостно восклицали прибежавшему к ним барсуку.

– Это что у нас такое, Фадель? Это крыса? – хохотал какой-то старик. – Смотри, смотри, лысый ты дуралей, он мне что-то принёс! Он хороший, – покачиваясь, шёл мужчина в старом изодранном плаще к пятившемуся и не знающему, куда деваться, созданию.

Возле него поднялся ещё один, плечистый, коренастый, в грязной рубахе и поношенных сапогах. На затылке его ещё были длинные космы, а вот макушка и лоб совсем облысели. На пару с головой блестел ещё и такой же округлый кончик крупного носа, под которым красовалась недельная щетина.

– Что у нас тут? – вырвал старик мешочек с деньгами из челюсти рычащего, почти загнанного в угол барсука. – Смотри-ка, Фадель! Он мне денег принёс! Хорош крысёныш! А жирный-то какой! Ты таких видал? Скажи вот мне.