Песнь кинжала и флейты

Выходило неплохо, разве что девушка торопилась. Темп был быстрее должного, но мелодии это даже добавляло свой необычный колорит. Как будто бы на холмы не взирали с пресловутым спокойствием, а проносились мимо дивных пейзажей верхом на лошадях. Без нервозности погони, но всё же не просто прогуливаясь, а как бы куда-то скача с определённой целью. Девочка торопила образы, не смакуя красоты вокруг, а стремилась вперёд, лишь бы доиграть для брата композицию и пойти спать. Дабы тот оставил уже её в покое.

– Вот и умница, – сдержано похвалил он, забирая флейту, никак не критикуя, ведь ошибок при игре Ди не сделала.

– Не протёр, – с чуть покрасневшим обиженным видом, выдохнув носом, встала она из-за стола, направляясь по небольшому прямоугольному ковру, прикрывающему погреб, к двери своей комнаты.

– Всё-то ты там себе выдумываешь, – фыркнул тот, удерживая флейту. – Давай, карамельных снов там тебе. С дворцами и замками в облаках. – Вновь озарила его вытянутое лицо насмешливая улыбка. – Неплохо сегодня побегали. Ты почти молодец. Если б ещё под конец удрать умудрилась… Завтра просто прогуляемся по городу в красивое полнолуние. Песнопения тёмных у мечети послушаем. Может, чем угостят. Будет здорово, – обещал он.

– «Почти» не считается, – хмыкнула Ди, хлопнув дверью, оставшись явно недовольной своей сегодняшней тренировкой.

А Вир, стоя на крыльце, снова заиграл тихую неторопливую мелодию, прикрыв изумрудные глаза и будто бы устраивая сестрёнке колыбельную на ночь, размышляя о чём-то своём. Дверь была раскрыта, так что нежные звуки лиричной свистковой свирели проливались на улицу, окутывая стены и крыши соседних домов. Заставляли навострить уши бродячих кошек, залаять пробужденных непонятными звуками сторожевых собак, возможно, даже ломали сон кому-то из соседей, хотя из большинства домов так или иначе слышались разные голоса.

– Спокойной ночи, братик, – будто пересиливая себя, раздался девичий голос из спальни сестрицы.

У юноши это вызвало двойственные, весьма противоречивые чувства. С одной стороны, конечно, было приятно, что та всё-таки пожелала ему приятных сновидений, с другой – он всё же надеялся сам навеять ей сны своей лирической спокойной музыкой, а оказалось, что та до сих пор не спит.

Алая, ещё чуть-чуть неполная луна, с которой, будто кто-то кинжалом отсёк едва заметный кусочек, полыхала над эльфийским портовым городом. В своем помпезном циклопическом очаровании она следила за здешней жизнью, наблюдала за площадями, храмами и фонтанами, наполняла паутину улиц лиловым сиянием. А оно переплеталось с танцующим огненно-рыжим светом масляных фонарей, прогоняя с переменным успехом тени и ночную черноту даже в тёмное время суток.

Исчезая во мгле

Диане удалось за ночь вдоволь отоспаться. Будь рядом с городом сельские фермы, наверняка крики петухов разбудили бы ни свет ни заря. А так, будучи внутри каменных стен Стеллантора, повезло проваляться до полудня, отдохнуть от ночной беготни и вылезти в тонкой полупрозрачной ночной рубашке из мягкого верблюжьего одеяла, купленного у бродячих торговцев с Таскарии, с новыми силами.

Босые девичьи стопы вскочили на дощатый пол, а стройное тельце лениво потянулось, в лучах ласкающего, пробивавшегося через пеньюар тёплого солнца. Буковый гребень врезался в жемчужные локоны, худо-бедно расчёсывая копну мягких прядей пополам на две стороны.

С округлого, затемнённого лаком столика были взяты кольца серёжек и серебряная змейка-кольцо с маленькими изумрудными глазками, подарок от братца на двенадцатилетие – особую дату: своеобразный праздник, когда для эльфов и полуэльфов официально заканчивалось детство и начиналась «взрослая жизнь».

В отличие от более высоких и крупных остроухих собратьев – чистокровных дану, полуэльфы мало чем отличались от людей, в то время как, например, полуорки всё равно больше походили на орков. В Стелланторе она их видела довольно мало, в конце концов, весь полуостров Лонгшир принадлежал независимым эльфийским городам-государствам, подобно тому, как на соседних землях через Хионское море расстилались такие же людские Северные королевства.

На юго-востоке же лежала обширная империя Гростерн, чаще всего именуемая просто «Империей», невероятных территориальных размеров многонациональное государство, порядки в котором также диктовали люди. Рядом с независимыми снежными землями располагался Урд, пристанище орков, а под ним сельский край Страгенхолм, где растили злаки, лён, хлопок, и многое другое.

Ди была более худой и тощей, чем многие полуэльфы и даже люди. Конечно, всему виной, скорее всего, была скромная пища. Мяса никогда не было вдоволь, а местная рыба его не слишком-то заменяла. Тем не менее, как могла, она всегда тренировала руки и ноги, дабы при хилом виде оставаться ловким и проворным бойцом.

Впрочем, сейчас, в сиянии полуденного солнца, бьющего через крестовую раму окошка, она по лучезарным ореолам светлой прозрачной ткани пеньюара и перламутровых длинных волос казалась, скорее, ангелочком, где-то потерявшим свои пуховые крылья.

Некто заблаговременно принёс сюда гранёный стакан прохладной водички, поставив здесь же, на столике, на случай, если спросонья юная леди захочет пить. Разумеется, этим «некто» был Вир. Запах картофельных оладий, сливочного масла, брусничного варенья и ноток заваривающегося кофе с примесями толчёного фундука дурманил своим букетом проголодавшийся организм.

Девочка сделала большой глоток воды и с наслаждением вдохнула аромат готовящегося завтрака, поглядывая сквозь чуть мутноватое оконное стекло на город. Неплохо было бы протереть дом снаружи, убрав водяные разводы от капель на прозрачной поверхности, убрать потемнения с уголков деревянного перекрестия рамы и счистить весь мелкий мусор, чтобы всё казалось ухоженным.

– Ты разве не должен был куда-то там сходить за флейтой, – протирая сиреневые глаза и лениво потягиваясь, словно кошка, вышла она в главную комнату дома, где сейчас вовсю к своему логическому завершению подходил кулинарный процесс.

– На площади какой-то густой туман, ничего не видно, – отвечал Вир, поворачиваясь от печи. – Решил подождать немного. Да тебя с собой взять.

Рядом поблескивала наколотая на вилку половина маленькой луковицы, с помощью которой по сковороде размазывали масло. Вытянутая банка с вареньем оставалась заполненной всего на одну пятую часть. Зато где-то в погребе, Ди точно помнила – была ещё одна доверху заполненная малиновым.

– Как вкусно пахнет! – в дверях облизывалась девочка, сладко зевнув.

– Опять голая выскочила, простудишься, – сетовал Вир на внешний вид сестры. – Дверь открыта, – кивал он на вход в дом, иначе внутри было бы так же жарко, как в бане.

Чтобы пар и духота выходили наружу, он распахнул её, как делали многие, так что ароматы позднего завтрака распространялись на всю их идущую полукругом улочку в низовьях холма. Впрочем, раз большинство жителей уже поело, мало кого запах оладий сейчас мог действительно терзать и манить столь же сильно, как Диану.

– Я не голая, на мне ночнушка! – недовольно нахмурилась та, считая, что этого достаточно.

– Ну, да, до первых ротозеев так думаешь, – хмыкнул Вир, поправляя назад чуть налезшие на лоб волосы, дабы не мешались.

Поглядев в дверной проём, никаких пялящихся на себя зевак Диана не заприметила. Там вообще не было прохожих за то короткое время, что они здесь переговаривались. На деле старшего брата она не шибко стеснялась. Тем не менее, девушка вернулась в комнату, спешно переоделась и вскоре вышла в привычном кожаном наряде.

Приталенная чёрная блуза в обтяг фигуры, плотные, блестящие переливами штаны с угловатыми металлическими пластинами на бёдрах и коленях в качестве хоть какой-то брони. Наплечники, ремешки наперекрест. Где-то среди них незаметно затерявшиеся тех же оттенков ножны изогнутого кинжала. Всё серовато-синих тонов с примесью тёмно-фиолетового, всё в застёжках, кармашках и блестяшках. Разве что высокие сапожки всё ещё были в прихожей. Зато девичьи пальцы уже натягивали тёмно-серые тонкие носочки, дабы не ходить по полу босяком.

– Оладьи, лонгширский кофе и никакой корицы на этот раз, – заявлял Вир будто бы с лёгким чувством вины за некое прошлое. – Садись скорей завтракать.

– Ненавижу корицу, – прошептала поморщившаяся и потрясшая слегка головой девушка.

Пока брат накрывал на стол, она вышла на крыльцо и умылась в тазу с дождевой водой, прогоняя остатки сна с невинного, ещё почти детского личика. Хорошая погода держалась третий день, так что водицы там было не так уж и много. Солнце сильно жарило в спину тёмного костюма, словно напоминая о вчерашней фразе Вира, что можно одеваться полегче и оголить живот.

Впрочем, вечером-то как раз и в корсете-нагруднике было максимально комфортно, даже запыхавшись от бега. Разве что можно было призадуматься над каким-нибудь летним дневным вариантом наряда и поискать что-то среди одежды.

– Вот будешь с обедом мне помогать, а то один сегодня не справлюсь, столько всего задумал! М-м-м-м! – будоражил Вир её воображение, но в то же время огорчал тем, что заставит быть ассистенткой на кухне. – Мясо, например, нужно всегда нарезать поперек волокон, запомни, – советовал он. – Тогда готовые куски будут красивыми, вдруг гостей позовём!

– Каких гостей?! Опять о своей Виоле думаешь? – недовольно хмыкнула Ди. – Духу-то хватит её позвать к нам на обед?

– Хей! Кто это тут сомневается в силе духе великолепного флейтиста Вирбия Лафо? Сыграю что-нибудь, сделаю вид, что не заметил, как она проходит мимо, но закончу мелодию точно с её подходом. Поздороваюсь, а там слово за слово… сама понимаешь! – отвечал тот. – Будет у нас и нарезка, и ростбиф, и говяжьи котлеты, а ещё суп с фрикадельками! Вот тебе ещё один секрет, сестрёнка: в фарш надо чуточку сахара добавить, чтобы мясо по итогу стало сочным!

– Лишь бы не переборщить, чтобы не сладким, – хихикала Ди, надеясь, что ей все эти советы не шибко пригодятся и в основном брат продолжит для неё готовить.

– И при жарке можно стейк тончайшим слоем сахарной пудры посыпать, тогда такая изумительная корочка получится! Никто этих хитростей не знает. Скоро среди соседей молва пойдёт, как же вкусно мы с тобой мясо готовить умеем. В южном квартале оно ни нам, ни остальным особо не по карману, понятное дело, но когда сезон забоя, распродажи или праздники, то пусть за рецептами приходят. А мне бы книгу с пустыми страницами всё это записать, – проговорил Вир.

– Попробую раздобыть, – только и пообещала Диана. – А теперь бой подушками! – бросила она братцу в затылок мягким голубеньким декором, который, видимо, планировался в форме цветка, но напоминал больше форму облачка с сердцевиной.

– Некогда, Ди. Не сегодня. Завтра поребячимся, – никак не отреагировал парень, так что подушка тут же сползла по его жемчужным волосам, рухнув на пол. – Мамина, между прочим, – оглянулся он, со вздохом посмотрев вниз. – И теперь пылится из-за тебя.

– Да потому что ты не прибрался, – с укором звонко хмыкнула Диана, подбирая мамину вышивку с пола, слегка отряхивая.

– Вот как? Я, значит, – усмехнулся Вир. – Разве не ты на этой неделе подмести обещалась?

– Неделя ещё не кончилась, – фыркнула Ди, показав язык.

И, подобрав подушку, девушка понесла ту обратно на простенький диван справа, где таких мягких вещиц было несколько: разных форм и оттенков. Видать, их мама когда-то любила вышивать подобный декор, оформляя цветастыми тканями комки хлопковой ваты.

После завтрака, разговор за которым вертелся, по большей части, вокруг съестных припасов, они вышли на улицу, пропитанную весенним ярким светом. У фонтанов резвились маленькие пташки, у вытянутых клумб с цветниками порхали пёстрые бабочки. Иногда за теми гонялись игривые котята, если не ленились, валясь на тёплом солнышке.

– Доброго дня, господин Горлак, – приветливо махала Ди рукой соседу-минотавру, в открытой части кузницы латавшему поддувальные мехи.

– А? Ди, Вир, – гремел раскатом камнепада утробный клокочущий бас лохматого рослого существа с человекоподобным мускулистым телом и похожей на бычью головой, только если б быки при этом были свирепыми хищниками. – Кинжал ещё не потеряла? – Кривились губы его вытянутой округлой морды, обнажая желтоватые клыки.

– Нет, при мне! – похлопала она себя по набедренному карману. – Настанет день, и я его у вас выкуплю. Обещаю! – журчала она тоненьким невинным голоском с нотками искренней надежды на сказанное.

Из черепа кузнеца прорастал белёсый изогнутый рог, чуть вздымавшийся остриём кверху, а второй с симметричной стороны был отколот. Видимо, после этого он и обосновался здесь, изучив ремесло оружейника, перестав ходить в завоевательные походы с остальными собратьями. Рога всегда были гордостью минотавров, так что сломать даже один было равносильно потере чести, а уж потерять оба могло сулить полное презрение и изгнание с позором.

– Смотри, аренда на следующий месяц может выйти дороже. Дела идут не лучшим образом, – предупредил однорогий кузнец.

– А что там сегодня за дымка такая в центре? – повернулся в сторону кузни зеленоглазый Вир.

– Эсфен обещался сбегать посмотреть, всё рассказать, да вот ещё не прибегал обратно. Клещи мелкие унёс с собой, кажется, шалопай, были ж здесь под рукой где-то, – всё смотрел минотавр вокруг себя.

Веснушчатого эльфа-крепыша, подмастерья кузнеца и вправду сейчас нигде не было видно, хотя обычно в это время он уже приходил из дома и вовсю помогал с работой. Тем интереснее было, что же действительно там, в густом тумане, творится на площади.

– Обычно поутру всё развевается, – произнёс Вир. – Ладно, если увидим его, пришлём к тебе. Скажем, что ты разыскиваешь.

– Подзатыльник ему тресните там, чтоб от работы не отлынивал! – демонстративно пригрозил могучим кулаком минотавр-кузнец.

Путь среди распускавшихся по правую и по левую руку цветов шёл по мощёным пролётам и небольшим ступеням между ними. Тем загадочнее выглядел морок, ведь туман всегда оседает в низинах. Осенней порой здесь бывало, что поутру можно выйти в такую дымку, но она недолго держалась бы в солнечных лучах. А тут и вправду происходило какое-то диковинное явление.

Из окон выглядывали люди и карлики. Одна старушка-низкорослик из рода краснолюдов тянула двойную бельевую верёвку, натянутую меж домами через валики. Снимала просохшую на солнце одежду и, поправляя толстенные линзы очков, чавкала морщинистыми губами, глядя на густой туман вдалеке. Птицы суматошно разлетались из дымки. А ещё на улицах было как-то удивительно тихо.

Диана пыталась сообразить, в чём же дело. Порхание птиц, редко бегающие крысы и догонявшие их кошки – это было на своих местах. Городские звуки в домах типа бренчащих ложек, постукивающей посуды, скрипа ставней – то и дело тоже раздавалось, пусть и несколько глуше обычного.

Не было пения менестрелей, но их в полдень вне праздника быть и не должно. Разве что у фоморов – тёмных эльфов, поклонявшихся лунной богине Домну в противовес альвам – эльфам светлым, приветствующим Дану, богиню солнца. Да и то серокожие бы плясали с наступлением сумерек, а никак не при свете дня, хоть сегодня и полнолуние.

У косой мечети действительно ощущалось какое-то движение. Уже начиналась подготовка к вечернему торжеству. На башню трудящиеся там высокие беловолосые служки с серо-фиолетовыми лицами поднимали крупные резные украшения ночной символики из металла: лунные знаки разных народов, колдовскую атрибутику…

Иногда Ди завидовала им. Тринадцать дополнительных праздников за год. Просто в честь каждого полнолуния. А на этот раз ещё и особого. Кровавая луна была лишь раз в году. Иногда бледно-розовая, иногда тёмно-бордовая, но та, которую они с братом видели вчера, была исключительно кровавого, насыщенного винного оттенка. Казалось, такой они не видели её ещё никогда.

И девушке это не шибко нравилось. Обычно связанные с кровавой луной пророчества не предрекали ничего хорошего для всех народов Иггдрасиля. Это был знак конфликтов, символ войн, вымпел перемен и знамя грядущих раздоров. Ничего не понимавшая в политике, она надеялась, что у эльфийского народа мир с орками, и с людьми, что с Империи, что с Северных королевств, хотя и те, и другие, понятное дело, весьма хотели бы претендовать на столь процветающее место, как Лонгшир.

И тут её осенило. В голову, наконец, пришла причина этой внутренней тревожности. Этого чувства, что что-то вокруг как-то не так. Не хватало парочки привычных дневных звуков – топота ног о брусчатку и голосов вокруг. Было ощущение, что на улицах гуляет в дымке очень мало народу, будто все перепугались и сидят где-то по домам в такой час.

– А может… ну… не пойдём? – сжала она покрепче руку Вира.

– Чего ты? Думаешь, там опасно? Это же просто туман, мельчайшие капли воды в воздухе. Что может быть там страшного? – усмехнулся он, но Ди лишь стыдливо отвела свой взгляд. – На вот, пусть придаст тебе смелости, – протянул он ей свой кортик.

Она нехотя взяла, подумав: мол, как же так, брат теперь останется безоружным. Но самой с двумя ножами было как-то и вправду спокойнее. Биться левой рукой он её тоже учил, как раз вручая свой клинок на тренировки. За этот Горлаку уже было заплачено, кинжал принадлежал лично Виру, однако дорожила им Ди даже больше, чем тем, который ни в коем случае нельзя потерять. Не зря же она вчера на тренировках теряла драгоценные секунды, ударяя по локтю, чтобы вернуть себе оружие.

Мелькнула мысль, что в густой мгле невозможна торговля, так что Диана немного волновалась за мадам Дарье, высокую местную эльфийку, торгующую разными привозным сухофруктами. Та всегда, ещё с раннего детства Ди, угощала плутовку горстью орехов и курагой, была очень доброй. И заодно чуть ли не единственной, из чьей палатки озорная девчонка никогда не подворовывала. А сейчас она беспокоилась, как же мадам теперь там, в тумане.

Чем дальше они шли, тем гуще становился морок. Видимость терялась и ускользала в клубах водяного пара, почти не имевшего запаха, разве что создавалось ощущение лесной свежести, будто они бродят не по городу, а где-то в дебрях у болот.

– Эрикель! – откуда-то с левого спуска, где туман был ещё более густым, на вилкообразном перекрёстке звучал женский голос. – Эрикель, где ты? Ну, хватит меня пугать, это уже не смешно. Взрослый мужик, называется. Ну, где ты есть? А? Дурак! – ругалась она, просвечивая сквозь дымку едва заметным силуэтом в длинном зелёном платье.

Ди и Вир прошагали мимо, до забав влюблённой парочки им не было особого дела. Если б у этой женщины в тумане пропало дитя, может, сестрица и подбила бы Вира бросить планы и попытаться отыскать потеряшку. Ну, а так её тоже не особо волновали чужие проблемы. Скорее даже были мысли о том, что в тумане идеально снимать кошельки с чужих поясов. А обзавестись несколькими монетами очень бы хотелось.

Денежная система по континенту почти везде придерживалась единого стандарта. Что в морозном западном Фуртхёгге, что в не менее оледеневшем Мимире – царстве горных кланов гномов, что в Империи, что даже у кентавров с минотаврами в Кернане или где-нибудь в Таскарии, пустыне Нид или архипелаге Настронд.

Мельчайшей монетой была полушка – пол-медяка, тонкая, лёгкая, разменная и не настолько уж редкая, так как на неё невозможно было что-то купить. Сотка полновесных медяков составляла четвертак бронзы. Одну четвёртую от полноценной бронзовой монеты. Сотка бронзовиков аналогично составляла одну четверть полновесного серебряника, такие монеты в одну четвёртую веса часто меж собой именовали «серебряком». А вот сотня серебра равнялась вовсе не четверти золотого, а всего лишь его одной десятой или так называемому «десятнику», названию созвучному устаревшему термину старшего среди рабочих или солдат.

А вот десять золотых десятников уже имели вес полноценного золотника. Толстой и тяжёлой монеты, которую Вир с Дианой отродясь в глаза не видали. Но знали, что там должен быть изображён герб правителя, на чьей территории располагался монетный двор, её отливший. Например, здесь, в Стелланторе, на королевской золотой монете был бы герб охваченного огненной магией волшебного меча, вокруг которого вертится огромная корона зубцами ввысь. Ну, или проще говоря, огненный меч внутри короны.

– А где Туррил? Куда подевался? Был же здесь сзади! – у лавочек глядела по сторонам компания разномастной молодёжи: в основном людей, но также двух карликов среди них и хвостатого фелина – представителя лохматой расы полулюдей-полукошек.

Ребята постарше Вира, кого-то из них брат с сестрой даже знавали из местных, однако сказать, чтобы прям дружили, было нельзя. Их дуэт вообще жил довольно замкнуто и необщительно. Флейтист выступал бардом в тавернах, развлекая гостей города своей музыкой, Ди чаще всего была предоставлена сама себе, бегая по крышам с городскими кошками и не стремясь обзаводиться друзьями.

Конечно, она периодически болтала и прогуливалась с кем-нибудь из встреченных ровесниц типа Герты, любящей кормить уток, но не сказать, что с кем-либо была близка. Вообще попутчики, считала Ди, лишь обуза да помеха хорошему воришке. Вир тоже обычно приглядывал за сестрой, заставлял учиться или хотя бы тренироваться. Времени шляться в компании подростков у него особо не было.

Разве что Виола, молодая эльфийка с раскосыми глазами, из семьи расы белгов, жившей от них через два дома, занимала явно особое место в его сердечке. Вот только он не решался даже подойти и заговорить с ней, не то что уж там позвать на свидание. Белги, племена так называемых «лесных эльфов», являлись самыми низкорослыми в роду, почти с человека, как и они с братом, полуэльфы, лишённые рослой комплекции предков светлых дану.

А те, с кем брат с сестрой общались в детстве и резвились в компании беззаботной ребятни, устраивая догонялки, игры в снежки и тому подобное, из города давно уехали, перебравшись в Империю в поисках лучшей жизни. Тем более что основную часть друзей детства как раз составляли люди, а эту расу в самой могущественной державе чествовали больше всего.

Хотя ни Вир, ни Ди не понимали, чем так плох Стеллантор. Крупный город с обилием кварталов и подземными трущобами, во многих местах всегда рады работникам плюс сезонные вакансии на обустройство города, разгрузку судов, Диана даже подрабатывала пару раз официанткой, пока пьяные мужланы из полуорков и фоморов не начали распускать руки на её обтянутую кожаными штанами попку.

Взрослый мир словно крутился только вокруг алкоголя и секса. Сытная еда, крепкая выпивка и симпатичные женщины на ночь – вот и всё, чем довольствовались приходящие в город путешественники самых разных слоёв общества, от незадачливых авантюристов до бывалых рыцарей и чопорных аристократов. Хлебнуть качественного напитка местных пивоварен да потискать девушку помоложе – предел возможностей и желаний буквально каждого, кто посещал городок. Так, по крайней мере, для них это выглядело со стороны. Может, потому семьи их друзей и переехали?

Те, кто предпочёл закрыть на это глаза, имели перспективы заниматься своим делом. Мастерили бочки, ковали оправы, подковы, чистили рыбу, собирали яблоки, плели кружева, в общем, промышляли разного рода ремеслом либо же занимались торговлей. Например, Ди очень нравились «жаворонки», встающие спозаранку, оббегавшие разные пекарни и с небольшой наценкой на своих прилавках сразу имевшие и слойки, и сдобу, и пирожки, и печенья, и длинные багеты, и округлый хлеб. Всё и сразу, бери – не хочу. Иначе бы пришлось всё по отдельности скупать у соответствующих пекарен. Ведь одни пекли только слоёные изделия, другие специализировались на печенье и баранках и так далее по разновидностям.

Любящая, как типичный «минотавр» по лунному гороскопу, проваляться подольше, Ди очень уважала труд этих людей и обычно стремилась что-нибудь купить именно у них. Да, тёплый хлеб ей, встающей к полудню, доставался нечасто, зато и брат меньше ворчал, что горячее тесто вредно для желудка. Не то начитался где, не то подхватил со слов мистера Тимнеса, лекаря их квартала, высокого худощавого эльфа, которого они сегодня почему-то нигде не видели, а ведь он должен был по пути продавать сушёную ромашку, корень солодки и другие лекарственные травы.

Площадок с журчащими фонтанами становилось всё больше, а вот прохожих всё меньше. Чем гуще туман, тем тревожнее было на душе, причём даже Вир изрядно переживал, что ощущала Диана по его ладони. Смотреть по сторонам было бесполезно: морок достигал такой густоты, что оседал влагой на коже и одежде, дышать становилось труднее, а видимость была такой, что, протянув вперед руку, было уже практически не видно собственных пальцев.

– Может, всё-таки домой, а? – остановилась Диана, не желая шагать дальше.

– Тебе даже не интересно, что там? – поглядел на неё Вир, обернувшись.

– Такая тишина, что даже птиц нет, – подметила она. – Как на кладбище… Только фонтаны журчат, но от этого только хуже. Когда всего один звук среди гробового молчания.

– Спокойнее, давай я поиграю тебе на флейте… – пошарил он по поясу, но её не обнаружил. – Вот чёрт, дома забыл. Чтобы не оплавилась от жара у печи, отложил в сторону, да после завтрака так и не вернул на пояс футляр со свирелью, – с досадой проговорил он.

– Вот и повод вернуться, – кивнула ему девушка.

– Ну, что ты, – оглядел её старший брат. – Ну, иди сюда, – обнял он её покрепче, прижимая к себе.

Не то, чтобы он так рвался в этот туман, совершенно забыв о безопасности, не переживая за сестру. Просто будто бы что-то манило туда. Дымка была столь необычной в солнечный яркий день, ввысь по холмам от их квартала, словно безумно хотелось разгадать её тайну.

Волосы шевелились на голове от царящего напряжения. Ощущалось вкрапление чего-то чужеродного в самой этой атмосфере вокруг. Может быть, магии, может, загадочных сил, но им обоим было сейчас как-то не по себе.

Вдруг мимо промчалась свора верещащей ребятни, отчего Диана вздрогнула в его руках, да и он сам не ожидал. Голоса зазвучали так внезапно, словно сам туман их как-то сдерживал или заглушал. Но малыши умались прочь, а за ними даже никто не гнался. Вир так и не понял, от веселья те галдят или чем-то напуганы. А прижавшая лицо к его торсу в дешёвом камзоле сестра тех и вовсе не видела, только слышала.

И вот так обычно было всегда. Этот ворох голосов, топот башмаков по уложенным небольшим камням широченного города. Всё должно было быть так, как мгновение назад, но почему-то кругом опять сгущалась тишина. А потом за спиной Вира раздался запыхавшийся голос, больше похожий на высокий писк.

Полноватый мужчина, протиравший лысевший лоб бело-голубым платком, в синем фраке, явно из зажиточных граждан, с рыжими пышными усами и ореолом небольшой полукруглой бородки, окаймлявшей его широкое круглое лицо, с вытаращенными глазами оказался в их поле зрения.

– Бегите! Спасайтесь! Оно забирает эльфов! – бежал он с толстенькой тросточкой в их сторону.

Та совсем не помогала ему при ходьбе, а была лишь статным пафосным аксессуаром. Больше теперь мешалась, чем помогала ему удрать от загадочного преследователя. Вир и Ди стоять столбом от таких слов не собирались. У мужчины тоже были острые уши, а его рыжевато-карие глаза выглядели всерьёз перепуганными, так что смысла не верить ему у них не было.

Конечно, они не понимали, что такое «оно», сам туман или же нечто, скрывавшееся в нём. Каких именно эльфов и куда забирают? Все ли рода домну, дану, лесных белгов и всех остальных? Насколько лично для них, полукровок, всё это представляет опасность? Но спрашивать было некогда, а внутренняя паника лишь нарастала.

Дуэт ринулся прочь, обратно в сторону родной окраины, мимо лавочек, фонтанов и цветников. Подхватывать мужичка под руки и тащить с собой они не решились. Не было похоже, что ему нужна помощь, хотя с его комплекцией он явно за ними не поспевал. А потом вдруг даже в сердце воровки кольнула совесть, когда за их спинами раздался его тонкий вопль, уносящийся в непроглядную пелену.

Они даже остановились, не понимая, куда растворяется голос. Стоило бы бежать без оглядки, но и Диана, и её старший брат были поражены, замерев на какое-то время. Грузный шум вокруг, в кромешной тишине, раздавался так, словно двигали большие колонны. С шелестом плетей в густом туманном воздухе мелькнули извивающиеся длинные хоботы, похожие на кольчатые усики насекомых. А потом по каменным стенам окружающих домов раздался мерзостный скрежет, подобный перебиранию тысяч остроконечных лапок, словно к ним сюда сбегалась свора гигантских пауков.

А вокруг там и тут принялись с таким же затуханием, как и у рыжего дану, вопить голоса. Мужские и женские, вспыхивающие, как пламя свечи, и угасающие где-то там, в сероватой дымке. Нечто резко с гулким клёкотом хватало эльфов, забредших в туман, и уносило в неведомую бездну. И ни Вир, ни Диана не горели желанием узреть эту точку назначения, а потому ещё сильнее под хор кричащих вокруг голосов помчались прочь.

Было похоже, что не они одни с разных кварталов вышли сюда из праздного любопытства. А теперь всех таких хватало скрежетавшее нечто, обитавшее в дымке тумана. Оттуда бежали и крысы, и кошки, которые тех даже не преследовали. Разлетались птицы, с дерева на дерево и с крыши на крышу перепрыгивали еноты и белки, типичные обитатели скверов и помоек городских трущоб.

Ближе к знакомым домам туман становился всё более редким, пока не исчезал совсем. В их квартале, как и прежде, вовсю господствовало озорное переливающееся солнце, наслаждавшееся жарким весенним днём последнего месяца перед грядущим летом. На носу был фестиваль, ночью должен быть праздник тёмных эльфов в честь очередного полнолуния, а вокруг творилась какая-то чертовщина.

– И Эрибет, и мистер Тинглвуд, все пропали! – пожилая гувернантка соседей Паттерсонов переживала из-за исчезновения своих господ-эльфов, будучи сама из рода людей.

– Туман забирает остроухих, – гремел голос кузнеца-минотавра, которому также кто-то успел это сообщить, причём вряд ли это был мальчишка-подмастерье, пропавший ещё с раннего утра в этой сгущавшейся мгле.

– Он становится ближе? – разодетый в деловой костюм маленького роста носатый гоблин по имени Форкас босяком стоял как раз на узкой улочке, на пути бегущих на него Дианы и Вира.

Те обернулись, остановившись возле своего соседа на передышку, дабы не сбить зеленокожего с ног. Тот был лопоух, и в каком-то смысле уши эти тоже имели острые кончики, однако все прекрасно понимали: кузнец рядом скорее говорил об эльфах и полуэльфах.

– Кажется, и вправду движется сюда, – глядел на приближавшийся туман Вир, покрепче взявши за руку сестрёнку.