Loe raamatut: «Затёртые линзы»
Все места, события, персонажи являются вымышленными, любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.
Саша медленно подошёл к двери, но открывать не спешил. Повернулся. Посмотрел на металлический прилавок.
«Дыши. Дыши!» – повторил про себя.
Толкнул дверь плечом и вышел в залитый солнцем огород. Для средней полосы России май выдался на удивление жарким и старый дедовский сарай нагрелся так, что находиться в нём было тяжело. Потянулся к нагрудному карману, но вовремя одумался. Сменной одежды на даче не было.
«Нужно снять рубашку. И так вся в каком-то дерьме. Лучше без неё, чем заляпаю.» – появилась первая трезвая мысль за последние два часа.
Взгляд упал на ржавую штыковую лопату, враставшую в землю возле дачного домика, поплыл по заросшему бурьяном огороду.
«Потом. Потом. Надо бы позвонить.» – рука вновь потянулась к смартфону, но остановилась на полпути.
Посмотрел на вымазанные по запястье руки. Ничего! Ни капли сожаления. Напротив, хотелось глубже запустить их внутрь и добраться туда, где ещё теплилось и стучало. Рвануть изо всех сил, смотреть в глаза.
Карман завибрировал, наполнив грудь волнением. Быстро оглядевшись, Саша вытер руки о траву и аккуратно достал телефон двумя пальцами.
– Пап! Ты меня заберёшь? – голос в трубке искажался помехами сети.
– Глеб, я сейчас занят. Через часа полтора, два, – Саша пытался говорить спокойно, замедляя дыхание.
– Ты на работе?
– Нет, но ещё есть дела.
– Что?
Голос сына вибрировал
– Оставайся в школе. Никуда не выходи. Жди меня, – Саша вытер вспотевший лоб.
Почувствовал, как размазал по нему остатки. Плевать.
– Ладно. Буду тебя ждать.
Закончив вызов, Саша сунул смартфон в карман брюк и пошёл к бочке для полива. Опустил руки в прохладную воду, затем голову. Вынырнул, повернул лицо к солнцу.
«Это ещё не конец!» – в голове полоснула фраза, произнесённая осуждённым, покидавшим заседание суда.
Открыв глаза, Саша развернулся. Посмотрел на сарай. Жгучий голод гнал его туда, но он не спешил. Хотел насладиться каждой каплей. Искупаться в страданиях и боли.
«Рубашка!» – повернулся к бочке.
Отмыв руки, аккуратно снял сорочку и повесил на бельевой трос, тянувшийся от дома к сараю. Посмотрел на часы. Ролекс показывал без четверти двенадцать.
