Loe raamatut: «Графоманы не плачут», lehekülg 5
Иголка в стоге
Эта звёздная система, значившаяся в галактическом каталоге как SU-49SS-DD, не была примечательна ничем, кроме своего второго, неофициального, названия. Так уж повелось ещё на заре покорения космоса, что любой путешественник, первым оказавшийся у звезды, имел полное право дать ей звучное имя на своё усмотрение.
Каталог не проливал свет на историю открытия этой системы, и оставалось только догадываться, что именно двигало тем первопроходцем, который дал ей имя «Твою!..», но сейчас я понимал его как нельзя лучше. Как он был прав!
Всего каких-то четыре минуты назад ничто не предвещало неприятностей, наш разведывательный бот «Редон» спокойно летел к своей цели на краю галактики, как вдруг весь корпус сотрясся в судороге, и корабль просто выкинуло из подпространства в ближайшую звёздную систему.
В ответ на мой запрос о нашем местоположении бортовой компьютер надолго задумался, чего с ним обычно не случалось. Да и не должно было, если верить той инструкции, которую мне вручил техник-монтажник перед вылетом.
Наконец строчка возникла на экране, и одновременно с ней в рубке с шумом появился Колька Вечеров. Он был из той категории людей, с которыми и в горы, и в разведку можно идти. Собственно, в разведку-то я с ним и пошёл, в космическую. Хотя никогда и не мог понять, как же Колька ухитрился попасть в нашу группу.
Дело в том, что Вечеров выделялся среди прочих людей незаурядным ростом, в небольших коридорах корабля умещался с трудом, постоянно цеплялся за любой выступающий прибор то головой, то плечом, то ещё какой-нибудь частью тела.
Вот и теперь, протиснувшись сквозь узкую дверь, Колька быстро распрямился и с размаху шахнулся головой о крепёжную балку.
– Твою!.. – в сердцах выругался он, потирая ушибленное место.
– Наверное, ты тоже выяснял название местной системы… – я уже давно привык к «несчастным случаям» напарника.
– Чего? – не понял Вечеров. – Какое название?! – он возмущённо взмахнул рукой. – Командир, у нас отказали второй и третий двигатели, причина мне совершенно непонятна, а ты тут сидишь и в ус не дуешь. – Он уселся в кресло штурмана, опёрся на руку и стал буравить меня осуждающим взглядом.
Наверное, я должен был что-то сделать. Вскочить и создать видимость бурной деятельности по спасению корабля и экипажа. Особенно экипажа. Но от чего и от кого спасать? Это мне было неизвестно.
Тем не менее, я всё же встал:
– Ну, пошли взглянем, что там стряслось.
Вся аппаратура показывала, что вдруг остановившиеся двигатели в полном порядке. Но мы всё равно развернули тестовый комплект и провели полную проверку. С выполнением всех предписываемых инструкцией процедур. Как я и предполагал, с тем же результатом.
Мы снова вернулись в рубку.
– Куда хоть нас занесло? – Колька уселся в своё кресло и закинул ноги на пульт управления на манер ковбоя из вестернов.
Я молча развернул к нему свой дисплей, на котором всё ещё отображалась скудная информация о системе SU-49SS-DD. Колька бегло просмотрел текст и протянул: «Дела…»
Должен вам сказать, что нашему положению действительно было не позавидовать. Находимся чёрт знает где на самых задворках известного сектора космоса. Вдали от основных путей, а потому и от любой толковой ремонтной базы. Практически бездвижны.
Инструкция в данной ситуации рекомендовала единственный вариант действий: подать сигнал бедствия и ожидать спасателей. Ну а кому, как не нам, было лучше всего знать, что спасатели доберутся до нас в лучшем случае через три или четыре месяца! Конечно, провианта и энергии у нас хватит, в разведке всякое может случиться. Но сидеть сиднем треть года – перспективка не самая радужная, согласитесь. К тому же время простоя хоть и оплачивалось, но по сниженному тарифу (сумел какой-то особо ретивый чиновник пропихнуть такой закон в Думе).
На ум постоянно приходило название системы… Ох, прозорливый был этот первооткрыватель!..
– Что будем делать? – похоже, Колька прекрасно понимает: нам не остаётся ничего другого, как вызывать спасателей (ремонт даже одного двигателя в полевых условиях – вещь просто невозможная, а уж когда неисправны несколько, то и думать не о чем). Но и принимать такое решение сам он не желал. Оно и правильно: я – командир, он – подчинённый.
Я потянулся к закрытой кнопке аварийного вызова. Колька лишь тяжело вздохнул, проследив за моей рукой. Но не успел я даже коснуться кнопки, как корабль взорвался гулом сирены!
– Опасность! Опасность! Опасность! – орал механический голос.
Долгие тренировки не были напрасными, мы подскочили и вмиг оказались возле шкафчиков со скафандрами. Вечеров буквально впрыгнул в свой, на удивление не задев при этом ни одного угла и балки. Шлемы мы защёлкнули одновременно.
Только после этого устав разрешал мне ознакомиться с тревожной информацией. Оказалось, что автоматические системы слежения обнаружили деятельность чужого двигателя, тип которого не совпадал ни с одним известным двигателем кораблей Содружества. И совсем недалеко от нас, раз сработала сирена.
Вы спросите: ну и что такого? Радоваться должны, что кто-то рядом почти в безлюдной пустыне оказался. Так-то оно так, но вот у многих ещё свежи были в памяти события десятилетней давности, когда точно так же в космосе мы встретились с крагами. А эти не стали особо церемониться, сразу врезали изо всех орудий по нашему разведчику, и – поминай как звали. Начавшуюся войну удалось остановить лишь через пять лет, когда установилось хоть и шаткое, но перемирие с нашими новыми соседями по космосу. Да и то, лишь при помощи квазмотиков, которые имели адское терпение и могли уговорить кого угодно.
Однако же с тех самых пор в уставе появились чёткие инструкции относительно вот таких вот непредвиденных ситуаций. В частности, всему экипажу полагалось сразу же облачиться в защитные скафандры, а корабль автоматически приводился в полную боевую готовность.
К сожалению, наш корабль хоть и обладал боевым вооружением, но назвать его крупным можно было с огромной натяжкой. Основной задачей «Редона» была быстрая разведка. Для этого ему требовалась скорость и манёвренность, тяжёлые системы обороны являлись ненужной помехой.
Всё вооружение контролировалось с единственного пульта, находящего рядом с местом штурмана, который в боевой ситуации становился также и борт-стрелком. А вот за наличие на нашем корабле «невидимки» я искренне в этот момент порадовался.
«Невидимкой» у нас окрестили сравнительно новый прибор, разработкой которого военные занялись сразу же после заключения перемирия с крагами. А нам на вооружение он всего несколько месяцев назад достался. По-научному «невидимку» принято было называть ССП – система сокрытия от противника. Эта поделка включалась при любой опасной ситуации и не только накрывала весь корабль мощным силовым щитом, но и практически полностью пресекала любую возможность сканирования. Получалось, что любой противник, появившийся вблизи нашего корабля, просто не мог узнать, с каким врагом он столкнулся. Он не имел возможности узнать ни наши размеры, ни огневую мощь, ни тип защиты. Ни-че-го! Конечно, в любом случае он мог просто выстрелить. Но тут уж приходилось полагаться на случай: его выстрел мог и уничтожить противника, а мог и просто срикошетить и, чего доброго, укокошить самого стрелка.
В настоящий момент бортовой компьютер отобразил данные с «невидимки»: неизвестные предприняли попытку просканировать нас. Ну-ну, подумал я, пробуйте-пробуйте…
Я пробежал пальцами по клавиатуре и сам запустил процесс сканирования противника. Вечеров следил за всей информацией, которая дублировалась на его мониторе. На экране появился ответ.
– Это как это так?! – Колькин крик резанул по ушам, усиленный наушниками. – Их же только-только смонтировали! Мы же несём на себе один из тестовых вариантов!
На экране горела всего одна строчка: «Сканирование невозможно». Это значило, что наши неожиданные гости тоже имеют свою «невидимку». А это было действительно странно.
– Может, это кто-то из наших? – неуверенно спросил я.
– С новым, неизвестным нам двигателем? – саркастически усмехнулся Колька.
Тут он был прав. Системы слежения не поднимали бы панику, будь впереди корабль Содружества. Значит, кто-то другой. Кто-то, кто тоже обжигался в космосе и потому научился прятаться.
Да, ситуация выходила патовая. Противник ничего не мог выяснить про нас, но и мы в свою очередь ничего не знали о том, с кем столкнулись. Или мирно разойтись, или… Уйти мы всё равно не могли на повреждённых двигателях, оставалось только ждать, что предпримут гости.
– Коля, следи за любым неожиданным шагом с их стороны, – честно признаться, я слегка перетрухнул.
– Да будто сам не знаю, – пробубнил Вечеров в ответ.
Мы ждали. Прошла всего пара минут, но мне казалось, будто ожидание длится вечность. По виску скатилась холодная капля пота.
Когда компьютер сообщил о поступившем вызове, я чуть не подпрыгнул в кресле. Вот тебе и хладнокровие космического аса.
– Подтвердить визуальное соединение? – спросил компьютер.
Я взглянул на Кольку. Тот нерешительно кивнул. Правильно, а что нам ещё оставалось делать?
– Подтверждай, – отдал я приказ.
Спустя миг экран вспыхнул.
Сначала мы не видели ничего, кроме мутной сероватой стены какого-то тумана. Затем изображение подстроилось, и в центре появилась морда зелёной ящерицы. Типа наших варанов, только с огромными глазами и торчащими наружу огромными зубами. Не хотелось бы встретиться с таким лицом к морде.
Варан разинул свою пасть, и мы услышали похрустывание, причмокивание и массу других малопонятных звуков.
– Извини, парень, этого мы не понимаем, – ответил ему Колька.
Варан замолк на мгновение, затем обернулся, махнул кому-то рукой и снова разявил свой рот. На сей раз на нас полились совершенно иные звуки, настолько же понятные нам, как и предыдущие щелчки с причмокиваниями. Но только нам, потому что компьютер среагировал мгновенно:
– Похоже на диалект одной из недавно обнаруженных отсталых рас в секторе IN-37IS-MN, перехожу на перевод.
– Надеюсь, мерзкие уродцы, теперь вы сможете меня понять, – похоже, компьютер решил не только перевести тираду варана, но и подобрал ему наиболее подходящий голос. На редкость противный, между прочим.
– Продолжай, красавчик, мы слышим, – моментально среагировал Колька.
Чужак услышал его и, похоже, понял. Его лицо (если можно так назвать его рожу) искривила гримаса, и он прокаркал в ответ:
– Отлично! Теперь вы сможете узнать, что смерть ваша неминуема.
– Это отчего же? – не удержался я.
– Потому что вы посмели ступить на нашу территорию, необдуманно близко пробравшись к нашим фортам.
Отключив микрофон переговорника, я кивнул Вечерову:
– Быстро просмотри ещё раз всю информацию о ближайших небесных телах. – А затем ответил рептилии: – Извините, уважаемый, но о каких фортах вы говорите? Мы вообще знать не знали, что нарушаем границы вашей территории. У нас мирные…
– Заткнись, дитя болотного глифа. – Перебивать было крайне невежливо с его стороны, тем более в таких выражениях, но нам предписывалось при первом контакте вести себя как можно более миролюбиво. – Заткнись и слушай: естественно, вы не могли обнаружить наши форты, они прекрасно защищены от таких ублюдков как вы. Но я вызвал вас не для того, чтобы раскрывать тайны. Вы должны узнать имя своего победителя и восславить его перед смертью во имя народа Кррррифта!
Пена так и брызнула из его пасти, он воздел свои лапы и прорычал что-то омерзительное. Не иначе, гимн родной страны спел.
В это время Колька показал мне, что никаких крупных небесных тел поблизости не существует. Ни планет, ни метеоритов. К какой же территории мы приблизились?
– А не заметил ли ты, сукин сын, что у нас прекрасные щиты, которым плевать на твои воинственные замашки? – бросил Колька, когда рептилоид умолк.
Я лишь тихо прошептал ему:
– К сожалению, мы не можем быть уверены в них.
– Но и он тоже, – так же тихо ответил Колька.
Варан на миг задумался, а потом разразился ещё более омерзительным карканьем, которое наш компьютер переводить и не думал. Видимо, это было нечто типа смеха. Наконец рептилоид снизошёл до понятного нам ответа:
– Я прекрасно вижу вашу «невидимку». Я не знаю мощи вашего корабля, но могу быть уверен, что он не выдержит боя один на один с целой эскадрой. – Он снова захохотал и резким движением руки оборвал связь.
– Какой эскадры? – удивился Колька, указывая на показания, где выводились данные всего об одном корабле.
– Блефует, – отозвался я, на всякий случай проверяя готовность всех систем.
И тут строчки с данными понеслись по монитору, отображая данные о новых непрошенных незнакомцах. Десять, двадцать, сорок, сто…
– Твою… – тихо прошептал ошарашенный Колька.
Снова заголосила сирена.
– Да сами видим, – я выключил сигнал тревоги.
– Славьте народ Кррррифт! Время пришло, – компьютер включил связь, даже не спрашивая нас. Будто мы адски жаждали увидеть этого варана. А тот, прорычав свой призыв, снова вознамерился отрубиться, но Колька успел крикнуть в ответ:
– Стой! Нам надо время, чтобы придумать лучшую здравицу в вашу честь.
Варан, как мне показалось, заинтересованно обернулся. А главное, связь не выключил, чем Вечеров не преминул воспользоваться.
– Нам нужно часа два, не меньше, и тогда ваш народ будет прославлен в веках…
– Мудрое решение, – голос варана был удивлённым. Или мне это только показалось? – У вас есть десять минут. – И он всё же отключил связь.
– Десять минут! – негодовал Колька. – Что мы сумеем сделать за это время?
– Придумать здравицу? – попытался пошутить я.
– Да пошёл ты к чёрту, – Вечеров склонился над панелью управления орудиями корабля.
Я видел, что он быстро перебирал всевозможные комбинации наводки, просчитывал возможный урон как со стороны противника, так и с нашей. Хотя по большей части выкладки его основывались на предположениях. Понятно было, что так нам ничего сделать не удастся.
– Время? – спросил вдруг Колька, не переставая решать свои стратегические задачи.
– Ещё шесть минут.
Он просмотрел ещё несколько вариантов, когда я высказал и так уже давно очевидную мысль:
– У нас нет шансов. Мы стоим на месте, у нас практически никакого вооружения. Защита выдержит, но не массированный удар целой эскадры.
Колька повернулся ко мне.
– И что, предлагаешь просто так сидеть?
Ответить я не успел: сигнализация вновь ударила по ушам.
– Неизвестные корабли пришли в движение и быстро приближаются, точное расстояние установить невозможно, – выпалил компьютер своим привычным голосом.
– Приготовиться к отражению атаки, – резко скомандовал я. Хотя ни бортовому компьютеру, ни Вечерову не требовалось дополнительных распоряжений на сей счёт.
– Ну хоть с собой нескольких заберём, – крикнул Вечеров, перекрикивая визг аварийки.
– Скорость противника растёт, – продолжал сообщать компьютер.
Колька был готов дать залп в любой момент, но по кому? Да и достанет ли? С таким количеством противников воевать было глупо, но и безропотно ожидать заклания – это не по мне.
Выстрела мы не видели. Да и не могли увидеть в космосе. Однако бесстрастный голос сообщил нам: – Пробоина по левому борту, включаю аварийные системы.
Я почувствовал, как капли пота потекли за шиворот.
– Да куда стрелять?! Где они?! – не выдержал Колька.
Я взглянул на монитор и обомлел. Все точки, огромная вражеская армада канула в неизвестность. Мы больше не видели ни одного корабля. Значит, либо они ушли (что маловероятно), либо имели что-то покруче наших «невидимок». Честно говоря, я не понимал, почему мы до сих пор были живы при таком раскладе.
– Вызов противника! – крикнул я, сам не понимая, зачем мне это.
– Противник не отвечает, – отрапортовал компьютер.
Мы молча отсчитывали секунды, ожидая удара в любой момент. Удара, который бы мы даже не успели осознать.
Прошла минута. Пять.
– Что с пробоиной? – нарушил молчание Колька, вспомнив, что он всё же и бортмеханик.
– Пробоина ликвидирована, – прозвучал сухой ответ.
– Противник? – поинтересовался я.
– Противник не обнаружен.
Мы подождали ещё пять минут. Наглый рептилоид со своей армадой никак не проявляли себя.
– Странно всё это, – пробормотал Колька.
– Проверил бы ты, что там за пробоина. А я пока послежу за окружающим.
Вечеров удивлённо посмотрел на меня, затем переключил управление оружием на мой пульт, встал и прошествовал из рубки, задев по привычке притолоку шлемом.
Я осматривал все экраны, ожидая нападения в любой момент. Но космос не подавал больше никаких признаков жизни.
Спустя пару минут в дальнем левом коридоре раздался грохот, вслед за которым я услышал в наушниках ругань Кольки.
– Перейди на автоматическое слежение, – скомандовал я компьютеру, рассудив, что всё равно уже ничего не смогу решить при массированной атаке, и кинулся в коридор вслед за механиком.
В левом отсеке моим глазам предстал Колька. Он сидел на полу и потирал левую ногу.
– Похоже, сильное растяжение, – пожаловался он.
Рядом с ним на полу валялось множество мелких шариков, на которых Вечеров, скорее всего, и поскользнулся.
На левой стенке коридора явственно виднелись следы от недавних пробоин, быстро и умело затянутые регенерационной системой. По размерам они как раз совпадали с шариками на полу.
– Дробью они стреляют, что ли? – проговорил Колька, поднимая ближайший к нему шарик. – Затем он тихо вскрикнул и стал показывать мне на дробинку. – Ты посмотри, посмотри!
Я опустился на колени и поднял ближайшую из них. Шарик как шарик, с небольшими неровностями и аккуратной канавкой по диаметру. Я открыл шлем скафандра, протёр глаза и поднёс шарик ближе. И только в этот момент я понял, что так удивило моего напарника.
С двух сторон «дробинки» явственно виднелись миниатюрные выступы, не могущие быть ничем иным, как бортовым вооружением. Повернув шарик, я сразу же обнаружил и игрушечные сопла двигателей.
– Вот почему они так внезапно пропали с радара, – пробормотал Вечеров, подбирая ещё несколько штук. – Построили «невидимку», а она же их и подвела, – усмехнулся Колька.
Через несколько часов мы снова сидели в рубке.
Сигнал «SOS» исправно передавался в эфир.
На столе мы аккуратно выложили все собранные «шарики», оказавшиеся микро-кораблями. Их насчиталось ровно сто тридцать три штуки. Колька хотел расковырять один, но я ему не дал. Мало ли какую опасность могли они таить. Для кррррифтов же фатальным оказался обычный удар о стены нашего корабля.
Теперь я мог поверить, что в округе находятся форты этих неизвестных нам ранее рептилоидов, однако же искать их не имел ни желания, ни возможности. Если таковы по размерам их боевые корабли, то каких же размеров могут быть базы? Да и каковы сами эти кррррифты? Если учёные и вскроют эти скорлупки, установить контакт с воинственной расой будет тяжело. Поди найди их в таком пространстве. Легче иголку в стоге сена отыскать. Да и на кой чёрт сдалась нам та иголка?
13.04.2002-14.12.2002, Дрезден – Минск
Обыск
В качестве вступления разъясню, как стало возможным писать Киру Булычёву и Владимиру Кнари вместе. История проста. Кир Булычёв на своем сайте в первые дни 2001 года объявил конкурс на окончание его рассказа «Обыск» из цикла о Великом Гусляре (информация о конкурсе и других участниках до сих пор лежит на странице автора: http://www.rusf.ru/kb/konkursy/dopishi_rasskaz/konkurs_dopishi_rasskaz.htm). На вызов откликнулось шесть участников, 7 апреля этого же года Кир Булычёв подвёл итоги, где объяснил, что идея конкурса была ущербна с самого начала: «Нельзя сваливать собственную недоделанную работу на других, тем более раз речь идёт о художественном творчестве. Предложив написать конец рассказа, я перенёс писательство в игру «Угадай-ка».
В итоге победителя Кир Булычёв не выбрал, а рассказу решил дать отлежаться.
Я с детства нежно любил творчество Кира Булычёва и очень хорошо знал его цикл о Великом Гусляре. Поэтому захотел попытать сил и стал одним из этой шестёрки участников.
После конкурса Кир Булычёв разрешил публикацию данного «совместного» творения с надлежащим предуведомлением о его появлении. В 2002 году рассказ в таком виде уже публиковался в журнале «Порог» (г.Кировоград, Украина). И вот теперь – в составе этого сборника.
Вначале идёт часть самого Кира Булычёва, а затем – моё окончание.
(начало рассказа, Кир Булычёв)
Нас окружают тайны.
Нам хочется от них избавиться.
Для этого существуют специальные категории людей.
Например, сыщики пытаются понять, кто убил бабушку и кому она мешала своим храпом? Доктор допытывается, чем болен пациент и почему он помирает вовсе не от того, от чего лечили? Некоторые учёные ищут ключи к тайнам мироздания, молекуле ДНК или почерку автора «Слова о полку Игореве».
Не только детективы, но и научно-популярная литература посвящена разгадке тайн. В победе над тайной заключается исторический оптимизм и урок для преступников.
В жизни тайны раскрываются куда реже, чем наоборот.
Вы когда-нибудь видели доказательство теоремы Ферма? Вы знаете, кем был Джек-потрошитель, который убил нескольких уличных женщин в Лондоне конца XIX века? Простите, а кто разгадал тайну Атлантиды? Кто прочёл письмена этрусков?
Наконец, отыскал ли кто-то смысл жизни?
И загадку нашего посмертного существования?
Не знаете? Я тоже не знаю.
Как повезло Шерлоку Холмсу! Рядом с ним под именем Ватсона находился английский писатель Конан Дойл, который постоянно нуждался в деньгах на любовниц и карты. Любой провал Холмса в его рассказах обретал форму великого достижения. На этих обманах выросла ложная репутация Холмса и наше убеждение в том, что он – великий сыщик.
Ничего подобного.
В наши дни также происходят загадочные явления. Природа и человек бросают нам вызовы.
Например, вы слышали, что случилось в прошлом году в городе Великий Гусляр?
Событие было спланировано и тщательно подготовлено.
Иначе как объяснишь объявление по местному радио, которое передавалось тридцать первого декабря, под Новый год, Новый век и Новый миллениум, простите за латынь.
Объявление звучало примерно так:
«Дорогие гуслярцы и гости нашего города! Приглашаем вас сегодня, в новогоднюю ночь, посетить удивительное, сказочное событие, волшебство на площади Землепроходцев. Вы не пожалеете, если в час ночи оставите на полчаса праздничный стол и, тепло одевшись, выйдете на улицу, где вспыхивают ракеты и горят шутихи. Подарки и бесплатное пиво гарантированы. Не забудьте захватить детей – для них особые подарки. Оргкомитет».
Возможно, были и другие варианты объявления, но в большинстве своём гуслярцы услышали именно приглашение на площадь и, главное, на раздачу подарков.
Сколько раз твердили нашему миру, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, но всё равно мы стоим под деревом и ждём, когда эта дура-ворона разинет свою пасть.
А она уже сжевала жалкий кусочек сыра.
Если кто из жителей города не слышал объявления, соседи и родственники обязательно подсказывали. Казалось бы, услышал про подарки, молчи, рта не раскрывай, жди новогодней ночи. Чем меньше народа на площадь придёт, тем больше тебе достанется.
Но не таковы жители Великого Гусляра.
Пускай, думал каждый, мне достанется только половина подарка и полкружки пива, но соседа Удалова я обязательно позову. Пойдём вместе, вместе веселее.
Такой народ живёт в нашем городе.
Погода стояла приятная, даже лучше обычной. Без особой оттепели, морозец, как по Гоголю, снег по колено, кроме центральных улиц, где с утра прибирали.
А ночью высыпали на небо звёзды и месяц – только и смотри, не пролетит ли чёрт этот месяц украсть.
Сказал добрые обобщающие слова товарищ президент, сыграли привычный старшему поколению советский гимн, помахали флагом перед Спасской башней, и с боем часов жители Великого Гусляра подняли бокалы и стали друг дружку поздравлять с удивительным праздником, миллениумом. Сколько лет фантасты писали о третьем тысячелетии. Где теперь эти фантасты? А миллениум наступает тяжёлой ногой времён и твердит нам: все уже померли, а мы еще живы!
Ура!
Начали есть, выпивать, разговаривать, шуметь, но во всех домах поглядывали на часы.
Многие не могли дождаться, когда же наступит час ночи?
Некоторые спешили съесть всё пораньше, а другие наоборот, тянули время, полагая, что самый главный пир развернётся после получасового перерыва.
И вот ровно в час во всех домах погас свет.
На секунду.
Загорелся и снова погас.
Само собой включилось радио и сказало сладким голосом:
– Скорее, не будем тратить времени даром! Нас ждут на площади!
Телевизоры, которые показывали «голубые огоньки» по числу программ, на секунду погасли, и тут же на экранах появилось лицо пожилой дикторши Леонтьевой.
– С новым годом, малыши! – сказала она. – Побежали на улицу, в снежки играть, подарки получать.
Этого гуслярцы не выдержали.
И принялись одеваться. А некоторые брали с собой сумки.
Выйдя на улицу, на лёгкий трескучий морозец, под звёздное небо, по которому изредка проплывали небольшие, подсвеченные луной облака, гуслярцы слышали отдалённую музыку и как будто звуки хорового пения. Ноги сами несли их на площадь, по мере приближения к которой всё громче слышались голоса и смех.
Люди спешили, чтобы им хватило подарков, дети бежали впереди, потому что ими владело нетерпение.
И вот широкий простор площади, ограниченной торговыми рядами и украшенной памятником Землепроходцам, некогда уходившим отсюда на покорение Сибири и Аляски…
Всех без исключения, кто вступал на площадь, от малых детей до профессора Минца и руководителей городской администрации, охватывало чувство причастности к общему празднику и общей сладостной судьбе. Возникало желание веселиться долго и обязательно в коллективе.
Всё население города, от младенцев до стариков, ещё час назад немощных, а сейчас готовых отбросить палки и костыли, выскочить из инвалидных колясок и пуститься в пляс, скопилось на площади, просторной, но в обычное время, конечно же, недостаточной для такого количества народа. Но никто не толкался и не страдал от тесноты, всем хватило места.
Более того, кто-то успел за первый час нового тысячелетия украсить площадь павильонами и эстрадами, расставить по ней высокие новогодние ёлки, увешанные гирляндами цветных лампочек, даже водрузить колёса обозрения, комнаты смеха, зверинцы и небольшой музей восковых фигур, интересный тем, что, помимо изображений бывшего президента Ельцина, обезглавленной Марии Стюарт, Ивана Грозного, убивающего своего сына, космонавта Гагарина, там стояли также жители Великого Гусляра, и даже дети, узнав их, весело кричали:
– Мама, мама, смотри, Удалов стоит! Я про него в книжке читал.
– А это старик Ложкин, только он не старик.
– Мама, а как этого лысого зовут? Ну вот этого, который рядом с Кощеем Бессмертным?
– Это профессор Минц, – отвечала мама и невольно краснела, потому что Лев Христофорович как раз в этот момент проходил рядом и останавливался, не менее детей поражённый сходством себя и восковой фигуры.
На эстраде совместно танцевали Алла Пугачёва и Плисецкая, кому кто нравится, а фокусник Дэвид Копперфильд, загримированный под Чарльза Диккенса, доставал из цилиндра живых кроликов, но не прятал их куда-то за кулисы, как делают его собратья, а кидал в толпу, чтобы каждый мог взять кролика себе, ощипать и поджарить. Кролики не давались в руки и прыгали в толпе, что придавало празднику дополнительную суматоху и крикливость.
Желающие могли встать в любую очередь – кто за продуктовым набором, кто за конфетами или даже детскими игрушками, но для детей Дед Мороз раздавал подарки отдельно, и не надо было стоять в очереди, так как дедушка ловко кидал мешки с подарками подходящим к нему детям и никому ни разу не попал по головке.
Для молодёжи был выделен участок площади под танцы, и молодежь этой возможностью пользовалась. А старики могли порадоваться передвижной аптеке и концерту, который давало привидение Клавдии Шульженко.
Час или два пролетели незаметно.
Усталые, но довольные гуслярцы расходились по домам, неся пакеты с подарками и волоча за уши кроликов.
За их спиной гасли огни ярмарки.
Артисты собирали инструменты, Алла Пугачёва стирала грим, а Дэвид Копперфильд пересчитывал цилиндры и ворчал, что опять у него что-то украли.
После сияния площади улицы Гусляра казались слабо освещёнными, тёмными и плохо расчищенными от снега.
Да и фонарей было даже меньше, чем обычно.
– Всё познаётся в сравнении, – заметил Лев Христофорович Удалову, когда они свернули к себе на Пушкинскую.
– Странно, – начал было Удалов, но фраза осталась незавершённой, потому что он громко взвыл, провалившись ногой в яму и вытянувшись во весь рост.
– Ты куда? – спросил Минц.
– Здесь не было ямы! – ответил Удалов, когда друг помог ему встать.
Наблюдательный Минц согласился с Удаловым. Этой ямы не было два часа назад – они ведь шли по улице на площадь…
– Смотри-ка, – сказал старик Ложкин, догнавший соседей. – Яму выкопали. Кто это сделал?
Яма была небольшой, но свежей. Ещё одна, тоже недавно выкопанная, была видна у края дороги.
– Как будто животное завелось, – сказал Ложкин. – Крупного размера.
– Это динозавр! – воскликнул Максимка-младший, внук Удалова. – Пока мы за подарками ходили, на нас динозавры напали.
Такая перспектива ему понравилась. У Максимки были счёты с некоторыми учителями, и он надеялся, что динозавры расправятся с ними в первую очередь. Хотя почему бы динозаврам бросаться именно на учителей, он не знал.
Дальше фонарей не было. Они не перегорели, а были разбиты. Осколки стекла поблёскивали под луной, один из столбов упал, другой пошатнулся и торчал под острым углом.
Удалов ускорил шаги.
– А мы не слышали, – сказал он.
– Громче музыка играла, – заметил Ложкин. Он остановился, чтобы подождать жену. Жена взяла побольше подарков, и тащить их было тяжело, вот и отставала.
Они вошли во двор. Благо, недалеко от площади.
Самое удивительное – увидеть стол для домино, выкорчеванный подобно старому дубу о четырёх стволах.
Под ним земля была разворочена. Там искали.
Когда? Кто?
– Искали, пока нас не было, – сказал Минц, и все с ним согласились. – И я во всём виноват. Я не имел права не предупредить вас, сограждане, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И я не удивлюсь, если подарки, полученные вами на площади, с наступлением утра развеются, как дым.
Ложкин, услышав эти слова, воскликнул:
– Нет, только не это!
И потащил жену с подарками к себе, на второй этаж.
– Кстати, – спросил сам себя Корнелий Иванович, – а кто финансировал мероприятие?
– Никто не сознается, – сказал Минц. – К тому же я давно хотел заметить, что мой восковой портрет является не более как злобной карикатурой.
