Loe raamatut: «Графоманы не плачут», lehekülg 8
Неудачливый преемник
Крог был негодяем. Всю свою жизнь он только тем и занимался, что творил всевозможные подлости и пакости.
Привязать к хвосту кошки консервную банку? Любимое дело раннего детства. Связать сзади косички девчонкам? Мелкая шалость школьных лет. Проехать по луже близ автобусной остановки? Весёлая выходка юношества.
Ну да это мелочи, которые быстро прошли. Душа требовала настоящей сволочной выходки, истинно изуверского поступка.
Крог решил больше не промышлять мелочёвкой и полностью посвятил себя любимому делу.
К двадцати пяти годам он стал самым известным преступником планеты, за ним гонялось ровно двадцать тысяч детективов по всем городам и сёлам. Его улыбающееся лицо украшало многие стены, двери больших и маленьких магазинов, вагоны в метро, борта авиалайнеров и морских судов. Глаза Крога уже были известны каждому зрячему гражданину, все незрячие знали их по словесному описанию. Всякий увидевший их просто не мог забыть этот зловещий взгляд, за который Крог выложил лучшим врачам преступного мира ни много ни мало шестьсот шестьдесят шесть чёртовых дюжин новобаксов.
Тем не менее, Крогу удавалось оставаться и самым неуловимым преступником всех времён и народов. О нём слагали песни, легенды, сказания и былины. Уже давно бытовало мнение, что Крог может менять внешность по одному лишь желанию. Журналисты бульварных газетёнок ухватились за эту идею, и повсюду появились статьи, разоблачающие самых видных деятелей искусства и политики, неоспоримыми фактами доказывающие, что это и есть Крог в своём новом обличье.
Казалось бы, чего ещё может желать такая сволочь, как Крог? Однако ему, как истинному негодяю, было и этого мало.
Он решил отметиться в истории раз и навсегда: уничтожить одним махом полмира (вторую половину он резонно решил оставить для себя).
И вот тут-то он впервые и прокололся!
Когда уже всё было готово, оставалось лишь нажать на огромную красную кнопку, Крога отвлёк диктор телевизора. Да, Крог любил смотреть телевизор, так как был крайне тщеславен. Поэтому экран во всю стену постоянно был включён и успевал отображать новости с трёх тысяч четыреста двадцати девяти каналов одновременно.
Так вот, когда уже палец почти коснулся ужасной кнопки, Крог краем уха уловил очередную сенсацию про себя, выданную на триста семнадцатом канале. Диктор произнёс всего одну фразу: «Мы должны прервать нашу трансляцию в связи с чрезвычайным событием – ужасной гибелью известного преступника Крога».
От удивления Крог ошеломлённо застыл с поднятой рукой. Секунд двадцать он переваривал услышанное, а затем решил подстегнуть этот процесс и протянул руку за пивом.
Но так как он всё ещё пребывал в ступоре, то по привычке взял со стола гранату, профессиональным движением выдернул чеку и, не дождавшись обычного шипения открываемой банки, взглянул на руки.
В этот момент и раздался взрыв. Крог даже не успел понять, насколько пророческим оказалось преждевременное заявление журналиста триста семнадцатого канала…
В серном дыму Крог предстал перед Повелителем Иного Мира, ужасным Спамом. Ещё не сообразив, кого видит перед собой и куда подевалась вожделенная красная кнопка, Крог рухнул на пол, получив сильнейший удар могучей руки Спама.
– Дурак! Как же ты меня достал! – прокричал писклявым и одновременно гнусным голоском Повелитель Иного Мира. Казалось, он вложил в этот крик все свои силы, так как сразу сник. В расстройстве он поискал что-то рукой под собой, но обнаружив лишь пустоту, тяжко вздохнул, щёлкнул пальцами, и из ничего прямо под ним материализовался трёхногий плохо выкрашенный стульчик, на который Повелитель сразу и уселся. Получив опору, он обхватил голову руками и заголосил:
– Такое дело угробил! Столько сил на него тратят, помогают в каждом полезном начинании… А он… – в сердцах Спам пнул ногой сжавшегося возле него Крога. – Ай, всё испоганил…
Тут рогатую голову Спама осенила идея, брови подскочили ко лбу:
– Оно, конечно, и хорошо, что испоганил, – обрадовался он. – Но, – возразил он сам себе, – испоганил поганое дело. То есть… – тут он вновь задумался, – то есть сотворил добро! Короче, достал ты меня…
Спам зло зыркнул на преступника всех времён и народов. Тот защитился от неправедного гнева руками и с оправданием в голосе выкрикнул:
– Не хотел я! Так получилось! – а потом значительно тише осведомился: – А что испоганил-то?
Спам лишь махнул на него рукой: – Ай, всё испоганил… Помощника я себе готовил, понимаешь? Хотел тебя на своё место посадить… Надоело это всё, отдохнуть хочу… А ты всё… А-а…
Глаза Крога загорелись, и он быстро-быстро затараторил:
– Так я что? Я же ничего, я ведь даже не «против». Можно сказать, «за» обеими руками, – и он продемонстрировал, как он ими «за».
Повелитель Спам грустно взглянул на него, из косого глаза даже вытекла скудная нечеловеческая слеза, тут же зашипевшая и испарившаяся.
– Толку-то, что ты теперь «за»? Ты же только что своими собственными руками сорвал самое гнусное и бесчеловечное преступление со времён сотворения мира.
– И что? – чувствуя неладное, осведомился Крог.
– И то! – резко ответил Спам. – Не могу я теперь тебя своим преемником сделать.
– А чего так? – только появившаяся надежда не хотела уходить.
– Нельзя, – со знанием дела произнёс Спам, будто этим всё и объяснил. Затем подумал и всё же добавил: – Договорённость у нас такая с этим, ну… В общем, сам знаешь с кем.
– Так что, меня теперь туда? – Надежда вновь появилась на горизонте.
– Ага, щазззз! – злорадно ответил Враг всего живого. – Разевай рот пошире! Ты сам себя порешил, забыл уже? Так что туда тебе тоже дорога заказана.
– Так а куда? – удивился Крог.
– Ну… – замялся Спам. – У тебя два пути: или «пшик!» – и исчезнуть, или же снова на Землю…
– Второй шанс? Исправить ошибку? – обрадовался Крог, вновь почувствовав себя самым страшным преступником.
– Ну, типа того… – согласился Спам. – Типа второй шанс. Почти…
– Ну так это же значительно лучше, чем «пшик!» – Тут до Крога наконец дошло слово «почти». С удивлением и даже со страхом он спросил: – А почему «почти»?
– Да у тебя этих «вторых» шансов уже столько было… – удручённо возвестил Спам.
– Так что, я всё забуду, получается? – расстроился Крог. – Это ж и толку никакого не будет. Совсем с начала, как новый человек?
Спам сполз с табуретки и обнял несостоявшегося преемника за плечи:
– Понимаешь, в чем дело… Дело-то в том, что неотработан у меня ещё этот перенос назад. Моё ноу-хау! – гордо возвестил он. – А потому требует хороших полевых испытаний. Я на тебе уже два раза опробовал.
– И оба неудачны?
– Почему же? Отнюдь! Оба раза ты переносился. Но! – Спам поднял палец, и Крог проследил за ним вверх, с тоской подумав о верхнем, земном мире, который он так несвоевременно покинул. Спам же продолжил: – Первый раз ты память полностью потерял и даже при моей помощи долго там не задержался.
– А во второй? – уныло спросил Крог.
– А во второй раз промашка со временем получилась. Досадно, но ты вернулся на Землю задолго до первых своих подвигов во благо Зла. Младенцем, в общем. Так что проверить, была ли у тебя память, – затруднительно. Но думаю, что не было её… Нутром чую, – закончил он.
Крог сидел ни жив, ни мёртв. Потом наконец тихо спросил:
– А «пшик!» – это насовсем?
– Конечно! – радостно ответил Спам. – Пшик! – и больше тебя нигде не существует. Правда, и мне с самого начала всё делать придется. Ты ж, сам понимаешь, уже проверенный экземпляр, а что новый выкинет, даже Ему не известно, что уж обо мне говорить.
– Так ты свою машинку отрегулировал хоть? – Как и Спаму, Крогу этот «пшик!» не нравился.
– А то! Обижаешь! Память у тебя стопроцентно будет!
– А со временем что? Опять младенцем не стану?
– Это я тоже подкрутил, – уклончиво ответил Повелитель Зла.
Крог ещё немного для приличия помолчал, будто размышлял над предстоящим выбором, которого, собственно, у него и не было, а затем махнул рукой:
– А… Давай, врубай свою машинку!
– Ну, родненький, это мы мигом… К чёрту!
Пробуждение было далеко не из приятных. Всё тело ломило, ног и рук Крог не чувствовал вообще. Он попытался открыть глаза, но и это ему не удалось.
И тут он вдруг понял, что ощущений вокруг хватает и без этого. Только вот какие-то очень уж непривычные были эти ощущения.
Он ещё подергался, пытаясь осознать свои новые чувства, а потом весь ужасный смысл случившегося вдруг открылся ему. Крог даже не смог закричать, когда понял, что адская машинка действительно оставила ему память, но закинула на самую первую ступень эволюции на Земле…
А Спам уселся ждать своего преемника, даже не догадываясь, насколько долгим окажется ожидание…
30.06.2000-07.07.2000
Во спасение
Посетителей в этот день на кладбище было немного. А на ставшей уже знакомой аллее и вообще никого.
– Вот и снова я, Ева, – Нил Самуилович положил принесенные цветы на могилку, рядом с небольшим и аккуратным памятником. Два алых тюльпана. Цветы хоть и незатейливые, но Ева именно их больше всех прочих любила при жизни. Розы она всегда считала слишком холодными, жестокими. Нежные, приятно ласкающие руки бутоны тюльпанов нравились ей куда больше. Всю жизнь мечтала увидеть наяву огромное-преогромное поле, засаженное этими красавцами. Не довелось…
Нил Самуилович достал из кармана выглаженный носовой платок, сначала промокнул им лоб, а затем расстелил его на ближайшем камешке и присел.
– Помнишь Петуховых, Ева? Так вот мальчик у них родился. И большой какой! Весь дом гордится. Защитник вырастет…
Внезапный порыв ветра попытался сбросить цветы, но быстро иссяк, лишь слегка сдвинув бутоны. Нил Самуилович поправил их и для верности присыпал стебли горстью земли. Вытерев руки всё тем же платком, он сложил его и спрятал в карман пиджака. Некоторое время постоял молча, глядя куда-то внутрь могильного камня, будто мог рассмотреть в нём нечто, невидимое никому другому. Вздохнул и тихо продолжил:
– Вот, а Кимановы уже не живут у нас. В Москву уехали. Собрались быстро и уехали. Вместо них какой-то военный с семьёй теперь. Жена и двое ребятишек… – он мял свои руки, не зная, куда их деть. – У нас почти всё по-старому. Вот только раскладушку я выкинул, совсем худая стала. И светло ведь теперь! Недели две назад, гроза ещё была, молния точнёхонько в наш старый вяз попала. Так спилили его, и солнце прямо в окно бьёт. Непривычно…
Нил Самуилович постоял ещё немного, снова поправил цветы и обратился к жене:
– Пойду я, Ева, ты уж извини. На днях снова загляну, жди. Ещё тебе цветы принесу, а то ведь отойдут скоро, ты же знаешь. До свидания, любимая.
Он кинул последний взгляд на могилку, повернулся и быстрыми шагами направился к выходу.
Последние дни его всё чаще одолевали недобрые мысли. Начальство на заводе за полгода сменилось несколько раз. Руководство страны вплотную взялось за врагов народа. Просто удивительно, насколько те успели просочиться во все сферы жизни советских трудящихся.
В прошлом году по стране пролетела целая череда открытых процессов. Самым громким, конечно же, было дело о троцкистско-зиновьевской банде. А там уж пошло-поехало. Оказалось, что большинство военачальников работали на Германию, Японию и прочие оплоты капитализма, только и видящие, как бы сжить со свету страну честных рабочих.
Конечно, Нил Самуилович понимал, что дело тут нечисто. Не могли люди, которых он лично знал многие годы, вдруг оказываться предателями родины, признаваясь в самых ужасных грехах. Он понимал нелепость всех обвинений, но теперь, похоже, было опасно даже думать на эту тему. Тем не менее, он продолжал размышлять, прекрасно отдавая себе отчёт, что и сам может в недалёком будущем стать «врагом народа». Чтобы осудить человека, теперь было достаточно простого доноса. А доносчиков вокруг хватало. Обладай ты хоть малейшим достоинством, выделяющим тебя из толпы окружающих, и обязательно найдётся «униженный и оскорблённый», который посчитает за подвиг черкануть несколько строк куда следует о «зловредной» деятельности вражеского наймита.
Год назад умерла жена Нила Самуиловича. Тогда же он заметил в себе новый дар, позволивший предчувствовать грядущие неприятности. И вот сегодня, вставая с постели, Нил Самуилович в очередной раз уловил смутные ощущения грядущей беды. Раньше чувства его не подводили, но такой сильной тревоги не возникало ни разу. К сожалению, дар позволял предвидеть, но не мог изменить грядущие события.
Погружённый в мысли, Нил Самуилович и не заметил, как рядом будто из пустоты возник молодой человек.
– Товарищ Зильман, вы не будете возражать, если я составлю вам компанию?
Нил Самуилович резко остановился и взглянул на заговорившего. Его лицо Нилу Самуиловичу было определённо незнакомо. Правильные черты, нос со следами недавнего перелома, тёмные глаза – но вместе с тем и нечто странное, вызывавшее тревогу и неясный страх.
– Извините, мы знакомы? Что-то я не могу припомнить вашего имени…
– О! До настоящего момента вы не видели меня ни разу в жизни, – весело ответил незнакомец. – Хотя кое-что и могли слышать, в этом я уверен. Тем не менее, я знаю о вас многое.
Вот и началось, подумал Нил Самуилович. Молодой человек мог быть кем угодно, его внешний вид определённо говорил лишь о том, что он не рабочий. Слишком статная фигура, не те манеры. Типичный сын интеллигентных родителей. Одежда тоже не проливала свет на род его деятельности: костюм тёмных тонов, сверху наброшен распахнутый плащ кремового цвета, а на голове шляпа. Так выглядят сотни и сотни жителей города. Незнакомец будто услышал его мысли:
– Моё имя вам вряд ли что-нибудь скажет… впрочем, зовите меня Вениамином Карловичем. Кстати, вы куда-то направлялись?
Нил Самуилович хотел ответить, что шёл в сторону дома, потому как у него много неоконченных дел, но неизвестный опередил его.
– А впрочем, почему бы нам не прогуляться по той тихой аллее и не поговорить?
Нил Самуилович неохотно взглянул в указанном направлении. Он не имел ни малейшего желания гулять по парку с этим человеком, а тем более о чём-либо говорить, но с удивлением услышал свой голос:
– Почему бы и нет?
– Тогда прошу вас. – Молодой человек сделал приглашающий жест.
Пока они шли в глубь парка, незнакомец, назвавшийся Вениамином Карловичем, и Нил Самуилович лишь изредка бросали друг на друга изучающие взгляды, не произнося ни слова. Нил Самуилович гадал, кто такой его попутчик и зачем ему понадобилось так вот останавливать его на улице, приглашать на прогулку. А может, это иностранный шпион? Да нет, полноте… Похоже, всеобщая волна повсеместной шпиономании захлестнула и его.
Молодой человек лишь недобро улыбался, когда их взгляды встречались.
Солнце впервые сегодня вышло из-за облаков и сразу стало припекать. Нила Самуиловича удивляло, почему Вениамин Карлович не снимет ни шляпы, ни плаща. Хотя, по тому не скажешь, что он испытывает неудобства от жары.
Наконец они удалились достаточно от звуков большого города. Кроме них двоих, на глухую и тёмную аллею никто из гуляющих не пожелал заглянуть. И это настораживало. Молодой попутчик замедлил шаги и прервал долгое молчание.
– Вижу, вы всё это время гадали, кто я такой. – Нил Самуилович ничего не ответил. – Так вот, я считаю, что не имеет смысла ходить вокруг да около. Вы человек разумный, поэтому с вами можно говорить начистоту. Вы нужны нам. Именно из-за ваших способностей, вашего ума, если желаете…
– Кому это – нам? – поинтересовался Нил Самуилович, внутренне напрягшись. Быть может, его мысли про шпионов и не были далеки от истины.
А Вениамин Карлович внезапно сделал быстрое, неуловимое движение и оказался прямо перед Нилом Самуиловичем, буквально пронзив его взглядом. И что-то нехорошее снова почудилось в этих тёмных глазах, что-то, чего там не могло быть:
– Нил Самуилович, ответьте честно, вы знакомы с вопросами религии хотя бы в общих чертах?..
Нил Самуилович непроизвольно оглянулся по сторонам. К счастью, вокруг по-прежнему никого не было. Худшие его опасения начинали сбываться. Но опасный собеседник и не ждал ответа.
– Да что я спрашиваю! Я же знаю, знакомы. – Он понизил голос и задал ещё один вопрос, постепенно переходя на заговорщицкий шёпот: – Тогда позвольте спросить вас вот ещё о чём: вы верите во всё то, о чём говорит христианство?
Нилу Самуиловичу показалось, что глаза его собеседника всего на какое-то мгновение неуловимо изменились. На миг они стали бездонными, затягивающими далеко-далеко. Но не успел он понять, что произошло, а назвавшийся Вениамином Карловичем со странной ухмылкой на лице слегка приподнял шляпу. Лишь так, чтобы Нилу Самуиловичу стали ясно видны маленькие рожки, доселе скрывавшиеся под ней.
Сердце его похолодело. Если раньше дело пахло шпионами и провокаторами, то теперь принимало совсем другой оборот. Шпионы хоть и опасны до крайности, но всё же понятны, привычны уже, что ли… А тут… тут совершенная чертовщина…
Мысли неслись бешеным потоком, сталкивались друг с другом в поисках разумного объяснения. Розыгрыш? Но зачем? Кому мог понадобиться такой странный розыгрыш?
Странный собеседник будто увидел происходящее в мозгу человека.
– Нил Самуилович, ну зачем мне вас разыгрывать? – шляпа уже вернулась на положенное место, снова скрыв от излишне любопытных глаз истинную сущность владельца.
Вениамин Карлович отошёл на шаг в сторону, жестом предложив продолжить прогулку. В какой-то миг Нилу Самуиловичу показалось, что из-под полы плаща высунулся и вновь спрятался кончик хвоста. Он не мог утверждать наверняка, видел ли его на самом деле, или это ему только померещилось. В сложившейся ситуации можно было ожидать чего угодно. Он вновь покорно последовал за… чёртом? Демоном? Или всё же неумным шутником?
– Сами посудите, ну что мне это даёт? Ничего. Поэтому лучше просто поверьте моим словам и собственным глазам. Я – именно тот, за кого себя выдаю. И повторяю ещё раз: вы нужны нам.
На этот раз Нил Самуилович уже полностью осознал, кто именно им интересуется. Как ни странно, он был склонен верить собеседнику. А если верить всему сказанному, то сам собой напрашивался единственный вопрос:
– Если я правильно всё понимаю, вас интересует моя душа?
– Именно! – обрадовался чёрт. – Конечно, можно было бы забрать и живьём, но это повлечёт за собой множество дополнительных расходов, которые…
Но Нил Самуилович резко оборвал его:
– Зачем?
– Зачем? – удивлённо переспросил Вениамин Карлович (Нил Самуилович уже и не знал, как его называть). – Понимаете ли, мы не испытываем недостатка в негодяях. Эти так и так попадают к нам. А в последнее время, – он странно улыбнулся, на его лице явственно читалось: «Ну, вы же понимаете…», – в последнее время таких становится всё больше. Те же из них, кто ещё волею судьбы жив, нагрянут чуть позже, когда придёт и их время. Но негодяи – это мелкий контингент. Толку от них мало. А для многих наших задач нам просто необходимы люди умные, талантливые… Ну, Нил Самуилович, вы сами должны понимать.
Нил Самуилович шёл, по большей части глядя себе под ноги, ситуация уже не казалась фантастической. Его ум всего лишь впитывал и анализировал новую информацию, из области домыслов перекочевавшую в разряд реальности.
– И для этого вы покупаете подходящие души заранее, так?
– Да-да! Ведь в большинстве случаев мы не можем знать наверняка, куда попадёт душа после смерти. Это не в компетенции Ада. Прямая дорога в нашу обитель ждёт лишь особо отъявленных мерзавцев. Поэтому и приходится идти на сделку с подходящими кандидатами. В сущности, нам это ничего не стоит.
– Как же это – не стоит? – от удивления Нил Самуилович даже остановился. – Если я правильно знаком с вопросом, при покупке души вы обещаете её владельцу всё, что он пожелает, разве не так?
– Всё верно, Нил Самуилович, всё верно. Приятно, знаете ли, иметь дело с образованным человеком. В последнее время в вашей стране это становится сделать всё тяжелее… Так вот, по поводу цены. Да, мы обещаем всё, что попросит человек, за исключением бессмертия и прочих вещей, которые делают сделку бессмысленной. Но во сколько бы ни обошлось желание клиента, потом он всё равно попадает к нам, и срок его работы будет вечен! Некоторые затраты за вечного работника – это ничто. – Вениамин Карлович в этот момент был очень похож на какого-нибудь оратора на митинге, пытающегося втолковать внимающей толпе очевидные истины, которые эта толпа ввиду узости своего мышления не замечает.
– Да, наверное, это так, – согласился Нил Самуилович. – Но как вы определяете, допустима назначенная цена или нет? В случае бессмертия всё понятно, но если цена не так прозрачна?
– Поверьте мне, дорогой мой Нил Самуилович, цена всегда прозрачна. Потому что если человек хочет что-то скрыть, это всегда заметно. ВСЕ-ГДА! – последнее слово он произнёс по слогам.
Несколько минут они молча шли по аллее, показались одинокие прохожие. Вдалеке проехал трамвай.
– И вы желаете, чтобы я дал согласие и назвал свою цену? – после раздумий спросил Нил Самуилович.
– Признаться, именно за этим я и явился.
– Прежде, чем дать ответ, позвольте спросить вас, Вениамин Карлович. Моя жена – Ева – где она сейчас?
Видно было, что вопрос этот не обрадовал собеседника. Он замялся, будто не решаясь дать ответ, но уже сама эта нерешительность значила больше последовавших слов:
– Могу вас порадовать, что к нам она не попала.
– Значит, если я соглашусь на ваши условия, то жены мне не видать никогда, – не спросил, а лишь констатировал Нил Самуилович.
– Ну-у… – протянул чёрт.
– Не видать, это и так ясно. – Чёрт сокрушённо кивнул в ответ, и Нил Самуилович продолжил: – До нашей с вами встречи я не верил в россказни служителей церкви, но вы сами заставляете меня изменить отношение к делу. Если небеса существуют, и моя Ева там, то я никоим образом не соглашусь продать свою душу в ад.
– Но вы ведь всё равно можете попасть туда, – возразил чёрт.
– Возможно, – согласился Нил Самуилович. – Но пока у меня есть надежда, что я могу и не попасть туда, я не буду сам загонять себя в «вашу обитель», как вы выразились.
Они уже почти дошли до выхода из парка, мимо то и дело проходили парочки или одинокие любители свежего воздуха.
– Ну что ж, – пожал плечами Вениамин Карлович. – Дело ваше. Неволить не имею возможности. Но прежде, чем я покину вас, запомните, Нил Самуилович: вы в любой момент можете принять моё предложение. Для этого вам достаточно мысленно обратиться ко мне и произнести: «Я согласен!»
– Не думаю, что мне это понадобится…
– Не зарекайтесь, – перебил его чёрт, снова холодно буравя человека взглядом. – До встречи! – прямо на глазах черты его изменились, одежда истаяла. Всего на долю секунды он предстал перед Нилом Самуиловичем в своём истинном облике, после чего просто исчез, будто и не стоял рядом секунду назад.
Хорошо ещё, что этот факт так и остался никем не замечен, подумал Нил Самуилович. А может, они и вовсе не видели его собеседника?
Переполненный противоречивыми мыслями, он направился по своим делам, которых у него сегодня было немало.
Полгода пролетело незаметно…
В эту ночь Нилу Самуиловичу не спалось. Часа полтора он ворочался в постели, пробуя все известные ему методы, чтобы заснуть. Ничто не помогало. Тогда он решил не противиться внезапной бессоннице, встал, оделся и тихо, стараясь не нашуметь, двинулся по тёмному коридору на кухню. Продвигался медленно, нащупывая дорогу ногой, а всё же задел оставленный кем-то из соседей на полу тазик. Тот негромко, но гулко пропел что-то басовитое. Звук не должен был разбудить крепко спящих, но из-за двери Марии Семёновны сразу раздалось ворчание на тему «не спится тут всяким». Нил Самуилович не ответил, только спросил мысленно, что же не даёт спать самой Марии Семёновне?
Рукой он нащупал выключатель, и зажёгшаяся лампочка успела высветить шмыгнувших по полу тараканов. От этой напасти жильцы коммуналки не могли избавиться уже несколько лет. Как только они использовали новое средство, тараканы исчезали на неделю-другую, а затем снова появлялись.
Нил Самуилович поставил на примус чайник и сполоснул чашку.
Пока вода закипала, он выглянул в окно. Во дворе горела всего одна лампочка, в её тусклом свете роились снежинки, складываясь в причудливые вихри. Скамейка перед подъездом была уже вся запорошена этим ранним осенним снежком.
В доме напротив зажглось окно – видимо, какому-то бедолаге также не спалось.
Чайник наконец закипел, Нил Самуилович уже отвернулся было от окна, когда во дворе послышался гул автомашины. Появление автомобиля возле дома в такое позднее время было странным, а потому Нил Самуилович непроизвольно снова повернулся к окну.
Машина въехала в свет фонаря с выключенными фарами и резко остановилась, пробуксовав по снежку ещё метра полтора. Свет позволил увидеть огромные буквы, выведенные на кузове грузовика: «ХЛЕБ».
Неясный холодок проник в душу Нила Самуиловича, не давая ему отвернуться и заняться чаем. Из кабины вышел человек в штатском, из кузова выпрыгнули ещё двое. Молча они вошли в подъезд.
Боясь двинуться, Нил Самуилович вслушивался в звуки. Даже отсюда, из кухни, он слышал тяжёлые шаги поднимавшихся по лестнице. Не мог, никак не мог слышать, но слышал! Трое прошли первый пролёт, поднялись выше, выше… Шаги замолкли у двери квартиры, где застыл сейчас Нил Самуилович.
Всё нутро свело холодной судорогой. Вот и всё, ты знал, что это когда-нибудь случится, сказал себе Нил Самуилович.
Ещё до того, как раздался звук звонка, он был уверен, что их будет три. Потому что на дверной табличке было написано: «Зильман Н.С. – звонить три раза». Первый звонок прозвучал быстро, будто звонивший старался не разбудить остальных соседей шумом.
Да о чём ты?! Нил Самуилович одёрнул себя. Какое тому человеку дело до сна соседей? Да и соседи не выказывали признаков недовольства вторжением ночных гостей. Даже Мария Семёновна примолкла в своей комнате.
Второй звонок.
Они все всё знали…
Чайник кипел, разбрасывая обжигающие брызги, а Нил Самуилович всё не двигался с места. Нужно было открывать, ничего иного не оставалось.
Но тут в памяти всплыл разговор, состоявшийся в парке несколько месяцев назад. Нил Самуилович вспомнил каждое слово, произнесенное тогда. Решение пришло само собой. Будь что будет! Он ещё не сделал всё, что хотел в этой жизни. В мыслях возник смутный образ того нереального собеседника.
Звонок зазвонил в третий раз, а губы прошептали: «Я СОГЛАСЕН…»
И с последним слогом мир вокруг будто застыл. Он не перестал существовать, но звуки, воздух – всё замерло, скованное остановившимся временем. Выплеснувшаяся из чайника вода замерла в воздухе, так и не упав на пол. Язычок пламени примуса остановился, впервые позволяя рассмотреть себя со всех сторон.
Но тишину нарушило появление нового действующего лица. Возле стола из ничего начал проявляться образ. Это не был собеседник из парка, напротив человека возникло некое демоническое создание, один вид которого бросал в дрожь. С рыком оно взмахнуло перед собой ужасной лапой с острыми когтями, и Нил Самуилович зажмурился, ожидая разрывающего плоть удара. Но рёв стих, а боли не последовало.
– Как я и предрекал, вы вспомнили обо мне, когда припекло, – раздался знакомый голос, в котором слышались весёлые нотки. Нил Самуилович открыл глаза.
На месте демона теперь стоял его давешний знакомец, Вениамин Карлович. Однако в этот раз ни шляпа, ни плащ не скрывали его истинной сущности. У него действительно имелся хвост, некогда показавшийся лишь на миг.
– Ну, вы всё же решили согласиться на моё предложение, Нил Самуилович? – поинтересовался чёрт. Он отодвинул рукой зависшие в воздухе брызги кипятка и пристроился на табуретке у стола.
Нил Самуилович наконец отошёл от окна и сел напротив посланника ада. В этот момент он понимал, что их беседу не услышит никто из соседей, что он может пока не беспокоиться о тех троих за дверью. Но лишь на то время, пока чёрт будет здесь. Нил Самуилович получил эту отсрочку и должен ею воспользоваться наилучшим образом.
– Я думаю, что у меня ещё есть дела в этом мире… – тихий голос Нила Самуиловича разительно отличался от громких реплик ничего не боящегося чёрта. Но привычки не так легко искоренить.
– Вы знаете, а вы в этом не одиноки. Практически все, с кем мне приходилось иметь дело, считали точно так же. Даже больше, мы можем спросить любого, и я уверен, он скажет, что у него есть ещё здесь дела. – Чёрт так вальяжно устроился на табуретке, будто под ним было по меньшей мере роскошное мягкое кресло.
– Нет, вы меня не совсем поняли. Коль мне суждено уйти… – Нил Самуилович запнулся на миг, – уйти туда, то я бы хотел постараться сделать здесь как можно больше, чтобы спасти других.
– О! Это похвально, – с иронией воскликнул его собеседник. – Но вы отдаёте себе отчёт, что вся эта ваша благотворительность всё равно не поможет вам, если вы подпишете со мной договор? Иначе зачем мне вам помогать?
– Конечно.
– Тогда я вас совершенно не понимаю… – чёрт встал и в упор посмотрел на Нила Самуиловича. Затем махнул рукой. – Ладно. Если вы знаете о последствиях, то дело лишь за формальностями. Что вы желаете? Эти, – он кивнул в сторону входной двери, – не проблема. Но вы ведь хотите чего-то большего, верно?
– Отчасти – да, – согласился Нил Самуилович. Он тоже встал и повернулся лицом к окну, глядя на застывшие в воздухе снежинки. – Я всего лишь хочу прожить отведенный мне здоровьем срок и не зависеть от желания таких гостей. Всё остальное я сделаю сам, без вашей помощи.
– Больше ничего? Ведь это такая малость…
Нил Самуилович развернулся:
– Больше – ничего, – внезапно окрепшим голосом ответил он.
– Хорошо-хорошо! Дело ваше. Тогда меня интересуют детали: у вас есть пожелания на сей счёт? Мешающие вашей жизни люди должны погибать, просто исчезать, никогда не задумываться о вас?..
Нил Самуилович перебил его:
– Нет, пускай они живут. Пусть всё будет как можно ближе к обычной жизни. Пусть только меня не смогут убить и… – он запнулся: – Вы можете дать мне бумагу, которая будет выпроваживать таких гостей восвояси? – он тоже кивнул на дверь.
– Бумагу? Выпроваживать? Да пожалуйста. Но не сложно ли это всё?
– Мне бы хотелось как можно меньше повлиять на ход моей жизни и жизни остальных людей.
– Ну, вы всё равно повлияете. Самим своим существованием.
– Это – необходимость.
– Ладно, уговорили, – согласился чёрт. – Какую бумагу вы хотите?
Прямо из воздуха перед ним возник белый лист и ручка с чернильницей.
– Позвольте, я сам напишу, – Нил Самуилович взял у него письменные принадлежности и быстро, размашисто набросал текст на листе.
Чёрт принял бумагу и бегло пробежал глазами написанное.
