Loe raamatut: «Судьба Иннокентия», lehekülg 5

Сначала я получил сильный удар копытом по голове, после чего мне начали царапать тело. Я чувствовал, как из ран, которые создавали их острые когти, лилась кровь. Я получил несколько ударов копытами по ногам, у меня не было сил считать их… Меня кусали по всему телу, били, царапали… Это было ужасно… Я словно попал в преисподнюю, хотя находился в церкви.

От удара копытом в живот я перестал нормально дышать… Казалось, я вот-вот умру, но бесы дали мне отдышаться, после чего начали тянуть меня за волосы и царапать лицо. Я боялся, что они выколют мне глаза, и я перестану видеть. Я кричал… И Марина тоже не менее громко. Боюсь представить, что там делали с ней оставшиеся два беса, потому что двое, занимающихся мной, не давали мне даже повернуться. Финальный удар по голове всеми четырьмя копытами по голове был каким-то особенно сильным. Мне казалось, я умираю. Бесы превратились в ангелов, а сатана снова превратился в Иисуса.

– Вы понесли свое наказание. Теперь вы можете управлять своим гневом, а его грех снят с ваших душ. Идите же, дети мои. – после этого исчез и храм, и ангелы с Иисусом, и кресты, на которых нас распяли, и гвозди. Все раны исчезли, включая нанесенные бесами, а мы оказались на поляне, вокруг которой еловый лес. Всё так же голые…

Мы посмотрели друг на друга, а после случилось то, чего я так не хотел. Я проснулся. Надеюсь, с ней всё в порядке, и она тоже проснулась. Я встал, умылся и почистил зубы, а после вернулся в кровать, осмысляя всё то, что я видел во сне. Похоже, что сны – это мой шанс исповедаться, ведь это уже второй сон, когда я, проснувшись, могу управлять своими действиями, за которые каялся… А Марина? Мне одному снилось, как нас распяли, или ей тоже? А может, я схожу с ума?..

VI

Хоть это и сон, происходящее меня настораживает. Кажется, всё предельно понятно: если хотим взаимодействовать, как все нормальные люди, то нужно "вылечиться" от грехов. Эти сны – наша исповедь. Но сейчас я ловлю себя на мысли – а хочу ли я вообще отношения, как у всех? Задумался я об этом, даже не задав себе вопрос – почему я нахожусь в кресле, а не на кровати?

Я встал с кресла, пошёл умываться. Разглядывая себя в зеркале, я заметил, что у меня начал появляться кариес. Может быть, я ем много сладкого, или плохо чищу зубы? Возможно, и то, и другое. Обычно мы жуём большими коренными зубами. Я тоже, разумеется, я ничем от других в этом не отличаюсь. Как раз на двух из них он и появляется. Стоят два больших зуба вплотную друг к другу, и их потихоньку начинает поглощать кариес. Надо как-нибудь сходить к стоматологу… Хотя, часто я планирую куда-нибудь сходить, в итоге так и не пойду.

Я попытался как можно тщательнее почистить их, до самого блеска, а позже начал выбирать комнату, в которой можно заняться тренировкой. В кухне мало места, а вот в комнате с моими любимыми сиреневыми обоями достаточно, чтобы я смог сделать бёрпи, ни обо что не ударившись. Это общее название действий, которые обычно выполняются на разминке на уроках физкультуры: упор сидя, затем упор лёжа, затем отжимание, потом снова упор сидя, и прыжок вверх. Желательно в прыжке поднимать и ноги. Получаем эффективное упражнение, которое отлично сжигает жир. После пятнадцати повторений я устал.

Я ощутил заряд бодрости, но тишина в квартире и тусклость окружения начали угнетать меня. Чтобы этого как-то не замечать, я нашел в мамином холодильнике, который, кстати, довольно пуст, несколько яиц. Я взял два и закрыл холодильник ногой. Налив в сковороду масла, я разбил яйцо ножом поперёк и, понятно, куда, вылил содержимое. То же самое я повторил со вторым. Вскоре они начали жариться.

К этому времени уже проснулась мама.

– Доброе утро, – поздоровалась мама, зевая, ведь она только что проснулась, – Извини, что пожрать ничего нет, сготовь себе сам что-нибудь. – после она ушла умываться.

– Я и так готовлю. – ответил я, слегка улыбаясь. Несмотря на тот ужас, что начал происходить у меня во снах, я стараюсь быть на позитиве как можно чаще и как можно дольше. Я явно на что-то не обращаю внимания, но кроме того, что я не могу нормально взаимодействовать с Мариной, мне кажется, что в жизни у меня не всё так плохо.

– Слушай, мам, – обратился я. – У тебя холодильник совсем пустой. Давай я схожу в магазин, куплю тебе всё, что нужно. – предложил я, уже доставая яичницу со сковородки.

– Ой, Кеш… – засмущалась она и села за стол. – Ну ладно, сходи. Возьми колбасы какой-нибудь, сыра, ну и чего-нибудь, что сам решишь. Спасибо. – сказала она.

– Сейчас позавтракаю, и пойду. Будешь? – предложил я ей яичницу.

– Давай, только в другую тарелку мне положи. – сказала она и сложила руки на столе.

Мы ели яичницу. Мне кажется, что этот день пройдёт хорошо, без особенных происшествий. Когда я говорю, что день был без особенных происшествий, я имею ввиду, что моей жизни ничего не угрожало. А яичница была вкусной. Всё будет вкуснее, если это посыпать солью. Кроме раны…

– А у тебя хватает вообще пенсии на жизнь? – спросил я маму, жуя яичницу.

– Всё мне хватает. Просто один день в магазин не ходила, а тут приехал ты. – ответила она без каких-либо негативных эмоций. – Сама сходить хотела.

– Сейчас поем, и схожу. А ты дома посиди, отдыхай. – сказал я, готовясь доесть последний кусочек.

Доев, я одел свою старую футболку, которая давно начала терять свой сиреневый цвет, и шорты до колен. На улице лето, жара.

Одев шлёпанцы, я погнал в соседний магазин. Через пару минут оказался возле пешеходного перехода, горел красный свет. Всё стоят на месте, но только самые отчаянные решили пройти на красный. Я не один из них, но иногда тоже бывает, что не сдержусь, и пройду на запрещающий. И хорошо, что я этого не сделал.

Пацана, который решил пробежать на красный, настигла незавидная участь – его только что на глазах у многих сбила машина на огромной скорости. Я ужаснулся от увиденного, поскольку водитель красного седана не только сбил человека, но и переехал его, а после скрылся с места. Представьте, что на вас положили автомобильное колесо, которое само по себе тяжелое, и прибавьте к этому весь металлолом, из которого состоит машина. Вряд ли вы выживете после этого, но бывают и выжившие. Жалко придурка, но он сам виноват, не нужно было нарушать правила. К тому же, водитель будто специально сбил его. Кто-то вызвал скорую помощь. Наконец, загорелся зелёный, и я могу рассмотреть бедолагу поближе, надеясь, что не включится блевотный рефлекс. Он сломал себе ногу, а также растёр себе всё лицо об асфальт. Линия крови позволяла определить траекторию.

Сочувствую, но, всё-таки, не надо было ему бежать на красный. Может, он был самоубийцей, но я не могу этого стопроцентно утверждать. Надеюсь, он ещё жив. Скорая уже была на подходе – откуда-то вдали слышались сирены. А я пошёл дальше в магазин, так как был уже близко.

В магазине я взял то, что просила мама, а также сосиски, несколько сырков, хлеба и пакет пельменей. Не помешало бы ещё взять яблок и овощей, чтобы она себе суп сделала. В магазине, похоже, почти никто не знал о произошедшем неподалеку. Это понятно, что столь отвратное происшествие никто не видел, ведь тот участок был закрыт многоэтажкой. Сложив всё в пакеты, я начал быстро возвращаться домой.

Я прошёл мимо места происшествия, где уже не было того парня. Видимо, скорая сработала быстро. Ему явно нужна госпитализация. А ведь сколько людей каждый день погибает под колесами…

Через пять минут я уже стоял в лифте. Мама, думаю, будет очень благодарна. Кстати, в лифте было очень светло. Обычно лифты тускло освещаются.

Вскоре я оказался в её квартире и, разувшись, начал разбирать пакеты. Мама меня, как я и ожидал, поблагодарила. Помог от чистого сердца.

Я вот думаю, рассказать маме про сон, или нет…

– Мам, я в церковь сбегаю… – сказал я ей неуверенно.

– Зачем? – задала она вполне логичный вопрос. Я сам не знаю, зачем мне туда.

– Просто посмотреть… – сказал я, но та не поверила.

– Давай говори. Уверовал что ли? – спросила она.

– Ну… Мне начал сниться Иисус, и меня это беспокоит. – совсем не это меня беспокоит, а то, что он как-то связан с моими кошмарами. Когда мне снился тот дед, я видел купол церкви среди верхушек елей, но не придал этому значения.

– Да уж… Ладно, иди. – сказала она, после чего я вышел из квартиры.

Мне не требуется разрешение мамы, чтобы куда-то пойти. Я просто хотел ее предупредить, но она начала задавать вопросы. Ладно, она ведь пожилая женщина… 56 лет, как-никак.

Я вышел из дома и быстро побежал к храму, который был неподалеку. Этот храм снился и мне, и Марине, ибо во снах мы видим то, что когда-то видели наши глаза.

Минут через 7 я оказался у ворот храма. То, что это он и есть, удивления у меня не вызвало. В детстве я был тут, я помню, приходил вместе с мамой. Мне тогда дали пинка под зад, чтобы больше там не появлялся, ведь я задавал весьма неудобные для священника вопросы: например, почему Бог просто не искоренит зло во всём мире? В конце концов, за каким хреном надо было создавать змея-искусителя, если Бог знал, что случится? Зачем жить тогда вообще, если за тебя уже всё предрешено? Я задал эти вопросы священнику, когда мне было 9 лет. Он стал в прямом смысле выбивать из меня сомнения, но, как видите, не выбил. 23 года прошло, и я всё ещё не верую. Это была история из детства, теперь переместимся в настоящее.

Я быстро зашёл в храм по скрипящим ступенькам и оглядел себя. Одежд священника на мне не было, и хорошо. Всё тот же красный ковер, ведущий к иконе Иисуса, всё те же столы со свечами, всё та же резьба. Этот храм кажется не таким опасным, когда освещён. Я решил подойти к иконе Иисуса, несмотря на то, что там уже кто-то стоял в синем платке. Судя по очертаниям фигуры, молодая девушка. Я шёл, смотря ему в глаза, которые, к счастью, не пялили на меня.

Я встал рядом с девушкой, она посмотрела на меня, а я на неё. Мы сразу узнали друг друга, то была Марина. Я пробовал заговорить, но что-то меня будто отталкивало. Что же ещё ему надо… Я смотрю на неё с грустным лицом, как и она на меня. Я попытался её обнять, и это у меня получилось. Видимо, мы приближаемся к своей цели – к нормальному взаимодействию друг с другом. Я испытывал чистейшую непередаваемую радость, такую, что я начал плакать от счастья. Хоть что-то у меня получилось… Когда мы отошли, всё ещё держась друг за друга, я заметил, что она тоже плакала. На моей футболке были следы от её слёз, да и она сама всё ещё плачет от счастья, по ней это было видно.

Она жестом показала мне, чтобы я немного подождал. Она начала доставать свой блокнот, в котором начала что-то писать. Я ждал. Вскоре она убрала ручку в карман, вырвала листик из блокнота и дала его мне. Я смог взять его, а значит, мы вполне можем общаться записками. Надо же, как повезло… И блокнот с ручкой вовремя взяла… Может быть, это её привычка? Давай-ка спрошу. Но сначала прочту.

"Кеша, привет. Наверное, ты понял, что мы с тобой можем общаться и взаимодействовать во сне. Хотя, это ты должен был спрашивать, ты же взрослее и умнее меня, серьёзно. В общем, предлагаю общаться по сети, или же по СМС. Вот мой номер. Не удобно на блокноте писать, так что продолжим по СМС, там уже всё решим."

Я решил тут же проверить, будут ли отправляться сообщения. Я ввёл её номер и ввел текст с вопросом, всегда ли она носит с собой блокнот и ручку. Во мне произошёл всплеск эндорфина, когда увидел, что мы можем общаться так. Надеюсь, это надолго и нам никто не запретит. Она ответила, что она уже полгода старается с собой носить блокнот и ручку.