Loe raamatut: «Огонь Ассургины», lehekülg 17

Глава 22. Костер на поляне

Снова тот же коридор, окутанный голубоватой дымкой. Томас поглядел в одну сторону, другую – тут и там одинаковые колонны уходили вдаль. Было все равно куда идти. На душе появились грусть и тревога: чем все закончилось?

Неожиданно юноша заметил, что перспектива в направлении, которое он выбрал, начала исчезать, вместо нее за дымкой угадывалась преграда. Наконец коридор уперся в белую стену, в ней темнела дверь. Томас налег на рукоять, и дверная створка открылась.

Он шел по длинному светлому залу, вдоль стен на возвышениях в креслах сидели мужчины. Они были высокими, длинные русые волосы касались плеч. «Это учителя, – подумал Томас, – наверное, я должен выбрать кого-нибудь из них».

От неожиданности Томас растерялся. Он остановился, скользнул по ним взглядом, медленно пошел дальше. Несмотря на внешнее сходство, эти люди выглядели по-разному: одни были неестественно румяными, другие слишком слащавыми, третьи просто отталкивали своим видом.

«Нет, здесь нет моего Учителя», – решил Томас после минутного колебания.

Через широкий проем в стене он вышел на пустырь, за которым поднимался высокий холм, изрезанный многочисленными тропинками. По ним спускались и поднимались люди, у каждого за плечами была котомка.

Заинтересовавшись увиденным, Томас направился к холму. Никто не обращал на него внимания.

На вершине Томаса встретил старец в белом одеянии.

– Жду, жду тебя, – сказал он и, взяв Томаса за руку, усадил на скамейку.

Рядом журчал родник.

Старец склонился над родником, зачерпнул кружку воды и протянул ее юноше:

– Испей!

Томас отхлебнул глоток.

Справа появилась красно-розовая сфера. В центре находилась широкая лестница, вершина которой тонула в розовом свете. На каждой ступени стояла группа людей.

На самом верху лестницы в дымке проступила гигантская фигура человека в темном плаще, наброшенном на плечи. У него были тонкие черты лица, черные волосы спускались до плеч. Человек стремительно шел вниз по ступеням, темный плащ крыльями развевался за спиной.

Достигнув подножия лестницы, он неожиданно остановился, наткнувшись на невидимую преграду, и в изнеможении склонился над ней.

Когда человек поднял голову, Томас ужаснулся произошедшим изменениям: на него смотрел старик с горбинкой на носу, в котором юноша узнал первосвященника. Лицо продолжало меняться, пока не преобразилось в мастера Сороса, одного из высших магов Этрувии.

Томас повернулся к старцу, хотел у него что-то спросить, когда слева вспыхнула радуга – блистающая сфера разворачивалась на ее месте. Похожая лестница посередине, как и в первой сфере, но вершина тонула в солнечном свете.

В этом свете вырисовывался величественный облик. Постепенно он превратился в женский, в сверкающих белых одеждах. Одежды эти переливались ослепительным блеском и голубым серебром.

Внезапно серебро взорвалось многоцветными искрами, которые быстро сложились в радужную спиральную звезду – додекаэдрон. Звезда искрилась и вибрировала как живая.

На лик женщины было наброшено плотное покрывало, был виден лишь подбородок. На покрывале были заметны квадраты, очерченные радугой.

Юноша заметил, что люди на тропинках, влекомые невидимыми магнетическими силами, устремились к сферам, каждый к своей.

Рядом раздался мягкий голос старца:

– Странники различают в человеке два начала: огонь сферы Земли и свет Солнца, плоть и дух, неразрывно связанные. Есть миллионы людей, имеющие в себе развитым огонь Земли до высоких степеней и даже высочайших пределов, а свет Солнца у них не развивался вовсе или тлеет едва заметной искрой. Такие люди могут владеть большими знаниями сил природы. Могут ими даже управлять, но в них не горит свет Солнца, а значит, отсутствуют любовь и доброта. Они преданы тьме эгоизма, ими владеют только страсти и желания, только упорство воли. Видишь, они стоят на ступенях, каждая группа занимает свою. У них одинаковая одежда, над головами горит розово-красный огонь. На верхних ступенях он более нежный, чем внизу. Лица у подножия лестницы обезображивают черные пятна.

– Но поднимаясь, они теряют их! Их лица становятся благороднее! – воскликнул Томас.

Старец печально улыбнулся:

– По лестнице сферы Земли нельзя подняться. Ее ступени ведут только вниз.

– Печально, – тихо произнес Томас. – А кто тот человек, что так стремительно сбежал к подножию и принял облик мастера Сороса?

– Хранитель сферы.

– Сорос – Хранитель?

– И первосвященник тоже, – ответил старец. – Ты помнишь первосвященника?

Юноша кивнул.

– Много тысяч лет тому назад юный царевич расстроил планы первосвященника, благодаря чему цивилизация тольтеков продлила свое существование еще на несколько тысячелетий.

– Что было дальше?

– Дальше? – старец задумался. – Должен тебя огорчить: первосвященник таки сбежал. Сбежал в далекие земли и тысячелетия потратил на воспитание своего нового народа – дравидов. Их организованные полчища положили конец империи Золотых Врат. Но до этого империя распалась на отдельные земли. Противостоять им смогла только эта часть материка, где ты в настоящее время находишься.

– Почему?

– Потому что этой территорией управляли светлые маги.

– Но они тоже ушли?

– Да, когда настало время.

– Куда?

– На север – край озерных дев и поющих камней.

– Где это?

– Много вопросов для первого раза, – улыбнулся старец, – но я обязательно на них отвечу при следующей нашей встрече.

– Эта женщина в радужной сфере – Матерь Мира?

Старец кивнул.

– Я как-то связан с ней?

– Она была тетей юного царевича, который отдал за ее спасение свою жизнь.

– Ассура?

– Тогда ее звали так. Теперь о главном. Чтобы дать шанс на спасение этим людям, – старец указал на красно-розовую сферу, – ты должен зажечь огонь в храме Ассургины. Его свет поможет воспламенить тлеющую солнечную искру в сердцах тех несчастных, у кого она есть, и зародить у тех, у кого ее нет. Ты согласен выполнить это поручение?

– Да! – тихо молвил юноша.

Он хотел еще что-то добавить, но увидел себя стоящим среди руин.

Впереди глухой стеной высилась сельва. Сзади шмелиным роем гудела древняя пирамида. Гул постепенно затихал.

Томас заметил просеку в джунглях и направился к ней. По просеке шла тропа. Вскоре она вывела к поляне, на которой горел костер. Возле костра сидел человек, судя по одежде крестьянин. Он смотрел, как оранжевые языки пламени весело лижут бока закопченного котелка.

Когда Томас подошел к костру, незнакомец, не поворачивая головы, указал на камень:

– Присаживайся.

Томас сел.

Незнакомец повернул голову к юноше:

– Если есть вопросы, спрашивай. Потом отвечать будет некому.

– Что это за место?

Незнакомец огляделся:

– Поляна.

– Я о развалинах… Постойте, мы с вами раньше не встречались?

– Вполне возможно, а почему ты спрашиваешь?

– Мне ваш взгляд показался знакомым, но тогда…

– Совершено верно. Могу напомнить: Шкабо, приглашение на обед, серебряная пластина на стене. Только тело было другое. Я думал, ты меня не узнаешь, – незнакомец замолчал, глянул на пламя и продолжил: – Только взгляд остался прежний. Учитель порадуется твоей наблюдательности. Это тело принадлежит одному нашему ученику. Он живет в этой местности и с радостью уступает его для наших нужд. Ты спрашивал, что это за местность?

– Да, что это за развалины?

– Здесь была Вселенская школа магии с Великим лабиринтом. Его построили светлые маги. В нем они испытывали своих неофитов. С тех пор как они ушли, Великий лабиринт не запускался ни разу.

– Его запустили, чтобы испытать меня?

– Я бы по-другому поставил вопрос, – улыбнулся незнакомец. – Зачем тебя испытывать, ты и так маг. Лучше сказать – выявить скрытые недостатки, которые могут помешать тебе в дальнейшем пути и помочь избавиться от них.

– Как он это делает?

– Механизм чрезвычайно сложен, и объяснение его займет слишком много времени. Если кратко, то Великий лабиринт – это своеобразное зеркало, отражающее все качества человека, запечатленные в его ауре. Специальные фильтры позволят отбирать их. Например, твоя подспудная боязнь змей. Лабиринт сделал все, чтобы ты избавился от нее.

– Для этого нужно было запускать лабиринт?

– Не только. Разве ты не чувствуешь себя обновленным? Страх многоцветен, одно перышко страха тянет за собой другое. В итоге получается целый букет. Лабиринт нашел основной и отсек его, лишив питательной почвы остальные.

Немного помолчали, глядя на языки пламени, затем Томас спросил:

– Муш умер?

– Муш? С какой стати ему умирать?

– Но я же видел…

– Иллюзия Великого лабиринта. Он каждому дает шанс измениться. В былые времена иные неофиты специально добивались его прохождения, чтобы сократить свой путь. Не действия определяют нашу жизнь, а осознание их. Мысль – венец всех событий. Для судьбы совершенно неважно действие, она свои узелки завязывает мыслью.

В котелке весело забурлила вода. Незнакомец достал из кармана холщовый мешочек и добавил в кипяток горсть травяной смеси. Сразу же по поляне распространился аромат пряностей.

– Что это за напиток? – спросил Томас.

– Смесь трав и листьев. Тебе нужно запастись силами перед дальнейшей дорогой. Этот чай восстановит их.

Незнакомец достал из дорожной сумки фарфоровую чашку, зачерпнул из котелка отвар, протянул Томасу:

– Выпей!

От напитка исходил до того сильный пленительный аромат, что немного кружил голову. Юноша вопросительно взглянул на незнакомца. Тот ободряюще улыбнулся. Томас осторожно отхлебнул жидкости и сразу почувствовал, как с каждым глотком кровь быстрей бежит по венам, усталые мышцы наполняются силой, голова становится ясной, мысль четче.

– Можно еще? – спросил Томас.

– Думаю, хватит! – улыбнулся незнакомец. – Я бы дал тебе немного с собой, да боюсь, отберут склянку.

– Кто отберет? Разве может кто-то что-то у меня отобрать? – решительно произнес Томас, чувствуя наливающуюся в мускулах силу.

– Отберут-отберут, – похлопал по плечу юношу незнакомец. – Сам отдашь старым знакомым. Кстати, они тут недалеко тебя поджидают. Правда, не ведая этого.

– Какие знакомые?

– Шаманы. Кстати, – незнакомец порылся в сумке, достал знакомый кожаный мешок с ключами и жезлом, – это отдашь им, нужно же чем-то порадовать людей.

– Но зачем?!

– Они не настоящие, их подменила настоятельница Чинк-Тана прямо у тебя на глазах.

– А где настоящие?

– Уже на «Тиамат». Ты встретишься с ней в море. Ну, – незнакомец поднялся, – пришло время расставаться. Иди по этой тропе. Судьба позволит – увидимся еще.

– Ну, и на том спасибо! – махнул рукой на прощание юноша и зашагал по тропе к сплошной, как ему казалось, темно-зеленой стене джунглей.

Вскоре тропинка ворвалась в заросли из ветвей, лиан, свисающих с древесных крон.

Почти каждый фут земли между деревьями занимали более мелкие растения: бамбуковая разносортная поросль, огромные пряные лилии со стеблями толщиной в два пальца и с приросшими к почве цветочными колосьями. Тут были также бегонии и папоротники всевозможных размеров.

Среди этого многообразия растений виднелись упавшие стволы деревьев с гниющей листвой. Но особо поражало количество мхов, они занимали каждый свободный участок почвы. Росли не только на земле, селились на ветвях и даже на листьях мелкой поросли и кустарников. По стволам деревьев мхи, поднимаясь до самых верхушек, серыми и темно-зелеными бородами обволакивали воздушные корни, ниспадали со стеблей лиан, вьющихся в этой чащобе. Вся эта огромная не поддающаяся описанию масса мхов источала влагу, которая противно чавкала под ногами.

Тропинка, покружив между деревьями, пересекла ручей по поваленному стволу и исчезла в зарослях папоротника. Затем снова появилась на другой их стороне и наконец вывела к прогалине.

У поваленного дерева горел костер. У огня сидели два знакомых шамана и поджаривали тушку какой-то птицы, которую им удалось поймать. Они еще с утра расставили силки, но только к вечеру в них попала добыча.

Увидев вышедшего из джунглей Томаса, шаманы опешили от нежданно свалившегося на них счастья и отчаянно замахали руками, подзывая его к костру. Юноша остановился, сделал вид, что колеблется, но решившись, подошел.

– Чем обязан такому вниманию? – усмехнулся он.

– Просто, – произнес моложавый шаман, – хотим предложить поужинать с нами, но только хлеба нет, уж не обессудь!

– Можно и без хлеба, – добродушно буркнул Томас, усаживаясь возле огня.

– Вот и чудно! – сказал пожилой шаман. – Все-таки мы товарищи по несчастью, помогать должны друг другу… в таком гиблом месте.

Томас не возражал, тем более молодой шаман снял с огня покрытую румяной корочкой тушку и на ее место водрузил новую. Пожилой шаман сходил за широким листом лопуха и разрезал на нем птицу.

Когда с трапезой было покончено, пожилой шаман спросил Томаса, ткнув пальцем в кожаный мешок на его поясе:

– Знакомая вещица?

– Известное дело! – усмехнулся юноша. – У тебя в вимане забрал, думал вам пришел конец. Ан нет, живые…

– Мы живучие, – оскалился молодой шаман. – Где сам столько времени пропадал?

– В развалинах от дождя прятался.

– Нас дождь стороной обошел. Изрядно пришлось по болоту поплутать, пока сюда выбрались. Муш с тобой был?

– Сначала со мной…

– Сначала? Куда ж потом делся? – насторожился пожилой шаман.

– Крокодил утащил.

– Крокодил?! – в один голос воскликнули шаманы.

Томас кивнул. Шаманы переглянулись, тень страха мелькнула на их лицах.

Помолчав немного, пожилой шаман с хитрецой взглянул на Томаса:

– Куда направляешься?

– Из джунглей пытаюсь выбраться, вы ведь тоже?

– Так-то оно так, только в одиночку трудно здесь выжить. Не присоединиться ли тебе к нам?

– Можно и присоединиться, – пожал плечами Томас.

– Вот и чудно! – пожилой шаман потер ладони. – Только я хотел бы у тебя попросить…

Томас поднял глаза:

– Да?

– Гм, – замялся шаман, поглядывая на кожаный мешок, – не мог бы ты мне его отдать, для сохранности, так сказать?

Томас рассмеялся, а когда вытер выступившие слезы, произнес:

– Для сохранности, говоришь? Тогда возьми! – и сняв кожаный мешок с пояса, протянул его шаману. – А сейчас я хотел бы немного поспать… Как ночь делить будем?

– Никак, – торопливо ответил пожилой шаман. – Ты отдыхай-отдыхай, мы сами подежурим…

Сознание возвращалось медленно, вместе с ним вернулось и отчаянье. Муш снова пережил весь ужас последних минут: стремительно уходящая вверх зеркальная поверхность воды, туманное желто-зеленое пятно света, взорвавшееся мраком… И вновь калейдоскоп последних моментов жизни завертелся перед глазами.

С каждым разом боль отчаянья становилась слабее, страх уходил, оставляя после себя пустоту, которая наполнялась всепоглощающим чувством несправедливости происходящего. Разум Муша отстраненно анализировал увиденное, как будто это происходило не с ним, а на полотне живой картины²⁵.

«Я жив? – спрашивал себя Муш. – Или умер? Если судить по пережитому – умер. Но я чувствую, точнее сказать – осознаю, хотя не ощущаю ни рук, ни ног. Получается, я дух. Впрочем, не дух. Вернее, не совсем дух».

Вернулось зрение, но пространство вокруг оказалось наполнено ровным мягким светом. Из каждой его точки к служителю тянулись тонкие ясные, четко различимые лучи.

«Астральный свет, – всплыло в памяти. – Вот, значит, он какой?!»

– Ты прав, – раздался в голове Муша тихий голос. – Мы его называем зеркалом времени, зеркалом Кали²⁶.

– Кто – мы?

– Странники.

После этих слов наступила долгая пауза. Муш терпеливо ждал, пока Странник не заговорит первым.

– Ты не передумал о своем решении? – раздался голос.

– О решении? Каком решении?

Муш почувствовал, что невидимый собеседник улыбнулся:

– Стать отшельником.

– Нет! – твердо ответил Муш. – Не передумал. Я хочу… Впрочем, какое это имеет значение сейчас, – продолжил он с досадой. – Я мертв, вернее – мое физическое тело.

Ответом ему была тишина. Пелена, сотканная из световых нитей, заколыхалась, по ней пошли светотени. В этих местах пространство начало сгущаться, и вскоре перед Мушем появилась каменная арка с дубовой дверью с чугунным кольцом.

Служитель огляделся. Он стоял в каменном колодезе.

Муш дернул за кольцо и, переступив порог, попал в сумрачный зал. По сводчатому потолку, по потемневшим от времени и сырости стенам, выложенным из грубоотесанного камня, прыгали оранжевые тени. Камин слева да два потрескивающих смоляных факела освещали помещение.

Прямо, в глубине зала, находилось возвышение с деревянным троном. Он был старый, с потрескавшимися и отполированными от частых прикосновений подлокотниками. Пламя камина отражалось в них.

На троне сидел старик в темно-синей мантии мага. Черные волосы свисали ему на плечи. Глаза словно два буравчика пристально смотрели на пришельца. На кончиках тонких губ застыла едва заметная улыбка, но эта улыбка не вызывала доверия, а наоборот, поднимала изнутри холодок страха. Так мог улыбаться удав, умиляясь над жертвой.

Возле трона примостились два знакомых шамана. Они по-компанейски взирали на Муша, приглашали присоединиться к ним.

– Пожаловал! – едва разжимая сомкнутые губы, произнес старик. – Долго тебя ждали. Ну, входи, входи. Что остановился? Подойди ближе!

Муш вплотную подошел к возвышению. Маг продолжал сверлить его взглядом, отчего у служителя по спине бежали предательские мурашки. К горлу подкатил ватный комок. Страх непрошеным гостем овладевал телом. Но сознание, к удивлению Муша, оставалось незатронутым. Он усилием воли сбросил охватившее его оцепенение.

Маг поднял бровь.

– Однако, – в его приглушенном голосе угадывалось удивление.

Старик подвигал губами:

– Далеко пойдешь. Мне нравится твое самообладание, не то что у этих.

Маг беззлобно пнул ближайшего шамана в спину.

Тот обернулся, услужливо скорчил рожу.

Старик, не обращая на него внимания, продолжил говорить:

– Тебя, наверное, мучает совесть, что ты предал своих товарищей? – Маг усмехнулся. – Вера, друзья – всего лишь иллюзия. Мир полярен. Именно благодаря этому возможно развитие. Тебе известен термин «эволюция»? Хорошо. Развитие нашей планеты как раз и происходит взаимодействием крайних полюсов, поэтому не все ли равно, к какому из полюсов примкнуть, – и так и эдак помогаешь божьему промыслу. Ибо все мы служители Единого. Пара лошадей в его упряжке – иерархия левой руки и иерархия правой руки… Во вселенной, батенька, все стороны равноправны: нет ни низа, ни верха.

Муш был поражен и сбит с толку услышанным, что-то в глубине его сознания противилось словам мага, не принимало их.

Старик это почувствовал и скривился:

– Ты сомневаешься в том, что я тебе сказал? Зря.

Он не спешил оказывать давление на служителя. Брошенному в благоприятную почву зерну сомнения нужно дать время прорасти.

«Растем сомнениями», – подумал старик и усмехнулся тому, как ладно перефразировал любимую фразу своего врага – «Это вы препятствиями растете, а мы их убираем, вкладывая в души сомнения».

Муш колебался, прорастающие зерна пускали цепкие корни в старых предрассудках, маг это читал по глазам. Неяркий свет их постепенно мерк. Скоро нарождающаяся тень навсегда закроет его. Но вдруг в бездонных зрачках служителя что-то ярко вспыхнуло, словно взорвалось. Он даже покачнулся. Лицо приняло суровый, решительный вид.

Муш взглянул в белесые глаза старца и не отвел взгляда, хотя ему это очень хотелось сделать. Огромной тяжести давление шло из мрачной глубины зрачков мага.

Давление стало проникать в Муша. Он ощущал дрожь каждой клетки тела, каждую вибрацию нерва, чувства под этим напором прессовались.

– Ты смеешь мне сопротивляться? – услышал он шепот мага. – Я ведь раздавлю тебя.

– Не раздавишь! – с трудом произнес Муш.

Давление ослабло.

– В самом деле? – ехидно усмехнулся маг. – Почему?

– Я – дух, а дух нельзя ни раздавить, ни уничтожить. Я – бессмертен!

Старик некоторое время молча смотрел на Муша. Лицо его вытягивалось, и неожиданно он громко рассмеялся, на глазах выступили слезы. Он смахнул их рукой и хотел что-то сказать, как вдруг воздух в комнате заколебался.

Колебание распространилось на мага, на сидящих шаманов, на стены зала, завертелось – и исчезло. Теперь Муш оказался на поляне. Сзади виднелась пирамида, впереди прорезала джунгли просека с тропинкой. Служитель пошел по ней.

Вскоре он оказался на поляне с костром, у которого сидел путник. Он предложил Мушу присоединиться к нему.

Некоторое время путник смотрел на костер и неожиданно спросил, не отрывая взора от пламени:

– Ты не передумал насчет своего решения?

– Решения? – не понял Муш.

– Да. Стать отшельником.

– Нет, не передумал, – решительно ответил Муш.

– Тогда тебе туда! – и путник показал рукой на юго-запад. – Иди по этой тропинке. Она выведет к шале. Там встретишь друзей.