Loe raamatut: «Огонь Ассургины», lehekülg 9

Глава 12. Лекарь

– Вот так встреча! – сказал Томас. – Вы, должно быть, лекарь из Чинк-Тана? Мы не ожидали, что нагоним вас.

– Я тоже, – улыбнулся тот. – Вы куда на этот раз путь держите? В Исапу решили наведаться?

– Нет. Решили посетить Чинк-Тан. Уж очень много о нем наслышаны.

– Чинк-Тан? Великий храм! Один из самых древних в этой части света. Легенда гласит, что его построил сам Тольтек – первый правитель легендарной Альт-Ланды, основатель многотысячелетней династии. Тольтеки не только правили, но и формировали мировоззрение, воспитывали управляемые ими народности. Были терпеливыми отцами, хотя правильнее сказать – матерями.

– Почему?

Лекарь улыбнулся:

– Вы мне не поверите, но после Тольтека правителями этой великой цивилизации были женщины.

– Вы не шутите? – удивился Томас.

– Какие уж тут могут быть шутки? Будете в Чинк-Тане, не поленитесь спуститься в книжные хранилища и узнать у библиотекаря. Если понравитесь, он покажет вам хроники тех времен.

– Хроники Альт-Ланды хранятся в Чинк-Тане?

– С самого его основания.

– Но это ведь, – Томас попытался прикинуть, сколько тысячелетий, сотен тысячелетий прошло с тех времен, но только смог выдавить из себя, – так много…

– Конечно, молодой человек, – лекарь снова улыбнулся. – Поначалу это поражает воображение. Впрочем, что мы стоим на пороге? Проходите, располагайтесь. Сейчас прислугу позовем. Вы еще не ужинали?

– Нет, – ответил Бахрей и прошел в беседку.

Лекарь взял палочку с медным наконечником и ударил по бронзовому диску. На звук явился помощник трактирщика. Он принял заказ и зажег фонарь.

– Уважаемый, – спросил его Бахрей, – у вас можно приобрести теплые вещи? А то как-то прохладновато становится по вечерам.

– Можно, – ответил помощник, думая, что бы такое предложить.

– Я бы порекомендовал пончо, – подсказал лекарь.

– Да-да! – обрадовался помощник. – Пончо будет в самый раз. Оно весьма универсальная вещь для путника: это и плащ, и подстилка, и одеяло и согреет в холодное время. Конечно, пончо!

– Ну, если вы так дружно настаиваете… – Бахрей взглянул на Томаса: – Берем?

Тот кивнул.

– Вы ночевать где будете? В беседке? – поинтересовался помощник.

– Нет. Подготовьте нам с товарищем комнату.

– Хорошо! Тогда я ваши пончо отнесу туда. А вы? – обратился он к лекарю.

– Я? Останусь здесь. Люблю, знаете ли, свежий воздух.

– Тогда распоряжусь развести костер. Ужин сейчас принесут.

Минут через пять пришла черноокая женщина лет тридцати. На ней была светлая блузка и красная юбка. В руках она держала плетеную корзину, накрытую клетчатой тканью.

Она выложила из корзины на стол копченую курицу, козий сыр, зелень и лепешки. Пожелав приятного аппетита и одарив на прощание улыбкой, ушла.

Следом за ней появился пожилой краснокожий абориген. Он принес пузатый чайник с горячим мате, глиняные кружки. Оставив все это на столе, направился к кострищу и развел огонь.

Ужинали в молчании.

– Так вы идете в Чинк-Тан? – первым заговорил лекарь.

– Туда, – ответил Бахрей, неторопливо отламывая кусочек лепешки и запивая добрым глотком уже остывшего напитка.

– Значит, нам по пути! Я как раз туда возвращаюсь и мог бы составить компанию, да и идти вместе веселей. Что вы на это скажете?

– Мы не возражаем, – ответил Томас.

– Вот и славно! – оживился лекарь. – Тогда выйти нужно будет пораньше, чтобы к ночи добраться до ущелья Гроз. Там имеется приют, где можно заночевать. Но перед тем как мы разойдемся, неплохо бы познакомиться. Меня зовут Муш…

Утренний туман еще окутывал вершины сопок, когда Томас, Бахрей и лекарь вышли на дорогу. Через пару миль кирпичная дорога неожиданно сменилась широкими каменными плитами. Плиты были с такой тщательностью выверены по высоте, что переходили одна в другую без заметных выступов. Тонкие швы между ними скрывал желтый песок.

Здесь дорога изменилась. Она уже не прорезала пространство подобно стреле, а плавно скользила то обходя крутые склоны, то бросаясь вперед по распадкам. Прошлогодняя листва буков, припорошенная рыжеватой хвоей, обильно покрывала обочину. Иногда из глубины лесной чащи доносились непонятные звуки: всевозможные стуки и поскрипывания – и вновь наступала тишина, прерываемая лишь шарканьем ног.

Обедали под буком в придорожном трактире. Отдохнув немного, снова отправились в путь. Местность быстро менялась. Все чаще стали попадаться скалы, ущелья с гремящими потоками. Могучие буки уступили место пихтам.

Поднявшись на перевал, остановились перевести дух. Отсюда открывался красивейший вид: насколько хватало глаз, тянулись скалистые горы, местами покрытые темно-зеленой растительностью, у самого горизонта высились ледяные вершины. Внизу лежала долина, дорога направлялась туда.

– Где находится храм? – спросил Томас лекаря.

– Вон там! – махнул тот рукой в сторону плоскогорья.

С наступлением темноты путники достигли долины. Над головой в сгущавшейся синеве одна за другой вспыхивали звезды. Во дворе трактира уже пылали костры.

– Я останусь на воздухе, – сказал Муш, останавливаясь у одного из костров.

Пожелав лекарю спокойной ночи, друзья направились к придорожному трактиру.

Встали, едва забрезжил рассвет. Спустились в столовую.

– Однако мы первые, – сказал Бахрей и взял в руки колокольчик со стойки.

На его звон из-за занавески показалась заспанная физиономия трактирщика.

– Вам чего? – спросил он зевая.

– Нам бы, милейший, продукты в дорогу собрать.

– На сколько персон?

– На троих.

Трактирщик кивнул, достал из кладовой корзину.

– Куда путь держите? – поинтересовался он, заворачивая в холщовую ткань копченый бок индейки. – Готов поспорить, что решили навестить Чинк-Тан.

– А как вы догадались?

– Тут и угадывать нечего. Зачем корзина с продуктами, если вы идете в Исапу? Она нужна только тем, кто направляется в храм. Это последний трактир на вашем пути, если не считать приюта.

– Приюта?

– Ну да. Не ночевать же путникам под открытым небом. А так хоть что-то. Поговаривают, что в темное время в тех местах лютуют разбойники – грабят прохожих.

– А как же стража?

– Что стража, – развел руками трактирщик, – попробуй перелови! Днем они добропорядочные жители, но когда спускается ночь… Поэтому примите добрый совет: не заходите в поселения, если даже будут приглашать. Примут хлебосольно – закон гор, но сразу же при выходе из села ограбят сами хозяева.

– Учтем, – сказал Томас. – Но мы идем не одни. У нас попутчик – лекарь из Чинк-Тана.

– Лекарь, говорите? – недоверчиво переспросил трактирщик. – Это не монах ли в желтом одеянии, что у костра ночевал?

– Он самый.

– Гм, я, конечно, не настолько сведущ в храмовых регалиях, но все врачеватели, которые у меня останавливались, носили оранжево-желтое одеяние. Оранжевая рубашка и желтая накидка, хотя я могу и ошибиться…

– Дела! – проговорил Бахрей, принимая корзину у хозяина таверны. – Благодарю, уважаемый, за добрый совет. Здоровья тебе и процветания и детям твоим тоже.

– И вам благополучно добраться до храма!

Чуть позже друзья остановились у пихты, ожидая запаздывающего лекаря. Мимо проходили путники, спешащие по своим делам, и тянули повозки рабочие.

– Что-то наш провожатый задерживается, – проговорил Томас, поводя плечами от утреннего холода.

– Неспроста это, – произнес Бахрей, оглядываясь по сторонам. – Не нравится мне наш провожатый.

– Чем?

– Трудно сказать. Это больше ощущения, понимаешь. За годы торговли я много всякого люда повидал, а тут еще трактирщик…

– Ты насчет одеяния?

– Вот именно. Не нравится мне это.

– Тогда давай прямо его так и спросим: лекарь он или нет?

– Не будь наивным, Томас. Ну, ответит он тебе, мол, это гуру-врачеватели так одеваются. У кого проверять будешь? Если это враг, о котором предупреждал Зиган, так мы его только спугнем. Если нет – обидим недоверием.

– Ты прав. Предупрежден – значит, вооружен, так говорил мой наставник Вандер.

– Правильно говорил! Мудрый человек. Повезло тебе с учителем, а я до всего должен был доходить своим умом. Не знаю, как у магов, у нас, торговцев, быстро уму-разуму учатся, иначе не выживешь. Что-то наш провожатый сильно задерживается, не находишь?

– Может быть, он уже ушел?

– Да нет. Вон ковыляет! Что с вами, уважаемый? – спросил Бахрей, подхватывая под руку оступившегося лекаря.

– Да вот неприятность вышла – лодыжку подвернул.

– Может, останетесь?

– Нет-нет! – Муш сделал отрицательный жест рукой. – Я обещал вас проводить, да и в храм мне надо. Отлеживаться времени нет.

– Но…

– Никаких «но»! – лекарь остановил пытавшегося возразить Томаса. – И потом, где я еще найду попутчиков? Только идти придется медленнее обычного.

– Можно и медленней, – ответил Бахрей, – нам не к спеху.

– Ну, вот и хорошо! Двинемся помаленьку.

Расстояние от придорожного трактира до поворота к храму, составляющее около шести миль, они преодолели за три часа. Шли с остановками. Каждые сто саженей Муш отдыхал, сидя на обочине. Он, вытянув ногу, перебинтовывал ослабевшую повязку. Лицо лекаря выражало при этом такое страдание, что ни Томас, ни Бахрей не осмеливались тревожить его расспросами. Затем Муш вставал и ковылял дальше.

Томас, чтобы облегчить муки спутника, вырезал из ветки кустарника что-то напоминающее костыль, и тот, опираясь на него, пошел чуть бодрее. Наконец, спустились в очередную узкую долину и увидели на окружающих скалах рисунки змей, свернувшихся кольцами. Вскоре оказались у широкого ущелья. Дорога раздвоилась. Более узкая ее часть пропала в сумраке ущелья, другая, оставляя по сторонам скалы, устремилась к западному побережью – в неведомый порт Исапу.

После ущелья Муш свернул на обочину и сел на скальный выступ. Достал из складок одеяния платок, не спеша обтер им вспотевшее лицо и сказал:

– Дальше я не пойду, не рассчитал сил.

Бахрей посмотрел на него с интересом, но промолчал.

Томас спросил:

– Что делать будем?

– Тут недалеко есть деревня. Не проводите меня туда? Я там останусь, пока нога не подживет.

Томас и Бахрей переглянулись.

– Действительно, – произнес торговец, – не бросать же его здесь?

– Воздастся тебе за доброту, – поблагодарил лекарь, опираясь на его плечо.

– Уже воздалось, – буркнул Бахрей. – Куда идти?

– За поворотом тропа. По ней наверх.

– Это не к тем ли развалинам? – поинтересовался Томас, указывая на лесистую гору, где почти на самой макушке виднелись остатки какой-то башни.

– А что, я вам не сказал? – всполошился лекарь.

– Какая разница?! Взялся за гуж – не говори, что не дюж! – в голосе Бахрея послышались нотки раздражения.

– Действительно, – добавил Томас, на всякий случай оглядываясь по сторонам.

К развалинам шли долго. Тропа вилась в зарослях низкорослых деревьев, медленно понимаясь вверх. Казалось, подъему не будет конца. Наконец она вывела на поляну, за которой виднелись крыши строений. Это была деревня. Томас насчитал с десяток хижин, отгороженных друг от друга невысокими каменными стенами.

Поселение имело единственную улицу и площадь, в центре которой стоял навес. Под навесом за длинным столом сидели мужчины, одетые кто во что горазд: пончо на плечах, полотняные рубашки, – но неизменным атрибутом каждого являлась шляпа из валяной шерсти.

Заметив гостей, они повернули головы и стали угрюмо смотреть в их сторону.

– Чем они занимаются? – поинтересовался Томас.

– Они крестьяне, в поте труда зарабатывающие свой хлеб насущный, – ответил Муш.

– Где? – Бахрей остановился и для наглядности повертел головой. – Не вижу я ни полей, ни угодий.

– По долинам и по взгорьям… – попробовал отшутиться лекарь.

– По мне они больше на бандитов смахивают.

Они дошли до изгороди крайней хижины и остановились. Торговец снял со своего плеча руку Муша.

– Дальше мы не пойдем, – сказал он. – Будешь звать провожатых или сам доберешься?

– Сам, – ответил лекарь. – Тем более уже пришли. Да вот и хозяева!

Из хижины вышла женщина, вслед за ней мужчина.

– Никак сам Муш пожаловал! – расцвела она в улыбке, ее сдобная фигура излучала добродушие.

– Он самый, дорогая хозяюшка, он самый. Вот спасибо добрым людям, довели.

– Батюшки! – всплеснула женщина руками. – Что случилось?

– Ногу подвернул, милая.

– Идти можешь? – спросил мужчина, при этом он почему-то старался не смотреть на лекаря.

Тот в ответ кивнул:

– Что это все к моей персоне внимание? Лучше приглашайте дорогих гостей в дом.

– Действительно, что это мы? – мягкий, ласкающий взгляд карих глаз коснулся Томаса и неожиданно сделался оценивающе-жестким.

Это длилось мгновение, тем не менее не осталось без внимания и вызвало в душе у юного мага неясную тревогу. Тревога усилилась, когда женщина подхватила упиравшегося торговца под локоть.

– Что же вы не проходите в дом? Отдохнули бы с дороги.

– Нет! Мы не можем! – Томас шагнул к другу, порывисто отстранил руку женщины.

– Куда же вы так спешите? – в голосе добродушной хозяйки появились едва различимые нотки раздражения.

– Они в храм идут, – поспешил на помощь лекарь.

– В храм? Что ж так поздно? До ночи не успеете попасть. Ночевать где будете, у ворот? На ночь их закрывают, к вашему сведению. А потом бандиты в округе развелись, да и зверье, – женщина сделала многозначительную паузу. – А то переночевали бы у нас, а с утра пошли бы в свой храм. Мы завсегда гостям рады!

Тревога Томаса передалась и Бахрею. Он подвигал губами, прислушиваясь к своим чувствам, покосился на «разбойников» на площади.

– Уважаемая, мы ценим ваше гостеприимство, но должны спешить, дела, – сказал он, развернулся и пошел прочь, не оглядываясь.

Томас последовал за ним.

Женщина крикнула им вслед:

– Вы уж на обратном пути к нам заглядывайте!

– Непременно, – Томас оглянулся.

Мужчины, которые лишь молча наблюдали, вышли из-под навеса и направились к крайней хижине.

Когда перелесок скрыл поляну из виду, Бахрей остановился и прислушался.

– Никого. Думаю, хорошо, что не зашли… А ведь она меня чуть было не затащила в избу.

– Что им нужно было?

– Деньги, – развел руками Бахрей. – Всем всегда нужны деньги.

– Чего ж они не напали?

– У тебя меч, у меня тоже. Сам подумай, стоило ли рисковать? А в доме простора меньше, да и оглушить на входе можно или опоить какой-нибудь дрянью.

– Получается, наш лекарь самый настоящий бандит?

– Не просто бандит, а наводчик! – глаза у Бахрея округлились. – Он ходит по трактирам и примечает доверчивых богатых путников. Заманивает в деревню, как нас с тобой. Там их грабят…

– Что потом?

Торговец пожал плечами. Он шел некоторое время, задумчиво глядя под ноги, и неожиданно остановился.

– Все-таки их опаивают, – произнес он.

– Почему?

– Посуди сам. Если бы путников убивали, власти наверняка обратили бы на это внимание. Деревню давно разобрали бы по камушкам. А так – опоили, и человек ничего не помнит, кто он и что с ним было.

Когда снова вышли на дорогу, Бахрей поднял голову и посмотрел на высоко стоящее светило.

– Уже полдень! – сказал он. – Давай поторапливаться!

– К чему? Все равно ночевать придется на обочине. Сорок верст за оставшееся время не одолеем.

– И то верно, – вздохнул Бахрей, взглянув на лесистую гору и развалины на ее вершине. – А если не будем торопиться, то и до приюта не доберемся.

Дорога петляла среди скал, то поднималась на плоскогорье, то шла по краю пропасти, в глубине которой гремел невидимый водный поток. К закату друзья оставили позади большую часть пути. Солнце уже задевало неровные края скал, готовясь уйти на ночной покой, когда за очередным поворотом показалось каменное сооружение, прижавшееся к скале: зев двери и узкие проемы окон. Сбоку прямо из скалы пробивался родник. Вода собиралась в каменный желоб и прозрачной струйкой падала в небольшой бассейн.

– Это, наверное, приют, – высказал догадку Бахрей.

– Похоже на то.

Томас потянул за железную скобу, дверь открылась с протяжным скрипом. Внутри приют был гораздо больше, чем казался снаружи, за счет вырубленной в скале глубокой ниши. Здесь находились две двухъярусные кровати, стол и скамья. Широкие ниши в стенах служили в качестве дополнительной мебели. Некоторые из них были закрыты дощатыми дверцами. За одной такой дверцей Бахрей обнаружил огниво, за другой – мешочек с сухарями, какие-то сушеные травы и запас свечей.

Около печи лежала поленница дров. На плите стояла пара металлических котелков, на столе – огарок свечи, стопка глиняных тарелок и четыре кружки. У одной была отбита ручка.

Над печкой висела широкая полка, тесно заставленная глиняными фигурками божков.

– А тут ничего! – сказал Бахрей после тщательного исследования помещения. – Жить можно. А куда ведет эта лестница?

В дальнем углу притулилась к стене деревянная лестница. Сверху она упиралась в закрытый люк, который из-за плохого освещения был плохо виден.

– Сейчас зажгу свечу, – сказал Бахрей.

Он достал из кармана плоский пенал. Вынул оттуда две палочки – одну коричневую, другую желтую – и кусочек шелка. Обернул желтую шелком, потер. Затем соединил концы палочек – раздался сухой треск, коричневая палочка вспыхнула и наполнила помещение хвойным ароматом.

Бахрей зажег огарок свечи на столе. Свеча горела неровно. Ее фитиль потрескивал, и пламя вздрагивало, от этого на стенах дергались тени.

Томас взял свечу, поднялся по лестнице к люку, открыл его. Там находилось еще одно помещение.

– Здесь комната! – крикнул он.

– Хорошо, дорогой! – услышал он голос Бахрея. – Смотри, я пока ужин соберу.

Дрожащий свет выхватил из темноты голые стены и узкие бойницы, двухъярусные кровати и стол между ними. В углу Томас заметил еще одну лестницу. Поднявшись по ней, оказался на плоской крыше. Ее с трех сторон окружали каменные ограждения, доходящие до уровня груди. Сзади высилась скала.

Томас подошел к ограждению и взглянул вниз. Там среди глубоких теней светлой полосой виднелось полотно дороги.

Неожиданно в тишине послышались шаги. Томас поставил свечу на пол и прислушался. По дороге кто-то шел. Шаги звучали уверенно, они приближались, и юноша с напряжением стал всматриваться в темноту. Но затем шаги смолкли.

До его слуха долетел приглушенный голос:

– Ну как? Где они?!

– Там. Окна светятся. Едят, наверное. Дымком потянуло.

– Томас! – донесся снизу крик.

Томас кубарем слетел с лестницы. В люке, ведущем на первый этаж, виднелась голова торговца.

Увидев друга, Бахрей сказал:

– Воды принеси, греть будем…

– Какая вода?! – громко зашептал Томас. – За поворотом бандиты. Они за нами следят!

– Следят? – невозмутимо спросил Бахрей. – Зачем следят?

– Ну, я не знаю.

– Спускайся! – решительно произнес Бахрей. – Последи за огнем. Я узнаю, что там за бандиты такие.

Торговец взял котелок и вышел из хижины. Остановился на ступеньках, прислушался – не было никаких посторонних звуков. Журчал родник, изредка раздавались потрескивания и вздохи остывавшего камня. Где-то на плиты дороги сыпалась мелкая щебенка – создавалось впечатление, что наверху в скалах кто-то ходил. Если бы Бахрей никогда в жизни не был в горах, он бы принял это за чистую монету. Но он ждал другие звуки, а их не было.

Постояв немного, Бахрей направился к роднику, подставил под звонкую струйку воды котелок. Тут до слуха торговца донесся посторонний звук – шаркнула по камню подошва. Еще раз и еще.

Торговец отставил котелок на край бассейна, повернулся и медленно вынул из ножен меч.

Шаги приближались. Из окна на полотно дороги падала полоса света. Неожиданно на фоне звездного неба появился силуэт. Он приближался, словно равномерный ход часов звучали шаги. Наконец в полосе света возник человек: желтая накидка, красная рубаха…

– Брат Зиган? – удивился Бахрей.

Глава 13. Чинк-Тан

В котелке закипела вода. Бахрей отставил его с огня и кинул туда горсть сухих листьев мате. Вода сразу наполнилась мелкими пузырьками, забурлила и начала окрашиваться в зеленый цвет.

– Как вы нас догнали? – спросил торговец брата Зигана. – Мы вас оставили… – Бахрей замолчал, подыскивая подходящее слово.

– В плачевном состоянии, – подсказал тот.

– Да-да, в плачевном!

– Помогла вытяжка Томаса, – улыбнулся служитель и посмотрел на юношу. – Она-то и поставила меня на ноги. Я догнал бы вас раньше, но пришлось задержаться.

– С кем вы разговаривали? – осторожно поинтересовался Томас. – Я был в это время на крыше.

– Что ж, придется открыться. Дело в том, что вас сопровождал не только я. Еще несколько человек делали это тайно. У врага много рук и глаз, поэтому приходится перестраховываться и, должен заметить, не зря.

– Не с этим ли связана ваша задержка? – Томас поставил на стол корзину с продуктами.

– Поймали двух самозванцев. Выдавали себя за антеков. Да они должны быть вам знакомы. Это те, кто «белого попугая» пытались в мате подсыпать.

– Эти! Что они говорят?

– Молчат.

– Где они сейчас?

– Повели в Чинк-Тан.

– Что это мы все о делах? – проговорил Бахрей, ставя котелок на стол. – Чай стынет! Брат Зиган, вы не разрежете курицу?

– Конечно! – отозвался тот.

Ночь прошла спокойно, а рано утром Томас, Бахрей и брат Зиган покинули приют. Дорога еще долго петляла между скал, затем пересекла ущелье по мосту и неожиданно вывела на открытое пространство. Насколько хватало глаз, ширилась долина. Прямо в ее центре поднималась одинокая гора, на вершине ее путники увидели строение.

Мощное основание, вросшее в гору, украшала колоннада, над которой возвышался купол. Башни по углам, казалось, задевали редкие облака.

Солнце щедро одаряло своим светом храм, и он ослепительно сиял белым мрамором и золотом украшений.

– Это Чинк-Тан! – сказал брат Зиган.

– Да… – зачарованно молвил Бахрей.

– Какой громадный! – произнес Томас. – И неприступный.

Брат Зиган улыбнулся:

– Однажды, в эпоху правления дравидов, его пытались взять приступом, но не смогли. Не по зубам оказался орешек.

– Что им было нужно?

– Престиж и хранилища. В храме находятся летописи со времен первых царей Альт-Ланды. Все народы были упомянуты в них. Но не это главное. Здесь хранится книга книг, в народе именуемая книгой Гермеса. Она была написана самим Ману. Это – основа всех существующих религий, философии и магии. В ней записано, что было и что еще будет.

– Наверное, дравиды хотели заглянуть в нее?

– Вполне возможно, ибо готовили себя к противостоянию со Странниками. Слышали о них?

– Приходилось, – сказал Томас. – Мой наставник Вандер говорил, что Странники – это мудрецы, овладевшие тайнами природы. Что они стоят на страже человечества и следят за его развитием. Со Странниками связано и рождение самой Этрувии. Согласно ее летописям, Этрувия была основана Великим Драконом, или Владыкой Странников.

Брат Зиган посмотрел на Томаса, и юноша прочитал в его взгляде уважение.

– Велика ваша страна и велик народ Этрувии. Твой наставник – мудрый человек, Томас. Держись его! – произнес брат Зиган и добавил: – Что встали?! Чинк-Тан ждет!

К храму через скалы вела дорога, похожая на натянутую струну. Она стремительно пролетала над пропастями по перекинутым мостам и упиралась в посеревшие от времени и лишайника огромные резные арочные ворота.

Узкие темные бойницы в стенах недоверчиво и угрюмо взирали на окружающий мир. Напротив входа на бордюре сидел человек в кожаной куртке. Он опирался на рукоять короткого меча в ножнах и с тоской в глазах смотрел на идущих по дороге путников.

Когда друзья приблизились, человек встал, окликнул брата Зигана. Затем отвел его в сторону и принялся что-то говорить, отчаянно жестикулируя. Служитель слушал и хмурился.

– Однако что-то случилось, – высказал предположение Бахрей, но развить свою мысль не успел.

Брат Зиган прервал словоизлияния собеседника и указал рукой в сторону плоскогорья. Человек в кожаной куртке направился туда, а брат Зиган вернулся к друзьям. Те молча ждали объяснений.

– Странные дела творятся, – произнес служитель. – Вчера, как я уже говорил, мы поймали двух проходимцев. А сегодня они исчезли.

– Как исчезли?! – выпучил глаза Бахрей. – Что ты такое говоришь? Как может человек взять да исчезнуть?

– Сам не знаю. Человек, которого вы видели, и еще двое сопровождали их. Вот что он рассказал: «Когда мы спустились в ущелье, задул ветер и нагнал туман. Туман сгустился, да так, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно, кроме белой пелены.

Я приказал напарникам обмотать свободные концы веревок, которыми были связаны задержанные, вокруг ладоней так, чтобы их нельзя было вырвать из рук. Ну, мало ли что может прийти арестантам в голову в таком тумане!

Напарники указание выполнили. Туман все усиливался. Пришлось остановиться, так как двигаться в таком молоке, которое представлял собой туман, было просто невозможно. Мы потеряли ориентацию.

В тумане окружающие звуки приобрели четкость, и стало слышно, как дыхание дробится мелким эхом. Неожиданно раздался звон, похожий на легкий удар гонга. Вслед за ним донесся порыв ветра, но туман он не рассеял, только увлажнил лицо мелкими каплями. Потом раздалось старческое покашливание, затем довольный смешок – и все стихло. Разом! Словно мы окунулись в вату. Это длилось некоторое время, пока очередной порыв ветра не подхватил пелену тумана, разметав его в вышине на клочья. Только после этого солнечный луч, наконец, достиг дна ущелья.

То, что мы увидели в следующее мгновение, поразило нас словно удар грома. Напарники держали в руках пустые веревки, а около ног лежали кучки грязного тряпья – это все, что осталось от пленных. Сами они бесследно исчезли».

Брат Зиган взглянул на друзей:

– Что скажете?

– Здесь явно не обошлось без магии, – произнес Бахрей, хмуря брови.

– Вполне вероятно, – кивнул Томас, – тем более они шаманы.

– Кто шаманы? – не понял Зиган.

– Проходимцы!

– Откуда это известно?

– Встречались! – недовольно буркнул Бахрей.

– Мы заходили по пути в Шкабо на один остров, – пояснил Томас, – чтобы пополнить запасы воды и фруктов. Едва ноги унесли оттуда. Там-то в первый раз и встретились с ними.

– Они на том острове черными уродами верховодят, – добавил торговец.

– Попрошу с этого момента подробней.

Бахрей вздохнул и рассказал брату Зигану о своих с Томасом приключениях на острове, упомянул и о храме.

Дела!.. – задумчиво произнес тот. – Ну и задали вы мне задачку!

– Это не мы, уважаемый, ее задали, – ответил Бахрей.

– Шаманы не сами освободились, – прервал молчание Томас.

– Я тоже к этой мысли склоняюсь, – согласился брат Зиган. – Братья – тренированные воины. Их учат противодействовать гипнозу, но тут действовала более сильная воля.

– На острове я встретил одного старца. Лица его не разглядел. Оно было скрыто под капюшоном, но голос показался мне знакомым. Только тот маг, которому мог принадлежать этот голос, находился за тысячи миль от острова. И еще, этого старца шаманы называли хозяином.

– Полагаешь, это дело его рук?

– Все может быть. Хотя во всем этом есть что-то показное.

– Что ты имеешь в виду?

– Например, покашливание, хихиканье, – Томас потер лоб ладонью. – У меня подспудно сидит мысль, что это сделано специально.

– Но зачем?

– Чтобы мы с Бахреем услышали.

– Пугают? – спросил Зиган.

– Скорее, напоминают…

Брат Зиган понимающе кивнул и потянул за выступающий в стене бронзовый рычаг. Где-то в глубине раздался удар гонга, и в воротах открылся проем.

– Прошу, – сказал брат Зиган и, пригнув голову, вошел первым.

Томас последовал за ним и оказался в сумрачном проходе с высоким сводчатым потолком. На стенах были изображены человеческие фигуры, возносящие руки к солнечному диску. Вверху темнела поднятая массивная решетка. За ней в пятне выхода ослепительно белели в солнечном свете ступени далекой лестницы, участок площади блестел мраморными плитами.

Площадь оказалась широкой, а лестница вела к колоннаде. Справа и слева раскинулись цветники и аллеи. Деревья касались кронами арочных переходов, соединяющих постамент, на котором покоилась колоннада, со стенами.

Колонны поддерживали фронтоны, напоминающие натянутые луки со стрелами, устремленными в небо, и украшенные барельефами с фигурами животных. Над всем этим высился купол, увенчанный золотым шпилем.

Брат Зиган свернул влево, миновал площадь и увлек друзей на одну из аллей, которая вскоре вывела к портику. Здесь он их оставил под пышным платаном.

Ждали недолго.

– Настоятель примет вас, как только освободится, – сказал брат Зиган. – А пока предлагаю осмотреть святилище.

Друзья согласились. Следуя за служителем, они вернулись к колоннаде. За колоннами скрывались золотые ворота. Створки их были распахнуты и поблескивали драгоценными камнями.

В притворе вопреки ожиданию было светло. Рассеянный свет лился сверху. Казалось, светится сам покрытый позолотой и голубой лазурью сводчатый потолок. На стенах был изображен растительный орнамент.

Похожий орнамент украшал и стены святилища. Купол, выполненный из голубого хрусталя с золотистыми искорками, наполнял помещение приглушенным светом.

Напротив входа, у противоположной стены обширного зала, находился нефритовый алтарь с золотой чашей для курений, над ним – огромное мозаичное панно. Оно мягко светилось. На нем была изображена фигура сидящей женщины. Молитвенно поднятые руки, иссиня-голубые одежды. Строгий лик обращен к входящим в святилище. Плечи и ноги укутывал плащ, украшенный символами животных. Вокруг головы был золотистый нимб. От него вдоль всей фигуры женщины шли радужные полосы.

– Кто это? – тихо спросил Томас, чувствуя, как его охватывает возвышенное настроение.

– Астарта! – ответил брат Зиган. – Царица Небесная. Это ей посвящен храм.

Уста Бахрея взволнованно прошептали:

– Среди мрака густого,

О Мать,

Вспыхнул свет красоты Твоей,

Двери Неба открыв для сердец,

В этом свете бытия неземного,

О Мать!²⁴

– У нас Царицу Небесную называют Шакти, – добавил он помолчав.

– У Матери Мира много имен, – послышался сзади высокий женский голос.

Хотя он был приглушен, каждый звук отчетливо отпечатывался в воздухе святилища. Все оглянулись.

Позади них стояла высокая красивая женщина, облаченная в желтый плащ. Собранные волосы украшала желтая лента. Синие глаза смотрели ласково, но твердо.

Брат Зиган положил ладонь на сердце и склонился в полупоклоне.

– Матри-Сити, – тихо произнес он.

– Кто это? – шепотом спросил Томас.

– Настоятельница.

Томас и Бахрей переглянулись и последовали примеру Зигана.

Матри-Сити остановила их:

– Не мне пришли сюда отдавать дань почитания. Вы в гостях у Матери. Пред ней мы все равны.

Томас всмотрелся в лицо Астарты и нашел удивительное сходство с ликом женщины, посетившей его в видении на острове. Чем дольше он смотрел на нее, тем больше было это сходство. Неожиданно изображение женщины на панно приобрело объем и ожило. Томас увидел, что перед ним уже не Астарта…

– Ассургина! – прошептали губы Томаса.

Женщина улыбнулась и едва заметно кивнула. Она ласково смотрела на юношу. От нее исходила нежная вибрация, касалась груди Томаса и отзывалась ответным колебанием в солнечном сплетении.