Отражение. Поэтический сборник

Дизайнер обложки Вячеслав Сазанович

© Вячеслав Сазанович, 2023

© Вячеслав Сазанович, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0059-7092-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рассвет

 
Я неспокоен, весь горю —
Не от болезней неугодных,
А просто мне прижать зарю
К себе так хочется сегодня!
 
 
И в солнце ткнуться я щекой,
Себя им сладко согревая,
Как сумасшедший, сам не свой,
Сейчас безудержно мечтаю!
 
 
Взлечу! А как иначе быть,
Когда распахнутые крылья
Взывают вверх скорей уплыть,
С земной меня простившись пылью.
 
 
Какой рассвет! О, Боже мой!
Как плещет светом он роскошно!
Я прикипел к нему душой!
И оторваться невозможно.
 

Беседка

 
Я в открытой сижу беседке.
Льётся дождь и прохладно чуть.
Лист зелёный дрожит на ветке —
Ходуном его ходит грудь.
 
 
А к столбам надо мною тонким
Зонт беседки прилип шатром.
Распыляясь, стучатся звонко
Капли в зонт дождевым хлыстом.
 
 
Дом застыл деревенский рядом.
Чередою двойных окóн
Опьянëнным от влаги взглядом
На забор загляделся он.
 
 
У забора вполне степенно,
Как не каждый и пить бы смог,
Пьёт небесную воду сена
Небольшой, но щекастый стог.
 
 
Ну, а лист всё дрожит на ветке,
Ходуном также ходит грудь.
Льëтся дождь. Я сижу в беседке.
И не холодно мне ничуть!
 

В ночь, вразвалку иду…

 
Осень, грузно дыша, завершила свой бег.
Ветер бросил скулить, словно раненый пёс.
Над вечерней землёй новорожденный снег
Закружил не спеша под некрепкий мороз.
 
 
Прежде слякотных луж блещет хрупко стекло,
Отражая огни столбовых фонарей.
И глазам и душе стало очень светло —
Отвыкают они от дождливых теней.
 
 
Укрывает себя свежим пухом земля,
Вяжут шапки гурьбой вдоль дороги дома.
В ночь, вразвалку иду, жизни радуясь я,
И тому, что пришла, наконец-то, зима…
 

Ни мысли, ни слова…

 
Ни мысли, ни слова в моей голове,
Она окончательно стала пустая.
Гляжу, как в высокой душистой траве
Блуждающий ветер следы оставляет.
 
 
Сорока летит, а за ней воробей
Охотничью, видно, устроил погоню.
Под солнцем искрится бегущий ручей,
Недавним дождём вдоль дороги рождённый.
 
 
Дорога извилистой тонкой змеёй
Траву луговую неспешно пронзает.
К ромашке кузнечик прижался щекой
И что-то стрекочет, на скрипке играя.
 
 
Рассудок уснул, я внимаю душой
Пространству и звукам прекрасным и чистым.
Стою с головой абсолютно пустой,
В беспамятстве полном – ни слова, ни мысли.
 

Старенький дом

 
В дебрях лесных, перевитых плющом,
Словно в огромном надёжном футляре,
Возле ручья беззаботливо дом
Спал – покосившийся, маленький, старый.
 
 
Кем он построен – забыто совсем.
Домику в дебрях так дремлется сладко!
Воздух вдыхая межрёбием стен,
Пыль он засасывал слоем осадков.
 
 
Слоем осадков воздушная пыль
В дом серебром невесомым влетала,
И, как проверенный жизнью костыль,
Дальше держаться ему помогала.
 
 
Стёкла исчезли из óкон и дверь
Тоже ушла из входного проёма.
Что ж горевать о потерях теперь,
Главное стены есть с крышей у дома.
 
 
Крона лесная небесный зенит
В листьях упрятала весь, без остатка.
Дом под листвою так сладостно спит!..
Словно младенец под пледом в кроватке.
 

Стол

 
Стол стоит у окна. Над столом тишина
С обезлюстренной тьмою повисла.
Повидать, разглядеть неподвижно сполна
Смог за годы он собственной жизни.
 
 
Видел он под собой детвору и котов,
И осколки от рюмочек хрупких,
Видел брюки сидящих друзей и врагов,
Босоножки, колготки и юбки.
 
 
Ощущал на себе тяжесть громких тостов,
Пироги, самовары, газеты.
Видел ненависть он, видел боль и любовь —
Ну, а как без любви в жизни этой?
 
 
Стал свидетелем тайн многочисленных стол,
Не любую доверишь бумаге.
Сколько фраз и речей понаслышался он,
Грязных, чистых – и прочих, и всяких…
 
 
Ножки в мраке блестят, упираются в пол,
На столешнице скатерти сетка.
Стол стоит у окна, вроде старенький стол,
Но как в юности – верный и крепкий.
 

Предвестник скорой стужи

 
Отбиваясь в ветках струнных
Тополино-серебристых,
Дождь из туч идëт подлунных,
С виду мрачных и нечистых.
 
 
Не со зла, а лишь публично,
По дорогам и по крышам
Он стучится нетактично,
Что и спящим даже слышно.
 
 
Настоящий, не подделка,
Дождь, предвестник скорой стужи,
Пробегает, словно белка
За орешками, по лужам.
 
 
Лето. Август. Но так низко
Туч с дождём несётся стадо,
Что понятно, осень близко —
Не вдали она, а рядом.
 

Листок

 
Проклюнулся мелкий, всего с ноготок,
Сегодня из почки берёзы листок.
Он липок ещё, молодой, несмышлëн,
И с жизнью совсем незнаком ещё он.
 
 
Но лист подрастёт, станет зрелым вполне,
И тень от него будет мчаться к земле.
И в этой тени будет свет охлаждаться,
Влюблённые пары желанно встречаться.
 
 
Узнает он лето. За летом, чуть позже
Прочувствует холод осенний до дрожи.
И сменит – такой у природы обряд —
Зелëное платье на жёлтый наряд.
 
 
Напьётся дождем постаревший листок,
Который был ростом совсем с ноготок.
И бросится вниз, влажным ветром ведомый,
Мечтая весной возродиться он снова.
 

Идёт воскресенье

 
Дни выходные. Идёт воскресенье.
Словно настойки шалфеево-мятной
Выпило время без тени смущенья,
И застучало чуть реже, чем надо.
 
 
В книге читаемой букводвиженье
Тянется дольше, чем ранее было.
С временем, видно, оно в соглашенье
О замедлении хода вступило.
 
 
Прошлого века в квартиру неспешно
Музыка льётся из ретро-колонки.
Спит на полу, ну совсем безмятежно,
Солнечный свет позолоченной плёнкой.
 
 
Ход в понедельник немного вальяжно
Время отстукает, но ведь, ей-богу! —
Что будет завтра – не так уж и важно,
То, что сейчас есть – важнее намного!
 

«Не так давно уснула ночь…»

 
Не так давно уснула ночь
В рассветном рюкзаке.
Из города шагаю прочь
Я с удочкой в руке.
 
 
Ещё в пакете у меня
Есть баночка червей.
И до реки желаю я
Дотопать поскорей.
 
 
Она прохладна и чиста,
И синей полосой
Пронзает тихие места
За городской чертой.
 
 
На берег скоро сяду и,
Забыв про пыль и смог,
Начну неспешно я удить,
Глядя́ на поплавок.
 
 
Поймаю ль рыбу, я ещё
Не знаю – пустяки!
Но знаю точно, хорошо
Мне будет у реки.
 
 
Сидеть весь день я буду рад
В общении с рекой,
А как зардеется закат,
Отправлюсь я домой.
 
 
И блеском звёздного пути,
Проснувшись, мне помочь
Дорогу верную найти
Решит подруга-ночь.
 

«Хворост пылает, над ним котелок…»

 
Хворост пылает, над ним котелок
Пузо своё для ухи согревает.
В озере рядом застыл поплавок —
В леску вцепившись, нырять не желая.
 
 
Воет назойливо рядом комар,
Лезет туман из осоки махровый.
Шмель из цветка пьёт вечерний нектар,
Чья-то вдали замычала корова.
 
 
Жир в котелке выпуская, карась
Плещется вместе с наваристой щукой.
Риса на радость им всыплю сейчас
С солью, морковкой, картошкой и луком.
 
 
Смолкла корова, шмель скрылся вдали,
Хворост по цвету стал жгуче-бордовым.
Солнце, скрываясь за кромкой земли,
Дышит спокойствием свежим и ровным.
 
 
Я на траве, как на тёплом меху,
Тело своё разместил в полулëжке.
Дым разгоняя, мешаю уху
С детства родной металлической ложкой.
 
 
Рядом запел чуть охрипший сверчок,
Горло своё от души надрывая.
Скромно заслушался им поплавок,
В воду нырять, ну совсем не желая…
 

Опять я в дороге!

 
Опять я в дороге! Асфальта полоска
Сквозь зелень пейзажную змейкой скользит.
Застыла, гляжу, у мосточка берёзка
И в речку листочками робко глядит.
 
 
Чуть дальше заправка. За ней вдоль дороги
По полю за трактором тащится плуг.
Стог пышного сена мелькнул одинокий,
Прилипший к траве, словно к платью утюг.
 
 
Низина с деревней! Увидел в деревне
Заборов-расчëсок опрятный я ряд.
За ними, по-царски, с осанкой степенной,
Избушки гурьбой невысокой стоят.
 
 
Секунды меняют пейзаж перед взором
За быстро летящим огромным окном —
То лес растворится в просторе озёрном,
То выстрелит вверх неожиданно холм.
 
 
Билет мне дорожный достался сквозь лето
Прекрасный такой, что в пути не уснуть.
Я еду! Я еду! И скоро приеду
Домой наконец-то! Осталось чуть-чуть!
 

Штрихпунктирная строчка

 
Полоска и точка, полоска и точка,
Бежит вдоль колёс штрихпунктирная строчка,
По следу спешит бесконечной рулетки
Асфальтная лента дорожной разметки.
 
 
Полоски и точки – путей альбиносы,
Не скрыты ли тайны в них азбуки Морзе?
О чём они шепчут, о чём повествуют,
Беседу ведут меж собою какую?
 
 
О Севере крайнем с казённой избою?
Быть может, о юге с солёной волною?
О доме родительском с окнами в небо…
Он тоже не близко, давно я в нём не был.
 
 
А, может, полоска бегущая точке
О ложно-спокойных разлуках бормочет?
Прощальных словах: «Я приеду, до встречи!»
О слëзах в глазах… Удержать бы, но нечем.
 
 
Полоски и точки в жару и в морозы,
Ведут разговоры по азбуке Морзе.
Куда они манят? В какие дороги
Умчаться зовут штрихпунктирные строки…
 

«Среди бегоний и жасминов…»

 
Среди бегоний и жасминов,
Среди гортензий и драцен
В озеленённой я квартире
Расположился в зимний день.
 
 
А за окном в пылу морозном
Метель по стёклам резво бьёт…
А на столе в горшочке роза
Багрянощёкая цветёт.
 
 
А рядом с розой каланхоэ
Горит гранатовый букет,
И лист мясистого алоэ
Гнёт изумрудно свой хребет.
 
 
А за окном бушует вьюга,
Снег призывая к кутежу…
А здесь, в квартире, как на юге
Я субтропическом сижу.
 

«Рубежей нет! Повсюду воля!..»

 
Рубежей нет! Повсюду воля!
Здесь, вблизи, стог растет из сена.
А вдали, там, за кромкой поля
Возвышается лес степенно.
 
 
В небесах синеву ест пена
Облаков совершенно чистых,
А внизу, в лужах по колено,
Золотистые дремлют листья.
 
 
Ни домов нет вокруг, ни строек.
В незамаранной здесь природе
Я стою, и – да что ж такое! —
Веселюсь беспричинно вроде.
 
 
«Э-ге-ге!!!», – закричать охота,
В горизонт отсылая эхо —
Здесь повсюду одна свобода,
С рыжей лентой лесного меха!
 

На жизненные чудеса

 
Я видел, как пенится лёд,
Как хлещет вода из песка,
Как солнце по звёздам плывёт
И тянется к смерти рука.
 
 
Я видел, как тлеет бетон,
Как липнет к душе язык,
Как даже простой картон
Ломает, как спичку, штык.
 
 
Свершений земных полно
Из масс необычных дел.
Я многое видел, но
Не всё я узреть успел.
 
 
Пока в теле силы есть
И жи́вы ещё глаза,
Я буду во всю глядеть
На жизненные чудеса.
 

Дракон

 
Суставы разнылись и зубы не те.
И крылья обузой являются лишней.
Последнее лето живу на земле
Из долгой своей многове́ковой жизни.
 
 
Оставьте меня, скоро сам я помру.
А дальше творите со мной что угодно…
Так нет же, по-прежнему олухи прут,
Желая прославиться в битве с драконом.
 
 
Я старый уже. Словно зайцев удав
Давно поглощать не могу никого я…
Вот, герцог лежит, вот, по-моему, граф,
А вот и барон ткнулся в холм головою.
 
 
Я старый… Но лучше меня ты не тронь,
Всë также, как в ранние годы от рода,
Пылает во мне первозданный огонь —
Восходоподобный огонь, с позолотой.
 
 
Не лезьте ко мне вы, себе на беду.
Зачем? Я уже никому не мешаю —
Деревни не жгу и невест не краду,
А скромным отшельником дни доживаю.
 
 
Забудем о прошлом. Что было – ушло.
Не надо движений без смысла и толка.
Позвольте дочувствовать кожей тепло
Последнего лета… Оно ведь недолго…
 
 
А осень придёт, с нею я по утру
Устало прилягу на древние камни.
Закрою глаза и спокойно умру,
В груди остужая огонь первозданный…
 

Творцы

 
Живут великие творенья
В руках создателей миров:
Печаль, ранимость, вдохновенье
Надежда, вера и любовь.
 
 
Чисты́, прекрасны чувства эти…
Но почему внедряют в жизнь
Творцы на созданных планетах
Совместно с ними боль, корысть.
 
 
Зачем восторг мешают с гневом,
И в восхищение спешат
Вогнать тоску со злостью-стервой
И в трепет влить тревог ушат.
 
 
Миры по умыслу дурному
Так создают… А может быть
Они – всё проще – по-иному
Не в состоянии творить.
 
 
И им, по сути всемогущим, —
Мол, что придумал, то создай —
Нет, как и людям, троп ведущих
В мир идеально лучший – рай.