Последний кит. В северных водах

Тело обладает утомительными и нудными привычками: его нужно кормить, мыть и опустошать содержимое кишечника.

Жизнь нельзя разгадать или заболтать, ее можно только прожить, причем самым подходящим для этого способом.

Следовательно, вы не признаете никаких авторитетов, ошибочности или правильности суждений, кроме своих собственных? Дракс пожимает плечами и обнажает зубы в некоем подобии улыбки. – Такие люди, как вы, задают подобные вопросы, чтобы испытать чувство удовлетворения, – говорит он. – Чтобы почувствовать себя умнее или чище остальных. Хотя на самом деле это не так.

- Я бы рискнул предположить, что Господь не слишком любит бывать здесь, в северных водах, - с улыбкой говорит он. - Пожалуй, он терпеть не может холод.

Мы разводим огромный костер, чтобы согреться, а потом жалуемся, что пламя слишком жаркое и яростное и что дым слепит нас.

Самые главные вопросы - те, на которые мы не можем надеяться ответить словами. Потому что слова похожи на игрушки: некоторое время они забавляют нас и учат, но, когда мы становимся взрослыми, от них нужно отказываться.

Мир велик и человек являет собой всего лишь крохотную песчинку, которой так легко потеряться в нем и оказаться всеми забытой.

Words are just noises in a certain order, and he can use them any way he wishes. Pigs grunt, ducks quack, and men tell lies: that is how it generally goes.

“By Christmas, the bones of this dead and gruesome stinker will be nestling in the delicately perfumed corsets of some as yet unfucked lovely dancing the Gay Gordons in a ballroom on the Strand. That’s a thought to fairly make your head spin, is it not, Mr. Black?” Cavendish says.

“Behind every piece of sweet-smelling female loveliness lies a world of stench and doggery,” Black agrees. “He’s a lucky man who can forget that’s true or pretend it isn’t.”

Несколько долгих минут он стоит неподвижно, прислушиваясь к собственному слабому дыханию, чувствуя, как красный комок мышц, именуемый сердцем, мягко постукивает у него в груди...