Loe raamatut: «Шакалы вышли на охоту», lehekülg 3

Глава IV

   Там нас приняли без особого восторга. Он и потом практически не отрывал взгляда от Дюка, но благоразумно молчал в тряпочку. Когда он тоже открестился от остальных потерпевших, я, чувствуя себя картежником за покером, вынул свой главный козырь – фотографию патолагоа… Вы поняли.

   Тем не менее, я бы не сказал, что очень удивился, когда он нахмурился и покачал головой.

– Впервые в жизни вижу этого человека. Это тоже жертва?

– Нет, это… Неважно. То есть, вы уверены, что…

– Мне кажется, я где-то вас видел раньше.

Я закрыл глаза. Сколько можно? Есть хоть кто-нибудь в этом проклятом городе, кто не “видел меня раньше”??

– Когда вы видели меня, мне было 6. Так что, полагаю, вы имеете в виду моего отца. Он работал у вас.

– М-м, – промычал он. – Надеюсь, он находится в добром здравии. Моим работникам я всегда…

Тут я должен был промолчать, но, видит Бог, я не удержался.

– Не знаю. Он ушел из семьи спустя 7 лет после того, как травмировался на работе и вынужден был уйти.

Он осекся и исподлобья бросил на меня испуганный взгляд. Я натянуто улыбнулся, подперев рукой голову. Это было приятное чувство, что он боится меня. Я помню, как боялись его, вслед за отцом, мы с братом. Как он лишил нас основной доли заработка, не выплатил даже компенсации, вынудив нас, детей, искать себе работу. Теперь, спустя годы, я понял, что отец сам был виноват, что не соблюдал технику безопасности. Да и не дал бы я примешаться личному к работе.

   Но чувство было приятное.

   Меня не смутило то, что он не знал моего подозреваемого ни в лицо, ни по имени. В конце концов, остальное все совпадало. Я связался с Джо, и он велел мне ехать в больницу. Его люди, следящие за незаконными продажами, подтвердили мой доклад, сказав, что вышли на этого врача.

   Когда мы ворвались в кабинет, он испуганно подскочил.

– Доктор Шарпер, вам придется проследовать за нами, – с суровым видом объявил Джо.

Я стоял в сторонке, равнодушно глядя, как он пытается оправдаться. Когда он наконец отошел и, не особо сопротивляясь, дал себя “обезвредить”, я подошел к его столу и начал по-свойски выдвигать задвижки в ящике.

– Эй-эй, вы не имеете права!..

Я быстро вытащил какую-то пожеванную бумажку из внутреннего кармана и мгновенно засунул назад. Боковым зрением я заметил, как Джо закатил глаза, но для врачевателя этого оказалось достаточно и он замолк. Позже я обнаружил, что помахал в воздухе ксерокопией своего командировочного удостоверения.

   Пистолета я не нашел, но вместо него я победоносно достал из шкафа и швырнул на стол шкуру шакала.

– Та-ак, это уже интересно. Поехали в участок.

– Никуда я не поеду! В чем вообще меня обвиняют??

– В убийстве и ограблениях.

– На каком основании??

– На основании, лежащем на столе. Где мех взял??

– Я никуда не поеду! Я и тут могу все рассказать, если хотите.

Мы переглянулись и Джо наконец неохотно отпустил его и закрыл дверь. Тот деловито смахнул челку со лба и спросил:

– Как я понимаю, вы думаете, что я – Шакал.

Я не знаю, было ли это утверждением или вопросом.

– Ну так вот, я могу предъявить доказательства своей невиновности.

– Слушаю, – спокойно отозвался Джо.

– В день убийства, если телевидение, конечно, не ошибается, я был здесь, на своем посту. Доказательства вы можете наблюдать на вахте – везде установлены камеры.

– Хорошо. Но сначала все-таки ответь – откуда мех?

– Да долг мне этой шкурой вернули, долг! – орал лекарь, размахивая руками. – Да что такое-то?

– Эта шкура была украдена из дома одного из потерпевших. Кто вернул?

– Да этот, как его… Назвался Марешем.

Краем глаза я заметил, как Джо нахмурился, пытаясь вспомнить, где слышал это имя. Брат Алексы, а учитывая, что один из них все еще сидел у нас, мех отдал второй.

– Тогда скажи, какие дела ты имел с потерпевшими?

Его физиономию покинула довольная улыбка, он отвел взгляд.

– Говори. Если ты не солгал, скрывать тебе нечего.

– Я никого не грабил, нефтяника так я вообще не знаю.

– А как насчет обвинений в подделывании документов директора ТЦ?

Его вытянутая физиономия покраснела, как помидор и он пробормотал:

– Что я могу по этому поводу сказать?

– Ладно. А с учителем-то у тебя что?

Он помрачнел.

– Этот черт пошел налево и первым делом нацелился на мою жену. Вот и все, – он пожал узкими плечами.

– Но зачем, – запальчиво включился я, – нужно было убеждать меня не проводить расследование?

– Не хотел шумихи вокруг. Боялся, что всплывет кое-что.

– Взяточник, – с усмешкой сказал Джо.

– Никто не святой! – взвился тот.

– Ну, это мы еще проверим.

Начальник потащил его в коридор и махнул мне рукой.

   На вахте все подтвердилось. Во время убийства и взломов он мутил свои грязные делишки у себя в кабинете и никуда не отлучался.

– Довольны?

Я не смотрел на него, но чувствовал взгляд Джо на себе. Наконец он сказал:

– Порезвись еще на свободе. Но имей в виду – у меня уже есть что на тебя повесить, так что бойся.

Хлопнув жулика по плечу, он направился к выходу. Я помедлил следовать за ним.

– Слушай, – обратился я к доктору.

– Чего еще? – с досадой спросил он, потирая чуть не вывихнутое плечо.

– Это по поводу… того человека, который поступил к тебе недели 2 назад. Ты сказал, что он напился. Это правда?

– Да.

– То есть, его смерть не могла быть насильственной?

– У него не было прижизненных ранений.

– А это не мог быть яд?

Он промолчал и после недолгой паузы произнес:

– Даже если это и был он, из-за алкоголя я не смог бы обнаружить его.

Этого было достаточно.

– Ра… Следователь, вы там уснули?

Я вышел на улицу. Джо стоял возле машины.

– Промах! – Джо стукнул увесистым кулаком по крыше. – Ладно, залазь. Вместе поедем.

Когда мы сели в машину сами и пристроили пса, я сказал:

– Фамилию Мареш ты знаешь после той драки в баре, шкуру, видимо, толкнул второй.

– Понятно. Значит, едем в участок.

Так как он замолчал, я собрался с духом и наконец проговорил:

– Джо, что если брата тоже убили?

Он с недоумением поглядел на меня.

– Я имею в виду, два утопленника за 2 недели. Не кажется тебе это подозрительным?

Джо долго и внимательно смотрел на меня.

– Я не знаю, Рауль, но скажу тебе честно – я в это не верю. Странно, что первого преступник убил как-то сильно хитро, а второму пустил пулю в лоб. И еще, я считаю, что тебе следует поговорить с психологом.

– Мне?!

– Да, – серьезно подтвердил он. – На тебя свалилось много потрясений, и я настаиваю, чтобы ты поговорил с профессионалом.

Я отвел взгляд в окно. Прекрасно, теперь начальство думает, что я псих.

– Я не верю в психологов, – с презрением заявил я.

– Я знаю, – спокойно ответил Джо.

– И я уверен, что это погоду не сделает.

– Хорошо. Но все-таки?..

Я упрямо молчал. Он вздохнул.

– Рауль. Скажу тебе по секрету, когда ты принес документы, несмотря на хороший результат в училище, наш тогдашний кэп не хотел принимать тебя на работу.

Я молчал.

– Ты понимаешь, почему. У тебя была весьма сомнительная репутация: неблагополучная семья, пара задержек с обвинениями в хулиганстве, с судимостью брат, пьющий и бросивший вас отец, вот это вот все. Но он решил послушать меня и дать тебе шанс. И ни он, ни я ни разу с тех пор не пожалели. И ни разу у нас не было нужды тебе приказывать. Не вынуждай меня делать это сейчас.

Я молчал.

– Если будет еще пара таких ложных обвинений, и на нас самих они посыпятся. Ты мне нужен в здравии, как физически, так и морально. Надеюсь, ты меня понимаешь.

– Да иди ты к черту, Джо! Газуй давай, а то пешими уйду и потеряюсь.

Он вздохнул и нажал на педаль.

– Почему бы тебе самому не допросить его? Я уже промахнулся с этим врачом, на твоем месте я бы не доверял мне такие важные вещи.

Джо со скепсисом обернулся.

– С ним-то у тебя что?

– Ничего!

– Тогда иди и допрашивай. А у меня дела.

Капитан отвернулся и широкими бодрыми шагами пошел к себе в кабинет.

– Вот паразит, – негодующе воскликнул я и неохотно направился в противоположную сторону.

Фингал среднего Мареша все еще отливал лиловым при блеклом свете комнаты для допроса. Когда я вошел, его здоровая бровь удивленно взлетела вверх.

– Ух ты! А я и забыл, что ты в легавые подался. Ты же шакал-младший, да?

Я с интересом посмотрел на него. Несмотря на кардинальную разность братьев с сестрой, что-то общее все-таки сквозило в их чертах. То ли эта вечная самодовольная ухмылка, то ли хитроватая искра в светлых глазах.

   Во время всех этих страстей псового семейства, Макс сидел тут и сам не знал, что сказал.

– Где твой брат?

– А твой где?

– Где Марк?? – я уперся руками в стол и нагнулся к сидящему.

– А тебе он зачем? – Макс привстал.

– У нас есть сведения, что кто-то из вас оказался причастен к ограблению.

– Ну, понятно, что это был не я, – прокуренным голосом сказал дуболом и расслабленно откинулся.

– Где твой брат?

Он пожал широкими плечами.

– Почем мне знать? Я же тут сижу. Слушай, начальник, – он ссутулился и положил руки в мозолях на стол, – отпусти, а? Брата я тебе не найду, но адрес сестренки дать могу. Она же тебе еще интересна?..

Вспылив, я схватил его за ворот.

– Не петляй!

Макс без труда отпихнул меня от себя.

– А наш малыш наконец отрастил оно самое, а?

И, отряхнув как невесть какое сокровище свою футболку, важно добавил:

– И ты поаккуратнее, я и пожаловаться могу. Я же этот… гражданин, о.

– Слушай, – нетерпеливо сказал я. – Не окажешь участия, будешь сидеть тут, пока не переживешь свою прабабушку, понял?

– Да это не проблема, у меня прабабка молодая. Лучше слушай ты. Где мы сейчас живем, сказать могу – Северный 65. Но где мой брат, я не знаю. Делай со мной че хошь – не знаю я.

Братья Мареши – парни простые. Я думал, что уж по кому по кому, а по ним видно, когда они врут. Но я ошибался. Видать, сестренка научила. А может, и не врет… Да и если знает, все равно не выдаст. Брат за брата, бла-бла-бла. Районный кодекс – единственный свод законов, которому он и ему подобные охотно подчиняются. Когда-то и я ему поклонялся.

   Я потер ладонью шею и снова посмотрел на Мареша. Передо мной стоял не типичный гопник, нет, это был Макс – кусок нашего прошлого, в которое порой так приятно окунуться. Я улыбнулся, он, внимательно следящий за мной, улыбнулся тоже.

– Смотри не обделайся от счастья.

– Я скажу ей присмотреться к тебе!

– Зря. Ты ведь остаешься тут.

Я вышел прежде чем он обозвал меня как похуже чем “Эй!..”

   Дюк почти с утра таскался со мной по неинтересным местам. Мне стало совестно и я взял его погулять.

   Он, как обычно, потащил меня куда-то в самую задницу города. Я не обращал внимания на дорогу и куда мы идем, целиком погрузившись в свои размышления. Меня не отпускала мысль, что брат умер таки не так уж легко. Может, я пытался таким образом оправдать его в своих глазах, но все же. Спирт у него в красной жидкости вполне мог там обосноваться лет с 12, когда он попробовал это впервые. Ну не верил я, что он мог просто надраться и утопиться, хотя это было бы вполне в его стиле. Но одно только предположение, что его могли убить… Но кому он мог насолить? Вряд ли он разбогател, так что я мог списать это только горячей ненависти, которую он очень даже был в состоянии вызвать. В глубине души я понимал, что Джо был прав. Я все вспоминал слова директора: “Если посчитать, сколько их было у твоего брата…” ЦУ у Шакала действительно было очень чудным. Ладно директора завода и ТЦ, но остальные два? Было между ними что-то общее, чего я не мог уловить. Или это сделали разные люди? Даже если допустить, что мажориков ограбили исключительно из жажды денег, кому нужны историк и участковый?

   Из моих мыслей меня вырвала проволока, об которую я споткнулся. Да-да, не удивляйтесь, в нашем добром Мухосранске вполне может торчать моток проволоки из земли. Я выругался и подумал, что надо бы сюда кого-нибудь прислать, тут и дети ходят… Последнее мое заверение удивило меня самого. Я огляделся и обнаружил, что пес притащил меня в мой родной район. А в этот момент мы стояли в том самом переулке, по которому мы с братом добирались до школы и назад.

   Дюк со счастливой миной повернулся на меня и махнул хвостом. Интересно, он знает, куда пришел? Я вспомнил, как мы нашли тут щенка двадцать лет назад.

   Солнце слепило глаза, стоял полдень, мы уже знатно припаздывали. Брат шел рядом. Вдруг послышалось тихое попискивание.

“Не скули, сейчас уже дойдем” – бросил мне брат.

“Я не скулил!” – возмутился я.

Вместо ответа он остановился и нахмурился. Мы прислушались. Наконец наше внимание своевременно обратилось на коробку у стены дома. Брат сел на корточки и присвистнул.

“Зырь какой песель, Раш”.

Я опустился рядом и заглянул в коробку. В дальнем углу в тонкую переборку вжался щенок, грязный, с прижатыми к голове ушками. Брат, тихо посвистывая, отошел от коробки. Щенок упрямо не вылазил, справедливо не доверяя самонадеянному семикласснику.

“Трухло” – сурово озвучил приговор брат. Наконец он вздохнул и медленно спустил с плеча тяжелый рюкзак. Открыл, достал пакетик с приготовленным мамой бутербродом. Положил перед коробкой.

“Я не голоден” – ответил он мне на мой молчаливый вопрос.

Я достал свою порцию и протянул ему.

“Я тоже”.

Он вдруг захохотал, разорвал несчастный кусок хлеба и вернул мне половину.

“Ишь как уписывает, неблагодарная скотина”, – усмехнулся брат.

Щенок наконец вылез и охотно откушал братовский обед. Брат уверенно протянул руку и опустил ее ему на голову. Погладил.

“Назовем его Дюк. Как тебе?”

“Прикольно. А откуда это?”

“Так звали одного пирата. Единственное имя из истории в школе, которое я запомнил”.

… Дюк натянул поводок. Никогда не державший его крепко, сейчас я вцепился в него смертной хваткой. “Пират” нетерпеливо гавкнул. Я подчинился и он повел меня дальше. Сейчас мне смешно, когда я представляю, как два школьника сидят и делят 2 куска хлеба между собой и собакой, но тогда то, что сделал брат было для меня настоящим геройством. Нет, я не верил, что он мог так умереть. Не хотел верить.

   Щенка мы с тех пор встречали каждый день, и каждый день скармливали ему свою еду, пусть и терпели потом в школе спазмы в желудке. Он к нам и нашим корешам, которые иногда составляли нам компанию, привязался, как и мы к нему. Когда брат ушел, он долго горевал. С нашими товарищами я тоже постепенно потерял связь, но с ним – никогда. Когда у меня появилась своя квартира, первым, что я сделал, было – взял уже немолодую собаку к себе. Впрочем, возраст ему никогда не мешал. Полагаю, Дюк был одним из тех существ, которые с возрастом только молодеют.