История книгоиздания в Европе. Пять веков от первого печатного станка до современных технологий

Германия

К концу XV века типографии появились примерно в шестидесяти немецких городах. Но лишь дюжина из них добилась известности в этой области, и их притягательность для печатников полностью основывалась на положении в экономической жизни империи. Майнц и Бамберг, видевшие славу самых первых типографий, вскоре выбыли из гонки; хотя там и находились столицы епископств, в экономическом смысле они не играли важной роли. Их место в Южной Германии заняли Базель, Аугсбург, Страсбург и прежде всего Нюрнберг, богатейшие германские центры международных банков и торговли; а в Северной Германии города – члены Ганзейского союза или связанные с ним, в первую очередь Кёльн, Любек и Брюгге.

Страсбург. Страсбург, по-видимому, извлек пользу от присутствия первых работников, при чьей помощи Гутенберг проводил свои первые опыты, прежде чем вернулся в Майнц около 1445 года. Это объяснило бы определенные примитивные качества продукции, вывезенной первым страсбургским печатником Иоганном Ментелином. Типограф из него вышел небрежный, а вот предприниматель – очевидно, ловкий. Первой он выпустил Библию, которая вышла в 1460 году и составила прямую конкуренцию Майнцу; однако в то время, как 42-строчная Библия занимала 1286 страниц, Ментелину удалось уложить свою работу в 850 страниц, таким образом сэкономив около трети бумаги. В его следующей книге снова проявилось здравое коммерческое чутье. Это была первая Библия, отпечатанная на немецком языке или вообще на каком-либо живом языке, и, хотя ее переполняли грубейшие школьные ляпы, тем не менее ее текст оставался стандартным для всех немецких Библий вплоть до Лютера.

Ментелин был и первым пропагандистом нового искусства, сознательно распространяя его среди мирян, и его примеру последовали другие страсбургские типографы. Ментелин опубликовал «Парцифаля» и эпическую поэму «Титурель» Вольфрама фон Эшенбаха (обе в 1477 году), вероятно, по настоянию своего патрона, епископа Рупрехта, который еще раньше заказывал подобные рыцарские романы у переписного заведения Дибольда Лаубера в Хагенау. После смерти Ментелина (1478) в Страсбурге продолжали выходить другая средневековая и современная на тот момент поэзия, народные легенды, переводы Библии, проповеди и тому подобные популярные книги и брошюры. Адольф Руш, один из зятьев Ментелина, которые все были печатниками, познакомил Германию с римскими шрифтами. Первые страсбургские фирмы процветали до середины XVI века: Иоганна Прюсса, трудившегося с 1482 по 1510 год, сменил его сын-тезка, который продолжал отцовское дело до 1546 года. Большинство их книг предназначалось для народного потребления, но Мартин Флах, работавший с 1487 по 1500 год, предпочитал богословские труды на латыни. Его вдова отдала дело своему второму мужу Иоганну Кноблауху, который ко времени своей смерти в 1528 году успел отпечатать около трехсот книг; их сын, Иоганн-младший, продолжал работать в типографии до 1558-го. Мартина Шотта, еще одного зятя Ментелина, трудившегося с 1481 по 1499 год, сменил его сын Иоганн, который продолжил дело до 1548 года. Вторая четверть XVI века была расцветом страсбургских типографий, которые с пылом погрузились в религиозную войну на стороне лютеранской Реформации. Однако один печатник, сохранивший верность старой церкви, Иоганн Грюнингер, выпустил главный ударный труд католического лагеря – «Экзорцизм великого лютеранского глупца» Томаса Мурнера (1522).

Базель. В то время как Страсбург с самого начала находился в первых рядах популярного книгоиздательства, Базель прославился как центр печати благодаря высокому качеству своей ученой книжной продукции. Сюда новое искусство привез ближайший ученик Гутенберга, некий Бертольд Руппель, который в 1467 году закончил editio prin-ceps – первое издание «Моралий на книгу Иова» святого Григория Великого, самый популярный из комментариев на книги Библии. Слава Базеля началась с того, что в 1477 году там открыл свою типографию Иоганн Амербах (1443—1513). Ученик Иоганна Хейнлина в Сорбонне, где он получил степень магистра искусств, Амербах сделал печать средством распространения христианского гуманизма своего учителя. Сам ученый и эстет, он заботился о том, чтобы его издания не только набирались со всяческой дотошностью, но и внимательно и точно редактировались и исправлялись. Его главным советником был Хейнлин, переехавший из Парижа в Базель. Его отношения с Амербахом очень походили на отношения «литературного директора» современной фирмы, который дает рекомендации в выборе литературы для издательства и присматривает за печатью его важнейших публикаций. Другие профессора Базельского университета также служили Амербаху редакторами и корректорами.

Печатные традиции Амербаха были продолжены Иоганном Фробеном (1460—1527), который научился этому ремеслу в мастерской Амербаха и с 1491 по 1513 год работал в партнерстве с Амербахом и Иоганном Петри (жителем Майнца, который впервые появляется в качестве печатника во Флоренции в 1472 г.). Иоганн Фробен, а после него его сын Иероним (ум. в 1563 г.) были знаменосцами гуманизма в Германии. Их главным литературным советником был Эразм Роттердамский. В то время как Хейнлин склонялся к тому, чтобы вести жизнь ученых мужей по старинке, Эразм был вождем новой, современной учености; но так как оба избегали узких партийных рамок, фирма Амербаха и Фробена смогла за период в шестьдесят лет выпустить ассортимент книг, который своим тщательным отбором, редактированием и прекрасным качеством удовлетворил потребности и желания ученых по всей Европе.

11-томное издание трудов святого Августина, вышедшее из типографии Амербаха в 1506 году, 9-томное – святого Иеронима (1516) и Новый Завет на греческом языке, подготовленный Эразмом Роттердамским (1516), напечатанные Фробеном, являются выдающимися памятниками базельского книгопечатания. Новый Завет проложил путь для библейской критики, хотя текст Эразма был на удивление плох даже с учетом тогдашнего уровня филологических знаний. Своей славой он главным образом обязан тому, что Эразм Роттердамский первым критически рассмотрел текст Вульгаты и что его греческий вариант послужил источником для перевода Лютера (который таким образом увековечил некоторые ошибки Эразма вплоть до наших дней). Фробен был первым печатником, выпустившим сборник латинских трактатов Лютера (четыре издания между октябрем 1518 и июлем 1520 года), которые он продавал во Франции, Испании, Италии, Брабанте и Англии. Однако он поддержал Эразма, когда два реформатора размежевались из-за вопроса о свободе воли (1524).

Ученые склонности базельских печатников разделял Иоганн Опорин, который в 1541 году приступил к набору латинского перевода Корана. Однако понадобилось личное вмешательство Лютера, чтобы преодолеть предубеждение базельского городского совета против опасной книги, ведь всего лишь за несколько лет до того папа римский приказал сжечь венецианское издание оригинала на арабском. Лютер же, со своей стороны, подчеркнул, что фактическое знакомство с Кораном может послужить лишь «ко славе Христовой, пользе христианства, вреду мусульманам и досаде дьявола». Поэтому Коран на латыни в конце концов увидел свет в 1542 году с предисловиями Лютера и Меланхтона, не оправдав ни страхов его противников, ни надежд его защитников.

Аугсбург. Характерной чертой аугсбургских типографий была их рано и успешно сделанная попытка сочетать печатный текст с иллюстрациями или, вернее, продолжить традицию иллюминированных рукописей в новом средстве передачи. Немаловажно и то, что первого тамошнего печатника Гюнтера Цайнера, который, вероятно, учился в мастерской Ментелина в Страсбурге, вызвал в Аугсбург настоятель аббатства Святых Ульриха и Афры, которое издавна славилось своим скрипторием. Поблизости аббатство открыло типографию, которая выпустила в свет крупными тиражами три книги по нравственному наставлению в 1472—1476 годах. С 1475 года Антон Зорг, учившийся в мастерской у Цайнера, работал в типографии при аббатстве. Вскоре он начал издавать тексты на разговорном языке, сначала библейские и теологические, но с 1480 года до смерти в 1493-м печатал в основном исторические труды и книги о путешествиях. Среди них были реалистичные описания Ближнего и Дальнего Востока за авторством Марко Поло и Брейденбаха, а также сказочные свершения святого Брендана и Джона Мандевиля, но прежде всего история Констанцского собора Ульриха фон Рихенталя, великолепно иллюстрированная сорока четырьмя гравюрами.

Сам Цайнер (ум. в 1478 году) выпустил в свет первую иллюстрированную рукопись большим тиражом – Legenda Aurea, «Золотая легенда», Иакова Ворагинского в двух томах с 131 гравюрой (1471—1472) – и вместе с Йодокусом Пфланцманом – первую иллюстрированную Библию (1475). Что весьма характерно для аугсбургских книгопечатников, обе эти книги были немецкими переводами. Цайнер также первым (после великолепной, но единичной попытки Шёффера – Псалтыря, выпущенного в Майнце в 1457 году) стал использовать специально созданный набор инициалов, а не оставлять пробелы для последующего заполнения иллюстраторами от руки. Украшение книг буквицами, рамками и гравюрами достигло своего эстетического зенита, который редко кому удавалось превзойти, в изданиях Эрхарда Ратдольта (1447—1527 или 1528). Когда он вернулся в родной город в 1486 году, он уже успел прославиться как типограф в Венеции, где, помимо прочего, за него говорит первое издание «Начал» Евклида (1482). Он познакомил Аугсбург с итальянизированным стилем печати, искусно приспособленным к математическим и астрономическим трудам, а также к молитвенникам и другим богослужебным книгам, на которых он специализировался. Более того, Ратдольт обеспечил себе особое место в истории книгопечатания тем, что первым отпечатал настоящий титульный лист и первым издал буклет с образцами шрифта; об этих достижениях будет еще сказано ниже.

Иоганн Шёншпергер-старший (1481—1523) был первым печатником, который получил официальное признание в качестве придворного императорского типографа, которым его назначил император Максимилиан I. Этот правитель первым среди монархов осознал потенциальную важность печатного станка в деле политической пропаганды. Он составил амбициозную программу в 130 книг, которые должны были способствовать вящей славе дома Габсбургов и в особенности самого Максимилиана. Чтобы создать роскошные иллюстрации для этих фолиантов, Максимилиан нанял виднейших художников своего времени, в том числе Ханса Бургкмайра и Альбрехта Дюрера, и для каждого тома вырезались специальные шрифты. Но при жизни Максимилиана были закончены лишь два тома (и «книга картинок» с одними подписями), и оба изданы Шёншпергером. Императорский молитвенник (1512—1513) был настоящим изданием класса люкс; свет увидели всего десять экземпляров, все на пергаменте; Theuerdank, «Тойерданк», фантастический roman а clef^[3], повествующий о том, как Максимилиан добивался руки Марии Бургундской, в стиле средневековых романов, был закончен в Нюрнберге в 1517 году. Ибо Аугсбург не сохранил первоначального импульса как центр печати. Сыновья и Эрхарда Ратдольта, и Иоганна Шёншпергера, продолжившее отцовское дело, не добились известности.

Однако красивые орнаменты и богатые иллюстрации оставались характерными особенностями аугсбургских изданий, таких как том Петрарки на немецком с 261 гравюрой, который Генрих Штайнер опубликовал в 1532 году. Штайнер начинал с печати религиозных трактатов в пользу реформации, но примерно с 1530 года специализировался на том, что делал иностранную литературу, в основном итальянскую, доступной для германских читателей. Его величайшим хитом была публикация Emblemata, «Эмблем», Андреа Альчати. Первое издание вышло в 1531 году, оно содержало 104 латинские «эмблемы» с 98 гравюрами. Его часто перепечатывали и дополняли и вскоре перевели с последующими дополнениями на французский, итальянский и испанский языки. В книгах эмблем слова и изображения находились в тесной взаимосвязи: стихотворный или прозаический девиз с моралью использовался для истолкования символического изображения, а оно, в свою очередь, использовалось для истолкования девиза. В последующие 150 лет такие «книги эмблем» вошли в библиотеки каждого модника и мыслителя по всей Западной Европе.

Нюрнберг. В первый век немецкого книгопечатания ведущая роль выпала имперскому городу Нюрнбергу. Здесь связь между печатью и коммерцией проявилась особенно заметно. Нюрнберг был не производителем сырья, а мастером изящной отделки и достиг своего положения коммерческого центра Центральной Европы благодаря либеральной политике правящих семейств, которые способствовали свободному обмену товаров. Таким образом, Нюрнберг привлекал торговцев и банкиров со всех уголков Европы, которым было выгодно вести бизнес в этом городе. Это было подходящее место для того, чтобы в нем смогло широко развернуться капиталистическое предприятие крупнейшего европейского печатника XV и XVI веков – Антона Кобергера (1445—1513). Он открыл свою мастерскую в 1470 году и какое-то время был и печатником, и издателем, и книготорговцем. Все это он делал с большим размахом, следуя за международными картелями и трестами эпохи раннего капитализма. В зените своей деятельности Кобергер управлял двадцатью четырьмя типографиями, в которых служило более ста наборщиков, корректоров, печатников, иллюстраторов и переплетчиков. Каталог его фирмы в период 1473—1513 годов содержит более 200 заглавий, по большей части больших томов формата ин-фолио. Liber Chronicarum, «Нюрнбергская хроника», Хартмана Шеделя (1493), пожалуй, была самой роскошной из публикаций Кобергера; она содержала 2000 гравюр – а в специальном издании ограниченным тиражом их раскрасили от руки, – что делает книгу кладезем иконографической, географической и картографической информации. Кобергер вступил в партнерство с печатниками-издателями в Базеле, Страсбурге и Лионе, отчасти из-за того, что его типографии не справлялись с потоком продукции, отчасти потому, что он хотел облегчить торговлю книгами за границей. В Париже он держал собственное агентство; в других местах, например в Венгрии, он делил агентов с другими импортерами, не обязательно книготорговцами. Последний отчет 1509 года о Liber Chronicarum показал, что нераспроданные запасы остались в Париже, Лионе, Страсбурге, Милане, Комо, Флоренции, Венеции, Аугсбурге, Лейпциге, Праге, Граце и Будапеште. Узколобость и зависть гильдий в конце концов заставила Кобергера сосредоточиться только на одном деле: оставив печать, переплеты и розничные продажи, он решил быть издателем. Хотя Кобергера отнюдь нельзя назвать человеком необразованным, прежде всего он был коммерсантом, но того типа, который и раньше, и до сих пор преобладает среди издателей, – деловой человек с идеалами и чувством ответственности перед авторами и публикой.

Кроме того, Кобергер был первым издателем, для которого издательское предприятие означало повышение социального статуса: он женился на даме из городской аристократии Нюрнберга и был допущен в муниципальный совет – сравниться с ним в этом смысле могут лишь редкие английские издатели, которым было пожаловано рыцарство, такие как Фредерик Макмиллан, Ньюман Флауэр, Стэнли Анвин, Аллен Лейн и Джеффри Фейбер.

Как это часто случается, таланты основателя фирмы не достались его наследникам; почивая на лаврах, Кобергерам пришлось закрыться в 1526 году.

До какой степени международная торговля в таких городах, как Нюрнберг и Аугсбург, облегчала приобретение книг, можно понять по библиотеке нюрнбергского врача Иеронима Мюнцера (ум. в 1508 г.), который заказывал книги из Венеции, Лиона, Болоньи, Флоренции, Милана и в то же время покупал в Нюрнберге книги, опубликованные в Венеции, Ройтлингене, Падуе, Тревизо, Лувене, Страсбурге. 9 августа 1516 года Ульрих фон Гуттен написал из Болоньи англичанину Ричарду Кроуту, в то время преподавателю греческого языка в Лейпцигском университете, и попросил у него экземпляр Epistolae Obscurorum Virorum, «Писем темных людей», а 22-го числа уже сообщил о поступлении книги – такая быстрота стала возможной благодаря превосходной курьерской службе торговых компаний.

Майнц. Разительный контраст с этими оживленными центрами всевозможной деловой активности представляет Майнц, родина книгопечатания, который удержался от полного забвения в анналах истории благодаря только одному человеку – Иоганну Шёфферу, сыну Петера. Он перенял дело после смерти отца в 1503 году и до самой смерти в 1531 году был своего рода неофициальным печатником университета. Большинство его изданий относятся к сфере классических наук. В первый год он заказал первый немецкий перевод Тита Ливия; он вышел из печати в 1505 году с 214 гравюрами и был переиздан семь раз, прежде чем фирма закрылась в 1559 году. Издание 1505 года заслуживает упоминания также и по причине того, что ему предпослано предисловие. Так мы четко видим, где впервые состоялось это изобретение, которое ученые последующих времен изо всех сил постарались замолчать. «В Майнце, – гласит оно, – хитроумный Иоганн Гутенберг изобрел чудесное искусство печати в год нашего Господа 1450, после чего оно было развито и усовершенствовано благодаря предприимчивости, расходам и труду Иоганна Фуста и Петера Шёффера из Майнца».

Помимо Тита Ливия на немецком, Иоганн Шёффер выпустил полное латинское издание (1518—1519), которое в текстуальном и типографском смысле стало огромным шагом вперед по сравнению с двумя предыдущими, выпущенными в Риме (1469) и Венеции (1498). Его друг Ульрих фон Гуттен, напечатавший у него часть своих памфлетов против папы, возможно, заинтересовал Шёффера или укрепил его интерес к национальным аспектам средневековой истории. Их общий друг Себастьян фон Ротенхан планировал издать собрание германских хроник, из которых, однако, был закончен только один том, так как Ротенхана отозвали по дипломатическим делам. По-видимому, Шёффер страстно любил археологию. Он напечатал расширенное издание Inscriptiones vetustae Romaniae, «Древнеримских надписей», которые Конрад Пейтингер собрал в районе Аугсбурга (1520); Collectanea antiquitatum Maguntinensium (1520) – описание римских памятников в районе Майнца; и Liber imperatorum Romanorum, «Книгу римских императоров» (1526), иллюстрированную не интересными картинками рыцарей эпохи Возрождения, которые часто встречались в других книгах того времени, а репродукциями, адаптированными с подлинных римских монет и древних памятников.

Кёльн. Кёльн, самый населенный город средневековой Германии, на несколько десятилетий стал центром книгопечатания немецкого северо-запада. Между 1464 годом, когда Ульрих Целль открыл первую типографию, и концом века более 1300 наименований сошло с кёльнских печатных станков; однако две трети приходилось на памфлеты в двенадцать и менее листов. Почти все отпечатанные в Кёльне книги были на латыни; более половины были богословскими сочинениями, а из этих более половины – трактатами в традиции Альберта Великого и Фомы Аквинского. Такая односторонность кёльнского книгопроизводства объясняется строго ортодоксальной томистической позицией университетских профессоров, чье враждебное отношение к гуманистическим наукам вскоре навлечет на них острие сатиры в «Письмах темных людей».

Ульрих Целль, умерший в 1507 году, выпустил в свет более 200 наименований; Генрих Квентелль, урожденный страсбуржец, который, проведя несколько лет в Антверпене, работал типографом в Кёльне с 1486 года до своей смерти в 1501 году, превзошел Целля примерно на 400 наименований; Иоганн Кёльхофф, ученик Венделина фон Шпейера в Венеции, начал карьеру в Кёльне (1472—1493) с издания дюжины трактатов Фомы Аквинского; Петер Квентелль, внук Генриха, в конце концов стал ведущим печатником противников лютеранства после 1520 года, хотя это не помешало ему напечатать для Уильяма Тиндейла протестантский перевод Нового Завета на английский язык в 1524—1525 годах.

Для Англии Кёльн представлял особую важность, так как Уильям Кекстон именно там учился книгопечатанию в 1471—1472 годах, а Джон Сиберч, отец-основатель издательства Кембриджского университета, родился в Кёльне.

Любек. Любек, глава Ганзейского союза, представлял большую важность в деле распространения печати на Северо-Восточную и Восточную Европу. Его величайшим печатником был Штефан Арндес, урожденный Гамбурга. Он научился лить шрифты, набирать и печатать в Майнце, а годы с 1470-го по 1481-й провел в Италии, где вначале сотрудничал с Иоганном Ноймайстером в Фолиньо. Затем его вызвали в Шлезвиг, вероятно через высокопоставленного датского чиновника, с чьим сыном он познакомился в Италии, и в 1486 году он обосновался в Любеке. Помимо некоторых литургических книг по заказу разных датских капитулов и монашеских орденов, главное творение Арндеса – это Нижненемецкая Библия 1494 года, шедевр типографии и иллюстрирования. Однако, подобно многим первым печатникам, Арндес, по всей видимости, не добился финансового успеха в своей работе: хотя он и продолжал печатать до самой смерти в 1519 году, ради пропитания ему приходилось подрабатывать службой в любекских судах.

Через давно установленные ганзейские торговые каналы даже южногерманские издатели продавали свою продукцию северным покупателям. В 1467 году один рижский книготорговец имел у себя в запасах две Библии, пятнадцать Псалтырей и двадцать молитвенников, напечатанных Шёффером в Майнце.

Из Любека в путь двинулись печатники, которые познакомили с новым искусством балтийские города, из которых самыми важными были Росток и Данциг. Другие поехали в Данию, Швецию и Финляндию, хотя в течение некоторого времени большинство датских и шведских книг все еще печатались в Любеке. Также Любек был отправным пунктом для первой, неудавшейся попытки ввести печать в России. Посольство царя Ивана III, которое в 1488—1493 годах отправилось в Германию, чтобы заручиться службой германских мастеров, пригласило любекского печатника Бартоломея Готана открыть типографию в Москве. Готан сопровождал посольство на его обратном пути в 1493 году, и это последнее, что мы о нем знаем. Шестьдесят лет спустя любекский летописец сообщает, что ничего не вышло из плана печатать славянские богослужебные книги и что на обратном пути Готан якобы был убит.