Tsitaadid audioraamatust «Шаги по стеклу», lehekülg 4
Что есть имя и что есть фамилия? Это как вес нетто и вес брутто. Он их всегда путал. Что называть в первую очередь, что во вторую? Сомненья нет: все придумано с единственной целью - сбить его с толку. Если к тебе обращаются "сэр", тогда следом должно идти имя, а то, другое, стало быть, фамилия... а то еще придумали какое-то "полное имя" и "христианское имя"... "Христианское имя" - это легко запомнить, потому что Христа звали Иисус Христос, стало быть, "христианское имя" - это фамилия... вот только так и можно разобраться.
Казалось бы, все логично, но если глубоко вдуматься, то выходило, что его размышления не подсказали, как можно разобраться, а подсказали, как разобраться нельзя.
...только инженеры длля форсу ходят в касках, а работяге это без надобности.
Пусть даже многим другим довелось испытать нечто подобное; пусть многие другие испытывают нечто подобное прямо в эту минуту - все равно их переживания будут совсем не такими, никогда не повторят твоих полностью.
На голове у него всегда был мотоциклетный шлем, а что под ним — одному богу ведомо: то ли косички — дрейды, то ли патлы альбиноса. Чем-то напоминает Дарта Вейдера, только без мантии.
У него в комнате все свободное пространство заменяли книги: толстые, с обтрепанными уголками страниц, с переломанными корешками и аляповатыми рисунками на бумажных обложках. Из-за отсутствия полок они копились стопками прямо на полу. В результате комната превратилась в настоящий лабиринт; на лысом ковре и дырявом линолеуме выросли целые книжные стены с башнями, меж которых оставались лишь узкие проходы.
От вида бедности в сочетании со странностями Грэму всякий раз делалось не по себе.
На протяжении веков уже столько этой чуши было высказано, написано, перенесено на экран: романтические бредни, идеализм, наивность шестидесятых, изумленный пафос и новая мораль семидесятых... все было и прошло, люди теперь менее склонны к разговорам, более — к действиям.
...Теперь ее угнетали постоянные изменения внутренней планировки, при всей их неисчерпаемой изобретательности; это увлекало лишь поначалу: место, которое недоступно доскональному изучению, которое не перестает удивлять, которое никогда не остается прежним — ветшает, обновляется, растет, перестраивается и меняет облик. Ей виделась какая-то несправедливость в том, что сама она помещена в неизменную человеческую оболочку, в неволю вечной старости, в путы живых клеток, а замок, наоборот, являет собой пример органической изменчивости, роста и угасания; все это беспощадно напоминало о несбыточном.
Люди теперь менее склонны к разговорам, более - к дейсвиям
#первая фраза
Он шел белыми коридорами, мимо щитов с прикнопленными объявлениями о сдаче внаем скромного жилья и о продаже старых автомобилей, мимо столиков, за которыми сидели любители кофе, мимо отверстия в белом полу, над которым застыл колченогий стул, охраняя открытый люк, где возился некто с фонариком; у выхода он взглянул на часы:
вт
28
3:33#последняя фразаИ когда висевшая в воздухе пыль стала медленно оседать на землю, он двинулся отсюда прочь — вдоль канала, потом вверх по склону, через калитку и обратно в город.
