Loe raamatut: «Бремя версий», lehekülg 29
23
Репрессии не заставили себя ждать. Служебную проверку, как и обещал Проскурин, действительно назначили, чтобы дознаться, не за взятки ли прекращено дело.
Попытка Проскурина отстранить на время проверки от исполнения служебных обязанностей и руководителя отдела, и следователя удалась не вполне. Ему резонно возразили: кто работать-то будет? А если настаиваешь на отстранении руководителя отдела, то сам поезжай в Калашин и ишачь за него.
Поэтому в жертву принесли одного Климова. Что он должен и чего он не должен делать в статусе временного отстранённого, чётко определено не было. Согласились на том, что следственные действия он не проводит и процессуальные решения не принимает, но в положенные часы находится в следственном отделе.
Посидев так пару дней и написав объяснение о том, что взяток он не вымогал и ни от кого не получал, Игорь от безделья чуть не взвыл.
Сорокин, понимая, что вся эта свистопляска может затянуться, предложил Игорю помочь канцелярии и разобраться в архиве.
За железную дверь архива при переезде отдела в новое здание свалили, не разбирая, все пыльные связки контрольных производств и наряды служебной переписки за многие годы.
Там Игорь, облачённый в старый свитер и джинсы, теперь и посиживал, узнавая из пожелтевших бумаг много нового для себя и выползая наружу только на чаепития и обед.
Странная вещь, но никто из начальства в следственном управлении, несмотря на все попытки Проскурина, не взял на себя ответственность и не отменил постановление Игоря о прекращении уголовного дела. Всё осталось в силе.
Игорь недоумевал, а Белов только посмеивался, не вдаваясь в объяснения.
Порядок в архиве удалось навести за неделю. Сорокин на радостях разрешил ему за ударный труд немного расширить выходные и остаться в Москве на два дня – понедельник и вторник.
Игорь с удовольствием этой льготой воспользовался и уехал к Марине. Дома у родителей он теперь бывал реже, потому что его брат Борька начал вить семейное гнездо и привел в дом свою девушку Дану. И теперь их с братом комнату заняла эта новая ячейка общества. Дана была под стать Борису: в меру смешливая, высокая современная девица. С родителями и с Игорем у неё установились нормальные отношения, поэтому добрая семейная атмосфера в доме сохранялась. Но если Игорю предстояло переночевать, то приходилось в общей комнате раскладывать диван, и все ночные посещения населением квартиры кухни и мест общего пользования он вольно или невольно фиксировал, да и поваляться в постели, когда остальные встали и собираются на работу или учёбу, уже было неудобно.
В этом смысле в квартире у Марины просто раздолье. Не нужно на службу – валяйся хоть до обеда. Марина, хотя сама и вставала рано, но Игоря своими приготовлениями к выходу на работу старалась не беспокоить. К тому же при её адвокатской занятости рабочий день для неё начинался далеко не с самого утра.
Так происходило и в этот мини-отпуск Игоря. Уром Марина, стараясь не разбудить Игоря, выскользнула из-под его руки. Он что-то пробормотал сквозь сон, но не проснулся. Она, улыбаясь, плотнее укрыла его одеялом и вышла из комнаты. Шторы она обычно полностью задёргивала, чтобы в выходящее на юго-восток широкое окно не проникли лучи весеннего солнца. Сохранявшийся таким образом полумрак давал при желании возможность поспать подольше.
Но всё равно заспанный Игорь появился на кухне, когда Марина ещё завершала свой завтрак. Она придерживалась, как она считала, системы здорового питания, поэтому необходимый набор витаминов и калорий ей в этот раз дарили легкий сыр, зелень и обезжиренный творог.
– Опять этот творог обезжизненный, – разочарованно протянул Игорь, оглядев накрытый стол.
– Не плачь, маленький, в микроволновке тебя дожидаются блинчики с мясом, – утешила Марина, вставая из-за стола, – посуду помыть не успеваю, пусть ждёт до вечера. Не скучай тут без меня и не балуйся!
Она чмокнула его в щёку, оставляя на кухне одного.
– Счастливо тебе оттрудиться, – пожелал он ей вдогонку.
Завтракал Игорь долго, пощёлкивая кнопками телевизионного пульта и перебирая калейдоскоп программ.
Торопиться некуда, никаких планов у него не намечалось. Посуду, которую Марина посулила вымыть вечером, он, конечно, вымыл сам, зная, что она этого, скорее всего, и не заметит. За время самостоятельного житья эту простую операцию он вполне освоил и даже привык под методичные движения пропитанной моющим средством губки размышлять о предстоящих делах. Но поскольку, как уже сказано, дел никаких не предстояло, неожиданно возникла мысль просто побродить по весеннему городу.
Сказано – сделано. Машиной он решил не пользоваться, а добраться до центра на метро.
24
Солнечный мартовский день казался тёплым, но это ощущение обманывало. Стоило оказаться в тени, как прохладный ветерок забирался под расстёгнутую куртку. Свою серую вязаную шапку Игорь стащил с головы и, скомкав, упрятал в карман, но уже не раз подумывал водрузить её обратно. Правильно в народе говорится: «марток – надевай трое порток». Но на площадке у станции метро солнце жарило, как летом, и шапка осталась, где была.
Под мерное содрогание полупустого в эти утренние часы вагона Игорю вдруг вспомнилась размолвка с Мариной, которая случилась в прошедшие выходные. Субботним утром Марина как бы вскользь оповестила, что на вечер они приглашены отметить день рождения её подруги.
– Ты её помнишь, Ариша зовут, ну та, которая рядом с тобой сидела тогда в ночном клубе, – пояснила Марина.
–Конечно, помню, а где встречаемся, – отозвался Игорь.
– А там же, в клубе, нас ждут к десяти вечера. Компания всё та же, только приглашённых будет поболее, – беззаботно сказала Марина.
Игорь поначалу воспринял это неожиданное приглашение спокойно, а потом засомневался. Вспомнилось, как «царапнуло» его тогда непонятое сразу чувство, что он в кругу Марининых друзей явление лишнее.
Их вежливо-поверхностный интерес к его персоне с оттенком лёгкой брезгливости из-за работы следователем, поначалу даже и не обидел. Игорь давно привык, что люди по-разному относятся к его профессии. Он внутренне, для себя, твердо знал, что занят нужным делом. Знал, что его работа, случись что, объективно нужна каждому живущему в обществе, просто некоторые, на своё счастье, за всю жизнь не столкнутся ни с реальным преступником, ни с преступлением.
Жизнь устроена так, что мерзость убийц и кровь их жертв сохраняются в служебных сводках, а публика начинает судить о вечном противостоянии благородных жуликов и продажных сыщиков по душераздирающим телесериалам, где всё понарошку.
Игорь несколько раз убеждался, что рассказать с жестокими подробностями про реальное преступление нужно ещё уметь, а выдуманного злодея, которого в роскошной обстановке загородного особняка окружают длинноногие красотки, талантливый актёр изобразит так, что в него влюбятся не только зрители женского пола.
Хуже того, в чьём-то неокрепшем разуме сложится ассоциативная цепочка – вот перейди запретную черту, и на тебя свалится богатство, и люди будут в твоей власти.
Когда-то давно некоторые правоведы, чтобы отвадить молодежь от подозрительных компаний, в своих диссертациях доказывали, что преступление нерентабельно. Риск велик, а доход копеечный. Ограбили в переулке прохожего, сняли с него часы, сбыли их за треть цены и за один вечер всю добычу пропили. А когда поймают, отсидеть придётся лет пять.
Ну, наверное, если говорить об уличных гопниках, такие рассуждения справедливы. А когда в неправедные руки уплывает не изделие Угличского часового завода, а пачки денег не нашего цвета?
Проворовавшиеся чиновники и жуликоватые банкиры, если их не схватили за руку здесь, успевают смотаться за бугор и, объявив, что они жертвы режима, живут себе всеевропно. Многое могут себе позволить, а редкие неприятности с Интерполом только добавляют перчика в их скучноватые эмигрантские будни.
Но это разоблачённые, а сколько других за высокими заборами элитных посёлков и зеркальными стеклами иномарок? Их обилие показывает: красть хоть и грешно, но выгодно. А во искупление грехов купола ближайшей церкви можно и позолотить.
Общее осознание того, что наживаться, подворовывая из бюджета или утаивая налоги, неприлично, придет только тогда, когда мы все сообразим, что в итоге-то они воруют прямо из нашего кармана.
Игорь понимал, что друзей Марины в чём-то обвинять он не вправе, но угощаться за их счёт ему не хотелось. В этом клубе длинные от цифр цены на еду и напитки вступали в явное противоречие с толщиной его кошелька. Да будь цены на порядок короче, вряд ли бы он добровольно выбрал для себя такой способ отдыхать. В этом надо было признаться честно, хотя бы перед самим собой.
– Марина, а ты не обидишься, если я останусь дома? – нерешительно спросил он.
– Если тебе неприятны мои знакомые, тогда весь вечер можешь общаться только со мной, – легко ответила она, догадавшись, о чём он думает, и добавила, – никто не заметит, если твои ухаживания будут направлены исключительно на меня.
Марина в этот момент примеряла перед зеркалами очередное вечернее платье и выглядела настолько привлекательно, что Игорь, подойдя, обнял её и начал целовать открытую шею и плечи.
Она развернулась к нему, отвечая на поцелуи. Примерка была отложена…
Уже вечером он вернулся к неприятному разговору.
– Мариночка, ну давай я останусь, если хочешь я тебя до самых дверей провожу, а потом встречу, – канючил Игорь, – ну не охота мне там сидеть и пить на халяву. Я там чувствую себя каким-то альфонсом…
Зря он так сказал. Получилось, что альфонс-то он при ней. Игорь это поздно сообразил, но слово не воробей.
– Ну и сиди тут один, дикарь, – разобиделась Марина, – не хочешь на халяву – упивайся своей гордыней!
Марина уехала в клуб одна и на его робкие СМС за весь вечер ни разу не ответила.
В воскресенье, кажется, помирились. Сходили вместе на рынок и пополнили запасы овощей для организации её правильного питания. Потом долго гуляли в парке. Опасной клубной темы в разговорах больше не касались, но Игорь чувствовал, что обида не забыта, и рано или поздно Марина о ней напомнит.
Сейчас под стук вагонных колёс всё вдруг снова ожило в его памяти. Он захотел отвлечься, и, как в детстве, отпустив холодный никелированный поручень, старался сохранить равновесие, пружиня в колене то левой, то правой ногой в зависимости от рывков и замедлений состава.
Это помогло, и станция «Смоленская» приняла на свой эскалатор настроенного на прогулку прежнего Игоря без смурных мыслей.
Он решил не поддаваться стадному чувству и не мерить шагами стеклянный Новый или маскирующийся под ушедшую Москву Арбат старый, а развернуться в обратном направлении и спуститься к набережной Москвы-реки по переулкам с древними названиями.
На углу одного из них его внимание привлекла недавно отремонтированная желто-белая церковка. Невысокая колокольня и приземистое основное здание указывали на почтенный возраст строения. Это подтверждала и небольшая табличка синего цвета на металлических прутьях ограды, сообщавшая, что это церковь Николы на Щепах семнадцатого века.
Игоря привлёк необычный вход, из двух поднимающихся справа и слева изогнутых каменных лестниц, которые соединялись вверху на площадке у застеклённых дверей. В образованном лестницами полукружье стены помещалась небольшая мозаичная икона с висящей перед ней мерцающей лампадкой.
Выросшему в атеистической семье Игорю почему-то сильно захотелось войти в храм. Смущало, что он не знал, как себя правильно вести, чтобы не нарушить церковные правила. Подосадовав на Куницына, давно обещавшего совместное посещение калашинской церкви и, разумеется, всё бы там объяснившего, Игорь решился, и, поднявшись по ступеням, вошёл в здание. Он оказался в светлом помещении, которое в обычном доме называлось бы прихожей, а здесь, наверное, именовалось иначе.
В углу на стене, как в простом учреждении, висела доска с объявлениями, перед ней стоял обычный стол, на котором лежали небольшие листки бумаги, похожие на незаполненные бланки. Невысокая женщина в черном платке, перебирала их, укладывая аккуратными стопками. На появление Игоря она даже не повернулась.
Он прошёл мимо неё и с усилием открыл следующую тяжелую дверь. В первое мгновение после солнечного света улицы полумрак, в который было погружено внутреннее помещение храма, показался ему полной темнотой. Постепенно глаза стали привыкать, и он различил множество икон с горящими перед ними свечами, а перед собой увидел сплошную массу людей, стоящих к входу спиной и обращённых лицами в глубину храма. Его удивил контраст между пустынной улицей и этим тесно наполненным молящимися пространством. В основном это были женщины в тёмных платках, среди которых стояло и несколько мужчин разного возраста. Выделялся высокий прямой старик с длинными седыми волосами и окладистой бородой. Никто не двигался и не разговаривал. Внимание всех поглотила речь невидимого за людской массой священника, который распевно произносил слова на, казалось бы, русском, но не совсем понятном Игорю языке:
– «Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви даруй ми, рабу Твоему. Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь.»
После завершающего возгласа все начали креститься и совершать поклоны.
Застеснявшийся Игорь, не умевший делать ни того, ни другого, постарался понезаметнее юркнуть за дверь.
Там он нос к носу столкнулся с женщиной, которая навела порядок на столе с бумагами, а теперь собиралась войти к молящимся.
– Что же вы так скоро уходите? – мягко поинтересовалась она, – батюшка по великопостному сегодня служит.
– Да я так, просто, извините, – смешался Игорь, не зная, как объяснить свой неожиданный для него самого поступок, – я редко в церкви бывал, да и то на школьной экскурсии в Кремле.
– Значит на сердце у вас забота, раз ноги сами в храм привели, – объяснила это женщина, – с радости приходят те, кто во Христа уверовал. Ступайте с Богом!
Игорь благодарно кивнул, не найдясь с ответом, и вышел на улицу, стараясь сообразить какая-же у него забота.
Весенний день по-прежнему был полон света и запахов оттаявшей земли.
Неподалёку на детской площадке с криками и смехом бегали среди яркоцветных пластмассовых домиков и горок разнокалиберные дети, а рядом молодые мамы на отогретой солнцем аллейке убаюкивали в колясках новый отряд будущих хозяев этих увеселений.
Игорь встряхнул головой и, решив: как шутят шоферы, что хорошая неисправность в автомобиле себя покажет, так и настоящая забота сама проявится, зашагал по переулку вниз, к набережной.
25
Сергея Юсупова после участия в нападении на китайцев никто из группы Абдулло не беспокоил.
Он полностью погрузился в повседневные заботы, тем более что с наступлением весны торговля стройматериалами оживилась. Заказов поступало много, успевай только поворачиваться. Неленивый от природы Сергей с удовольствием разъезжал по району, доставляя заказанные товары. Деловые знакомства день ото дня расширялись, дороги очистились ото льда и снега – работай, не хочу.
Заработанных денег вполне хватало, тем более, что строго соблюдая требования новой веры, Сергей спиртное не употреблял. Хотя, что скрывать, многие на рынке, включая и некоторых мусульман, этому греху предавались. То ли тяжёлая однообразная работа была тому причиной, то ли общая бытовая и семейная неустроенность или полное разочарование и отсутствие каких-либо перспектив, но пили вмёртвую, словно пьют в последний раз. Правда, происходило это не каждый день, но если уж пьянка затевалась, то гудели в своих вагончиках ночь напролёт, до упаду. Кончалось ссорами и драками, но это иногда, зато всегда итогом становилось общее безденежье. Выброшенные в алкогольном задоре рубли, которые до этого зарабатывались нелегко и долго, вместо того, чтобы отправиться электронным переводом на пропитание семей в Таджикистан, Киргизию или на Украину, оседали в карманах местных алкобаронов сверхбарышами за палёную водку.
Сергей, хотя и жалел некоторых пьяниц, особенно из тех, с кем чаще сталкивался по работе, но в целом к проявлявшим подобную слабость начинал относиться всё с большим презрением и их сторонился. Ему казалось, что если уж судьба забросила в чужие края, где надеяться не на кого, то работай, сколько есть сил, чтобы поддержать оставшуюся дома родню, а не губи своё здоровье и не выбрасывай на ядовитое пойло последние копейки.
Поначалу он с теми из ребят, что казались ему посерьёзнее, пробовал разговаривать, чтобы отвадить от выпивки. Его поначалу слушали и охотно поддакивали, особенно с утра, когда надеялись перехватить у него пару сотен на опохмелку. Но убедившись, что Сергей принципиально денег на алкоголь не одалживает, его горячие увещевания стали слушать вполуха, а потом и посмеиваться за спиной, обзывая проповедником.
Сергей обиделся, и начал всё больше отдаляться от окружавших его на рынке людей, с которыми откровенно, по душам, он поговорить не мог, да и не хотел.
Все свободные от поездок вечера он проводил один. Иногда читал, в том числе и Коран. Этот новый томик он купил взамен того, что у него отобрал Абдулло. По-прежнему, многое из прочитанного ускользало от его понимания, но часто повторяющиеся словесные обороты становились узнаваемыми, и ему казалось, что их смысл он начинает постигать. Ему хотелось поехать в дом к Абдулло, просто для того, чтобы поговорить, снова услышать из его уст неторопливые рассуждения, полные глубокого и часто неожиданного смысла, но без приглашения он этого сделать не мог. Оставалось ждать.
В один из дней, неожиданно, как это бывало и ранее, на рынке объявился Тахир и передал, чтобы вечером Сергей приехал к дому Абдулло. Сергей пообещал быть и уже в сумерках припарковался в знакомом проулке. Дома его поджидал Абдулло, который после обмена приветствиями, пригласил Сергея сесть и выслушать его. В комнате, кроме Абдулло, никого не было. Женщины и дети находились на кухне, откуда доносились звяканье посуды и негромкий разговор.
– Послушай, Сергей, – неспешно начал говорить Абдулло, – мы тебя хорошо узнали и проверили. Ты настоящий мужчина, ты держишь данное слово, и ты не подведёшь. Мы хотим доверить тебе, как нашему брату, серьёзное дело, если ты согласен.
– Я согласен, – не раздумывая отозвался Сергей, – а что мне нужно сделать?
– Пока ничего особенного. Я всё тебе объясню, – остановил его Абдулло, – ты всё узнаешь в нужное время. А сейчас возьми эти деньги.
Абдулло через стол протянул небольшой чёрный свёрток.
Сергей развернул полиэтиленовый пакет и, обнаружив в нем несколько пачек денег разного достоинства, перехваченных резинками, вопросительно посмотрел наАбдулло.
– Это триста тысяч, – пояснил тот, – купи на своё имя у кого-нибудь с рук неприметную легковушку, но чтобы была крепкая и надёжная. Тебе нужно уйти с рынка и начать работать таксистом, как Мавлон. Он тебе подскажет, как действовать. Машину бери с пробегом, чтобы деньги остались тебе на еду и новую одежду. Заработков на рынке больше у тебя не будет, а в такси нужно ещё раскрутиться, да и с нами нужно будет поездить. А это бесплатно. Ладно, после с этим разберёмся. Поезжай. Делай всё побыстрее, машина может скоро понадобиться.
Абдулло поднялся, давая понять, что разговор окончен. Сергей попрощался и вышел на улицу. Поозирался, но Тахира нигде не увидел, поэтому и узнать причину такого решения Абдулло было не у кого.
Не привыкший к таким щедрым подаркам, удивлённый Сергей, прежде чем поехать домой, долго просидел в кабине «Газели», не запуская двигатель.
На другое утро он разыскал того самого старшего по имени Умар, которому передавал половину выручки, заработанной на «Газели», и, вернув ключи и документы на автомобиль, сказал, что больше работать не будет. Умар искренне расстроился, видно ему не хотелось, чтобы увольнялся водитель, приносивший денег больше чем остальные, и спросил, чем Сергей будет заниматься дальше.
– Пойду в такси, – ответил Сергей, – ты мой телефон знаешь, звони, если будет нужно.
–Жалко мне, что ты уходишь, всё у тебя получалось, и я не в накладе был. Если надумаешь вернуться, приходи, я буду рад, – печально сказал Умар.
– Договорились, – улыбнулся Сергей, завершая разговор, потому что увидел приехавшего на рынок Мавлона.
–Здравствуй, брат, – расплылся в улыбке Мавлон, – ну, что, ты теперь к нам, баранку крутить?
– Привет! Да к вам, а баранку крутить, что на «Газели», что на такси, дело похожее, – ответил Сергей и попросил, – ты мне помоги. Машинку нужно подобрать посвежее, чтобы не с ремонта начинать, и расскажи, как в таксёры вписаться.
– Для этого и приехал, не волнуйся, помогу, – обнадёжил Мавлон и пригласил садиться в свои «Жигули».
Хлопоты с покупкой машины и её перерегистрацией на фамилию Сергея, заняли почти неделю. Мавлон познакомил Сергея с мужичком, наладившим диспетчерскую связь для таксистов. Эта круглосуточная услуга позволяла желающим заказывать такси к любому нужному времени, а таксист из заработанной суммы потом расплачивался с владельцем бизнеса за подысканых клиентов. И все оставались довольны.
Когда заказов по телефону не поступало, таксисты начинали свободный поиск, который чаще всего сводился к топтанию в живой очереди на поселковой площади у рынка, беспрестанному курению и трепотне обо всём на свете.
Сергей, получивший немалый опыт в грузоперевозках, понимал, что стоять в очереди, поджидая пассажиров, затея малоэффективная. Нужно постараться обзавестись постоянными клиентами, а поискать их лучше среди тех, кто рано спешит на работу или, наоборот, поздно её заканчивает. А это, в основном, продавцы больших и малых магазинов, официантки и повара придорожных кафе, или работники автозаправок. Контингент это не самый богатый, но вскладчину нанять такси вполне способный. Если такие рейсы наладятся, то можно им и скидочку дать. Заработок, конечно, небольшой, но верный. Но пока это были просто планы.
Первым делом Сергей отправился к Абдулло, чтобы отчитаться в произведённых тратах.
Абдулло внимательно по-хозяйски осмотрел легковушку.
– Это «Дэу-Нексия», трехлетка, сто восемь лошадиных сил, – поспешил прокомментировать своё приобретение Сергей, – цвет специально подобрал – тёмно-серый, и номера подмосковные, самые обычные. Колпак «такси» на крыше съёмный, на магнитах. Хочешь, ставь, хочешь, снимай. И подсветка есть на ночное время.
– Да, это то, что нужно, – одобрил покупку Абдулло, – молодец, всё правильно сделал. Начинай работать, с другими таксистами познакомься и подружись. Они много полезного узнают. Ты для них свой. Про наших братьев с ними не говори. Понял?
– Понял, конечно, – ответил Сергей, – у меня деньги вот остались. Сорок три тысячи.
Абдулло отстранил руку Сергея, протянувшего купюры, и пояснил:
– Ты не сразу зарабатывать начнёшь. Оставь их себе на жизнь, и ещё, я тебе говорил, купи себе одежду получше. Ладно, поезжай. Когда ты понадобишься, тебе скажут.
