…От любовных потерь никто не застрахован. Игорь втягивается в поэзию, много читает. Роберт Бернса и Сергей Есенин, два великих поэта с разной судьбой и из разных эпох, вводили его в сложный, поэтический мир. Он начинает и сам, уже, осознанно, вдохновляясь впечатлениями, сочинять стихи. Чем и коротал время, пытаясь лечить душевную травму, нанесенную окончательным разрывом с НН . Иногда, он отправлялся в интернат, – где вся эта братия, была вынуждена подыгрывать прыщавому холерику, Шнурку, которому поручили ухаживать за его бывшей подругой, – а после, все чаще, по вечерам, стал бывать в сельском клубе.

Однажды, в потемках, по дороге из клуба, он, не разобравшись, кто там идет впереди, в темноте переулка, стал прикуривать сигарету, и, неожиданно для себя, – когда силуэт появился в свете фонаря, – узнал в высоченной фигуре, склонной к полноте, С….ко, несшего какой-то пустой ящик для высидки гусей.

Поравнявшись, директор школы повернулся вполоборота и зачем-то поинтересовался: «– Шроо – це: ти?» – «Я» – ответил, Игорь. – «Куриш?» – Снова спросил директор школы. Игорь, посмотрел на сигарету обращенную огоньком к ладони, по закону военной конспирации, как показывали это в кино. – «Курю», – сказал, Игорь. – «Нічого, – предупредил С…ко, – в кінці року, ти у мене их будеш їсти». – Игорь, пожал плечами, как бы давая понять директору школы, что на этом, сложный разговор, можно закончить.

В прихожей клуба, – с гипсовым Владимиром Ильичем Лениным, – с бюстом – на тумбочке, – куда он повадился по вечерам, компания была, приблизительно, одна и та же.

Всю жизнь, Игоря, – как жителей СССР, – преследовали эти, навязчивые, изваяния вождя мирового пролетариата. Это была уже не какая-то не психическая болячка, Игоря, или кого-то другого, отдельного индивидуума. Не какая-нибудь мания преследования, а реальная паранойя, которой психопат «заразил» все население.

Монументальное изваяние «вождя мирового пролетариата» высились, во всем своем блеске, «оберегая» порядок в больных головах всего гомо советикуса. Мечтательный взор, устремленный в отдаленную перспективу, протянутая в пространство рука…

За свою жизнь, этот "гений", цинично пролил море человеческой крови, развязал не одну войну, – в том числе, и против Украины, – но, тем не менее, заполнял своим видом идеологическое поле, мозолил глаза.

Этих, исполинских монстров, привычно ставили на высоком постаменте, перед каким-то чиновническим гнездилищем, чтоб все видели, как в том месте «любят» этого, картавого упыря.

Его культ был абсолютным в безжалостной стране победившего социализма.

Принято было считать, его: вечно живым. коммунистические паханы, активно увлекаясь идеологическими медитациями, требовали от жителей СССР, – сызмальства, – приносить себя в жертву этому идолу. Считалось, что его, кровожадное учение, обязательно победит во всем мире. Такой себе культ Вуду, интерпретированный в марксистских традициях.

«Заветы» Ленина черпали из толстых томов его сочинений, припадающих пылью в местной библиотеке.

В «забитые» навязчивой коммунистической пропагандой мозги, с упрямством достойным лучшего применения, вколачивались ленинские, "мудрые", изречения, которые уродовали психику школяров.

…В притворе обычной бывшей церкви, – превращенном в годы борьбы с «опиумом для народа» в вестибюль сельского клуба, – чуть сбоку, по левой стороне, стоял небольшой бильярдик, отделанный внутри синим сукном. Вдоль стены – стояли сбитые стулья, тумба с гипсовым бюстом Ильича Ленина.

Создавалось такое впечатление, что Ленина подвизали «смотрящим» за играющей на бильярде сельской молодежью.

В те дни, когда в сельский буфет завозили дешевое вино, присутствие “вождя мирового пролетариата” выглядело фальшивым и совсем неуместным. Это все равно, как бы в бордель, во время оргий, приставили монаха. Хотя Ленин и сам, как говорится, был не без греха – кроме жены имел и любовницу Инессу Арманд.

Потребляли вино (упомянуто выше) в зарослях желтых акаций, на скамейках, возле памятника Жданову.

Хозяйка, в которой Игорь обитал на квартире, как-то поведала ему, что за этого гипсового Ленина, отправили в тюрьму одного «хулигана». Якобы, не выдержав чрезмерного любопытства «вечно живого вождя пролетариата», сильно поддатый, сельский мужик, в минуту сильного «кататонического возбуждения», по причине обильного вливания в себя спиртосодержащих жидкостей, ударом кулака, сшиб гипсовому изваянию – «длинный» – нос. За “неслыханное кощунство”, тот, «отпарился» на нарах, целых семь, долгих лет тюремного заключения.

С таким авторитетом, бюст вождя мирового пролетариата, получил право: поддерживать надлежащий порядок. Каждый раз, появляясь в клубе, Игорь, мог наблюдать бюст вождя мирового пролетариата, отправившего колхозника за решетку; он – самый живой из всех живых, имеющий авторитет милиционера, за оскорбление которого, начислили реальный тюремный срок. В стране, которая утыкана была, от края до края, фаллическими изваяниями, об этом надо было помнить всегда.

…Во время сеанса кино, вестибюль со «смотрящим» Лениным, обычно пустел. За столом часто оставались: Игорь и Немой.

Немой (глухой), в котором звуки рождались внутри и исходили из утробы клокотавшими звуками. Зародившись где-то глубоко в груди, они вырывались наружу, в каком-то продыхе, напоминая какое-то мычание.

Немой столяр убивал свободное время за игрой в шахматы. Глухому человеку было нечего делать на сеансе звукового кино.

– Пете-мете! – Приглашая, Игоря к игре, он показывал пальцами на ладони, как «ходят» фигуры на шахматной доске.

Во время игры, его нутро превращалось в кратер вулкана изрыгающего наружу мычащие извержения. Особенно в завершающей стадии атаки. Распалившийся, он мог там всякое «наговорить».

Хе-хег! – мычит, Немой, делая резкий посыл шахматной фигуры.

Следует резкая атака на шахматного короля, после чего Игорю ничего не остается, как констатировать прискорбный факт, его очередного шахматного поражения. Игорь проигрывает ему партия за партией, не в силах приспособиться к его разящей манере игры.

…Однажды, во время игры, за стол, за которым происходило шахматное ристалище, подсела симпатичная девушка, с темными глазами. Она сконцентрировала свой взгляд «ворожеи» на шахматной доске, словно пыталась гипнотизировать.

Удивительно, но, в этот момент, строй его шахматных фигур, приобрел необходимую стройность в рядах. Завязалась комбинация, о которой, раньше, Игорь, мог разве что только помечтать. Она каким-то чудодейственным образом поспособствовала активизации скрытых умственных способностей. Это привело к тому, что случилось (не)обязательное чудо. Иначе, как объяснить факт поражения Немого-шахматиста?..

–Хи-ги? – Немой издает звук, который указывает на его полное, внутреннее смятение.

Уставившись немигающим взором на шахматную доску, Немой какое-то время изучает всевозможные варианты шахматного спасения, вертя перед собою в разные стороны двумя пальцами. Шахматная Каисса, незыблемо показывает ему объемистый тыл.

Оценив ситуацию, он, неожиданно рассмеявшись, показав прокуренные до желтизны, зубы, резко выбросив шершавую ладонь столяра, пожал Игорю руку, в знак признания поражения.

Сеанс закончился, и тесный вестибюль клуба, быстро наполнился людьми. Девушка, сидевшая возле шахматной доски, отошла от стола.

Игорь подошел к однокласснику, Мацурику. Поддатого, как всегда, но еще твердо держащегося на ногах, одного из Кальсонных холуев.

– Что за…? – Показав глазами на черноволосую девушку, спросил Игорь.

– Ця? – Мацурик покрутил пальцем у своего виска. – Перечитала всього Ленина в бібліотеці, после чого у неї у голови шось перемкнуло!

Игорю представились тучные стада «ленинианы», хранящиеся в любой библиотеке. Затертая до дыр идеологами коммунистической морали, фраза: «Ленин – всегда живой!» – приобрела новый, мистический ореол.

Скоро Игорь перестал отираться возле колхозного клуба, сделанного с обычной сельской церкви. Начались интриги – и он вынужден был оставаться на квартире. Что было к лучшему – он писал стихи…

2021