В левом его углу с подчеркнутой скромностью человека, добровольно ставящего себя в зависимое положение, сидела молодая женщина с серьезным, мелких черт, лицом и тем оттенком улыбки, какой свойствен сдержанной душе при интересном эксперименте.

Она была не одна. Господин с лысиной, выходящей из-под цилиндра к затылку половиной тарелки, с завитыми вверх, лирой, усами и тройным подбородком, уронив, как слезу, в руку монокль, оступился, и, подхваченный швейцаром, вновь вскинул стекло в глазную орбиту, чопорно оглядываясь.

Швейцар звонком вызвал лакея, презрительно поджав нижнюю губу, что, впрочем, относилось не к посетителю.

– Нижайшее почтение господину нотариусу, – сказал он почтительным, но несколько фамильярным тоном сообщника. – Все в порядке.

– В порядке, – повторил нотариус Эспер Ван-Тегиус. – Шутки долой. Пока не пришел кто-нибудь из этой банды, говорите, как дела.

– Во-первых, идут какие-то проделки и стоит кавардак. Во-вторых, совещание докторов окончилось ничем. Я подслушивал у дверей с негром Амброзио. Смысл решений такой, что «нет никаких оснований».

– А… Это печально, – сказал Ван-Тегиус. – Профессор Дюфорс еще меня не известил обо всем этом. – Удар! Последнее средство… – Он обернулся и кивнул даме в автомобиле, махнувшей ему ответно концом вуали. – Ну, что еще? Настроение? Факты?

В далях заднего плана раскатисто заскакало эхо ружейного выстрела, сопровождаемого резким криком.

– Факты? – сказал, вздрогнув, швейцар, и его гладстоновское лицо передернулось, как кисель. – Вот и факты. Утром он убил восемь павлинов, это девятый.

– Но что же…

– Тс-с…

Где-то вверху лестницы уставился в ухо нотариуса пронзительный свисток, ему ответил второй, и по лестнице, припрыгивая и катясь ладонью по гладким мраморным перилам, спустился бритый человек с лицом тигра; его кожаная куртка и полосатая рубаха были расстегнуты; широкие штаны болтались вокруг огромных ботов с подошвой в три пальца. Копна полуседых черных волос была стянута малинового цвета платком. Дым шел одновременно из трубки и рта, так что человек спустился как бы на облаке.