«Надо будет поговорить с ней, – решил Йолт. – Если нужно, то за руку отведу её к Штолю. Что бы она там себе ни придумала, это не повод…»
Словно услышав его, Лэра кашлянула и взглянула на него своим прожигающим золотом глаз: мол, не мели чепуху. Йолт чуть склонил голову набок, извиняясь за невысказанный упрёк.
Лэра кашлянула вновь. Поднесла ко рту ладонь, стараясь заглушить спазм, спрятать его поглубже, но это не помогло: новый уже рвался наружу.
– Лейтенант? – капитан, вдвинув серебряные брови, повернулся к ней. – Всё хорошо?
Лэра вцепилась рукой в горло и взглянула на Шада глазами, блестящими от слёз. Йолта порывался подскочить к ней, сделать что-то, но что? Поэтому он лишь крепче сжал край своего монитора, скрипнув когтями по метапластику. Скорее всего, она просто поперхнулась, с кем не…
Кашель не отпускал. Лэра тоже вцепилась в свой монитор и, казалось, не успевала дышать от рвавших её горло спазмов. Она побледнела, и на этой белизне особенно жутко расцвела ниточка крови, потянувшаяся из носа.
Капитан вскочил, но Йолт оказался быстрее. Наплевав на субординацию, он в один прыжок оказался у Лэры и подхватил её, падающую, на руки.
– Лэри!.. – зашептал он, забыв про динамик и про то, что он всё исказит. – Лэри, ты что?..
Она больше не кашляла, но, кажется, и не дышала. Кровь смешалась со слюной, и голова безвольно откинувшись, оставила влажный отпечаток на рукаве Йолта. Алое на алом.
– Лэри… – он аккуратно приподнял её за затылок, чтобы девушка не захлебнулась. Золото её глаз больше не светилось: сквозь приоткрытые веки виднелись только пронзительно-светлые полоски белков.
– Экстренный телепорт, в медотсек двоих, – донёсся словно из другой галактики голос капитана. Йолт повернулся к Шаду, не выпуская из рук Лэру.
– Будешь с ней, – коротко приказал тот. – Я подойду сейчас же.
Не найдя слов, Йолт просто кивнул. Когда сияние телепорта охватило его, он прижал Лэру к себе крепче. Не упустить её – единственное, о чём он мог сейчас думать…
4. Свои и чужие решения
Кхеф влетел в медотсек, а оказался в бунте Татха’рага4 в миниатюре. Ма’лэр на столе извивалась и шипела, двое санитаров стягивали ей тело и руки эластичными ремнями, а над ней тёмным чешуйчатым утёсом навис Штоль. В его руке был пистолет-инъектор, нацеленный Ма’лэр в шею, но активировать его доктор не спешил, ждал, когда санитары закрепят на лбу последний ремень, прижимающий к столу голову и не дающий вертеться.
Йолт стоял в стороне. Неподвижно смотрел на медиков, и по чешуйчатому лицу, наполовину скрытому маской, невозможно было понять, что он думает или чувствует. Пусть – не до него сейчас.
Инъектор щёлкнул. Йолт вздрогнул. Ма’лэр захрипела, но Штоль безжалостно держал её за подбородок когтистыми пальцами, всматриваясь в глаза. Санитары крепили на запястьях и шее Ма’лэр датчики.
– Что с ней? – спросил Кхеф.
– Острый инфаркт, – Штоль метнулся к стойке с препаратами.
Кхеф, и без того хмурый, свёл брови.
– Причина?
– Пока не знаю, – Штоль быстро, но чётко наполнял инъектор, позванивая препаратами. Сказывалась выучка военного медика. – Анализы потом. Не стабилизируем её сейчас – она умрёт.
– Умрёт?.. – впервые подал голос Йолт.
Кхеф бросил на него взгляд. Успокаивать старшего навигатора сейчас было точно не в приоритете. Однако что ещё он, как капитан, мог сделать, пока медики боролись за жизнь Ма’лэр?..
– Мы этого не допустим, – Кхеф шагнул к нему и положил руку Йолту на плечо.
– Санитар, – коротко приказал Штоль, и рослый юлжанец разорвал на Ма’лэр платье, обнажая грудь.
– Слышишь? – повторил Кхеф. – Она не умрёт.
Штоль приставил инъектор к середине груди, к самому сердцу, и нажал на спуск. Ма’лэр выгнулась, Йолт пошатнулся.
– Нужно больше тромболитиков, – приказал Штоль, сверяясь с показаниями приборов. Второй санитар тут же бросился к колбам. – Ещё инъекция, и…
– Больше нельзя, – раздалось от входа. Все обернулись и увидели Мишель Бергман.
Штоль сделал санитару знак остановиться.
– Объясните.
– Вколете ещё – она умрёт. – Командор приблизилась к столу, на котором была прикована Ма’лэр. – Она проходит трансформацию, – Бергман наклонилась, отодвигая санитара-юлжанца. Йолт рванулся было к ней, но Кхеф его удержал. – Она должна пережить её сама.
– Что за трансформация? – Штоль ещё не понимал, о чём речь, но Кхеф уже начинал догадываться. И следующие слова подтвердили его догадку.
– Позовите эту девочку, биолога, – Бергман оттянула немного веко Ма’лэр и кивнула сама себе. – Морин Левченко. – Она выпрямилась и повернулась к Штолю. – А пока возьмите у неё анализы на алкалоиды.
– Капитан? – Штоль смотрел на Кхефа.
Всё верно. Это его корабль и его команда. Только он может решать судьбу экипажа. Не Бергман. Но что-то подсказывало, что стоило довериться ей. Пускай, может, в последний раз.
– Выполняйте, – кивнул он Штолю. – Я сам вызову Левченко. А вам, – обратился он к Бергман, – придётся многое объяснить.
– Я объясню, капитан, – командор склонила голову, и только сейчас Кхеф заметил, что, несмотря на по-юлжански тёмную кожу, она необычайно бледна. – Я всё обязательно объясню.
* * *
В тот вечер Морин плакала впервые со дня, когда Рэн Джана отправили в ссылку, а ей не дали последовать за ним. Это имя в последнее время подозрительно часто стало всплывать на поверхность тёмного колодца воспоминаний, но что поделать: видимо, история циклична. Или всё-таки нет?
Не допускала ли она ошибку, раз за разом сравнивая Кхефа то с Джаном, то с кем-то из более классических абьюзеров, то с властными боссами, из нескончаемой череды любовных романов, которыми полнилась сеть? Да, капитан определённо был властным, но насколько это выходило за пределы мостика? Стремился ли он доминировать, когда кормил её с рук на крыше? Когда протягивал ей сферу с цветком со своей родной планеты? Когда во время их первого раза десять раз спросил, что она чувствует и чего хочет?
Должно быть, после такого ему и правда неприятно было услышать, что их близость носила для неё пусть лёгкий, но всё равно стойкий оттенок недобровольности, который она не могла игнорировать даже тогда, когда они с Кхефом сидели за столом, накрытым им специально для неё.
Морин в очередной раз всхлипнула, закрывая лицо руками. Вот дура! Примерила прошлое на настоящее, а колшарскую материю пыталась скроить по-земному: будто собралась на выпускной Учебного центра Флота в платье, которое носила в детском саду. В платье, которое уже тогда было грязным и драным, а она, увлёкшись игрушками, этого не замечала…
Теперь горечь просачивалась сквозь пальцы, а всхлипы шуршали вдоль стен каюты, в которой больше никого не было. Неужели это всё теперь для неё – навсегда?..
Вот Асия молодец. Она знала, чего хочет, и её не остановили ни земные предрассудки, касающиеся служебных романов, ни разница в менталитете. Она смело шагнула вперёд, оторвавшись от пола в крыле младших офицеров, попрощалась с гравитацией и полетела вверх, в светлое небо к своему спутнику. Морин же тем временем стремительно всё теряла: причём, как она теперь понимала, не только и не столько служебные перспективы. Он неё уходил мужчина, один из самых ярких и интересных, что ей доводилось встречать. Кхеф был даже не спутником, нет – он, сияющий и горячий, мог стать солнцем – центром её системы, её жизни.
Но ведь существовал опыт не только Асии. В киноплёнке последних дней проектор памяти услужливо подсветил несколько кадров, которые не то что меняли облик всей ленты: скажем так, делали её менее однозначной. Кадры эти давали понять, что принимать важные решения, основываясь только на одном примере – большая глупость. А это значило, что в ближайшее время её путь лежал туда, куда нога человека, конечно, ступала, но где ни разу не была сама Морин – в Инженерный отсек.
У Морин как у энсина не было доступа к рабочему расписанию офицеров других отделов. Ей оставалось только надеяться, что человек, которого она искала, будет на месте. Инженерный располагался на одной из нижних палуб. Там не было дополнительных коридоров – двери лифта, открывшись, сразу вывели Морин в просторное помещение, непривычно тёмные стены которого были испещрены рисунками, издали напоминавшими схемы органических соединений. Приглядевшись, Морин поняла, что ошиблась: органикой здесь и не пахло – это электроцепи корабельных систем с индикаторами состояния. Хотя, наверное, для инженеров не было такой уж большой разницы: они могли и сам корабль воспринимать как живое существо.
– Что вы здесь делаете? – Из бокового помещения вышел невысокий полноватый литаниец. – Вы с поручением, энсин?
Он спрашивал совершенно бесстрастно, словно маленький инопланетный англичанин, готовый обсудить погоду в космосе. Не ожидается ли солнечный ветер? Не предвидится ли по курсу туманность?..
– Я? Нет…
– Здесь нельзя находиться без поручения, – всё так же дежурно отозвался литаниец. – Если его нет, то я вынужден просить вас покинуть отсек.
– Я только хотела узнать, здесь ли Игорь Непомнящий, – затараторила Морин, пока её не выставили вон. – Уже почти время обеда, и я подумала…
– Что, решила вдруг меня пригласить? – услышала она насмешливый голос. Из ещё одной двери показался Игорь. – Всё в порядке, Ий’лен, – обратился он к литанийцу. – Я сейчас всё решу.
Ий’лен кивнул и скрылся. Морин и Игорь остались одни. Она сцепила руки за спиной и переминалась с ноги на ногу, не уверенная, что он тоже не захочет выставить её – когда они виделись в последний раз, Морин не очень красиво отшила Игоря, и он, судя по всему, об этом не забыл.
– Теперь обедать со мной тебе не кажется таким зашкваром?
Морин сжала зубы. Но, посмотрев на Игоря, она увидела тёплые искорки в его глазах – почти такие же, как иногда плясали у Кхефа. В его насмешке не было злобы или желания уколоть.
– Ладно, пошли, – махнул рукой Игорь, отворачиваясь. – У меня сегодня много дел, я не пойду в столовую. Посидим здесь.
Он повёл её в одну из дверей в дальнем углу помещения. За ней скрывалась маленькая комнатка, вдоль стен которой тянулись полки, совсем не футуристично заваленные оборудованием: сканерами, лазерными ножами и многим другим, чему Морин не знала названия. Но главное – там стоял небольшой стол, рядом с которым виднелись два стула. Причём если один стоял как положено, на всех четырёх ножках, то другой висел в воздухе, окружённый едва заметным голубоватым полем. Игорь подошёл к нему и открепил небольшой датчик от спинки. Стул тут же упал, но Игорь подхватил его и поставил на пол без лишнего шума.
– Тестируем портативные генераторы гравитации, – пояснил он Морин, удивлённо глядящей на его манипуляции. – Садись, он приглашающе хлопнул ладонью по сиденью.
Морин опасливо опустилась на стул, а Игорь скрылся за одним из стеллажей, откуда вернулся вскоре с двумя кружками, над которыми оставался прозрачный туманный след.
– Я думала, здесь нельзя находиться посторонним, – Морин взяла из его рук кружку. – Так сказал тот лейтенант.
– Ну, ты же знаешь – литанийцы очень любят правила, – Игорь улыбнулся, садясь напротив. – На самом деле нельзя только в двигательный. А здесь ты ничего секретного не найдёшь, даже если постараешься. – Он пригубил чай, но тут же отставил кружку, поморщившись – обжёгся. – Ну, рассказывай, чего хотела.
Игорь понимал, что она пришла не к нему, и так Морин было даже проще.
– Я хотела задать тебе один вопрос, немного личный. Если можно.
– Можно.
– Почему ты не захотел встречаться с Шэрте?
Игорь поднял тёмные брови.
– Это не немного, это очень личный вопрос. Зачем тебе?
– Я… – Морин замялась. Она обняла ладонями кружку, чтобы тепло придало уверенности – она, как древний человек, готова была просить у огня и жара сил, которых не было у неё самой. – Я довольно близко общаюсь с одним колшарцем. Сейчас у нас сложный период, и я не знаю, как будут развиваться наши отношения дальше.
«И вообще отношения ли это», – добавила Морин уже про себя, поднимая кружку и отпивая немного.
– Странно. Ещё позавчера, на свадьбе, мне не показалось, что у вас сложности.
Морин вздрогнула, чуть не расплескав чай.
– Да ладно, Мо, – махнул рукой Игорь. – Я думаю, все в курсе.
– Не сыпь соль на рану, – Морин вернула кружку на стол.
– Прости. Вижу, что ты реально переживаешь, поэтому отвечу. Хотя кого другого мог бы послать. – Он чуть наклонился вперёд. Глаза у него были карие, как у самой Морин – она подумала об этой общности и обо всём прочем, что связывало их, как двух людей, оказавшихся в космосе в десятках световых лет от дома. Почему она не выбрала его вместо капитана? Насколько тогда было бы проще… – Но Морин тут же отмела эти мысли. – Всё дело как раз в том, что Шертэ – колшарка.
Теперь брови подняла уже Морин.
– Ты что, на третьем году службы решил заделаться ксенофобом?
– Боже упаси! – Игорь рассмеялся неожиданно звонко в этой серой, угрюмой комнате. – Я ведь не против колшарцев в целом. Да и Шертэ – отличная девчонка. Умная, весёлая, в технике шарит лучше многих парней… А как она шахматы освоила, ты бы видела! Сколько мы с ней партий перекатали прямо здесь, – он постучал по столешнице костяшкой. – В общем, с ней очень клёво дружить, но…
– Но не встречаться?
– Бинго.
– Почему?
Игорь только что описал идеальную девушку. Неужели правда, что парни ищут глупых, серых – таких, на фоне которых они сами могут смотреться более выгодно? Может ли быть, что, подкатывая когда-то к ней…
Но болезненная мысль не успела превратиться из нимфы в имаго.
– Мне тяжело вывозить колшарский темперамент, – вздохнул Игорь, откидывая со лба прядь. Шертэ всё время звенит, искрит и грозит взорваться, как частицы в адронном коллайдере. Когда видишь её периодически, то это ещё куда ни шло. Но для отношений хочется чего-то… Спокойнее. – Он улыбнулся, будто бы извиняясь. Как будто сказал что-то не так.