– Ты…Ты! Как ты посмел прийти сюда! (ей не хватало дыхания кричать) Ты! Ты чуть не убил мою дочь!
Она снова замахнулась на меня. Я понимал, что сейчас будет, но даже не пытался защищаться.
– Зачем ты пришёл сюда?! Опять поиздеваться? Или (пауза). Откуда ты вообще узнал, что Юля здесь? Кто тебе сказал?
Я по-прежнему молчал, правда, решил подняться на ноги.
– Ты что общаешься с ней? Ты…ты. Пытаешься загладить вину? Думаешь, если у неё доброе сердце, то…
После этих слов Юлина мама заплакала. Она открывала рот и пыталась мне хоть что-то сказать, но не могла. Я же по-прежнему тупо и молча стоял.
– Не дай Бог, понял, я тебя ещё раз тут увижу. И не только тут. Не смей появляться перед ней! Понял меня?!
Она продолжала кричать, а я развернулся и быстрым шагом пошёл прочь из этого места. Взглянуть на неё больше не пытался. Как только я вышел из больницы, слёзы градом покатились по моему лицу. Давно так не плакал.
Ближайшие пару дней я не решался и шагу сделать в сторону больницы.
Глава 18
Через четыре дня, в среду, я пришёл в больницу. Специально для этого решил пропустить школу и пойти утром. Так я точно был уверен, что снова не столкнусь с её мамой. Ведь она же должна работать. Но страшно было очень сильно. С невероятной опаской заглядывал за каждый угол на этаже. Вздохнув с облегчением, я дошёл до нужной палаты. Уже можно было посещать Юлю. Я открыл дверь.
Она сидела на кровати. А вокруг всё белое. Стены, постель, её одежда. И эти волосы. Длинные и золотистые. Юля смотрела в окно, не заметив моего появления. У меня было такое чувство, что я зашёл в опочивальню к Рапунцель, которая в этой высокой башне всё ещё ждёт своего принца. Я застыл на месте. Как завороженный глядел на неё и не мог оторваться. «Какая же ты красивая». И вот, наконец, Юля почувствовала, что тут кто-то есть. Она обернулась и увидела меня. С дурацкой улыбкой на лице. Наверное, я выглядел очень глупо. Юля вся засияла. Она была счастлива.
– «Прости, что не мог прийти раньше».
– «Ничего страшного. Я рада, что ты здесь», – она вся светилась от счастья.
– «Как ты себя чувствуешь?»
– «Хорошо. Врачи говорят, что ничего серьёзного и скоро выпишут меня».
– «Как ничего? Это же не просто так случилось».
– «Просто обморок. Возможно, переутомилась», – Юля даже жесты выводила как-то спокойно и по тёплому.
– «Это никак не связано с твоей болезнью?»
Юля сделала обеспокоенное лицо.
– «С какой болезнью?»
– «А…ну…я неправильно выразился. С твоим слухом».
– «А, это. Нет. Просто обморок. Ты беспокоишься?»
– «Ну, конечно», – сказал я, покраснев. Юля чуть не засмеялась.
Я положил на тумбочку апельсины. Мы продолжали разговаривать. Юля сказала, что не любит больницы, они её угнетают. Как я понимаю. По виду Юли нельзя сказать, что она может чем-то болеть, но мне почему-то было не по себе. Окна из её палаты выходили на хвойный лес. Приятно смотреть на эту красоту.
– «Ты знаешь, я через две недели еду в Сочи», – выпалил я неожиданно.
– «Ух ты, уже. Буду очень сильно за тебя болеть. Ты готовишься?»
– «Ну, конечно», – немного соврал я (из-за того случая, репетировать не особо хотелось).
– «Ты один туда поедешь?»
– «К сожалению. Бабушка слаба на здоровье, у Жени тренировки».
– «А Лена?»
– «Ты её запомнила?»
– «Ну…да», – с непонятной для меня паузой сказала Юля.
– «Нет, тоже не может. У всех ведь к тому же учёба. В школе мне разрешили поехать».
– «Я бы хотела отправиться с тобой, но не получится», – с досадой ответила она.
– «Ты вот лучше не напрягайся. Да и не отпустят тебя. Я вот с твоей мамой…», – и осёкся.
Юлино лицо резко изменилось. Оно стало беспокойным.
– «Ты виделся с моей мамой?»
– «Так получилось. В тот самый день, когда тебя забрали в больницу. Я пришёл сюда, и она уже была тут».
– «И что?» – ей было ужасно интересно узнать.
– «Ну, это тяжёлая была встреча. Я получил от неё по заслугам. И знаешь, словно груз с плеч упал».
– «Наверное, она сказала, чтобы ты со мной больше не виделся?»
– «Ну, само собой. Что она ещё могла сказать».
– «Ты прости меня за мою маму».
– «Ты что такое говоришь то», – я взял её руку, но потом понял, что совершил, покраснел и сразу отдёрнул свою. – «Это я должен просить у вас прощения, но никак не ты. Не говори такое».
Юля слабо улыбнулась. Мы ещё немного поговорили, после чего я решил, что пора уходить.
– «Давай быстрее поправляйся, хорошо?»
– «Хорошо», – сказала она, махая мне рукой. – «А ты давай усердно занимайся».
Я попрощался и вышел. В коридоре столкнулся с Настей, что чуть не сбил её.
– Блин, смотри куда идёшь. Что, сестра голову вскружила и теперь никого вокруг не видишь? – с ехидной ухмылкой сказала она.
Я только засмеялся её выражению лица. Настя сначала надула губы, но потом тоже начала смеяться.
– Как там сестра? Хорошо себя чувствует?
– Даже очень. Такая живая.
– Это здорово. Ты молодец, что пришёл. Ладно, я пойду.
– Давай.
Как только дверь в палату закрылась, я услышал громкий и радостный крик: «Сестра!». Улыбка так и появилась на моём лице. В таком приподнятом настроении я и покинул больницу.
***
Да музыкального конкурса в Сочи осталось совсем немного времени. Нужно было усердно репетировать. Ведь это один из важнейших концертных конкурсов. Там будут одни из сильнейших музыкантов страны. Конкурс будет идти несколько дней. Я очень долго размышлял о двух композициях, которые исполню. Несколько ночей пробовал десятки произведений. В итоге остановился на этих: 1) Сергей Рахманинов – соната для пианино №2 in B flat minor, Op 36; 2) Роберт Шуман – соната для пианино №2 in G minor, Op 22-1. Даже не могу точно сказать по какой причине, но именно они запали мне в душу. Играть дома я по-прежнему не мог, поэтому приходилось делать это в школе. Лена всё также приходила (хоть и не каждый раз) на мои репетиции. Я стал более собранным, но она всё равно меня отчитывала. Что-то в ней изменилось, но вот что, я понять не мог. Она стала и разговаривать, и вести себя не так, как раньше. После репетиций мы часто гуляли по парку. Сотни жёлтых листьев падали нам на голову и под ноги. Красивое зрелище. Мы непринуждённо общались, но, иногда, я чувствовал, что между нами словно стена. Понять причину не мог.
Турнир по футболу продолжался. Я всё также чувствовал себя не в своей тарелке каждую игру. Женя и другие ребята меня подбадривали, хоть и не все. Я видел отца и пока ничего не мог с этим поделать. Вторая игра прошла плохо для всей команды. Не только я допускал ошибки. То, что мы смогли зацепиться за ничью благодаря Женькиным голам, это чудо. Третья игра была уже лучше. Плохо играл только я, но мы выиграли. Каждый раз, когда мне становилось плохо, представлял Юлю. На последнюю игру перед поездкой в Сочи на трибуны пришёл Виталий Михайлович. Как я потом узнал, он пришёл только чтобы посмотреть на мою игру. Не знаю почему, но сегодня очень многое получалось. Я сам был себе поражён. Пропустил один гол, но тот был не берущимся. Несколько раз вытащил «мёртвые» мячи. Даже Жека удивился. Может я просто был в приподнятом настроении от того, что Юлю завтра выписывают из больницы. Мы выиграли, а я стал лучшим игроком матча. Виталий Михайлович остался очень доволен мной, пожелал удачи на конкурсе и сказал, что потом начнутся серьёзные тренировки уже к футбольным соревнованиям. Я был невероятно счастлив. За день до поездки мне удалось встретиться с Юлей. Как только она выписалась, то из дома не выходила. Видимо, мама боялась за её здоровье. Но тут, наконец, разрешила. Хоть на улице и было прохладно, мы хорошо провели время. Погуляли, попили кофе. Юля пожелала мне удачи и победы в конкурсе.
Вот в таком приподнятом настроении я отправился в Сочи.
Глава 19
Конец октября. Я всю свою жизнь провёл в Новосибирске и понимаю, что творится на улице в это время. Грязь, дождь, грязь, дождь. Иногда кажется, постапокалипсис уже наступил. Хоть мне и нравится осень, но лицо всё равно морщится от таких видов. Всё умирает. Умирает в ожидании снежного покрывала. Деревья уже стали голыми, придавая ещё большей депрессии глазам. Так охота включить неспешную меланхолическую музыку и идти вперёд, борясь с ледяным порывистым ветром.
Но сейчас я в Сочи. И тут совершенно другая картина. И самое важное, это погода. Тепло. Очень сильно тепло. Конечно, грязь и все осенние примочки есть везде, но тут это не ощущается. Море и его запах создают невероятную атмосферу. Я стал чувствовать себя художником, приехавшим за утерянным вдохновением. Кто бы что ни говорил, но прошедшая в начале года олимпиада украсила этот город. Мне нравилось гулять возле олимпийских объектов одному и слушать музыку. Хоть и предлагали сопровождение, я отказался. Не маленький уже. Да и сосредотачиваться намного проще. Никто не отвлекает. Огромное количество молодых и опытных музыкантов со всей страны съехались сюда. Выступали не только пианисты. Скрипачи, виолончелисты, духовые, барабанщики и многие другие. Музыкальный конкурс шёл пять дней. Я старался держаться особняком и ни с кем не контактировать. Выступления пианистов должны начаться на четвёртый день. Первые два дня я только и делал, что гулял по городу и слушал музыку. Больше ничего не хотелось. На третий день в концертном зале было вывешено время выступления всех участников. Я был не первым и не последним, что радовало. Рядом со стендом стоял ещё один парень и рассматривал его.
– Уфф, хоть нормальный номер дали, – он повернулся ко мне. – Ты тоже играть будешь?
Парень где-то моего возраста. Рыжий, огненно-рыжий, куча веснушек на лице, кудрявые волосы. Роста чуть ниже моего. На плече висела чёрная спортивная сумка. Одет просто. Не знаю, почему, но мне сразу перед глазами стал видеться Женя. Я прямо чувствовал, что по характеру он такой же.
– Ну да. Тоже буду играть. Я Рома.
Мы пожали друг другу руки. Правда, он чуть задержал свою, глядя мне в глаза.
– Мы не знакомы? Ты давно играешь?
– Ну, я когда-то раньше играл.
Тут он резко повернул голову к стенду, потом на меня, потом снова к стенду.
– Да ну на! Да не может быть! Да ладно! – стал внимательно меня осматривать.
– Может мы раньше встречались, когда играли в детстве.
– Да, само собой. Рома Кижич. Я тебя помню. Я тебя знаю. Меня то ты не знаешь, верно?
– Извини, нет, – я хоть и пытался вспомнить, но никак не мог. Я вообще никогда не следил за другими музыкантами, с которыми соревновался и выступал.
– Ну, ещё бы. Куда тебе до простых смертных. А я всегда с тобой участвовал, везде. Антон Барышев меня зовут. Находился за твоей спиной, а ты даже и не замечал. Ну конечно. Ты ведь звезда. Никогда не замечал своих соперников.
– Послушай…я.
– Всегда ходил тут со своей матерью. Как робот играл любую музыку. Без единой ошибки. Только первый. Идеальный музыкант. Как я тебе завидовал. И как хотел стать таким как ты. Достичь вершин. Твоих вершин.
– Я…
– А потом. Что случилось? Ты пропал. Исчез. Бросил музыку. Знаешь, какой это был для меня удар. Моя цель, моя мечта рухнула в одну секунду. Я потерял всё, даже так усердно заниматься перестал. Разве я не прав, Таня?
Я обернулся и увидел девушку. Ту самую блондинку, которую встретил после прошлого выступления. В руках она держала скрипку. Только в этот момент я вспомнил этих двух людей. Мы всегда в детстве встречались на различных конкурсах. Антон был одним из главных моих соперников. Он часто занимал вторые и третьи места. Бойкий нрав и задиристый характер. Я помнил лишь то, что он часто что-то мне кричал вслед, когда мы с мамой уходили. А Таня – скрипачка. Очень хорошая. Она дружила с Антоном. Всегда приходила на мои выступления. Но я не мог их помнить. Я ведь был роботом. Бесчувственным. Безликим.
– Ну, вот мы и встретились снова, Рома, – с улыбкой сказала Таня. – Не обращай на Антона внимания, он вспыльчив.
– Вы что уже встречались? Когда? Он играл? – Антон был взвинчен.
Я даже ничего не мог сказать и просто смотрел на них. Таня подошла к Антону, взяла его за руку и повела от меня к выходу.
– Увидимся на выступлениях. Надеюсь, ты и наши посмотришь.
Антон что-то кричал мне вслед, но разобрать я не мог. «Неужели есть люди, которые помнят меня и мою игру? Да ещё так. И почему я не замечал их? Насколько моя жизнь была бы другой».
С улыбкой на лице я вышел из здания.
***
Сила музыки. Она невероятна. Когда ты проникаешься ей, то ничего другое уже тебя совершенно не заботит. Это как наркотик, только безболезненный и невероятно приятный. Ты не можешь им надышаться, наслушаться, насладиться. Закрываешь глаза и утопаешь в музыке. Она обволакивает тебя со всех сторон, проникая в самые удалённые части души и тела.
Вот именно такое чувство я испытывал, придя послушать выступление скрипачей. «И почему я раньше так никогда не делал? Эта так прекрасно». Закрывая глаза, пытался ещё сильнее прочувствовать всю прелесть исполнения. Раньше мама приводила меня на концерт или конкурс, я играл, а потом уводила. Всё. Я как робот не воспринимал ничего. Просто без эмоционально жил в этом чудесном музыкальном мире. И вот теперь, только теперь, стал понимать, как много упустил. Подошла очередь выступать Тане. Возможно, когда-то я и слышал, как она играет, но это совершенно вылетело из головы. За время её выступления у меня случился настоящий музыкальный оргазм. Ничего подобного ранее я не слышал. Каждое движение смычка отдавалось в голове распускающимся цветком. Это было прекрасно. Не знаю почему, но по окончании я решил остаться и подождать её. Антон тоже был здесь, поэтому мне пришлось стоять так, чтобы он меня не заметил. Как я и предполагал, Таня заняла первое место. Заслуженно. Её выступление было безупречным. В фойе она вышла с огромным букетом роз, вся светящаяся от счастья. Большое число людей окружало со всех сторон. А я просто стоял и ждал. Через какое-то время она заметила меня и, что-то сказав остальным, отправилась в мою сторону.
– Вот так неожиданность. Думала не придёшь. Ты был в зале?
– Да, был. Ты великолепно играешь. Поздравляю с победой.
– Спасибо. Я завтра приду послушать вас с Антоном. Ладно, я пойду.
Таня развернулась и, сделав пару шагов, снова посмотрела на меня.
– Я надеюсь, что завтра я снова услышу того неуклюжего и нерешительного восьмилетнего мальчика, – и с улыбкой отправилась дальше.
«Неужели она видела ещё самое первое моё выступление? Неужели оно было таким хорошим, что все его помнят?» С этими раздумьями я и ушёл к себе в комнату в специальном общежитии для участников конкурса. Больше готовиться к завтрашнему выступлению не стал.
***
Желудок урчал весь день. Есть не хотелось совершенно. Не знаю почему, но чувствовал я себя отвратительно. Страха не было (во время выступления он появится, это точно знал), чему я был рад. До моего выступления было ещё много времени. Сейчас я уже жалел, что выступаю не среди первых участников. Но поделать ничего не мог. Было несколько вариантов, где ждать своей очереди. Основным была большая комната, где находилось большинство участников. Мне эта идея сразу не понравилась. Я не любил, когда много людей вокруг меня, да и Антон тоже там был. Точно только и делал бы, что сверлил глазами. Выступал он уже после меня. Можно было сидеть в зале (для участников оставили несколько свободных мест). Но, почему-то слушать музыку именно сегодня не хотелось.
Я вышел из зала на воздух. Дышать стало легче. Словно один из камней упал с души. Но всё равно чего-то не хватало. Возможно, музыка могла бы помочь, но впервые ничего слушать не хотелось. Совсем. Я сел на лавочку и просто смотрел на небо. Потом погулял по округе. Напряжение особо не спадало. В таком состоянии я и провёл всё оставшееся время до выступления. Как только я зашёл внутрь, мне сказали быть готовым. Итак, мой выход начинался.
Уже когда мою фамилию объявили, я услышал отчётливый шёпот и волнение в зале. «Меня до сих пор помнят». Состояние опять оставляло желать лучшего. Я поднялся на сцену. Тишина. Полный зал. И он. Шикарный чёрный рояль. Ком встал в горле. Вокруг всё стало будто в тумане, и я блуждаю уже очень давно, а выход всё не могу найти. Наконец, поклонился и сел за рояль. Весь груз разом упал на меня. Первым я должен был играть Рахманинова. Но уже понял, что не могу. Снова это ужасное чувство. Я коснулся пальцами клавиш. И не почувствовал их. Совершенно. Словно передо мной воздух. И музыка. Я не слышал её. Лишь тишина. Пот пошёл по лицу. Я повернулся к залу и там, в самом конце, увидел их. Вдвоём, отец и мама. Смотрели на меня. Тьма стала сгущаться вокруг, а я сам превратился в того маленького мальчика, за спиной которого с указкой стояла его мама. (в зале шло шептание, ведь люди видели, что я играл плохо и не понимали, почему) Закрыл глаза. «Нужно подумать о хорошем, абстрагироваться, что-то изменить, услышать музыку». Я понимал, что выступление уже провалено, но всё равно. «Юля. Подумать о ней. Увидеть её лицо. Почувствовать…Почему я боюсь? Столько лет и всё равно боюсь». Я повернулся к родителям. Мама опять что-то шептала. Так и хотелось закричать на них. Но не мог. Я просто смотрел на них. Впервые так долго глядел. И тут на секунду промелькнуло её лицо. Юля. Она была со мной. В эту минуту. Ей хватило буквально секунды, чтобы изменить всё. Темнота стала отступать. И тут я услышал голос.
– «Прости».
Это была моя мама. Когда я повернулся к ним, то не поверил своим глазам. Они изменились. Стали теми, кого я совсем забыл. Теми из моего далёкого детства. Светлыми, добрыми, любимыми.
– «Сынок, прости нас. Мы виноваты, что превратили тебя в такого. Мы не замечали, во что превратились сами. Довели тебя, стали чудовищами».
Из моих глаз потекли слёзы. А музыка…Я снова её услышал. Тихую, еле заметную.
– «Мы слишком поздно поняли, что натворили. Слишком поздно. И поплатились за это. Я пойму, если ты никогда нас не простишь. Мы это заслужили».
Слёзы лились ручьём. Я не искал оправдания ни себе, ни им, но тут понял, что они любили меня. И пусть стали монстрами и сотворили из меня бесчувственного робота. Всё равно. Нужно сказать…
– «Прощаю», – шёпотом ответил я.
Мама и папа заулыбались. Мои самые добрые и любимые родители. Я тоже заулыбался, а слёзы всё шли. И тут, рядом с ними появился маленький мальчик. Весёлый, он подбежал к ним и обнял. Я. Это был я. И вот они втроём, обнявшись, смотрели на меня и махали руками.
– «Прости нас, сынок. Ты всё сможешь. Ты наше золото».
Я заливался слезами, а они начали исчезать, растворяться. Вокруг словно всё расцвело. Тепло окутало зал. И музыка. Она заиграла в моей голове. Я снова её услышал. Почувствовал клавиши. Я заиграл. Как никогда. Мои руки словно плыли в счастье. Я закрыл глаза. Поле. Солнце. Ромашки. Дети бегут и радуются лету. Они живут. И я живу. В зале стояла полная тишина. Многие с открытыми ртами следили за моим выступлением. Даже члены жюри. У всех были улыбки на лице полные блаженства. А я продолжал играть, будто на крыльях. Крыльях счастья и любви. Повернув голову в зал, я не увидел своих родителей. И был уверен, что больше не увижу. Там стояла Юля и улыбалась мне. «Всё хорошо, всё хорошо. Нужно просто жить в музыке и наслаждаться ею». Когда закончил играть и встал, была полнейшая тишина. Я понимал, что абсолютно запорол начало произведения, и оценки уже будут низкие. Но тут последовал град аплодисментов. Все встали, хлопали, кричали: «Браво». Я не мог поверить увиденному. «Неужели у меня получилось?» Но радоваться не было времени. Нужно сразу же начинать вторую композицию. Теперь звучал Шуман.
Преисполненный счастьем, я начал играть. Как тогда, в самый первый раз. Вот он. Тот самый мальчик, неуклюже сидящий за роялем, трепещущий перед его величием, жаждущий просто играть. Я полностью, без остатка, отдался музыке. Никогда ещё не было такого воодушевления. Мне казалось, что вокруг творится какая-то непонятная магия, а я в её центре. Улыбка так и не сходила с моего лица до самого окончания выступления. Когда я закончил и поднялся со своего места, то даже и не думал о том, что поставит жюри. Мне было плевать. Я, наконец, влюбился в музыку по-настоящему, всей душой. А затем в мою голову ворвались аплодисменты. Зал рукоплескал. Я смотрел на них, а они и не хотели останавливаться. Раскланявшись, ушёл со сцены, а люди продолжали хлопать. Эмоции переполняли. Мне хотелось прыгать, кричать, бежать. Но я всё-таки пересилил себя и отправился в зал, чтобы досмотреть выступление. Мне хотелось увидеть игру Антона.
Многие выступления были хороши и даже очень. Но когда заиграл Барышев, я забыл обо всём. Это было по-настоящему живое выступление. Он словно завладевал тобой, заставлял впадать в транс и жить по его правилам. Чайковский и Шопен. Они звучали совсем не так, как это бывает всегда. В каждом моменте произведения слышалось нечто иное. Сначала кажется, что игра неправильная, так нельзя, но потом…потом понимаешь. Всё идеально. Так и должно быть. «Неужели он играл так всегда? А я это никогда не слышал. Столько всего упустил». Мелодия завораживала от начала до конца. Антон умело плавал между обязательной техникой и своим видением. Сочетание несочетаемого. Когда его выступление закончилось, я был раздосадован, что оно прошло так быстро.
Все участники собрались в большом зале и ждали, когда жюри выберут победителей. Я был совершенно спокоен, так как знал, что уже ничего не выиграю. Многие взгляды других музыкантов сверлили меня, люди перешёптывались. А мне всё равно. Я просто ждал окончания. Теперь мне было ясно одно: я изменился, полностью преодолел все барьеры, снова полюбил музыку.
– Я всё-таки услышала то, о чём давно мечтала, – я обернулся и увидел улыбающуюся Таню.
– Запорол начало. Выступление было ужасным.
– Но ты ведь не бросил играть. Зато потом с тобой случилось нечто. Все в зале сидели с открытыми ртами. А я будто впала в детство. Стала снова маленькой девочкой на том, самом первом, твоём выступлении. Это было божественно. Я очень предвзято отношусь к музыке. Мне не часто нравится игра Антона. Да и твоя. Никогда не нравилась кроме самого первого и вот этих двух последних работ. Она настоящая была. Ты теперь вернулся в музыку?
– Думаю, да. Я…
– Кижич! Кижииич!
Я аж испугался. Антон быстрыми шагами направлялся через весь зал и кричал. Почти все замолкли и глядели на нас. Он подошёл ко мне.
– Это что было? Что за выступление?
– Моё выступление, – с усмешкой сказал я.
– Я не этого ждал. Столько лет, столько лет. И вот, мой главный противник появляется, и что я слышу?
– Что же? – мне от его гримас злости становилось смешно.
– Сначала передо мной выступал ребёнок, первый раз севший играть. Я не мог поверить своим ушам. А потом…потом…
– Что же потом?
– Я не могу это объяснить. Музыка без правил. Без нот. Одна импровизация.
– Ну, разве это плохо? Чувствовать музыку как считаешь ты сам.
– Нужно знать меру во всём. Где тот музыкант, уничтожавший всех своим безупречным исполнением? Где тот, перед которым даже взрослые немели? Где та маленькая звезда классической музыки?
– Нет. Этого человека больше нет. Здесь только я. Не решительный, не техничный, живой человек. Со своими недостатками.
– Ну уж нет! И как мне теперь жить? С кем бороться? Мой идеал исчез, – у Антона уже заканчивались силы кричать.
– Борись с самим собой. Твой главный противник – ты сам, никто больше.
Таня, понимая, что это может продолжаться вечно, схватила Антона и начала уводить от меня.
– Нет, так просто не сдамся! – он продолжал кричать. – Ты знаешь, теперь я живу в Новосибирске тоже. Понял. Мы ещё встретимся. Я хочу равный поединок. Понял.
– Ты очень классно играешь. Лучше всех! – крикнул я ему вслед.
На эти слова Антон снова начал что-то кричать, но я уже не услышал. Таня увела его. Моё настроение поднялось. «Всё-таки, Антон классный музыкант и человек». В этот момент ко мне подошёл один из организаторов конкурса.
– Роман, там один мальчик хотел бы получить твой автограф. Он и его мама уже уходят. Не мог бы ты обрадовать своего поклонника?
– Конечно, – я был очень удивлён, что кто-то так полюбил мою игру.
– Ты английский знаешь?
– Очень плохо, а что?
– Просто он иностранец…Ладно, я тебе переведу.
Мы отправились в фойе здания. Там стояли маленький мальчик и его мама. Ребёнок, как только увидел меня, расплылся в улыбке и прямо засиял. В руках он держал маленький буклетик. Его красавица мама пожала мне руку.
– «Вы извините нас, но моему сыну настолько понравилась ваша игра, что он хотел бы получить ваш автограф».
Я наклонился и протянул мальчику свою руку. Тот ещё больше засиял и дал мне свой буклет. Он не отрывал взгляда от меня.
– «Робин очень любит музыку, особенно классическую. Когда вы начали играть, он буквально застыл от вашего исполнения. Вы великолепный музыкант».
– Спасибо большое, но я только учусь, – выговаривал я, залившись краской. Никогда я не воспринимал такое, что у меня могут быть поклонники и любители моей игры. – А вы специально на концерт пришли…эээ…извините, не знаю вашего имени.
– «Ой, простите, не представилась. Меня зовут Элиза», – сказала эта женщина, нет, девушка. Покорила меня буквально за пару минут. Невероятно красивая, добрая, уверенная в себе и красноречивая. – «Если честно, мы с Робином попали сюда случайно. Мой муж, Джек приехал сюда из Лондона по рабочим делам, ну и мы тоже с ним отправились. Свободного времени много, вот и решили сходить. Жалко, что мужу не удалось попасть, но надеюсь, мы побываем ещё на вашем концерте».
Я уже совсем раскраснелся от её слов. Дописав послание на буклете, отдал Робину и взъерошил ему волосы. Мальчик был счастлив. Я тоже. Мы попрощались, и Элиза с Робином отправились к выходу. Мальчик махал мне рукой, я ему тоже.
– Ну вот, у вас уже и поклонники за рубежом есть. Растёте.
– Сам в шоке.
Я был до сих пор поражён этому. Раньше не замечал. Возможно, в детстве многие также любили мою музыку. Но мне было не до этого. А тут, как гром среди ясного неба. В приподнятом настроении я вернулся в зал ожидания.
И вот, наконец, были оглашены результаты. Первое место, заслуженно, получил Антон. Это было справедливо. Хотя он сам был не рад. И косился на меня. Из-за моей оплошности в начале, шансов не было никаких. За такое обычно могут и вообще не дать никаких баллов. Но к моему удивлению я получил приз. Приз «зрительских симпатий». Обескураженный и под гром аплодисментов я поднялся на сцену. «Зрителям так понравилось моё выступление?» По словам ведущего именно я полюбился всем в зале. Его слова пролетали мимо моих ушей. Таких аплодисментов не было даже у Антона. Я посмотрел на него и увидел улыбку.
Шокированным я вышел из здания. Помимо маленького золотого пианино, мне дали и денежный приз. Конечно, меньше, но всё-таки. Я уже знал, что отдам все деньги для Юли. «Нужно поучаствовать ещё в нескольких конкурсах, чтобы заработать». После награждения ко мне подходили многие известные люди из мира музыки. Музыканты, преподаватели в консерваториях, продюсеры. Кто-то восхищался мной, кто-то вспоминал мои былые выступления, кто-то предлагал свои услуги в продвижении. Как мухи облепили меня. С огромным трудом я смог скрыться от них на улице. Тут получилось задышать полной грудью. Неожиданно зазвонил мобильник. Так как конкурс транслировался по одному из каналов, то могли кто-то из знакомых звонить, поздравить. Ну, я так думал.
– Роман Кижич?
– Да…это я.
– Скажите, Нихонова Тамара Николаевна кем вам приходится?
– Это моя бабушка…Что-то случилось? – моё сердце бешено забилось, а в горле встал ком.
– Примите глубокие соболезнования. Сегодня утром с ней случился приступ. Она умерла.
Глава 20
Первый снег. Неуклюжий, нерешительный. Падающий неспешно, с толикой сомнения. Впервые небесные слёзы замёрзли. Это как идти уже очень и очень долго по безлюдному миру. Ничего вокруг давно не меняется. И вдруг, неожиданно, падает снег. Ведь, по сути, всё осталось на своих местах, всё, как всегда. Просто пошёл снег. Но что-то меняется. Внутри тебя. Грусть и меланхолия врываются в сердце, глядя на медленно падающие крохотные снежинки. И нет тут никакой радости от того, что выпал первый снег. У меня всегда такое чувство, что только что произошёл конец света, и вот ты, опустошённый, глядишь на разрушенный мир. А души тихо падают на мёртвую землю. И пустота.
На свежую землю падали первые снежинки. Мне, почему то, очень хотелось, чтобы снег пошёл сильнее и укрыл могилу белым одеялом. Но он был слабым. Ветер совсем не дул, что придавало ещё большей таинственности. Я стоял один. Людей в принципе на похороны пришло немного, но они уже все отправились поминать. Всё это организовала моя двоюродная тётя. Мы нечасто виделись, но она меня очень любила. А я был без сил. С того самого звонка. У меня в принципе не много родственников, но и те не все приехали. Лена не смогла прийти, и я её понимал. Она всегда боялась смерти, и ей становилось плохо на похоронах. Жека был. Сейчас он стоял поодаль и ждал меня. А я тупо смотрел на могилу. Человек, который не бросил меня, когда умерли родители. Человек, который терпел меня и принимал таким, какой я есть. Она всегда верила. Верила. Даже если я её подводил. А теперь её нет. Последние слова, которые она мне сказала перед моим отъездом: «Они бы гордились тобой. И я тобой горжусь». Я стоял и не мог сдвинуться с места. Слез уже не было. Я плакал только когда мне позвонили. Разрыдался. Но больше не плакал. Ходил как привидение. Даже сейчас. Я закрыл глаза и тяжело вздохнул, подняв глаза к небу. Оно было серым, и по-прежнему падал снег.
Уже несколько дней я был сам не свой. Нет. Даже никакой. Не чувствовал ничего. Стал привидением. Всё, что я делал эти дни, так это лежал на полу дома или бродил по городу. В школе мне разрешили какое-то время не ходить на занятия. Хотя, я и так бы не пошёл. Погода было точно под моё настроение. Серое небо и снегопад. Удручающее зрелище. Лена и Женя заходили ко мне, но взбодрить меня у них не получалось. Юля каким-то образом узнала о смерти бабушки. Писала мне, но я особо не отвечал. Она с Настей узнали мой адрес и пришли навестить. Я не хотел никого видеть.
Ты не ценишь по достоинству человека, и только после его смерти понимаешь, насколько он тебе дорог. Почему мы так поздно это делаем? Это же настолько очевидные вещи. Я не мог понять.
Родственники предлагали помощь, но я от всего отказался. С деньгами проблем не было. Всё, что бабушка унаследовала от моих родителей, перешло ко мне. Да и свои сбережения она завещала мне.
В доме стало совсем пусто. Я почти всё время сидел в темноте. Даже на собственный день рождения был дома, как меня и не уговаривали Женя и Лена. У них ничего не получилось. Праздничного настроения не было. Хотя мне и исполнилось 18 лет. Я стоял и смотрел на себя в зеркало. Мешки под глазами, грязные взъерошенные волосы, мятая одежда, исхудавший вид. Слонявшись по дому, я остановился у той самой комнаты с пианино. Страха не было. Лишь безразличие. Я сел и коснулся клавиш. Музыка с невероятной силой ударила мне в голову. Ни одного видения, силуэта, тени. Только я один. Играть хотелось только грустную музыку. «Серое небо» группы «Агата Кристи». Я даже пел. Каждый раз, играя её снова и снова, казалось, что тем самым я от чего-то очищаюсь. Становилось легче. После нескольких часов игры я почувствовал свободу и окрыление. Впервые за много дней я улыбался. А к вечеру мне пришло сообщение от Юли. Она поздравляла меня с днём рождения. В этот момент я понял, что нужно возвращаться в строй. Жить дальше.