По заводу прошел гул сирены.
– Все, шабаш, пойдем.
– Совсем?
– Да ты что? Обед. Знаешь такое слово? – Костик хотел было уйти, но потом вдруг решил остаться и показать новенькому, где они обедают.
–Ты с собой берешь или в столовку? – спросил он его. Павел был настолько измучен за эти четыре часа работы, что мало, что соображал.
– Я бы прилег ненадолго, если можно.
– Можно, отчего же нельзя, иди в раздевалку, там будет еще одна комната с двумя топчанами, там и ложись, будильник только не забудь поставить. Слышишь, Плевако?
Костик по-морскому спустился по железной лестнице и исчез в лабиринтах завода.
Павел еле спустился вниз. Перчаток им не выдали, и он натер руки так, что было больно прикасаться к поручням. Отыскав комнату с топчанами, он повалился, не снимая ботинок. Через пять минут он уже спал. Сигнала окончания обеда он, конечно же, не слышал.
Николай Петрович был рьяным дураком и поэтому всегда следовал инструкциям. Проверяя комнаты отдыха, он нарвался на безмятежно спящего Павла. Вид спящего человека в рабочее время привел его в бешеное состояние.
– Плевко! Это че ты тут развалился, ты че под статью захотел? В первый же день и такое ЧП, бегом на рабочее место, после смены зайдешь ко мне. Понял?
Павел с недосыпу таращился на него, не понимая, что происходит. Наконец, немного придя в себя выдавил:
– Понял, – поднялся и бегом сильно уставшего человека пошел на свое рабочее место.
Костик встретил его недобрым взглядом, конечно, он понял, что произошло, но не стал его гнобить, понимая, что ему и так сегодня достанется. Не от мастера, нет, ему предстояло выстоять еще пять часов. Первый день для всех новоприбывших сюда, был невыносимо долгим и тяжелым. Кто-то привыкал. Кто-то уходил сразу, посылая проклятия заводу.
– Вставай на засыпку. Сера, задерживай дыхание. Понял?
– Понял.
– Это формула, смотри не перепутай, клади точно сколько написано. Ну, давай, – Костик повернул тумблер. Адская машина заработала. При первой же засыпке Павел поднял такое облако, что даже Костя присел, внизу было полегче.
– Мешок ниже опускай и нежнее сыпь, как с дамой, ну ты че, Плевако, как в первый раз ей богу.
Павел сыпанул следующий мешок, опуская неспешно и стараясь попасть в самую горловину.
– Вот, уже лучше.
Костик с поразительной ловкостью растаривал мешки. У него даже было немного свободного времени, в которое он садился на корточки и ждал, пока Павел засыплет все в бункер. У Павла же не было ни секунды, мешок, за ним следующий и так бесконечно. Иногда от усталости он забывал про осторожность, и тогда их накрывало густое облако химикатов.
Опять пришел мастер по технике безопасности. Принес маски для пылезащиты. Как раз в это время Павел пульнул мешок с серой, не попав в горловину, часть ее вылетела обратно. Оставив маски, мастер убежал. Павел взял одну и попытался одеть, с первой попытки у него не получилось.
– Оставь. Он каждый день их приносит. Инструкция. Намордники – дерьмо. Да они и сами об этом прекрасно знают.
Намордник, как назвал его Костик, был похож на кусок истерзанной ткани с двумя веревочками, прикрепленными по бокам. Даже если и можно бы было завязать его на голове, то эта конструкция ни от чего не предохраняла бы, скорее создавала помехи. Павел вопросительно посмотрел на Костика. Тот лишь пожал плечами. Как бы говоря: «Такие уж здесь порядки».
Костя так же помогал ему на засыпке, растаривал он как оказалось еще быстрее, чем засыпал. Подошел их мастер, Николай Петрович.
– После смены зайдешь ко мне, понял? – напомнил он Павлу.
– Понял.
И тут же ушел.
– Не ходи, – посоветовал ему Костик.
Время все тянулось, казалось, не было конца этой страшной смене, но конец все же наступил. Костик выключил механизм, и они пошли в раздевалку. При ярком люминесцентном свете он увидел этих людей, лицо и руки у всех были черными. На фоне черных лиц ярко выделялись их белки глаз, абсолютно белые, схожие со снегом на черной земле. Все переодевались и шли в душ.
– Лучше три, сажа не особо отмывается, на вот тебе специальное мыло, с ним немного лучше, – передал ему Костик кусок уже использованного мыла.
После душа все переоделись и повалили к проходной. Павел не пошел к мастеру. У него просто не было сил. Пройдя проходную, он как все направился к автобусу с единственным желанием рухнуть на кровать, его уже не особо тревожило, что они делят одно ложе на двоих. На улице за проходной было раннее утро. Невдалеке радостно пели птицы. На остановке с подчириком прыгали воробьи, кто-то кидал им семечки. Его ждал Костик с компанией из их цеха.
– Палыч, айда с нами. Первую смену обмыть надо.
– В следующий раз, сегодня не могу, – попытался отмазаться Павел.
– Палыч, кончай! – эта фраза Кости, как выстрел обрубила все пути к отступлению. В конце концов ему действительно нужно было выпить сейчас. Он чувствовал это каждой клеткой своего тела.
Доехав до города, они вышли на первой же остановке. Чуть поодаль от нее стояли три пивнушки, которые напомнили ему, что-то давно забытое им. Они зашли в один из павильонов. Все столики были стоячие. Костик сразу встал в очередь. Они были не одни, кого после завода мучила жажда. С ними был Алексей, которого все называли Леха. Это был долговязый парень тридцати лет с коротко стриженными светлыми волосами. Лицо его выдавало крепкую дружбу с алкоголем. Он нервно стучал пальцем по столику, в ожидании первой порции пива. Перед тем, как Костя встал в очередь, Леха попросил его взять ему крепкого. Костик кивнул в знак согласия. Возникло то самое неловкое молчание в компании. Гриша заговорил первым:
– Ну, че Палыч, досталось сегодня? Это не твоя химия с переводом, тут не забалдеешь. Ничего, сегодня отсыпной, завтра выходной. Оклемаемся.
– Да, не ожидал, что так будет, еле выстоял, если честно, – Павел, повесив голову, скреб грязным ногтем прилипший к столу кусочек газетной бумаги.
– Это что, некоторые бывало и смену не выдерживали, уходили домой. Тот, кто выдержал хотя-бы одну, да еще в ночь, наш человек! – поддержал разговор Леха. Подошел Костик с пивом. Каждый взял по кружке.
– Будем! – сказал Костик и принялся жадно пить, делая большие глотки. Литровые кружки опустошили минут за пять. Павел тоже пил наравне со всеми. Впервые в жизни он испытал такую сильную тягу к алкоголю. Пиво было не очень хорошее и даже можно сказать очень не хорошее, но здесь это обстоятельство никого не смущало. Следующим за пивом пошел Леха. Пиво легким ударом стукнуло по голове.
– Палыч, ты хоть знал куда устраиваешься-то? Как тебя занесло к нам? – спросил его Костик.
– Знал, поэтому и пошел, – Гриша и Костик в удивлении переглянулись между собой.
Леха принес новую партию пива.
– Ну, за таких психов, как мы! – сказал Костик, запрокидывая кружку. Остальные подняли тоже. Вторую пили уже не спеша.
Павел смотрел в окно, где на улице были такие же стоячие столики, и за каждым из них стояла своя судьба, которая и привела каждого из них сейчас сюда. Костик и Леха беседовали о работе, кто, сколько дал плана. Гриша внимательно слушал, иногда вставляя словечко в разговор. Допив пиво, Леха куда-то вышел. Пришел он довольный и с пакетом, в котором была бутылка водки. Все допили свое пиво и подставили кружки.
– Палыч, а ты че? – Павел увидел, что у всех посуда была пуста и готова была принять новую порцию горячительного напитка.
– Давай, не засни здесь, это тебе не на работе.
Павел быстрыми глотками освободил посуду. Бутылку разлили по кругу с таким расчетом, чтобы хватило на второй раз. Выпили молча. Павла от навалившихся тягот качало из стороны в сторону. В пьяной голове его мелькнула на секунду мысль. Как интересно превращался он в своей жизни из Павла в Павла Ивановича, на короткое совсем непродолжительное время стал Павлушей, затем опять Павлом, вчера был просто паразитом, сегодня Палычем и все на «П», прям бабочка какая-то. После первой, здоровых мужиков качнуло. Палыч еле удержался на ногах. Костик заказал пельменей на закуску. На удивление, они оказались достаточно мясными и вкусными. Леха прошелся по второму кругу. Выпили. Мужиков зашатало. Палыч не стоял на ногах и был готов упасть.
– Эй, Палыч, ну ты че кисель, стой ровно, – он уже не слышал этих слов, облокотясь на столик, он еле держался на ногах.
– Я провожу, – сказал Костик остальным. Все разом вышли из заведения и разошлись по домам. Такие встречи после ночных, не для долгих застолий.
– Ты где живешь-то? – Костика самого изрядно качало, взвалив Палыча, он двинул к остановке.
– 53-46, – пробубнил человек, смутно напоминавший когда-то Павла Ивановича.
Костик сообразил уже сам, что на проспекте Шинников. Кое-как погрузившись в автобус, они поехали. Какой-то рабочий с пониманием к происходящему уступил свое место. Павел сразу отключился. Он не помнил, как Костик приволок домой его бездыханное тело. Как новоиспеченная жена его орала и визжала в ярости, готовая разорвать на части муженька. Затащив его домой и положив на кровать, Костик ушел.
Павел проснулся только ночью. Болела и ныла каждая клетка его тела. Страшно хотелось пить. Он был еще пьян и явно не понимал, где находиться. Сев на диван, начал припоминать все события, произошедшие с ним за несколько дней. Жена была в соседней комнате, он не знал, спала она или нет, но телевизор у нее работал. Повернулся ключ в замке, в проеме показался брат жены, он так и не запомнил, как его зовут. Очень тихо, стараясь не шуметь, он прошел к себе. Павел едва повернул голову, чтобы посмотреть, кто пришел. В таком состоянии ему было абсолютно все равно. Больше всего он сейчас хотел оказаться в одном из своих уютных кабинетов или домов только не здесь, где все ему было чужим и как ему казалось, настроенным против него.
«Пожалуйста, пусть она не выходит», – было единственным желанием его на тот момент. Павел встал и прошел на кухню. Минералочки, к которой он так привык, понятно, не было. Он попробовал воду из под крана. Она имела отвратительный вкус ржавого железа и саднила хлоркой, но другой воды не было. Вдоволь напившись, он опять вернулся на диван, при этом он едва слышно скрипнул. Почти сразу же открылась дверь в спальню жены. Разъяренная супруга с глазами полными ненависти стояла и смотрела на него, так и не решаясь на какие-либо действия. Павел сидел, обхватив голову руками, потупившись в пол. Так ничего ему и не сказав, она решила не наносить сегодня главного удара, а сберечь силы для утра. Павел прилег, он так и не смог заснуть с такой головной болью. Находясь в каком-то тупом забытье, он уже не чувствовал себя легкой и воздушной бабочкой, скорее был похож на кусок чего-то твердого и не живого. Сейчас он был готов бросить все и бежать со всех ног от этого гадкого места.
Он проспал целый день и проснулся окончательно часа в два ночи, сходив в туалет и на кухню выпить воды, он выглянул в окно. Квартира была на первом этаже, поэтому он сразу увидел, кто сидит на лавке. Это был Костик.
«Странно, в такое время, что ему нужно?» – Павел накинул на себя легкую куртку и вышел во двор. Костик как будто знал, что он выйдет именно сейчас. Он заранее повернул голову в добродушной улыбке.
– А это я. Я тут подумал, что если не приду к тебе, ты завтра точно в смену не выйдешь. Никто не выходил, на самом деле, мы тебе сказали неправду. Много народу прошло через наш цех, но я не помню, чтобы хоть кто-то вышел во второй раз, все кого ты видел, устроились до меня. По каким-то причинам завод стал нам ближе родного дома. Ты думаешь, я не понимаю, что там попросту калечат людей. Все понимаю и знаю, что для чего-то это надо. Не будь подготовки, ее следовало бы создать ради таких, как мы. Ладно, я не за этим пришел. Давай, Палыч, тебе с таким хозяйством в самый раз, – при этом, он кивнул на квартиру, явно намекая на их обитателей. Костик достал бутыль с белой полупрозрачной жидкостью, из другого кармана куртки стакан и налил.
– Выпей, я сейчас уйду.
Павел взял стакан, подержал его немного в руке, вращая пальцами, резко запрокинул голову назад и выпил одним залпом. – Вот и молодца, а сейчас баиньки, – Костик налил себе и тоже выпил одним махом: – Ладно, Палыч, до завтра, – и ушел.
Павел посидел немного во дворе, домой идти было не охота, вернее ужасно не охота.
– Жесткая игра, но выдержать можно, – алкоголь привел его в норму, боль отступила. Тихо, стараясь не шуметь, он зашел в квартиру и лег на диван. Остаток ночи он крепко спал и к утру полностью выспался, день предстоял трудный. Он уже понял, что легких дней здесь не будет и что вероятней всего, каждый последующий день будет трудней предыдущего.
В открытую форточку он слышал, как просыпаются птицы, вплетаясь все громче и громче в новый день. Закинув руки за голову, он ни о чем не думал сейчас, рассматривая витиеватый рисунок обоев на потолке. Из спальни доносился храп, братец в соседней комнате не уступал ни чем своей «сестренке», но это нисколько не мешало ему находиться наедине с собой. Вдруг храп прекратился, в комнате жены послышалось шевеление и скрип кровати, освобожденной от тела.
– Началось! – Павел закрыл глаза и притворился, что спит.
Ильсияр рывком открыла дверь, видимо так должно быть страшней и весомей.
– Где банка? – ухнуло басовито и раскатисто в утренней тишине. Павел лежал, не шевелясь и не открывая глаза. За дверью, где спал ее брат, храп прекратился, и началась какая-то возня.
– Ты куда, гад, банку дел? – она подошла в плотную и отшвырнула с Павла подобие одеяла, которым он укрывался. Притворяться дальше не имело смысла, и Павел открыл глаза, обозначая свое присутствие. Надо было включаться и чем быстрей тем лучше.
– Ильсияр, я банку на работе оставил, утром на планерку вызывали, с банкой не пойдешь ведь в кабинет, пришлось оставить. Сегодня принесу.
– Ничего, вытерпели бы они тебя с банкой, не сахарные не растают, пусть посмотрят, как рабочий человек живет, а то совсем зажрались, – Павел на этот раз совсем соглашался и она, попыхтев еще немного, не встречая сопротивления, успокоилась.
«Странные порядки, до банки дело есть, а то, что вчера мужика ее домой пьяного притащили, ни гу-гу», – подумал про себя Павел.
– Вставай, пошли чай пить, – она прошла на кухню и поставила чайник на газ.
– Айрат! – крикнула она брату: – Пошли чай пить!
Дверь в комнату брата открылась и из нее показалась небритая, заросшая фигура в семейных трусах и майке. На месте живота майка оттопыривалась, показывая округлые формы этого неприятного персонажа. Надо сказать, что брата стройным и худым нельзя было назвать и на это были свои причины, а именно, что братец был не дурак сладко покушать и крепко выпить, и чем чаще, тем лучше. “Породистый” второй подбородок добавлял авторитета в общую картину. Айрат прошел на кухню и молча сел на табурет, взял кусок хлеба и жирно начал мазать маслом. Ильсияр налила чай сначала братцу, потом мужу. Братец, как впрочем, и Павел, был с тяжелого перепою. Было видно, как он мучается, в отличие от Павла, которому после визита Костика полегчало. Чувствовалось, что после чая он начнет атаки на свою сестру, ему требовался стимул к дальнейшему существованию, а та в свою очередь перекинется на него. Павлу следовало уже сейчас продумать путь к отступлению.
– Ильсияр, нас на учебу послали. Повышение квалификации. Так что, я ухожу к восьми.
– Знаю куда вас всех послать надо, опять я, все на мне, жрать им готовь, сами ни че не могут, – Павел уже понял, что новоиспеченная супруга нигде не работает, как и ее братец, а всю жизнь просидела возле телека, беспрерывно ведя бои с голубым экраном.
«Так вот для чего ей муженек-то нужен», – наконец понял Павел. Голубого экрана уже было не достаточно для вымещения своей злобы, нужен был живой объект для полноты ощущений. Из квартиры она практически не выходила. Пила чай, ходила в туалет, кушала, опять пила чай, ходила в туалет и кушала. Так снова и снова, день за днем, при этом, ни на минуту не отрываясь от экрана. Когда она была в квартире одна, то включала все телевизоры во всех комнатах на одном канале, чтобы при перемещении не упустить ничего. Даже в туалете был телевизор.
Допив плохой чай, Павел быстро оделся и вышел на улицу. До начала смены у него был целый день, и он решил осмотреть город. Самое лучшее было сесть на кольцевой автобус или трамвай и наблюдать из окна, и он двинулся на знакомую уже ему остановку.
На остановке он увидел людей, нежно прижимавших свои банки с супом. Ему с ними было не по пути. Тут же была и трамвайная остановка, выбор пал на этот вид транспорта, может, от того, что трамвай ехал бесшумно и имел плавный ход в отличие от автобусов.
Первый трамвай, сверкая на солнце новенькой краской, подкатил к остановке. Народу в нем было не особо много, но сидячих мест не было, и Павел решил подождать следующий. Все новые порции автобусов подходили к остановке, съедая своими ртами-дверями и увозя в своих недрах баночных людей, но те в свою очередь не сдавались, пополняя остановку свежими кадрами. Так было и так будет всегда. И он сегодня вечером вот так же пойдет со своей банкой, которую наверняка уже не выкинет и даст сожрать себя очередному автобусу, увозящему в преисподнюю. С какого же времени мы, сами того не ведая, добровольно начали приносить себя в жертву?
Подошел трамвай, Павел заглянул внутрь, кажется, были сидячие места. Он устроился на одиночное место напротив большого окна, трамвай плавно тронулся. Подошла кондуктор. Он протянул ей пропуск, та взяла его и провела по считывающему устройству и пошла дальше. Скорость у трамвая была гораздо ниже, чем у другого вида транспорта, так что можно было спокойно рассматривать окрестности и достопримечательности «славного» города.
Вдоль дороги тянулись нескончаемой вереницей всякого рода магазины и предприятия, готовые оказать гражданам любые услуги, своими электрическими вывесками заманивая простодушный народ. Здесь были: спортзалы для собак, спортзалы для собак и людей вместе, спортзалы для людей без собак, вход только для женщин, залы со входом только для мужчин. Всевозможные бассейны с пузырьками, без пузырьков, с массажным уклоном, ручным и механическим. Громадье парикмахерских: для собак, для кошек, только для собак, парикмахерские только для мужчин, только для женщин и в разных частях тела, и остриженные разными инструментами и средствами. Видимо, те, кто руководствовался созданием данного архитектурного ландшафта, пользовались старой доброй пословицей «На войне все средства хороши». Про магазины, пестревшие своими вывесками и предлагавшими товары наперебой, и говорить было нечего, их были сотни. Потом Павел начал подмечать одну деталь, существующую почти в каждом рекламном щите и вывеске магазина: везде с краю или по центру, но обязательно невпопад, была вставлена буква «Х».
Что бы это могло значить? Вот, например, магазин назывался «Астра». Неприметное заведение с ничего не говорящей вывеской, если бы через весь фасад, ломая его и уродуя окончательно, не возвышалась громадная «Х». Можно было предположить, что это не буква, а крест, возможно горькая насмешка архитектора этих прерий над людьми, несущими свой крест. Или огромный магазин с вывеской «Шестерочка», а перед буквами огромный крест или буква Х, кому уж как нравиться. Множество магазинов с названиями типа «Халва» и «Хреновина», а огромное количество хинкален и ход-договых забегаловок просто поражало. Павел катил дальше, ему даже было немного приятно, давать такую несложную работу своему мозгу.
Город закончился, трамвай прибыл на конечную остановку. В трамвае оставались одни бабушки и дедушки с ведрами, рюкзаками и еще какими-то вещами. Павел решил выйти и осмотреться, ему было интересно, далеко ли простирается граница города. За городом тоже была жизнь, только одноэтажная. Четкие ряды домиков и сановных домов были здесь вперемешку с маленькими магазинчиками. Стиль вывесок магазинчиков был таким же, как и в городе. Он заметил, что и тут все названия магазинов и не многочисленных кафе просто и тупо начинались с буквы «Х».
Пройдя двести метров, он увидел небольшое кафе-ларек с несложным названием «Хорек», где маленький и сильно закопченный пожилой человек жарил шашлык на мангале. Магазины и парикмахерские имели название типа «Хризантема», мясной назывался «Хрюндель», а маленький продуктовый отдельчик расположился прямо в вагончике «Хреновина». Павла откровенно веселила эта городская особенность. Внизу небольшого поселка блестела река. Он решил спуститься вниз на набережную. За городом дышалось легче, время у него перед ночной было предостаточно и можно этот день было полностью посвятить себе.
Уже подойдя к реке, в воде он увидел какую-то ржавую конструкцию. Вдруг она ожила, изрыгнув из своей пасти грязный столб воды. Заерзали механизмы, по бокам подплевывая все такую же мутно ржавую воду. Фонтан на воде оживал и приходил в движение. Над правым ухом громыхнуло дешевой музыкой. Да так, что немного оглушило его. Павел решил отойти скорей в сторонку от привития такой жесткой культуры.
– Вот черт! – воскликнул он, вжимая голову в плечи при первых аккордах.
Колонки были большими и включены на всю мощь, опустошая своим ревом все живое вокруг, в радиусе полукилометра. Как он заметил, фонтан бьющий темными водами, тоже имел крестовидную форму.
Он пошел вдоль набережной. Река была широкой, до соседнего берега было километра два, и судоходной, но на ней не было ни одного судна. Павел решил пройтись как можно дальше, спешить ему было некуда, а перспектива пребывания в квартире с двумя неадекватными людьми его не грела. Брусчатка кончилась, пошел песок. Ноги в нем немного вязли, и он вспомнил тот далекий день из своего детства, когда они с мамой, приехав к ее старшей сестре и его тетке, вот так же гуляли по берегу речушки. Он бегал по теплому песку, и радости его не было предела. Сколько времени прошло с тех пор? И было ли это вообще когда-нибудь в его жизни? Сейчас он не мог точно ответить на этот вопрос. Он подошел к воде и сел на песок. Вода в реке была настоящая. Небольшие волны шелестели у ее берега. Было спокойно и умиротворенно сидеть вот так, запросто, на песке и смотреть на тот берег. «Почему всегда хочется на тот берег?» – думал он сейчас. Там такие же камни и деревья, тот же самый песок и кустарник, но нам всегда непременно кажется, что на том берегу лучше, там больше загадок, интересней камни, выше деревья, а кустарники так и вовсе дают плоды. Павел тоже хотел сейчас на тот берег. К чему было сопротивляться своим желаниям. Чем плотнее и внимательней он смотрел туда, тем отчетливей ему казалось, что вглубь примерно километр от берега виднелись дома-капли, поблескивающие на солнце своим панцирем. Это были определенно они, но почему они находились в зоне видимости с этого берега, он не знал. Да и так ли уж это было важно.
Наконец, он решил вернуться, чтобы посвятить время городу. Возвратившись тем же путем, он дождался трамвая, но решил не доезжать до своей остановки, а выйти чуть раньше. Трамвай остановился у большого торгового центра, он решил выйти и прогуляться немного по нему. Двери плавно разъехались в разные стороны, приглашая войти. По левую руку был продуктовый магазин с большой вывеской перед входом «ХИРНИТ». Павел решил посмотреть, что там твориться.
Люди неторопливо толкались между стеллажей с продуктами. Внимание его привлек щит с планом эвакуации, маршруты движений и двери были помечены красными стрелками. Внизу были подписи ответственных лиц, в том числе подпись главного архитектора Хнова.
Яйца, молоко рыба, хлеб и водка – продукты грудами лежали на прилавках. Продавщицы в халатиках с логотипами магазина, своим снованием взад вперед создавали ощущение кипучей деятельности. Надо было купить водки, а то как-то неудобно получилось перед ребятами и не по правилам. Деньги за выпивку платили они, а проставляться должен был он. Павел решил не торопить события и оставить это дело на неделю, надо было немного оклематься после столь стремительно развивающихся событий. Взяв буханку хлеба и плитку дешевого шоколада для умасливания женушки, он подошел к кассе, сунул свой пропуск в считывающее устройство, прибор пикнул. Все в порядке, можно было идти дальше.
Он вышел на свой уже проспект и шел по нему не спеша. Погода была просто великолепна. Люди с озабоченными лицами спешили навстречу своим событиям. Даже прогуливающиеся парочки и те имели лица людей отрабатывающих какую-то повинность. На улице было в точности так же, как и в его время: такие же алкоголики, добывающие мелочь на опохмел, дамочки, подъезжающие на дорогих машинах и не очень дорогих. По дороге катили преимущественно дорогие марки машин с сидящими внутри стильными личностями. Муравейник гудел, только припасы нес каждый в свой котел в отличие от глупых насекомых.
Он открыл дверь своим ключом и прошел в коридор. Ильсияр была на кухне. Только сейчас он понял, что женщина, которая считает его своим мужем, не знает, как его зовут. Ей просто никто не мог сказать этого. Павлу захотелось проверить, как работает эта система.
– Ильсияр, возьми, пожалуйста, – сказал он ей прямо с порога.
– «Пожалуйста», вот умора! Ты че, с каких курсов идешь, не че не перепутал? – она взяла хлеб и шоколадку. Павел не стал говорить, кому она предназначалась. Любезности здесь были не в ходу. Она поставила чайник на плиту, зажгла газ и села на табурет, поглощенная сериалом. Павел прошел в зал, где так же шел по телевизору этот злосчастный сериал. Что-то подсказывало ему не отключать гремевший в зале источник токсичной информации. Можно немного было посидеть и отдохнуть перед предстоящей ночной сменой, хоть и отдыхом такое назвать было трудно. На кухне послышался шум закипающего чайника. Ильсияр на него не реагировала, полностью ушедшая в иллюзорный мир. Павел прошел на кухню, положил одноразовый пакетик с чаем к себе в кружку, отрезал хлеб и намазал его маслом. На столе лежала пустая обертка от принесенного им шоколада. Помакав немного пакетик, он выкинул его в мусорное ведро и сел напротив своей супруги. Та и бровью не повела. Павел выпил чай и прошел в зал.
«Наверное, надо ей сказать, как меня зовут, а впрочем, пусть сидит и таращиться» – подумал он, садясь на диван. Павел повернулся к окну. Со своего места он видел пол двора, в обзор попадали: детская песочница, три-четыре тополя, широко раскинувшие свои лапы, два синих мусорных контейнера, возле которых сейчас копошился какой-то мужчина, что-то выискивая там и ловко орудуя палкой. Наконец, что-то найдя в глубине контейнера, он вытащил и начал рассматривать на асфальте. Издалека было видно, что это книги сложенные в пакет. Вытаскивая по одной, мужчина швырял их обратно в бак, видимо подыскивая, что-то для себя и избавляясь от ненужного. Павла заинтересовало, что люди здесь могут читать или точнее от чего они избавляются. Он вышел на улицу и пошел прямо к мужчине, интересующемуся литературой.
– Ну что, как успехи? – надо было как-то начать диалог.
– Не густо нынче, – особо не горя энтузиазмом к продолжению разговора, ответил ему искатель.
– Что нынче читают, можно посмотреть?
– Смотри, на помойке все равны. Пока что, – Павел не мог сразу залезть в пакет, поэтому ограничился уже выброшенными в бак.
Контейнер был на половину полон, поэтому ему пришлось немного замарать куртку. Книги были авторов его времени. Павел выбрал одну наугад, открыл и начал просматривать, это был женский роман. Человек все подкидывал книги, отложив в сторонку пару интересных для себя. Тут в бак полетел очередной экземпляр в порванной желтой обложке и шлепнулся прямо на головы селедки. На титульном листе, уже запачканном селедочным жиром Павел увидел большие буквы «Дон Кихот». Он схватил его и с быстротой, на которую только был способен, начал очищать от помоев, как будто она могла ожечься, как от раскаленного металла. Человеку-искателю явно доставило удовольствие, когда Павел, мараясь, соскребал нечистоты с книги. Всем своим видом он как-бы говорил ему: «Хлебни и ты из нашего ушата, не все чистенькой ложечкой ушицу из котелка черпать». На какое-то время искатель остановился, наблюдая за Павлом. Тот в свою очередь без всяких церемоний взял пакет и заглянул внутрь. Он сразу увидел второй экземпляр книги, такую обложку было трудно спутать с другой.
– Эй, ну ты че? – недовольно просипел тот.
– Не сердись друг, но она мне очень нужна.
– Можно было и спросить, мы же тоже с понятием.
– Если хочешь, я тебе заплачу, – вполне искренне предложил Павел.
– За мусор дашь мусор, людей не смешил бы, – сказал искатель усмехнувшись, и сразу стушевался.
– Ты что, один из нас? – в упор спросил его Павел.
– Из вас из вас, может это ты из нас, – продолжал маскироваться незнакомец. Павел понимал, что для людей такого рода деятельности деньги представляют немалое значение, но могли быть и исключения из правил.
– Прости еще раз.
– Вали давай извиняльщик, – пытался казаться грубым бомж, но это у него не особо хорошо получалось.
Павел, крепко обнимая оба тома, пошел домой. Женушка так и сидела на кухне в той же позе. Тут Павел увидел, как она медленно переводит свой взгляд от телевизора на него, это было похоже на наведение башни тяжелого танка на цель. Огонь. Снаряд полетел в цель. С одной задачей уничтожить врага. Завидев книги, заревела сирена как перед бомбежкой. Павел впервые получил полную информацию с красочными иллюстрациями своего тела и лица. Вдобавок он узнал, что у него есть сходство с ленточными червями, парнокопытными и другими выдуманными существами, сплошь состоящими из ненормативной лексики. От книг действительно шел жуткий запах, а второй том видимо еще и побывал в вишневом компоте. Павел проскочил в ванную, закрылся изнутри и начал аккуратно очищать книги, понятно, чтобы оставить их дома не могло быть и речи. За дверью жена продолжала вести артиллерийский огонь, но он был за мощной броней из фанеры и снаряды не достигали цели. Еще немного подергав дверь, она сбавила залпирование и перешла в оборону, выдавая отдельные выстрелы. Потом вдруг опомнившись, что упускает нить событий в телевизоре, поспешила вернуться к экрану.
Павел спрятал книги под ванной, зная наверняка, что она вряд ли сможет сделать удивительное па со своим весом и нагнуться в таком узком пространстве. Завернув полотенце в куртку, он придал ему форму книг и вышел наружу. К огневому рубежу подкатили тяжелые танки и открыли шквальный огонь. Павлу ничего не оставалось делать, как залечь в окопе и переждать на диване. Для этого у нее имелось мокрое полотенце, которым она так ловко орудовала, что могло создаться впечатление, что она занималась этим всю жизнь и прошла даже возможно курсы по повышению квалификации. Била она ровно, выверяя каждый удар, которые сыпались с такой ритмичностью, что у нее давно должно было перехватить дыхание, при этом она успевала вести нескончаемый мат с описанием и его и той дряни, которую он притащил, иногда, впрочем, переходящим на причитание о своей потраченной на него жизни. По телевизору закончилась реклама. Ильсияр, мигом потерявшая к нему всякий интерес, ушла обратно на кухню.