Loe raamatut: «Слово Вирявы», lehekülg 5

Трофимыч хмуро кивнул.

– Вы задали вопрос… Так вот: насколько я понимаю, Сергея после взрыва не видел никто, кроме вас… Иван Трофимович? Вас так зовут? Единственный свидетель его поспешного отъезда – вы.

– У вас есть причины не верить моим словам? – Он скомкал полотенце.

– Разве я это сказала?

– Зато у меня есть. – Илья подошел к Трофимычу.

– Не понял. – Трофимыч повесил полотенце на дверную ручку.

– Простите, но у меня есть причины не верить вам. Моей жене вы сказали ровно то, что написано в газетах. А версия Павла несколько отличается, – повторил Илья.

– У меня, папа, к тебе тоже, кажется, вопросы, – сказала Тамара.

– У нас в доме журналист, вы все обалдели, что ли? – вытаращил глаза Павел. – Если вам прямо сейчас приспичило разбираться, валите во двор!

– Нет, это мне пора валить во двор, – сказала Варя, поднимаясь со своего места. – Не беспокойтесь, я не буду писать этого в статье. Поговорите без чужих ушей, а я приду завтра и кое-что спрошу у Ивана Трофимовича. Но только если вы согласитесь. – Она выжидающе посмотрела на отца Тамары.

– Я подумаю.

– Спасибо, – кивнула Варя. – И вам спасибо, Тамара, за хлеб-соль! Вы прекрасная хозяйка.

– А вы прекрасный журналист, – отозвалась та с усмешкой.

– Варя, я на минуточку задержусь, – торопливо сказал Илья.

Когда Варя попрощалась и вышла за дверь, Тамара окинула взглядом притихших мужчин и выбежала вслед за ней.

Варя

Варя совсем забыла, что во дворе дежурила Леська, поэтому вздрогнула, когда собака ткнулась ей в руку мордой. Да и нервы натянулись до предела: еще немного, и ее выгнали бы взашей, если б она сама не ушла.

– Леська, фу! – послышалось сзади.

– Да все нормально, мы общаемся, – улыбнулась Варя, гладя алабая, нырнувшего ей под ладонь.

– Леська у нас разборчивая, только к хорошим людям идет. – Тамара скрестила руки на груди. – Так что я вам даже доверяю, хотя мне неприятно, что вы сразу не представились.

– Извините меня, Тамара. – Варя вложила в голос все свое раскаяние. – Просто я знаю, что всем вам досталось от саранских журналистов, поэтому смалодушничала.

– А вы разве не из Саранска?

– Нет. То есть да, я там родилась. И выросла. Но сейчас работаю в Москве.

– Хотите написать про шимкинские Бермуды в московской газете?

– Кстати, неплохое название! – засмеялась Варя.

Леська положила Варе на плечи передние лапы, чуть не сбив ее с ног, и лизнула лицо.

– Вот зараза, Леська! Ты посмотри на нее! Ну-ка фу! Место! – прикрикнула Тамара и указала в сторону будки.

Собака нехотя опустилась и понуро побрела исполнять команду хозяйки.

– Я так поняла, вы здесь хотите переночевать. Вам есть где остановиться? – Тамара заботливо стряхнула с Вариных плеч пыль от Леськиных лап.

– Нет, но я найду. Здесь же наверняка где-то есть гостиница.

Тамара рассмеялась.

– Вы очень городской человек, Варвара. Оставайтесь у нас.

Варя не поверила своим ушам.

– После всего произошедшего? Павел не одобрит.

– А кто его спросит? – хмыкнула Тамара. – Я в доме такая же хозяйка, как и он – хозяин. Я вам даже благодарна за то, что вы подняли эту тему. Паша ведь после того случая тоже сам не свой ходил. А всех тяжелее, конечно, Илье. Ему же наполовину память отшибло после травмы… Так что пусть мужики выговорятся и выяснят между собой, кто когда и где был. А завтра, глядишь, и папа отойдет, свозит вас куда надо.

– Илья сказал, что Иван Трофимович сейчас никого не пускает на Священную поляну.

– Ну это он только так говорит, – махнула рукой Тамара. – Тех, кому очень нужно, он пускает.

– Этой – не очень нужно. Завалы там, не пущу! – сказал Трофимыч, который, видимо, владел искусством совершенно бесшумно передвигаться. – Поговорим завтра, и поедете обратно… И с тобой тоже – раз уж у тебя ко мне вопросы. – Он зыркнул на Тамару.

– Пап, а обед?

– Я взял с собой. – Он показал сверток и вышел за ворота.

На пороге дома возник Илья, растерянный, со сдвинутыми бровями.

– Я скоро, наверное, уже в Саранск. – Он почесал затылок. – Вы как решили? Со мной обратно не хотите?

– Я у Тамары заночую, спасибо.

– Ого. Понятно. То есть не очень понятно, но окей. Кружочек вместе навернем по Шимкину?

– Пойдемте, – согласилась Варя.

– Я ворота тогда пока не буду закрывать. Как вернетесь, просто толкнете. – Тамара подошла к будке и пристегнула цепь к ошейнику Леськи.

Илья

Илья загребал носами ботинок шимкинскую пыль. Его это успокаивало. Варя шла рядом, то рассматривая старинные наличники на окнах, то фотографируя на телефон. Собаки перестали их облаивать, как если бы уже приняли в «свои» с Леськиной подачи. Стояла ленивая тишина. Илья подумал, что мог бы вот так гулять с Варей несколько часов подряд и не чувствовать дискомфорта. Но время бежало.

– Вы вроде бы хотели только вечером уезжать, а вдруг засобирались… – сказала Варя, словно угадав его мысли.

– Да Трофимыч меня усовестил. Говорит, бросил жену беременную одну на девятом месяце, а сам шляется…

– …со всякими корреспондентками, – продолжила его мысль Варя.

– Типа того, – с грустной улыбкой признался Илья. – Трофимыч говорит, я испугался ответственности и не хочу присутствовать при родах. – Илья посмотрел в сторону.

Варя помолчала.

– А на самом деле?

– На самом деле… Ох, Варя, как вы это делаете, а? – Он прищурился. – На самом деле… у меня такое ощущение, что я там лишний. Что им вдвоем хорошо без меня. Понимаете?

Варя задумалась, потом кивнула.

– Ладно, не буду вас грузить. – Илья словно вынырнул из оцепенения. – Скажите лучше, как вам удалось уговорить Тамару оставить вас ночевать?

– Может, на «ты» перейдем?

– С удовольствием! – выдохнул он.

Варя довольно кивнула.

– Я ее не уговаривала. Она сама предложила.

– Ну вот. Опять чудеса.

– Никаких чудес. Думаю, Тамара просто хочет, чтобы мы расстались на дружеской ноте и чтобы я не понаписала про них чего-нибудь компрометирующего.

– А ты могла бы?

– Да какой там компромат? Столько разговоров, а узнать удалось только то, что Сергея после взрыва никто не видел, кроме Ивана Трофимовича.

– Это важно. – Илья остановился. – Для меня, во всяком случае.

– Почему? – Она тоже остановилась.

Илья почувствовал, что не может больше держать в себе то, что считал плодом травмированного сознания.

– Потому что мне кажется, что мы не ходили ни на какую реку и что взрыв произошел в лесу, на Священной поляне. Вы… то есть ты можешь считать меня психом с мощными глюками, как и Пашка с Трофимычем, которые только что подняли меня на смех, когда я это упомянул… Но я расскажу тебе все-таки, что там видел…

Когда он закончил, Варя сделала несколько карандашных заметок, зацепила ручку за кольца блокнота, откашлялась.

– Я тебе верю.

– Вот так просто? «Верю»?

– Верю, что ты все это видел: женщину, взрыв, исчезающего Сергея. Теперь надо понять, что именно это было.

– А что это может быть?

– Ну… инсценировка, например. Многие преступники любят всякую атрибутику, символику, спецэффекты.

Илья задумался. По пути к поляне Сергей рассказывал ему о лесной богине и прокричал ее имя, когда они застряли в луже. А сразу после этого упала сосна. Вот тебе и спецэффекты… Неужели сам Сергей замешан во всем этом?

– Я не думал об инсценировке. Звучит как рабочая версия. А… Трофимыч, получается, как-то связан с этими преступниками?

– Сомневаюсь. Но мне кажется, он кого-то покрывает. Возможно, ему угрожают. Тут надо аккуратнее.

– И поэтому он отказывается пускать туда туристов?

– Например, – кивнула Варя.

– А какая корысть в том, чтобы имитировать пропажу людей?

– Я изучила материалы за последние пять лет. Большинство пропавших в ваших краях – молодые женщины… Не думаю, что это совпадение.

– Торговля людьми?! – Илья округлил глаза.

– Это только одна из версий. Но она напрашивается, да. Легенда о дубе, который дает плодородие, притягивает сюда девушек и женщин. Вокруг – леса, глухие места. Идеально же для похищения.

– А Серега им зачем? – спросил он в надежде услышать что-то, что исключило бы причастность друга.

– Возможно, вы невовремя пришли, заметили женщину… Они решили устранить лишних свидетелей.

– Устранить? Думаешь, он погиб? – спросил Илья.

– Если бы он погиб на месте, нашли бы его останки или… хотя бы кровь. Возможно, он жив. Вопрос при этом остается прежним: где он?

Илья потер виски.

– А машина?

– Быстро отогнать машину – не проблема.

– Да, складная версия.

– Не совсем. В нее не встраивается записка, которую тебе передал Сергей через Ивана Трофимовича.

– Слушай, а если похитители заставили Сергея ее написать и отдали Трофимычу?

– А в этой записке тебе ничего не показалось странным? Непохожий почерк, пятна?

– Если честно, в записке странно все: она какая-то… замызганная. То есть не просто грязная, мятая, а сама бумага уже старая, потрепанная… Почерк Серегин, но чернила бледные, как если бы выцвели.

– Пришлешь фото?

– На фото этого, наверное, почти не видно, но пришлю. А еще я вот думаю: ну он же мог мне отправить сообщение… Он или похитители. Зачем этот папирус?

– Может, телефон пострадал при взрыве? Или он его специально разбил, чтобы не подставить вас?

– Ну вот, теперь все складывается. Дело почти раскрыто, – хмыкнул Илья.

– Когда все складывается, то, скорее всего, это неверная версия.

Илья кивнул и посмотрел на часы.

– Ну, я, пожалуй, поеду. Кстати, ты говорила, у тебя несколько договоренностей по интервью. Может, подбросить куда?

– Нет у меня никаких договоренностей, – отмахнулась Варя. – Это я блефовала.

– Ноу комментс, – покачал головой Илья и повернул обратно, в сторону дома Тамары.

– Пока ты не уехал, хотела еще сказать тебе… – Варя коснулась рукава Ильи. – Ты не переживай так. Она просто очень-очень ждала его.

– Кто?

– Твоя жена. Ирина.

Он сглотнул.

– Спасибо.

Илья с тяжелым, гадким чувством опустился на водительское сиденье. Неужели его друг и лесник могли быть причастны к пропаже людей или даже торговле ими? Что, если Трофимыч состоит в сговоре с Сергеем и покрывает его? Знает ли что-то Тамара? А Пашка?

Прежде чем озвучивать свои опасения, Илья решил хорошенько все взвесить и успокоиться. Не хотелось бы очернять Сергея и семью лесника перед журналисткой. Но если они все-таки причастны к исчезновениям, Варе могла грозить опасность. Господи, как же не хотелось оставлять ее здесь одну!

– Ты точно не поедешь обратно? – крикнул он стоявшей у забора Варе из окна машины.

– Нет-нет, мне еще надо местных опросить.

Илья кивнул и завел мотор.

Варя

После отъезда Кулаева Варя почувствовала себя неуютно. Она вернулась во двор, села на нижнюю ступеньку крыльца и стала гладить подошедшую Леську. Может, ну его, надо было вместе с Ильей обратно? К дубу Трофимыч ее не поведет из принципа, а с другими провожатыми не пустит. Да и что он ей завтра скажет, даже если будет настроен более дружелюбно? Разве что действительно в «поле» сходить, поспрашивать местных, что тут да как. Фотографии пропавших показать. Кстати, Трофимычу их тоже надо бы предъявить, посмотреть на реакцию.

– Вы, наверное, расстроились, что не попадете к дубу? – Рядом с ней села Тамара.

– Ну, не обрадовалась, – усмехнулась Варя. – Но если завалы и опасно, то что поделать? Переживу.

– А у вас профессиональный интерес или… женский?

Варя вздохнула. У нее на лице, что ли, все написано? Ах да, лицо-книга…

– И тот, и тот.

– Я так и думала! – Тамара даже прищелкнула языком. – В расследовании я вам вряд ли чем-то еще помогу, а вот в женском деле могла бы дать совет.

Варя кивнула.

– У нас тут… как вам сказать… Знахарка есть одна. Содыця²⁹. Она проводит старинный обряд, который почти никто уже и не помнит. Бывает так, что дуб не помогает. Тогда надо ведьозкс делать – моление Ведяве. А оно уж точно поможет.

– Вы в это верите?

– А почему спрашиваете? Вы же в помощь дуба нашего верите?

– Ну я думала… почему бы не попробовать? – смутилась Варя.

– А почему тогда ведьозкс не попробовать? Например, сегодня ночью.

– Это ночью надо?

– Все как в сказках, – таинственно улыбнулась Тамара. – Могу прямо сейчас сбегать и договориться.

– Почему вы так добры ко мне?

– Хочу оказать вам услугу. Вдруг мне понадобится ваша? – все с той же улыбкой, но холоднее сказала Тамара.

Варя долго рассматривала собеседницу. Прямая спина, упрямые глаза.

– А давайте! Только я с вами пойду к знахарке договариваться. Хочу заранее на нее посмотреть.

– Павел сейчас уйдет, и сходим, – заговорщически шепнула Тамара. Лицо у нее стало довольным и даже зарумянилось.

Дом Метьказ, как предпочитала представляться местная знахарка, стоял всего через два проулка от Тамариного. Блекло-синие деревянные стены, на высоких окнах – выкрашенные в белый резные наличники, потемневшая лавочка во дворике. Все так и просилось на снимок. Варя достала из кармана телефон.

– Убери мобильник, я этого не люблю, – прикрикнула вышедшая на крыльцо пожилая женщина.

Назвать бабушкой ее было нельзя: маленькая, с короткой стрижкой и живыми молодыми глазами, в цветастых летних брюках, она больше напоминала юркую ящерку, выбежавшую погреться на солнечную лужайку. Ведуньей тут и не пахло.

– Простите, – виновато улыбнулась Варя. – Я наличники фотографировала. Очень красивые. Видно, мастер был искусный.

Метьказ шустро преодолела ступеньки, встала рядом с Варей и тоже стала рассматривать наличники, будто сама увидела их впервые.

– Знаешь, как мастер тот говорил? «Наличники должны быть такие, чтоб сам дом пережили»! Считал, что и дом, и человек лицо обязаны до самого конца держать. А то и дольше.

– Эти точно дом переживут, баб Метьказ, – вставила Тамара. – Здрасьте!

– «Здрасьтями» сыт не будешь, – широко улыбнулась Метьказ, сверкнув золотыми зубами. – Говорите, девчонки, чего пришли. А то мой рабочий день заканчивается.

– Нам бы… то есть вот Варваре ведьозкс устроить. Желательно сегодня ночью.

Метьказ оценивающе посмотрела на Варю, провела языком за щекой.

– По двойному тогда тарифу. За срочность.

– Согласна? – спросила Тамара.

– А по двойному тарифу – это сколько?

– Объясни ей, что и как, Тамарочка, – нетерпеливо распорядилась Метьказ. – Если согласна, скажете.

– Десять тысяч! Это же обдираловка!

– Потому что срочно. И петуха будет жертвовать, скорее всего, – оправдывалась Тамара на обратном пути.

– Петуха жертвовать?! Что за живодерня?

Тамара остановилась.

– Ты хочешь на ведьозкс или нет?

– Хочу. Но чтобы как-то без петуха, пожалуйста.

– Так. Давай я схожу обратно и спрошу, нет ли варианта без него.

Варя вздохнула.

– Птичий рынок какой-то получается, а не обряд.

– Знахарки всегда брали и берут за свои услуги деньги.

– Ну иди спроси. Я стесняюсь. – Варя незаметно для себя тоже перешла на «ты».

Тамара махнула рукой и побежала к дому с наличниками. Минут через пять вернулась, деловито обтирая лоб рукавом.

– Сказала, можно без петуха. Куклу делать будет. Так, кстати, дешевле выходит на три тысячи.

– Куклы вуду нам не хватало… Ну ладно. Зато петух не на моей совести.

– Сказала еще, чтоб ты приходила простоволосая.

– Спасибо, что не голая.

– А это она тебе уже на месте скажет, – усмехнулась Тамара.

Варя провела похолодевшими пальцами по вискам. Еще можно отказаться. Еще можно сказать: «Идите вы к черту со своими петухами и куклами! И десятью минус три тысячами».

Но не сказала.

Весь остаток дня Варя не могла думать ни о чем другом, кроме предстоящего обряда. Его название она тут же забыла, но переспрашивать Тамару не стала, хотя так и тянуло посмотреть в интернете, нет ли о нем какой-либо информации. Вместо того чтобы проанализировать услышанное в доме Тамары и рассказ Ильи, вместо того чтобы подготовить вопросы к завтрашнему разговору с Иваном Трофимовичем, она бесцельно слонялась по деревне, иногда делая какие-то снимки. Интересно, Тамара специально все это придумала, чтобы отвлечь Варю от ее основной цели приезда?

Общаться с местными, как она планировала, настроения тоже не было. В голову лезли самые дурацкие мысли. Испортит ли она резюме своей души пунктом о совершении мистического обряда, пусть и без убиения невинного петуха? Заставит ли ее знахарка-ящерица раздеться догола во время обряда? Не простудится ли она ночью? Почему она, образованная женщина, сразу не рассмеялась в лицо Тамаре? Ах, ну да, к дубу-то образованная женщина сходить планировала. Если обряд подействует, он распространится конкретно на них с Русланом или же на нее и любого другого мужчину? И как долго эта штука – заговор, пакт или что там окажется на выходе – работает? Чтобы проверить действие этого обряда, надо же снова «попробовать», а если они с Русланом временно решили пожить порознь, то как они это сделают?

Варя начала прокручивать варианты: можно позвонить Руслану после триумфального выхода статьи и предложить вместе отпраздновать успех. Но тут загвоздка: надо, чтобы именно успех, а его может и не быть. Варя вздохнула. Или она возьмет и приедет к нему с бутылкой шампанского. Открытой. Уже немного пьяная. В платье, похожем на поляну цветов. Нет, в обтягивающем, деловом. Он увидит ее и сразу захочет «попробовать». И ни успеха не надо, ни вообще ничего. Просто прислониться к двери и туманными глазами посмотреть на него… Варя потрясла головой, как будто желая скинуть с себя морок. Опять она в деталях продумывает свое унижение. Зачем?

Все эти вопросы были ничем по сравнению с тремя другими, самыми главными. Она изо всех сил старалась не дать им оформиться в слова, потому что сказанного – даже в голове – не воротишь. Потому что на вопросы, заданные словами, надо будет искать ответы, и тоже – словами.

И все-таки эти вопросы – незваными сорняками – проросли в ее сознании.

Нужен ли ребенок Руслану?

Нужна ли Руслану она сама?

Нужен ли ей самой Руслан?

От ужина Варя отказалась. Из-за волнения кусок в горло не лез, да и сидеть за одним столом с Павлом ей не хотелось. Тамара выделила ей для ночевки спальню дочери, отдыхавшей в детском лагере. Варя устроилась с ноутбуком за письменным столиком, чтобы хоть немного привести в порядок мысли, но постоянно отвлекалась то на надписи на учебниках, то на кукол, смотревших ей в спину с тумбочки. Тамара тоже вносила суету: периодически заглядывала в комнату, приносила травяной чай, интересовалась, не надо ли гостье еще чего-то. В десять вечера вновь появилась и велела Варе собираться. Павел наконец-то ушел «погудеть с мужиками», и путь к Метьказ был открыт.

Тамара так искренне радовалась предстоящему приключению, что ее воодушевление передалось Варе, придя на смену рассеянному оцепенению.

– Волосы-то у тебя какие, вот богатство! – восхитилась Тамара, увидев рассыпавшуюся по плечам Вари копну.

Из дома они выбежали хихикая, как две подружки. Сонная Леська, смешно свесив уши, вышла их проводить.

– Паше ничего не говори, поняла? Смотри у меня! – погрозила Леське Тамара, запирая дверь на замок.

Дневная жара спала, воздух стал освежающим и пряным, как стылый травяной чай.

– Метьказ – нормальная баба. Даже почти не странная. Но во время обряда может начать так бормотать жутко – ты не пугайся. Ну и если что-то такое увидишь – не ори. Потом спросишь у нее, она разъяснит.

– Ты так говоришь, как будто сама на таком обряде побывала.

– Сама не была, но девчата рассказывали.

– У вас тут прямо клиника репродуктивного здоровья, – хмыкнула Варя.

Возле дома Метьказ Тамара остановилась.

– Отсюда сама. Тут уже твой путь начинается.

– Даже не зайдешь? – Варя схватила Тамару за руку.

– Нельзя.

– Что-то я боюсь.

– Это нормально. Ничего, Метьказ тебя сейчас заболтает! Иди уже! – Она подтолкнула Варю вперед.

Метьказ открыла дверь раньше, чем Варя успела постучать, и провела гостью через крошечный коридор в комнату, одновременно служившую и кухней, и гостиной. Справа от входа стояла печь, слева – газовая плита с духовкой. Варе тут же стало любопытно, рабочая ли печь и как часто ей пользуется хозяйка. На столе что-то лежало под полотенцами. Метьказ расторопно выдвинула для Вари табурет. Прежнее, иронично-деловитое, выражение лица знахарки сменилось задумчивым и сосредоточенным.

– Я тоже волнуюсь. – Она поймала взгляд Вари и погладила ее по плечу.

– Я думала, вы уже привычная.

– Если б к этому можно было привыкнуть… И потом, нам с тобой сегодня придется на другое место идти, где я давненько не бывала. Обычно я девчат вожу на удобный речной бережок неподалеку от лесничества, но там же теперь Иван Трофимович денно и нощно рыщет, ума не приложу почему… – Она выразительно взглянула на Варю. – Тамара просила, чтоб он ничего не знал.

– Это далеко? – Варя поежилась, посмотрев в темное окно.

– С полчасика. На велосипедах. На лесное озерцо съездим.

– На велосипедах? Ночью? Прямо в лес?

– Погоди тарахтеть! Чего засуетилась? А вообще, пора нам, нечего рассиживать… – Она задумалась и засобиралась.

Вытащила старенький рюкзак, положила в него завернутые в полотенца мисочки.

– Ты повезешь.

– Я ведь… на велосипеде… не очень.

– Я тоже «не очень», а что поделать? – пожала плечами Метьказ. – Вай, самое главное чуть не забыла! – Она сняла полотенце с лежавшей на столе разделочной доски и показала на вылепленную из теста фигурку: – Это вот твоя болезнь. Ведь-наркоть³⁰.

– Если что, я никакие субстанции не принимаю. – Варя подвинулась ближе и склонилась над фигуркой. – Какая она у вас грудастая вышла, эта наркоть.

– Люблю девчат с юмором, – захихикала Метьказ. Смех у нее был совсем молодой. – Давай мы эту грудастую тоже в полотенце – и в рюкзак.

Следом в руках знахарки оказались какие-то коробочки. Прежде чем упаковать их, Метьказ быстро дала Варе посмотреть, что внутри. Там лежали свернутые ленты и дешевая бижутерия: серьги, кольца.

– Задабривать хозяйку воды Ведяву будем, – пояснила знахарка, поймав вопросительный Варин взгляд. – Пусть нарядится в твои подарки, фигурку из теста съест, а вместе с ней и болезнь заберет.

– А ничего, что «подарки» на самом деле не от меня? – Варя зачем-то потеребила колечко на левой руке.

– Пока везешь рюкзак на спине, все твоим станет, – заверила Метьказ и деловито добавила: – Так, ну-ка встань, я на тебя гляну…

Она поманила Варю в другую комнату, где помещались только кровать и шкаф.

– Выбирай. – Знахарка достала с полки аккуратно сложенные вышитые сорочки и разложила на кровати. – Вот этот панар точно тебе подойдет, – показала она на одну из них.

– Красота-то какая… Мне прямо сейчас надо переодеться?

– Ну не завтра же.

– А на велосипеде как ехать? Рубаха длинная… – Варя приложила ее к себе.

– Нормально, – прищурилась Метьказ. – Подол подоткнешь за пояс – и поедешь, – распорядилась она.

Варя внутренне обрадовалась, что джинсы можно будет оставить.

– Иди, в большой комнате переоденешься, а я – здесь.

– Можно вопрос?

– Можно, что с тобой поделать-то.

– А без переодевания нельзя? Надо именно в рубахах?

– Дело не в самих панарах, а в вышивке… Потом расскажу. Иди давай.

Пока Метьказ возилась со своим нарядом, Варя сняла футболку и нырнула в панар. Вместо зеркала посмотрелась в оконные стекла, которые с наступлением темноты начали показывать не то, что снаружи, а то, что внутри. Внешним видом Варя осталась довольна: в ее облике теперь читалось что-то хрупкое и сильное одновременно. Эксперимент с подтыканием подола тоже удался, и она, чуть успокоившись, уселась за стол.

Когда появилась Метьказ, Варя ахнула. Знахарка выглядела так, словно сошла c музейной витрины с национальными костюмами. Только эффектнее.

– Нравится? – Метьказ кокетливо сверкнула глазами. – Только без пулая³¹ придется. Он несколько килограммов весит. А то велосипед вместе со мной развалится! – Она прикрыла рот ладонью и рассмеялась. – Ну, накидывай куртку, бери рюкзак – и по коням!

«Кони» Метьказ, хоть и видали виды, оказались в прекрасном состоянии: на совесть смазаны, с хорошо накачанными колесами и с фонариками на рулях.

– Ты вот этот бери, с мужским седлом. Внук, когда приезжает в гости, на нем ездит.

Варя кивнула. Теперь стало понятно, кто так хорошо заботится о велосипедах. Можно было не беспокоиться хотя бы о том, что они развалятся по дороге.

Метьказ сразу задала темп. Пока Варя приноравливалась к высоковатому седлу, они уже оказались за пределами деревни, на шоссе. Ехать сразу стало легче, но расслабляться было нельзя. Знахарка, несмотря на возраст и тяжелый эрзянский костюм, крутила педали с постоянством метронома, и Варя мысленно пообещала себе серьезно заняться спортом, как только вернется в Москву. Сколько бы ни было лет Метьказ – уже семьдесят или еще шестьдесят, – из них двоих первой начала сдавать Варя.

Когда Метьказ свернула с шоссе на проселочную дорогу, Варя едва успела притормозить, чтобы вписаться в поворот. Теперь она еле удерживала руль. Переднее колесо проваливалось в рыхлую песчаную почву, вело то вправо, то влево, и Варя не раз группировалась, ожидая падения. Она уже решилась попросить знахарку смилостивиться и пойти дальше пешком, как та остановилась и громко провозгласила: «Приехали!»

Дорога, насколько могла рассмотреть Варя, здесь заканчивалась и переходила в луг. Метьказ попросила откатить велосипеды на обочину и выключить фонарики.

– Как чернилами глаза залило, – пожаловалась Варя.

– Сейчас привыкнешь. Глянь-ка на небо.

Варя задрала голову, поморгала и застыла. Чем дольше она всматривалась в ночное небо, тем ярче становились звезды: одни были крупные, как яблочки-ранетки, другие – размером с горох, а промеж них – мерцающая вселенская пыль. Еще через пару минут она различила кисейное облачко – Млечный Путь.

– В городе таких жемчугов не углядишь, – шепнула Метьказ и потянула Варю за рукав. – Пойдем потихоньку.

Глаза привыкали к темноте, и теперь Варя без труда видела не только небесные жемчуга, но и земные предметы. Впереди оловянным зеркалом поблескивало озеро. По бокам к нему тесно прилегал лесок, и деревья осторожно полоскали в воде свои ветви.

Метьказ выбрала пологий берег, поклонилась, что-то шепча, достала из Вариного рюкзака сверток, оказавшийся длинным холстом, расстелила его и села.

– Попоем сначала, Варя, – произнесла Метьказ и, не дожидаясь ответа, начала раскачиваться.

 
Те боярава тейтересь,
Те азорава тейтересь,
Кода якавтсы сэрензэ?
Кода чаравтсы рунгонзо?
 

Песня лилась над водой, отражалась от ее поверхности, и казалось, что на той стороне кто-то ее подхватил.

 
Яки цюлкасо, котасо,
Котова таргань палясо,
Котова таргань палясо,
Кеменьга таргань руцясо…³²
 

Голос Метьказ был сильным, звонким, без старческих ноток. Будто и не она пела, а цветущая молодуха с широкой грудью.

 
…Кеменьга таргань руцясо…
 

Когда последние звуки песни отзвенели, по воде что-то плеснуло, точно рыба хвостом. Варя подвинулась ближе к Метьказ.

– Давай-ка начинать, – сказала та своим, не певческим, голосом, и Варя мысленно удивилась разнице.

Знахарка зажгла несколько маленьких свечей, друг за другом достала мисочки с яйцами, лепешками и крупой наподобие пшена, куклу из теста, вынула бутылку вина, открыла коробочки с безделушками. Варя повертела на пальце колечко, сняла и протянула его Метьказ:

– Это тоже подарите ей.

Метьказ поцокала языком и положила его к остальным украшениям.

– Ложись, Варвара, лицом вниз, головы не поднимай, не гляди, только слушай. Страшно станет – терпи.

Варя хотела спросить, можно ли лечь на куртку, но передумала и послушно прижалась к влажной траве.

– Ведень кирдий Ведьава матушка, сынек теть покш паро мельга, шумбрачинь вешеме раба Варайнень³³, – начала Метьказ.

Варю зазнобило – то ли от холода, то ли от страха.

– Сон пансь теть пецька пряка, рамась казнеть ловнозь…³⁴ – Метьказ взяла что-то из мисок и коробочек. Следом несколько раз раздался всплеск: видимо, она поочередно бросала содержимое в воду.

– Тейть паро тев. Варайнень сиякс чудий ведьнесэть, сырнекс кеверий кевнестэть, сырнень лейчирестэть, сиякс лисий лисьма принестэть³⁵.

И опять Варя различила шлепающий звук, только на этот раз Метьказ ничего не брала с расстеленного холста. Варя решила, что та что-то оставила в руках и бросила только теперь.

Метьказ замолчала, и Варя уже обрадовалась, что все кончено и можно вставать. Однако знахарка снова принялась бормотать. Совсем рядом тихонько засмеялись. Варя вздрогнула и прислушалась. Метьказ продолжала мерно говорить, и смех явно принадлежал не ей.

В озере бултыхнуло, брызги долетели до Вари. Она крепче вжалась в траву и зажмурилась. Кто-то быстро пробежал мимо нее, остановился, вернулся – несколько капель воды упали ей на щеку, как с мокрых волос, – потом вздохнул, хохотнул у нее над ухом и со всего размаху прыгнул в озеро.

– Не могу больше, мне страшно, – просипела Варвара, не поднимая головы и загородив лицо ладонями.

Но Метьказ, помолчав, принялась произносить заговор в третий раз. Варя поняла, что он повторяется, узнав несколько слов и снова услышав свое имя. Она пообещала себе, что если опять раздадутся странные звуки, то вскочит и побежит прочь так быстро, как только сможет. Однако на этот раз было тихо.

– Вставай, горе ты мое, – наконец нежно погладила ее по голове Метьказ.

Варя с облегчением поднялась на ноги, отряхнула колени и лишь тогда осмелилась взглянуть в сторону озера. Знахарка стояла к ней спиной, согнувшись в земном поклоне. Когда она повернулась, то сердито цыкнула:

– Ты зачем вскочила?!

– Так вы же сами… сами мне только что сказали…

Метьказ охнула и, озираясь, засеменила к Варваре.

– Собираемся. Чем-то ты ее заинтересовала.

Они вместе сложили в рюкзак пустую тару, свернули холст, задули свечи. У Вари затряслись руки, а коленки разом стали ватными.

– Шевелись, ну! – поторапливала знахарка.

Не успели они сесть на велосипеды и включить фонарики, как в лесу тоненько и жалобно заскрипело дерево. Метьказ и Варя одновременно обернулись. Из подлеска послышались треск и шум, как если бы через него пробирался крупный зверь.

– Кабан! – вскрикнула Варя и нажала на педали.

– Стой! Мы совсем забыли… Батюшки! – почему-то запричитала Метьказ.

Но Варины ноги уже крутили педали, сердце стучало, накатывала тошнота. Сзади трещало и скрипело, слышались окрики знахарки, потом – обрывки эрзянских молитв. Как Варя ни пыталась, она не смогла заставить себя остановиться.

Только выехав на шоссе, она опомнилась. Спустила на землю дрожащие от натуги ноги, положила на руль руки и оперлась о них лбом. Вот и проверка на человечность. Она бросила Метьказ. Бросила и уехала. Что, если ее догнал кабан? Или какой там зверь в подлеске… Или не зверь, а… что? Вернуться? Вернуться и увидеть растерзанное тело бедной знахарки? Вернуться и увидеть хохочущую мокрую Ведяву, склонившуюся над бездыханной Метьказ? Варя стиснула зубы и заплакала.

– Не скули, обошлось. Надеюсь…

Варя вскрикнула от неожиданности, перепрыгнула через падающий велосипед и бросилась навстречу знахарке.