Восемь. Донбасских. Лет

Анна Ревякина

Восемь. Донбасских. Лет. Питер покет. Стихи

Часть средств от продажи книги будет перечислена в библиотечные фонды территорий, пострадавших от военных действий.

© ООО Издательство «Питер», 2022

© Серия «ПИТЕР ПОКЕТ», 2022

© Анна Ревякина, 2022

2014

«Что ни дом, то короб пустой…»

Что ни дом, то короб пустой,

что ни слово, то сух язык, —

эта боль посильней зубной.

Бог, как опытный ростовщик,

назначает такой процент —

не расплатишься до зимы.

После смерти не будет цен,

только свечечки зажжены.

Под ногами горит асфальт,

и не слышно колоколов,

в этом городе плавят сталь,

проливают свою же кровь.

А за городом светлячки

освещают победный путь,

я гляжу сквозь твои очки,

я желаю к слепцам примкнуть.

Что ни дом, то сплошная скорбь,

что ни голос, то вой сирен.

Этот город был слишком горд,

и теперь он пошёл в размен.

Бог торгуется, как банкир,

не уступит и двух монет.

Бог смеётся, что Божий мир

утверждает, что Бога нет.

Его смех – канонада дня,

город плотно берут в кольцо.

В этот город пришла война,

я боюсь ей смотреть в лицо.

«Иногда пространство не выдерживает и рвётся…»

Иногда пространство не выдерживает

                       и рвётся,

обнажая слои и заброшенные колодцы

посреди дворов, где сирень и яблони,

где высокий ты остаёшься маленьким…

Навсегда. Там пахнет книгами

                       и прочитанным,

пахнет крепко, вышколено, мучительно.

Стой под яблоней и гляди на решётки

                       в окнах,

стой, покуда в горле не станет сохнуть…

Слово за слово, мы вернёмся, на кальке

                       детства

абрис каждого обрисован, кто по соседству

заливался смехом, судачил, бельё

                       вывешивал.

Твоя мама смотрела сны зачастую вещие.

Иногда в рулетке времени и пространства

вдруг случается сбой, как на той

                       подстанции,

по которой ты узнаешь дорогое место, —

красный дом внутри прожитого детства.

Узкий вход в подъезд, беседка

                       и сизый тополь.

Он всегда был здесь, и всегда галопом

вы носились по двору – оголтелые!

А теперь ты впаян в иное тело,

оно жёстче, суше, что, впрочем, кажется.

«Я читаю души…» «Прочти,

                       пожалуйста!» —

ты стоишь навытяжку, просишь взглядом.

И я вижу небо!.. Его громада,

если черпать, так же неисчерпаема,

как и эта горловская окраина.

«И хотя моя цель – не вырасти, но расти…»

И хотя моя цель – не вырасти, но расти,

ужасаясь дремучести воздуха над головой.

Я всегда вспоминаю, что здесь полегли

                       костьми,

уходя в забой. Уходя в запой,

по стеклянное горлышко узких шахт —

четверенили потихоньку, как муравьи.

Не отмыть под ногтями и в пальцах

                       суровый такт —

сама соль земли, сама боль земли.

Словно стон роженицы – выдох, вдох.

Нарастает рокот внутренних галерей.

Уповай на Бога, но помни, что этот Бог

не жалеет даже собственных сыновей.

Но руда-земля тебя любит – вторая мать,

подземелий пыль не похожа на стылый

                       прах.

Если цель твоя – выстоять, так учись

                       стоять,

но тебе в этом не помощник страх.

«Странная моя девочка с растрёпанной головой…»

Странная моя девочка с растрёпанной

                       головой,

я всегда разговариваю с тобой, как

                       на передовой,

я спешу к тебе так, как спешат приходить

                        домой

после длинного дня, чтоб обняться

                       с пустой софой.

Я боюсь поворачивать голову резко,

                       как в вещем сне,

всё мне кажется, ты растворишься

                        в сплошной зиме,

свет искусственный льётся по шее

                       и по спине,

твоя тень – Атлантида, что лежит глубоко

                       в воде.

Ты похожа на берег Кубы, вокруг

                       сиреневая вода,

я умею с тобой быть грубым, я умею играть

        �