Урок для бизнесвумен

ЧастьⅠ

– Kitko-News», «Stanard Poors», наш «Эсперт» и интернет- ресурс «Nedra», – вытянув шейку, бойко рапортовала Елена Векшина, – сделали репост нашего прогноза. Для нас это хороший промоушен. На сайте уже есть первые отклики от наших партнеров и добывающих компаний. Корреспондент РБК звонила, просила встретиться.

Елена работала ведущим аналитиком отдела развития бизнеса в компании «Гео-плюс».

В отличие от Арсения Ратникова, ее начальника, двое молодых коллег – рыжий верзила Сан Саныч Попов и чернявый, с ранней проплешиной Миша Гитциград – внимали Леночке с почтительным восторгом.

– По нашему прогнозу в ближайшие десять лет добыча золота в стране должна вырасти с нынешних трехсот тонн в год до пятисот, – вдохновенно вещала Леночка.

«Мне бы твой энтузиазм», – с глухим раздражением подумал Арсений.

Леночка удивилась бы несказанно, узнай она, что ее дорогой шеф, образец управленческого менеджмента Арсений Александрович Ратников находится в тоске, унынии и, – о, ужас! – в состоянии похмелья. И чтобы перебить запах перегара, все утро жует кофе в зернах – бразильский, настоящую арабику.

Это в то время, как цена на золото прет вверх, на биржах грамм торгуется по шестьдесят два доллара – самый высокий показатель с 2000 года! Настоящая золотая лихорадка!

– Вчера на вебинаре нас поддержала компания «Колымская», наш прогноз совпал с их внутренним прогнозом, – звенел голосок Векшиной.– Думаю, это подогреет доверие к нам. С уверенностью можно сказать, что банки, управляющие компании и фондовые биржи – это наши потенциальные клиенты. Иностранные компании, которые хотят инвестировать в добывающую отрасль в России, и наши добывающие компании, которые хотят выпустить акции в свободное обращение и выйти на международный уровень – они тоже наши клиенты, если не сейчас, то в скором будущем. Рынок переживает невиданные перемены. Всем нужна оценка запасов, анализ и прогноз, а мы заявили о себе, как о серьезной профильной площадке.

Лену тоже слегка лихорадило, она порозовела от перспектив в золотодобыче, от собственных догадок и еще от чего-то неведомого, но волнующего. Это неведомое шелестело крыльями над головой Елены Векшиной, дразнило обоняние, разжигало воображение и влекло, как секс.

По весьма прозаической причине Арсению было не до прогноза и не до политики: его мучила нечистая совесть, жажда и головная боль.

Совсем недавно от Ратникова ушла подружка, и он пребывал в тоске и унынии. А вчера вечером в пустой квартире его так разобрало, что он напился, и сегодня результат этого загула был, что называется, на табло.

Ко всем прелестям от арабики у Арсения одеревенел язык, и першило в горле. Так тебе и надо, кретину, – ругал себя Арсений, но легче от этого не становилось, наоборот, отвращение к себе и окружающим набирало силу.

Высокий голос, молодой задор и детский оптимизм Леночки ударяли по нервам, Арсений сдерживал себя, чтобы не морщиться. И злился на Векшину.

Елену Вячеславовну Векшину в отдел Ратникову три месяца назад технично навязал Мишин, исполнительный директор «Гео-плюс»:

– Прогноз у тебя хромает на все четыре лапы. Он должен быть геолого-экономическим. Не как сейчас, а структурным. Мы должны быть в курсе всех сделок в отрасли, себестоимости добычи и затрат на каждом предприятии и в каждой компании. Тебе в отдел нужен финансовый аналитик, – как о решенном деле заявил шеф на совещании.

Уже на следующий день в отделе развития бизнеса, коим руководил Ратников, появилась Елена свет Вячеславовна Векшина. Высокая, худенькая, с правильными, несколько скучноватыми чертами лица, милая и стеснительная.

Резюме Векшиной положило Арсения на лопатки.

Курсы программистов, курсы управления беспилотными летательными аппаратами (в просторечье дронами), работа в горно-добывающей компании, стажировка в банке, из банка Векшина плавно перетекла в инвестиционную компанию, потом на Московскую биржу – это то, что указано в резюме.

«Наш пострел везде поспел», – исходил желчью Арсений. Зуб можно дать, что девица не указала в резюме разряд по тайскому боксу, курсы кройки и шитья, художественную школу и курсы эсперанто. Не говоря уже о курсах вождения. Арсений собственными глазами видел, как лихо она управляется с желтым Nissan Juke. Чувствовался скрытый темперамент, который не вязался с обреченностью в серых глазах. Словом, Елена Векшина была для Арсения загадкой. Но не той, которую хочется разгадать, а той, от которой хочется держаться подальше.

При этом Еленочке было от роду двадцать шесть лет.

Гладкая головка, потупленный взор, серый или черный брючный костюм с юбкой или брюками, туфли-лодочки, чуть подкрашенные ресницы, неброский маникюр, тонкий браслет на тонком запястье, маленькие золотые сережки с камешком в маленьком ушке. Как геолог, Арсений знал цену этому камешку…

Словом, никаких отступлений от офисного стиля.

Ратников знал доподлинно: создатель специально задумал таких женщин, чтобы привить мужчине комплекс неполноценности.

Арсений с высокой колокольни плевал на дресс-код, его собственный стиль был каким угодно, только не офисным. Скорее свободным, если не сказать разгильдяйским. Даже на международные форумы Ратников являлся в толстовке, в джинсах и кожаной куртке, такой потертой, точно она перекочевала в гардероб Арсения прямо с плеча Индианы Джонса. Костюмы он ненавидел, а классический джемпер из пашмины – подарок родителей – надевал в исключительных случаях.

В присутствии новой сотрудницы Арсений испытывал какое-то зудящее беспокойство. Будто он пришел в школу с невыученными уроками, хотя знал, что его должны спросить. И потом не мог избавиться от чувства, что его вот-вот накроют, разоблачат, выведут на чистую воду, что он вот-вот погорит и проколется.

Время от времени назло Еленочке Арсений представлял ее растрепанной, без косметики, в летнем сарафане и босиком… Этот нехитрый прием хоть ненадолго снимал нервное напряжение, в котором пребывал Арсений с момента появления Елены Вячеславовны в их отделе.

Самому Арсению осенью стукнуло тридцать два, а достижений у него – раз, два и обчелся. С десяток статей в профильных журналах, пара десятков разведанных золотоносных месторождений. Взялся писать кандидатскую, но то ли материала не хватило, то ли характера. В общем, Арсений забросил ее.

И послужной список у него в десять раза короче, чем у Векшиной. После армии поступил в университет, окончил его десять лет назад. Пока учился, подрабатывал в компании, в которую его и пригласили, как только он получил диплом. Две записи в трудовой книжке: 1. геолог; 2. начальник отдела по развитию бизнеса в той же компании.

И бессчетное множество командировок, которых нет в трудовой. Никто не вел учет его поездкам на север, запад и восток от столицы. Да он и сам сбился бы со счета, если бы попытался их посчитать. Но, оказалось, был человек, который скрупулезно фиксировал все его отлучки из дома – бывшая подружка Надька.

Сначала Надежда использовала легкий шантаж:

– Не боишься, что пока ты ездишь, я найду себе другого? – лукаво улыбаясь, спрашивала она Арсения в интимные моменты.

– Боюсь, – признавался Арсений. Нельзя сказать, чтобы он без памяти любил Надьку, просто привык к ней, к ее причудам, шопоголизму, веганству и полному отсутствию музыкального слуха в сочетании с роковой любовью к пению. Перевирая мелодии, Надька на весь дом орала попсу, пока убирала квартиру. Благо убирала она редко…

Позже командировки Арсения стали поводом для двух абортов. Освобожденная от бремени Надежда записалась на курсы в яхтенную школу.

Под парусом надежды, при попутном ветре нашла другого, пока он… Где он был тогда? В Красноярском крае или в Амурской области? В Красноярском крае, кажется. Точно. Они тогда с Санычем торчали на участке «Курунг».

Три летних месяца Арсений провел в поле, а когда вернулся, взял отпуск и проводил его дома, лежа на диване.

Единственное, что он сделал – разобрал рюкзак, сунул в машинку пропахшие кострами походные вещи и этим ограничился.

Если верить Л. Толстому, праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась в нас прежней, но покой от нас бежит. Бездельничая, мы подспудно осознаем, что это не хорошо. У Арсения Ратникова легко получалось быть праздным и спокойным.

В свое удовольствие он листал Льва Гумилева и потягивал домашнее вино с виноградников Сукко – отец привозил. Вино было божественным, Гумилев пассионарным, а Арсений – сонным, ленивым, чистым и сытым тюленем. И каждой клеткой организма наслаждался цивилизацией и комфортом.

– Думку изображаешь? – ехидно спросила Надька на третий день.

А на четвертый выступила с программным заявлением и озвучила оглушительную цифру:

– За эти четыре года, что мы с тобой живем, ты уезжал из дома пятьдесят раз, и отсутствовал в общей сложности тысячу четыреста восемьдесят восемь дней.

– Вообще-то это моя работа. И она нас кормит, – едва нашел, что возразить сраженный Арсений. – Я собираю научный материал в командировках. И нарабатываю полезные связи.

– Вот пока ты нарабатывал полезные связи, ты потерял связь со мной, – парировала Надежда. С хвостом на макушке и рваных джинсах выглядела она довольно воинственно, как амазонка. – В общем, я ухожу от тебя.

Не дав Арсению опомниться, выкатила из гардеробной чемодан и сумку на колесах и была такова.

Обнаружив ключи на брелоке в прихожей, Арсений покачал их на ладони и пробормотал:

– Была без радостей любовь, разлука будет без печали.

Без печали, однако, не получилось.

Размышляя о своей неудачной попытке создать ячейку общества, Ратников потерял нить обсуждения, сморгнул и прислушался к плавной, хорошо организованной речи Елены Вячеславовны:

– Первая ласточка – клиенты из Якутии, – излагала она, – им нужна экспертиза запасов и прогноз добычи. Мы отправили им коммерческое предложение, ждем ответа.

Леночка на секунду прервалась, заглянула в шпаргалку, набрала воздух в легкие, и у Арсения потемнело в глазах.

Слушать модуляции Леночкиного голоса больше не было никаких сил. Голова трещала, рот высох до самого пищевода, и пить хотелось до умопомрачения.

– О,кей, – взмолился он, – спасибо. На сегодня все.

Лена метнула испуганный взгляд в Ратникова, срезалась на полуслове, и сникла. Даже носик заострился от расстройства. Арсений скрипнул зубами.

«Вот пристала, – мысленно отозвался он. – Тебя-то не бросали, поди»

В этот момент Арсению в голову влетела интригующая мысль: интересно, а что делает эта умница-разумница после работы? Спасает бездомных собак и кошек? Макраме плетет? Африканскую фиалку выращивает?

«Не-е-ет! – с видимым удовольствием заключил Арсений, и даже похмелье его отпустило. – Такие пай-девочки вечно вляпываются в истории, влюбляются не в тех парней. Наверняка Векшина спуталась с наркоманом рок-музыкантом или сильно пьющим солистом из шоу «Мариячи». Вот откуда эта обреченность в глазах».

В любом случае парню ее можно посочувствовать, продолжал фантазировать Ратников. Наверняка и дома у этой «мисс Само Совершенство» такой же умопомрачительный порядок, как на голове, в голове, в одежде или вон, на столе…

Арсений покосился на Леночкин стол, и абстинентный синдром вернулся.

Компьютер, органайзер с канцелярскими мелочами, телефон для внутренней связи, мобильная трубка… Ни цветочка в вазоне, ни портрета в рамке, ни милых девичьих безделушек – никаких излишеств… Строгий офисный минимализм ничто не нарушало, а одна-единственная нахальная бумажка на столе – тезисы выступления Леночки на планерке – только подчеркивала педантизм хозяйки. Бумажка эта и добила Арсения.

Высушенный латекс, а не женщина. Асафетида.

У него на столе наблюдался близкий к хаосу рабочий беспорядок: папки с документами, стопка увесистых печатных прогнозов, папки с экспертными заключениями… Органайзеру места не хватило, и он был задвинут на подоконник, а выдвижная панель с клавиатурой от компьютера заставлена чашками… Одна была забита фантиками от шоколадных батончиков (Арсений был сладкоежкой), в другой на засохшей нитке висел скукоженный чайный пакетик…

От сравнения Арсению стало невмоготу. Что это он так распустился, в самом деле?

Хвала богам, они с Надькой не расписались и не размножились, так что ни тебе имущественного спора, ни тебе споров из-за детей…

… Обида на Надьку вкупе с абстинентным синдромом сделали Арсения Ратникова прозорливцем: в жизни Елены имела место печальная история.

В школьные годы Леночка действительно пыталась спасти мир.

В качестве волонтера участвовала в озеленении родного города Хабаровска. То там, то сям при ее деятельном участии появлялись клумбы и скверы – мама у Леночки был архитектором, и дочь этим пользовалась.

Когда Лена окончила десятый класс, семья перебралась в Москву, и Лена пошла по стопам отца и поступила в «МИСиС», только на факультет экономики.

Не теряя времени, на первом курсе Леночка прошла отбор в команду рекрутеров-волонтеров для уборки мусора и загрязнений водоёмов.

Спасать мир оказалось намного легче, чем одну-единственную заблудшую душу – отца своего ребенка, Павлика Хохрякова.

Узнав о беременности, будущий папаша не только не сделал предложение руки и сердца, на что втайне рассчитывала Леночка, он вообще испарился. Еще вчера они до ночи собирали мусор на берегу Большой Гнилуши и целовались долгими поцелуями, а сегодня он пропал, будто утонул в той самой Гнилуше.

Лена засунула гордость поглубже и спросила куратора, где Павел.

– Какой Павел? У нас их несколько, – спросила Лену необъятных размеров активистка. – Если Чернышев, то он сегодня на другом объекте. Если Хохряков, то он предупредил, что уезжает по семейным обстоятельствам.

Демо-версия не удалась. Герой на поверку оказался антигероем.

Обжегшись, Леночка больше не экспериментировала. Если в девицах она не сумела найти стоящего мужчину, то теперь с дочерью на руках и мечтать нечего – к такому выводу пришла Лена Векшина. Последние семь лет она с переменным успехом воспитывала дочь и строила карьеру. И то, и другое – под присмотром родителей.

Выйдя из офисного полукруглого здания, Леночка накинула капюшон дубленки, подняла глаза к морозному небу без единого просвета, постояла несколько мгновений, принюхиваясь к загазованному столичному воздуху и припустила к парковке.

На пульт от машины ярко-желтая Nissan Juke пискнула и мигнула огнями. Устроившись за рулем, Леночка задалась риторическим вопросом: почему, ну почему ей так фатально не везет с начальниками, а если брать шире – вообще с мужчинами?

Из банка пришлось уволиться из-за домогательств начальника. Траченый молью ловелас вдруг зазвал ее в кабинет и спросил:

– Ты как спала сегодня?

Лена так растерялась, что даже не сразу поняла, о чем ее спрашивает босс.

– Нормально спала, – хлопая ресницами, призналась она.

– А я тебя видел, – перейдя на интимный шепот, сообщил босс, – в эротическом сне.

Не испытывая ничего, кроме отвращения, Лена процедила:

– Я дала повод?

– Да нет, это я так… Просто. – Стареющий греховодник сбился, дряблая шея пошла пятнами, но глазки продолжали замерять Ленины окружности.

Леночка думала, что все обойдется, но – нет. Босс захотел, чтобы сон стал явью. Пришлось уволиться.

Новый босс стал намекать на повышение через постель. Извращенцы! Такое чувство, что своим скромным видом она подогревает их больное воображение.

Она отвозила свое горе во Власиху, к бабушке по отцовской линии Агриппине Ивановне, и выплескивала его там.

К бабушке Агриппине Лена относилась с почтением. У Агриппины Ивановны всегда можно было отвести душу, получить совет и утешение. Лена такой представляла себя в старости: ухоженной, со стильной стрижкой, с обязательным неброским маникюром. Правда, бабушка Агриппина ходила в церковь и соблюдала посты, и Лена не была уверена, что последует и в этом ее примеру. Хотя… До старости еще дожить надо…

На Ленины жалобы бабушка отвечала шуткой: «Вот песьи дети. А ланфрен ланфра где?». По-нашему: ой-люли, разлюли. То есть «а где ухаживания»? Где признания в любви, серенады под луной, букеты-конфеты-мороженное?

– Поверь, Леночка, этого добра будет в твоей жизни еще вагон и маленькая тележка. Проходи мимо, старайся только не испачкаться. Мужчины измельчали, никто не хочет ни за что отвечать. А ведь мужчина – это «муж» и «чин». Чин – это ответственность. Встретишь ответственного – не пропусти. А на этих дрыщей, прости Господи, наплюй.

Ратников выгодно отличался от прежних Лениных начальников уже тем, что не обращал на нее никакого внимания. Это было так необыкновенно, так чудесно, что Векшина почти влюбилась в Арсения.

Главное достоинство Ратникова состояло в том, что он дал Лене полную свободу действий, и Лена занялась тем, о чем давно мечтала – экспертной оценкой золотодобычи. Арсений не вмешивался, не учил, не критиковал. Ратников попустительствовал.

И это была не единственная особенность Арсения Александровича. Одевался он, как вечный странник: толстовки, ветровки, джинсы. Единственным отступлением от туристического стиля был зеленый вельветовый пиджак с замшевыми заплатками на локтях. Осенью Ратников с особым шиком носил потертую кожаную куртку, зимой – дорогой канадский пуховик.

Небрежность в одежде и попустительство в руководстве отделом Лена приняла за стиль.

Правда, потом поняла, что ошиблась: шеф просто не видел от нее никакого толку. Похоже, он вообще ее не видел. Смотрел сквозь нее стеклянными глазами. В лучшем случае она для шефа – девочка на побегушках. Чиж на посылках, чиж трубочист… В худшем случае – необходимое зло. Словом, не геолог Векшина, а так, ни богу свечка, ни черту кочерга – финансовый эксперт-аналитик. А если шеф обращал на нее внимание, то всегда с выражением досадного недоумения на физиономии: ты еще здесь?

Вот и сегодня… Оборвал ее на полуслове, не дослушал презентацию. А в конце она делала вывод, между прочим… И вывод этот был научным, как все, чем она занималась в отделе. Она и пришла в группу, потому что хотела собрать материал для кандидатской.

Вывод, вывод… Дедовщина это, вот какой вывод.

А цена на золото в следующем году будет расти, между прочим…

Леночка вздохнула.

Дура она что ли – расстраиваться из-за шефа? Лучше уж пусть не замечает ее, чем пристает.

Расстраиваться надо из-за Гели.

Прямо надо признать, профессиональный рост Лене удавался лучше, чем воспитание дочери.

Вставив ключ зажигания в замок, Лена достала из ящичка под подлокотником ириску, развернула и сунула в рот.

Семилетняя дочь Ангелина стремительно превращалась в трудного ребенка, уверенного, что мир вертится вокруг нее. У мамы сердце прихватывало, а папа пропадал на работе – для них старался. Для своих любимых женщин: жены, дочери и внучки. Вот, и машину ей подарил…

Вывернув руль, Лена повернула ключ в замке, послушала мерное урчание двигателя и выехала на Ломоносовский проспект.

Сама она во всем виновата: родила ребенка и повесила родителям на шею. Надо найти жилье, проявить характер и переехать от родителей. Пока окончательно не избаловали Гелю, да и ее саму тоже.

Леночка снова вздохнула. Добровольно мама с папой их никогда не отпустят. Все время изобретают причины, чтобы единственная дочь с внучкой не съехали.

Сначала уговаривали до конца учебы пожить – с ребенком без помощи родителей невозможно учиться.

Потом просили подождать, когда она начнет зарабатывать нормальные деньги, чтобы снимать жилье.

Теперь просят потерпеть, пока она кандидатскую напишет…

На самом деле мама с папой просто боятся, что их дочь без них пустится во все тяжкие. Нет, они не против, чтобы она вышла замуж, но хотят передать ее с рук на руки мужу. Чтобы в лучших ветхозаветных традициях сначала знакомство, потом сватовство, а уж потом честным пирком да и за свадебку. И никаких совместных проживаний у ребенка на глазах…

Забывают, что ребенок этот, их любимый очаровательный шаловливый ангелочек с каштановыми локонами, живыми глазками и соболиными бровями – обременение. Уже сейчас у Ангелины несносный характер…

Конечно, Лене было удобно у родителей. Не надо уходить на больничный, если Геля болеет, не надо оставлять ребенка на продленке. Опят же: от работы на Ломоносовском проспекте до дома на Вернадке рукой подать, а для Москвы это немаловажно. Все это и держало Лену возле родителей.

За окном показались витрины гипермаркета, Леночка спохватилась и включила указатель поворота.

Несколько последних дней дочь встречала ее вопросом о Коржике, Компоте и Карамельке – дурацких персонажах мультфильма «Три кота». Сколько могла, Лена сопротивлялась, потом все-таки заказала игрушки в интернет-магазине. Сегодня пришло уведомление о доставке.

Поискав место на парковке, Леночка приткнула машину. Заглушив двигатель, достала из сумки телефон, набрала номер. Услышав мамин голос, с максимальной бодростью спросила:

– Мам, что-нибудь нужно купить? Я уже домой еду.

…Велкопоповицкое темное вдохнуло в Арсения жизнь.

Уже на парковке под домом не удержался, приложился сухими губами к горлышку. И прямо почувствовал, как плотная, с приятной горчинкой живительная влага разбавляет загустевшую кровь и нейтрализует вредные токсины.

Скинув в прихожей ботинки и куртку, Арсений сунул ноги в шлепанцы, прошел на кухню и достал из пакета еще две бутылки «Козел».

Вот оно, счастьюшко…

В предвкушении откупорил новую бутылку, откинул голову и сделал глоток. В самый неподходящий момент телефон заиграл аэропортовский перезвон, Арсений подавился и закашлялся.

Помянув черта, утер ладонь рот и достал из кармана джинсов мобильную трубку. На дисплее светилась аватарка Мишина, исполнительного директора компании – Виннипух с бочонком меда.

Арсений прочистил горло:

– Слушаю, Михал Иваныч.

– Арсений, – проскрипел прокуренный голос в трубке, – мне только что звонил заказчик по «Курунгу».

Арсений лихорадочно соображал, о чем речь, и молчал. «Курунг», тот самый участок в Красноярском крае, разрушивший его виды на семью. Чертов участок у черта на куличиках, где он все лето проводил съемку…

– Да что с тобой в последнее время творится? – ворчливо поинтересовалась трубка. – Ты перетрудился что ли? Так поезжай куда-нибудь, отдохни. Короче: он прилетел. Завтра с утра встречаемся, в девять будь у меня.

– Понял, буду, – пробубнил Арсений и услышал сигнал отбоя.

С чего это вдруг заказчик прилетел? Неужели внял доводам разума?

Арсений отлично помнил, как до хрипоты спорил с твердолобым, упрямым и вспыльчивым отцом-основателем добывающего холдинга «SibiriaGold» Юрием Сороканом… Доказывал, убеждал перейти от поиска к разведке месторождения. Предлагал хотя бы плотную геологическую сетку исследований сделать. Но так и не убедил… Тот прекратил финансирование, и Арсению ничего не оставалось, как свернуть работы и выдать предварительное заключение.

Если Сорокан прилетел, значит, будет новый контракт. Все хорошо, значит!

И Арсений с чистой совестью припал к бутылке из темного стекла…

…В семье Векшиных все было регламентировано.

Лена поднималась ни свет ни заря, как на дойку – в шесть утра. И следовала по одному и тому же сценарию: уборка постели – пробежка – душ – завтрак.

Так поступали все благоразумные девы из числа Векшиных, так должны были поступать их дети и внуки до четвертого колена. «Как начнешь день, так его и проживешь», – учили старшие. По аналогии с приметой: как встретишь Новый год, так его и проведешь. Свод правил был чем-то вроде задабривания судьбы.

Правило № 1 предписывало ребенку всю посильную работу делать самостоятельно. К посильной относилось мытье собственной посуды из пластика, уборка постели, игрушек и школьных учебников, вытирание пыли и полив цветка в детской, и еще пара-тройка необременительных работ, в том числе и мытье обуви.

Младшие верили старшим и уважали правила. Все, кроме Ангелины.

На Геле порода отдыхала.

Начиная с четырех лет, Геля стала нарушительницей всех традиций, семейных устоев и предписаний. Она терпеть не могла убирать за собой постель, мыть посуду, обувь и далее по списку.

Бабушка Яна сломалась первой.

Закрываясь в ванной, она стала мыть обувь внучки, украдкой заправлять кровать в детской и складывать портфель. Такса за услугу была твердой – объятия и поцелуй.

Но все тайное становится явным! Ничего не подозревающая Лена внесла в прихожую пакеты с покупками и подарком, сунулась в ванную и застала маму за мытьем детских сапожек.

Едва оторопь прошла, в голове у Лены завыла сирена: правило №1 нарушено!

– Значит так? – В груди Лены закипали боль и обида. – Мама, кого ты хочешь из нее вырастить?

Застигнутая на месте преступления бабушка Яна стыдливо молчала, и Лена призвала к ответу дочь.

– Вот что, дорогая моя. Я купила тебе Коржика, Компота и Карамельку, но подарю их бабуле. Она их заслужила, а ты – нет.

– Бабуля, ты же разрешишь мне играть твоими игрушками? – нашлась Геля.

Вопрос был праздным. Бабушка Яна под внучкиным взглядом из твердыни и адаманта превращалась в пористую пемзу.

– Нет, не разрешит, – за бабушку ответила Лена. – А если разрешит, я заберу игрушки и отвезу их в детский дом. Все до единой.

Такого коварства Геля от матери не ожидала. Большие карие глаза наполнились слезами.

– Ты злая! – заявила семилетняя дочь.

– А ты? Ты не злая? Только злая девочка может спокойно смотреть, как бабушка моет ее сапоги! – завелась Лена.

– А я не смотрела! – сквозь слезы выкрикнул ребенок, и это была чистая правда!

– Леночка, – обрела голос бабушка. – Ну что ты, в самом деле? Завтра Геля все сделает сама, правда, золотко?

Золотко уже рыдало в расчете на публику.

Ругаться не было никакого смысла, и Лена только укрепилась в желании как можно скорее съехать на съемную квартиру.

… Вместо твердолобого упитанного Сорокана в кабинете Виннипуха-Мишина Арсения ждал незнакомый крупный мужчина средних лет с волевой челюстью и пристальным, пробирающим насквозь взглядом серо-зеленых глаз.

– А вот и наш ведущий геолог, Арсений Александрович Ратников, – с видимым облегчением возвестил Михаил Иванович.

Незнакомец поднялся с кресла, крепко встряхнул руку Арсения и отрекомендовался:

– Максим Дикун.

И протянул Ратникову визитку. «Генеральный директор «Южуралшахт», – прочитал Ратников.

– Собственник «Курунга», – вставил Мишин и незаметно показал Арсению увесистый кулак.

Та-даам! На секунду Арсений застыл.

– Вы купили у Сорокана «Курунг»? – удивился он, изучая посетителя.

– Да. Я купил один из активов «SibiriaGold». Готов заключить контракт с нами на разведку. – Дикун говорил медленно и веско, точно гвозди забивал.

«За подобной внушительностью обычно стоят тугие кошельки, – несколько отвлеченно подумал Арсений, – нефтяные скважины и акции холдингов. И биография».

И на этот раз интуиция Арсения не подвела.

Покупатель Максим Дикун был одним из самых известных в Красноярске человеком, дельцом и крепким хозяйственником. Все у него ладилось, и добыча угля, и производство овощей в тепличном комплексе. И «не в одну харю», как с некоторой долей гордости говорили о нем шахтеры. На собственные средства Дикун содержал театр, помогал детским домам и музеям.

Теперь Максим Николаевич решил по случаю прикупить участок и заделаться золотопромышленником.

По предварительной оценке геологов, участок был признан перспективным.

В голове Арсения вспыхнула догадка: Сорокан был слишком прижимист, чтобы тратиться на геологоразведку. Он сослался на местного геолога, восьмидесятилетнего дедка, и заверил покупателя, что участок содержит богатые запасы золота, и вложения отобьются за пару лет. В качестве доказательства скормил инвестору его, Ратникова, предварительное заключение.

Всем известно, как обманчивы бывают первичные данные. Несмотря на обнаруженные кварцевые жилы, изрезанность местности пересохшими руслами рек, несмотря на ручьи с черным песком и засилье жимолости. Месторождение может поманить близостью, как женщина, и ускользнуть.

В новом заказчике чувствовалась власть и сила, и для Арсения осталось загадкой, как Сорокан рискнул играть краплеными картами с таким персонажем. Такой из-под земли достанет шулера и накажет – это же ясно как божий день, стоит только посмотреть этому мрачному типу в глаза.

– Я намерен как можно скорее начать добычу, – подвел к главному мрачный тип.

Придвинув серый офисный стул, Арсений устроился на нем и с готовностью кивнул:

– Отлично вас понимаю, но до эксплуатации еще далеко. Я предлагал Сорокану плотно заняться разведкой, – апеллируя к Виннипуху, сказал Арсений, – но он свернул работы. С ним вообще было нелегко.

Арсений уловил в глазах Михаила Ивановича характерную грозовую дымку, не предвещавшую ничего хорошего, и вовремя заткнулся.

Здоровяк уловил недосказанность и напрягся:

– Что вы имеете в виду?

Арсений оказался под обстрелом двух пар глаз. Пришлось выворачиваться.

– Мы же разведкой практически не занимались, только съемку провели. Значит, нужно провести полномасштабную разведку. Потом запасы нужно оценить, потом подтвердить, – осторожно напомнил он, – поставить месторождение на госбаланс… Целая песня. По всей видимости, Сорокан потому и не захотел возиться.

Холодные серо-зеленые глаза нового хозяина «Курунга» вобрали Арсения и разложили на атомы. По волевому лицу Дикуна пробежала тень.

– Возьмем сквозную лицензию, будем делать все одновременно: поиск и оценку, геологоразведку и добычу, – помолчав, объявил он.

Арсений пожал плечами:

– Любой каприз, как говорится…

Едва за новым хозяином «Курунга» закрылась дверь, Арсений не выдержал:

– Какого черта он купил у Сорокана это месторождение? Оно же толком не разведано. Может, там вообще нет промышленных запасов.

– Тсс, – Михаил Иванович метнул взгляд на закрытую дверь. – Не вздумай брякнуть это при заказчике.

…День, начатый традиционно в шесть тридцать утра с зарядки и пробежки, не усыпил неприятности. Задабривание судьбы дало осечку.

– Векшина, готовьтесь к экспедиции, – огорошил босс, едва Лена повесила дубленку в шкаф.

Лена не поверила собственным ушам.

– Какой экспедиции? Что я там делать буду?

– Вы же оператор БПЛА? Вот этим и займетесь. Ну и на подхвате будете, – туманно объяснил Ратников.

– И куда ехать? – обреченно спросила Лена.

«Хоть бы в Хабаровский край!» – стремительно подумала она. Можно будет зайти к кому-нибудь на огонек… Узнать новости об одноклассниках… После рождения Гели она потеряла связь со всеми, а сейчас объявится, этакая столичная штучка…

– В Красноярский край, – ответил Арсений, упиваясь перспективой. Он представил мисс Совершенство в накомарнике, брезентовой робе и «болотниках»…

– Мы с Михаилом едем на «Олигер», а вы с Сан Санычем на «Курунг». Да вы не смотрите, что Саныч молодо выглядит, – успокоил Ратников побледневшую Лену. – У него богатый опыт, он в экспедициях провел всю жизнь. У него родители оба – геологи, он родился, можно сказать, в экспедиции. Я ему доверяю, как себе, – завершил панегирик Арсений.