Неизвестный фронт Гражданской войны: конфликт между властью большевиков и крестьянской массой в Пермской губернии

Научный редактор – кандидат исторических наук С.В. Карпенко (РГГУ)

Научные рецензенты:

– доктор исторических наук В.Ж. Цветков (МПГУ),

– кандидат исторических наук А.В. Крушельницкий (РГГУ)

© Долгова А.В., 2019

Предисловие

Дезертирство из вооруженных сил как социально-политическое явление отмечалось в разные исторические периоды и в различных странах. В каждом конкретном случае особенности этого явления состояли в его причинах, масштабах и последствиях.

В условиях окончания Первой мировой войны, начала и обострения Гражданской войны вооруженные силы Советского государства, равно как и вооруженные силы антибольшевистских режимов оказались вынуждены предпринимать меры против дезертирства, которое приобрело угрожающие масштабы для обеих противоборствующих сторон.

В России дезертирство как социально-политическое явление приняло особенно широкий размах в последний год Первой мировой войны. Большевики до своего прихода к власти в России в октябре 1917 г. самым непосредственным образом способствовали разложению русской армии, в том числе путем стимулирования дезертирства, которое стало наиболее острым проявлением ее разложения.

Поскольку подавляющее большинство населения страны составляло крестьянство, а оно являлось главным призывным контингентом для регулярной Красной армии, формируемой на базе мобилизаций, то именно эта категория населения дала больше всего дезертиров. Большевики понимали, что без поддержки основной массы крестьянства невозможно сформировать регулярную Красную армию и одержать победу в Гражданской войне. Однако именно крестьяне меньше всего хотели воевать.

Это нежелание крестьян воевать вылилось в полномасштабный конфликт с Советской властью, наиболее остро обнажившийся по причине перехода весной-летом 1918 г. от добровольного принципа комплектования к мобилизациям и обязательной службе. В результате у большевистской власти возникла острая необходимость в применении комплекса принудительных и воспитательных мер по отношению к крестьянству на почве мобилизаций в Красную армию и участия в ее рядах в Гражданской войне. Эти меры закономерно привели к трансформации дезертирства в бандитизм и распространению бандитизма во всех его проявлениях.

На почве массового дезертирства крестьян и широкомасштабной борьбы Советского государства с дезертирством, по сути, в тылу большевиков возник совершенно особый фронт Гражданской войны – фронт дезертиров. Или, как сами большевики его называли, «дезертирский фронт».

Дезертирство как явление имело яркие региональные особенности. Соответственно, свои особенности имели и события – военные, хозяйственные, социальные, идеологические, происходившие на «дезертирском фронте», которые определялись спецификой региона.

Следовательно, не изучив дезертирство крестьян и борьбу большевистской власти против него на региональном уровне, невозможно достоверно и в полной мере оценить значимость этого явления в общественно-историческом развитии страны, в особенности его влияние на процесс строительства вооруженных сил, на социально-экономическое состояние Советской России, на строительство большевистской государственности, на формирование социально-психологических отношений.

В этой связи особенно важно проведение именно системного исследования с использованием детального и полномасштабного анализа архивных документов, а также с учетом всего комплекса взаимовлияющих друг на друга региональных особенностей. Для обеспечения наибольшей полноты представлений о событиях тех лет необходимо изучить причины нежелания крестьян воевать, их пассивное и активное сопротивление Советской власти в неразрывной связи с мерами противодействия со стороны учрежденных большевиками органов власти, формы и масштабы этого конфликта между властью и массами.

О дезертирстве из Красной армии в годы Гражданской войны говорится в большом количестве работ, однако их авторы обычно ограничиваются пересказом уже известных сведений и воспроизведением уже устоявшихся оценок. Если подходить сугубо предметно, можно выделить всего три публикации, авторы которых конкретно-исторически, на широком круге источников раскрыли те или иные вопросы дезертирства и борьбы с ним. Все три – весьма небольшого объема и неравноценны с точки зрения содержательности, Источниковой базы, методики исследования, обобщения и выводов. Все это свидетельствует о крайне слабой изученности «дезертирского фронта» в эпоху Гражданской войны.

В 1926 г. вышло исследование бывшего работника Украинской комиссии по борьбе с дезертирством С. Оликова «Дезертирство в Красной армии и борьба с ним»¹. Это единственный труд, основанный на документах – декретах и инструкциях по борьбе с дезертирством, и он представляет собой наиболее полное исследование. По мнению Оликова, к появлению дезертирства привели первые мобилизации в Красную армию, а наивысшей точки оно достигло в начале 1919 г., когда стали проводиться уже массовые мобилизации. Автор исследовал организацию и деятельность Центральной комиссии по борьбе с дезертирством. Он разделил предпринятые меры на две группы: карательные и предупредительные, обосновал справедливость карательных мер: мобилизации в Красную армию давали громадный процент уклонившихся, поэтому партия большевиков и Советская власть вынуждены были объявить беспощадную войну дезертирам, их укрывателям и пособникам. Массовый бандитизм, который проявился летом 1919 г., не был однородным. Он отражал стихийный протест малосознательных масс против действий власти. Кроме «массового» автор выделил «уголовный», «идейный» и «партийный» протест².

В.В. Овечкин в своей статье «Дезертирство из Красной армии в годы Гражданской войны», опираясь на архивные источники, привел данные о численности дезертиров в годы Гражданской войны, но при этом справедливо подчеркнул, что точное количество уклонившихся от службы определить трудно. Причины дезертирства автор указал в основном уже известные: продолжительность войны, сопровождавшейся небывалой разрухой и голодом, а также территориальный принцип комплектования армии, при котором самовольная отлучка к семье иногда приравнивалась к дезертирству³.

Среди современных региональных диссертационных исследований следует отметить кандидатскую диссертацию К.В. Левшина⁴. Это первая попытка изучить проблему на региональном уровне, на Северо-Западе России. Автор исследовал аппарат по борьбе с дезертирством и его эволюцию, меры борьбы и их эффективность, причины и типы дезертирства.

Таким образом, в целом явление дезертирства далеко от обстоятельного изучения⁵.

Знакомство с отечественной литературой убеждает, что авторы работ, посвященных дезертирству как явлению, обошли вниманием принципиально важную сторону дела. А именно не поставили вопрос о соотношении общего и особенного в дезертирстве как явлении, исходя из различных региональных очагов его. Между тем без изучения этого вопроса невозможно проанализировать дезертирство и борьбу с ним как конфликт между населением и властью. Без конкретизации представлений о дезертирстве и борьбе с ним в различных регионах и их сравнительном анализе нельзя воссоздать сколько-нибудь достоверную картину этого явления и раскрыть то влияние, которое «дезертирский фронт» оказывал на становление советской государственности и на российское общество в эпоху Гражданской войны.

В настоящей монографии на примере Пермской губернии анализируется один из важнейших аспектов отношений власти и крестьян, который проявился в ходе мобилизаций в Красную армию: со стороны органов Советской власти – в разнообразных специальных мерах для выполнения планов создания массовой армии; со стороны крестьян – в различных формах массового противодействия этим усилиям власти. При этом уклонения от мобилизации и побеги из воинских частей рассматриваются в качестве органически связанных, взаимодополняющих способов дезертирства как социально-политического явления. А все события комплексно рассматриваются во «фронтовом масштабе»: как взаимосвязанные стороны существования единого фронта дезертиров.

Основу Источниковой базы монографического исследования составили неизвестные ранее документы, за долгие годы работы впервые выявленные автором в центральных и региональных архивах – Государственном архиве Российской Федерации, Российском государственном военном архиве, Российском государственном архиве социально-политической истории, Пермском государственном архиве социально-политической истории, Государственном архиве Пермского края, Центральном государственном архиве Удмуртской Республики, Государственном архиве Новосибирской области, Центре документации новейшей истории Свердловской области и других.

Наиболее многочисленные и значительные по своей информативности документальные источники представлены разнообразными делопроизводственными документами (приказы, отчеты, информационные сводки, материалы внутриведомственной и межведомственной переписки), которые были созданы в процессе деятельности местных партийных и советских государственных учреждений Пермской губернии. Прежде всего учреждений, специально ведавших организацией борьбы с дезертирством, – губернской, уездных и волостных комиссий по борьбе с дезертирством. Та часть документов, которая сохранилась до настоящего времени, отложилась в ряде фондов Государственного архива Пермского края.

Всего же были привлечены документы 35 фондов центральных и региональных архивов. Объем фондов весьма разнообразен. Фондирование проводилось зачастую с ошибками, что ощутимо сказывалось на работе по выявлению источников в этих фондах. Описи составлялись в 1950-е гг., заголовки не всегда соответствовали нормам оформления и очень часто не только не отражали содержание, но и вводили в заблуждение исследователя. Тем не менее в процессе работы в фондах удалось выявить свыше тысячи документальных источников. В их числе отчетные материалы, сводки по личному составу, директивы.

В Государственном архиве Пермского края были выявлены документы, которые позволили впервые всесторонне рассмотреть причины и проявления дезертирства, а также методы борьбы с ним. Важнейшие среди них – телеграммы и срочные донесения о положении дел на «фронте борьбы с дезертирством». В фонде представлены также протоколы заседаний комиссий, списки и анкеты дезертиров, переписка об их розыске и задержании, схемы распределения дезертиров на «злостных» и «не злостных».

Исследование архивных источников приводит к пониманию того, как функционировал аппарат по борьбе с дезертирством в Пермской губернии, каким был кадровый состав комдезертиров. Выявленные документы позволили сделать выводы об особенностях дезертирства применительно к Пермской губернии, выяснить ход и результаты мобилизаций в Красную армию, действительные масштабы дезертирства в губернии, перемещении дезертиров внутри уездов и между уздами, которое зависело от многих факторов – политической обстановки, близости фронта, наличия и деятельности военных и партийных организаций.

Особую ценность представляют ранее не опубликованные списки и анкеты мобилизованных, дезертиров, обнаруженные в ряде фондов, где указаны их возраст, происхождение, род занятий, отношение к Советской власти и к мобилизациям в Красную армию. Списки дают точные сведения о количестве добровольцев и дезертиров.

Следует отметить, что в архивных фондах зачастую сохранились лишь фрагментарные свидетельства о событиях того времени: разрозненные сводки и доклады, обрывки телеграмм, отправленных партийными и советскими работниками о том, как разворачивалась борьба с дезертирством и в каких условиях приходилось бороться с ним.

Вместе с тем во многих фондах содержатся неоценимые по своей информативности источники, характеризующие личностные качества дезертиров и участников борьбы с дезертирством – записи показаний, рассказы, записки и краткие воспоминания офицеров, комиссаров, рядовых, дезертиров, участников крестьянских восстаний; заключенных под стражу, представителей ЧК и членов комиссий по борьбе с дезертирством; мирных жителей, ставших случайными свидетелями происходивших событий. Особое значение имеют показания и воспоминания крестьян, ставших жертвами борьбы власти с дезертирством. Среди них были и те, кого приговорили к смертной казни и кто оставил предсмертные записки, которые также сохранились в архивах.

Следует сказать, что цитируемые в книге документальные архивные материалы приводятся с сохранением орфографии и стиля оригиналов, т. е. без редакторской правки.

Выражаю искреннюю благодарность заведующему кафедрой истории и исторического архивоведения Московского государственного института культуры генерал-лейтенанту Решетникову Леониду Петровичу за поддержку моих начинаний и помощь.

Выражаю глубокую признательность историку Леониду Аркадьевичу Обухову из Пермского государственного университета, чьи лекции вдохновили автора на выбор темы будущего исследования.

Сердечно благодарю историков Александра Борисовича Безбородова, Елену Владимировну Барышеву, Алексея Алексеевича Киличенкова, Александра Владимировича Крушельницкого и Сергея Владимировича Карпенко из Российского государственного гуманитарного университета, чьи замечания и советы были очень полезны при работе над книгой.

Примечания

¹ Оликов С. Дезертирство в Красной Армии и борьба с ним. [М.], 1926.

² Там же. С. 69.

³ Овечкин В.В. Дезертирство из Красной армии в годы гражданской войны // Вопросы истории. 2003. № 3. С. 108–115.

⁴ Левшин К.В. Дезертирство в Красной армии в годы гражданской войны на Северо-Западе России, 1918–1921 гг.: Дис… канд. ист. наук. СПб., 2012.

⁵ Долгова А.В. Тема дезертирства в годы гражданской войны в отечественной и зарубежной историографии в первые годы советской власти // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2009. № 12. С. 46–49.

Часть I
Первые мобилизации в Красную армию в Пермской губернии и начало уклонения от призыва и дезертирства крестьян (май-декабрь 1918 г.)

«Угрожала опасность жизни и разорение домашности»: причины, способы и масштабы уклонения от призыва и дезертирства крестьян

Дезертирство из Русской императорской армии, как массовое явление, возникло в годы Первой мировой войны. Зимой 1915/16 г. в плену у противника находилось 2 млн военнослужащих, а дезертиров насчитывалось 1,5 млн, что вместе составляло треть всей армии и около половины армии, находившейся на фронте. Увольнение старших возрастов и отпуск части солдат, призванных из деревни, на полевые работы усугубляли положение¹. Основную массу дезертиров составляли крестьяне, на социально-экономическое положение, повседневность и сознание которых Первая мировая война оказала сильнейшее воздействие².

Вместе с тем уклонение крестьян от призыва и их дезертирство из рядов армии во времена Первой мировой, а позднее Гражданской войны – два сильно разнящихся явления³. Это касается как факторов, так и способов уклонения и дезертирства. Более того, эти отличия в немалой степени породили и отличия в методах борьбы властей (имперского правительства, Временного правительства, Совета народных комиссаров) с уклонением и дезертирством крестьян⁴.

Опыт Первой мировой и Гражданской войн свидетельствует о том, что для уклонения от призыва в армию и дезертирства из ее рядов существовало множество причин. При этом выделить «в чистом виде» какую-либо одну причину, которая побуждала уклониться или дезертировать, при анализе сохранившихся документальных материалов крайне сложно. Эти явления вызывались, как правило, многими общими факторами и конкретными причинами. На решение того или иного военнослужащего или группы солдат уклониться или дезертировать обычно влияло сочетание нескольких причин, обусловленных общими факторами.

Рассмотрение этих причин начнем с их предварительной систематизации.

* * *

Предварительно все причины можно свести в четыре основных группы: военно-политические, экономические, социальные и психологические.

Военно-политические причины: влияние политических партий; увлечение солдат политикой; принудительный характер мобилизаций; близость фронта; перемещение линии фронта; дезорганизаторские действия принудительно мобилизованных в ряды Красной армии; бюрократизация военных учреждений; дискредитация Красной армии в глазах значительной части мобилизованных как следствие работы советских учреждений и партийных органов; неуставные отношения в армии; непринятие или недостаточная действенность мер по предотвращению уклонения и дезертирства.

Экономические причины: разруха на транспорте, невозможность доставки продовольствия, нехватка обмундирования, т. е. плохое снабжение Красной армии в целом и тех или иных групп военнослужащих в частности; отрыв мобилизуемых от хозяйственных и полевых работ; реквизиции зерна, скота, лошадей и т. д. на нужды Красной армии.

Социальные причины: изменение социального состава армии за свет мобилизации крестьян и старых военных специалистов, социальная незащищенность военнослужащих и их семей (отсутствие льгот, пособий); произвол, безразличие и бюрократизм местных властей в отношении членов семей военнослужащих.

Психологические причины: страх смерти; переживание мобилизуемых за благополучие семьи и хозяйства; всеобщая паника на фронте вследствие слухов об успешном наступлении противника («Обходят!»), а также слухов о поражении или массовой сдаче в плен; физическая и моральная усталость; болезни; гибель земляков и боевых товарищей; религиозные убеждения; малодушие местных и армейских работников, занимавшихся борьбой с уклонением и дезертирством.

* * *

Декретом Совнаркома РСФСР от 15 января 1918 г. было положено начало строительству регулярной Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) на основе принципа добровольности.

Одной из трудностей, которая возникла с началом формирования РККА и продолжала сохраняться в последующие годы, была острая нехватка финансовых средств. А ведь добровольно вступавшие делали это в том числе из материальных соображений. Поступая на службу, они считали, что Советская власть не должна скупиться на их жалованье.

Так, 28 января 1918 г. председателю Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Я.М. Свердлову пришло письмо, в котором «солдаты финского стрелкового полка» (точное название полка установить не удалось) обратились с характерной просьбой:

«Товарищ председатель, покорнейше просим Вас сделать доклад на Всеобщем собрании ВЦИК. Нами встречено на столбцах газеты „Правда“ предложения Главковерха Крыленко о формировании социалистической армии исключительно из добровольцев. Да, это истинный путь для закрепления Революции, земли, воли и мира. Товарищ, председатель, прокатилось эхо и замерло. На бумаге писалось, а на деле не исполнялось. Нет точной формалистики, по которой могли бы руководствоваться люди, желающие стать в ряды этой армии. Не указано точного оклада жалования по должности и в рядах. Одни говорят 50, другие – 80 рублей в месяц. Так что определенного ничего нет. С природой человека родится с ним добро и зло, при теперешней нашей жизни побивает зло добро… Просим вас о скорейшей выработке оклада жалования. Так, чтобы могло равняться в среднем заработкам рабочего на заводе, хотя рабочий и кормится из этой суммы. Но надо считаться с тем, что они находятся в безопасности. А не за эти несчастные 50 рублей решаться ежеминутно своей головой. Только при таких условиях нашего мышления можно надеяться на скорый успех формирования социалистической армии»⁵.

Надо полагать, подобных обращений было немало.

22 апреля того же года ВЦИК принял декрет «О сроке службы в Красной армии», которым устанавливалось, что каждый гражданин, добровольно вступающий в РККА, обязан прослужить в ней не менее шести месяцев. Ранее этого срока и самовольно покинувший армию должен быть подвергнут ответственности, «вплоть до лишения прав гражданина Советской республики»⁶.

Тремя неделями ранее, 31 марта 1918 г., приказом Высшего военного совета, сразу после назначения Л.Д. Троцкого его председателем, был создан Приуральский военный округ, который декретом СНК РСФСР от 14 мая 1918 г. был преобразован в Уральский военный округ, состоящий из Вятской, Пермской, Уфимской, Оренбургской и Казанской губерний с центром в Екатеринбурге (в августе-ноябре 1918 г. округ подчинялся командованию 3-й армии, в апреле-ноябре 1919 г. – РВС Восточного фронта).

29 мая 1918 г. для управления округом был сформирован Уральский окружной военный комиссариат в составе окружного военного комиссара Ф.И. Голощекина, военного комиссара С.А. Анучина и военного руководителя Д.Н. Надежного⁷.

Тогда же, 29 мая, ВЦИК принял постановление «О принудительном наборе в Рабоче-крестьянскую Красную армию рабочих и беднейших крестьян», которым добровольческий принцип комплектования Красной армии заменялся всеобщей мобилизацией «для отражения обнаглевшей, на почве голода, внешней и внутренней контрреволюции»⁸. Классовый принцип построения армии распространялся на рабочих и крестьян. Вооружение буржуазии, в том числе и деревенской, исключалось⁹.

10 июля 1918 г. Троцкий, уже народный комиссар по военным и морским делам, выступил на V Всероссийском съезде Советов с тезисами о Красной армии. Он особо подчеркнул, что она должна быть построена на основе жесткой революционной дисциплины. «Хулиганские элементы, которые грабят и насилуют местное население или устраивают мятежи, шкурники, трусы и дезертиры, которые покидают боевые посты, должны караться беспощадно»¹⁰. В его тезисах также говорилось о необходимости привлекать к ответственности командный состав за непринятие мер по борьбе против дезертирства.

* * *

По данным на 1920 г., площадь Пермской губернии составляла 165 962,69 кв. км с населением 1800 403 человек, из них мужчин —801982, женщин —998 421 (до Первой мировой войны численность населения губернии составляла 3 809 720 человек). В городе Перми проживали 33 063 мужчины и 36 982 женщины, то есть 70 045 человек.

Национальный состав губернии был пестрым: русские – 1329 086, украинцы – 938, белорусы – 3259, поляки —1571, остальные славянские народы —171, литовцы —544, латыши— 1523, романские народы – 79, немцы – 1549, евреи – 3529, грузины – 5, греки – 10, армяне – 19, финны – 130, вотяки – 6778, эстонцы – 703, зыряне – 4346, пермяки – 114 020, меря—1732, татары – 32487, башкиры, тептяри – 48 426, чуваши —108, китайцы, японцы —317, прочие народности— 2515 человек¹¹.

До революции в Пермскую губернию входили 12 уездов: Верхотурский, Екатеринбургский, Ирбитский, Камышловский, Красноуфимский, Кунгурский, Осинский, Оханский, Пермский, Соликамский, Чердынский и Шадринский. Постановлением НКВД РСФСР от 15 июля 1919 г. из Пермской губернии была выделена Екатеринбургская губерния в составе Екатеринбургского, Верхотурского, Ирбитского, Камышловского и Шадринского уездов. В Пермскую губернию вошли шесть уездов: Пермский, Кунгурский, Осинский, Оханский, Усольский (бывший Соликамский) и Чердынский, в совокупности составлявшие 254 волости.

Установление Советской власти в Пермской губернии, равно как и строительство РККА, имело свои особенности. Ввиду разнородности населения, а также неодинакового отношения к большевикам Советская власть встречала немалое сопротивление и была установлена в некоторых районах значительно позже остальных.

Например, в Чердыни в Совете рабочих и солдатских депутатов, который был создан 20 марта 1917 г., большинство составляли меньшевики, эсеры и беспартийные. Это связано с тем, что до революции уезд являлся местом политической ссылки, и большая часть ссыльных состояла из меньшевиков и эсеров. Чердынское уездное земское собрание вынуждено было признать Совет, включив в свой состав его представителей. Первые большевики появились только в октябре 1917 г., а установление Советской власти растянулось до марта 1918 г. Совет, как политическая организация, с момента его образования имел сильные позиции, и Земское собрание поддержало его, в связи с чем принято говорить о сложившемся здесь двоевластии.

Кроме того, в Чердынь и Соликамск были отправлены отряды Красной гвардии, которые разгоняли земства и небольшевистские Советы. В Перми в середине мая восстали рабочие Главных железнодорожных мастерских и Мотовилихинского завода. 27 мая Оса и Осинский уезд были объявлены на военном положении¹². Это обеспечило переход власти к Советам.

В конце мая 1918 г. в Пермской губернии введено военное положение, что совпало с переходом от добровольческого принципа формирования РККА к мобилизационному. Началось строительство Красной армии и в Пермской губернии.

На основании декрета СНК РСФСР от 8 апреля 1918 г. «О волостных, уездных, губернских и окружных комиссариатах по военным делам» приказом Пермского губернского военного комиссара от 11 июня 1918 г. было организовано семь уездных военных комиссариатов: Пермский, Кунгурский, Осинский, Оханский, Верхотурский, Соликамский, Чердынский¹³.

Из анкеты Осинского уездного военного комиссариата (к 3-му съезду военкомов и военруков Уральского военного округа) мы узнаем, что таковой был сформирован 1 июня 1918 г. в составе военных комиссаров – И.Е. Колегова, П.М. Веретенникова, военного руководителя – А.П. Банникова (бывший прапорщик, войсковой техник, анархист-коммунист). В волостях было образовано 56 комиссариатов. При уездном военкомате подготовили пять «казарм», в которых были «устроены нары на 1000 человек, вполне пригодные в санитарном отношении». По словам военного комиссара, «…освещение керосином достаточно…, чувствуется недостаток ламп. Предметы продовольствия получаются из уездпродкома и часть из губвоенкома. Нет крупы, масла, чаю, табаку, в каковых чувствуется нужда. На учете состоит всего в возрасте от 16 до 40 лет 38 039 человек. Родившихся 1898 г. подлежит мобилизации 1853 человек. Какова работа волостных комиссариатов: в связи с восстанием белогвардейских банд, с занятием ими до 20 волостей, работа протекает не в нормальных условиях»¹⁴.

23 июня для управления гарнизоном при Пермском губернском военном комиссариате учреждается Комендантская часть, начальником которой был назначен С.С. Гильденбрант¹⁵. В городе Перми 5 июня утвержден военный комиссариат в составе Синицына, Кержакова и Андреева¹⁶.

Практически сразу с началом военных действий против выступивших на борьбу с Советской властью возникла частая смена руководящего состава военкомата. Очень скоро выяснилось, что данное явление стало характерным для всех органов власти на уровне как губернии, так и уезда и волости.

26 июня на должность военного руководителя при Пермском губернском военном комиссариате получил назначение Николай Михайлович Фокин¹⁷.

9 августа в должности военного комиссара был уже С.А. Окулов – георгиевский кавалер, унтер-офицер лейб-гвардии Преображенского полка. Будучи комендантом города Перми и начальником гарнизона, он без боя сдал город 25 декабря 1918 г., за что чуть не был расстрелян комиссией ЦК, возглавляемой Дзержинским, однако реабилитировал себя, когда принял непосредственное участие в освобождении Перми 30 июня 1919 г.¹⁸

Уездный военный комиссариат являлся главным военным учреждением в уезде. Он должен был давать указания, руководить и наблюдать за деятельностью волостных комиссариатов и подведомственных ему войсковых частей, управлений, учреждений и заведений военного ведомства. В его ведении находились строевая и хозяйственная части самого комиссариата, допризывная подготовка и всеобщее военное обучение трудового населения, плановое формирование порученных ему войсковых частей, их подготовка и служба, комсостав, учет военнообязанных, поставка лошадей, повозок и упряжи в войска и все вопросы военной службы. Уездный военкомат должен был удовлетворять всеми видами довольствия (продовольственным, вещевым, денежным, квартирным, артиллерийским и инженерным, санитарным и ветеринарным) волостные военкоматы, а также войсковые части, управления, учреждения и заведения военного ведомства, расположенные в уезде¹⁹.

В случае необходимости при уездном военкомате должен был учреждаться пересыльный пункт.

Уездный военный комиссариат находился в прямом подчинении уездного военного комиссара. Военнослужащие уездного военкомата должны были избираться и назначаться на должности первых четырех разрядов, избираться по соглашению губвоенкомата с соответствующими окружными управлениями²⁰.

При организации волостных военных комиссариатов уездным волостным комиссариатам предоставлялось право объединять волости в районы для создания общего для всего района военного комиссариата с правом волостного²¹.

Волостные комиссариаты должны были обращаться только в «свой» уездный комиссариат. В особых случаях им разрешалось непосредственно обращаться в губернский комиссариат, ставя в известность «свой» уездный комиссариат.

Через волостные или районные Советы должна была производиться выдача пайков семьям красноармейцев по их месту жительства. В случае невозможности этого (пребывание семьи в занятых противником местностях и т. д.) – на руки красноармейцу: тогда пособие должно было выдаваться по предоставлении исчерпывающих данных о составе семьи.

Губернский военный комиссариат мог возбуждать ходатайство о предоставлении права производить выдачу пайков по ставкам, соответствующим прожиточному минимуму каждого неработоспособного члена семьи с тем, чтобы общий паек семьи не мог превышать 100 руб. в месяц²².

* * *

Для борьбы с Чехословацким корпусом, Народной армией Комитета членов Учредительного собрания (Комуча) и Сибирской армией Временного Сибирского правительства 13 июня был образован Восточный фронт под командованием левого эсера М.А. Муравьева. На Среднем Урале был образован Северо-Урало-Сибирский фронт, реорганизованный в конце июня в 3-ю армию под командованием Р.И. Берзина. 3-й армии противостояли части Екатеринбургской группы Сибирской армии под командованием полковника С.Н. Войцеховского, а затем Р. Гайды.

Приказом Пермского губернского военного комиссариата от 12 июня 1918 г. для объединения деятельности по организации боевых частей, проведения мобилизации в Красную армию и ведения боевых операций в Пермской губернии при военном комиссариате был образован Оперативный отдел. Начальником отдела был назначен член коллегии Народного комиссариата по военным делам В.А. Трифонов. Начальником штаба Оперативного отдела стал член коллегии Отдела формирования и обучения при Всероссийской коллегии Красной армии Ф.П. Никонов, военным комиссаром – С. Окулов, заведующим Отделом формирования и обучения – Пинягин²³.