Тем не менее, мне до сих пор приходилось сдавать лом, так как устроиться официально на нормальную работу я не мог. Трудовые резервы оказались никому не нужны. И мои корочки из ПТУ – тоже.
Итак, мы с Шурычем, мои старым приятелем и партнером по совместительству, в очередной раз отправились на промплощадку сдавать презренный нами металл. На этот раз удача улыбнулась нам, и мы получили очень приличные деньги. Даже с учетом того, что разделили все пополам. Настроение было отличным, первым делом мы отправились в банк и, чтобы не просадить данный подарок судьбы на всякую ерунду, положили каждый на свой счет по две трети гонорара. Я считаю, что это было одно из моих самых больших достижений. Так как накопления на «черный» день совсем не помешают. Оставшуюся часть денег мы, как полагалось по старой доброй традиции, решили потратить в замечательном месте под названием «Черная метка». Что мы, не люди что ли? Имеем право, хоть раз в жизни, отдохнуть в дорогом заведении.
Сашка мечтал открыть свое собственное дело, связанное с грузоперевозками. У него даже начали появляться кое-какие сбережения, чтобы открыть фирму и купить пару японских грузовиков. Я полностью поддерживал это начинание, понимая, что Александр Андреевич может без проблем добиться того, чего хочет. Настырный просто, чего мне, откровенно говоря, не хватало. А, может быть, я в то время особо и не старался? Возможно.
Короче говоря, за душевными беседами, хорошей выпивкой и закуской, мы не заметили, как стемнело и нас развезло. А развезло прилично. Но куда там! Нам же, крепким сибирским парням класть, на все с прибором! Мы решили прогуляться до Сашки, взять еще пузырь и приговорить его под огурчик во дворе. А Шурыч жил в начале центрального проспекта, так что… шли мы до него долго. По пути останавливались, курили, травили анекдоты. В общем – веселились. Про свои приключения я, естественно, не вспоминал. В итоге мы накушались до такой степени, что мне пришлось тащить товарища до его квартиры и вручить его радостной, в кавычках, родительнице. Ну, думаю, утром на нем тетя Света отыграется. Я поплелся домой. Но тут мне в голову пришла замечательная мысль. Тут же за углом такое место! Главная панель города. А не снять ли? Снять. Определенно.
Выбор был невелик. Стояло три какие-то синявки непонятного возраста. Я оглядел каждую из них, пытаясь понять, какую бы из них прикупить для интереснейшего времяпрепровождения. Одна была ничего так, не сказать, что симпатичная, но что-то такое в ней было, от чего у меня твердо сформировался выбор.
– По какому курсу у тебя любовь сегодня? – спросил ее я.
– Смотря, чего ты хочешь, – хмыкнула бабочка, – и сколько бабла с собой.
– Хочу всяко, а деньги есть.
– Ну, поехали, красивый, а где твой кабриолет?
– Ща будет, – ухмыльнулся я и подошел к стоящей неподалеку машине, которая явно таксовала по маршруту «Панель – любое место в городе». В авто сидел мужичонка, лет так сорока с небольшим, и ехидно на меня смотрел.
– Поедем, шеф? – спросил я его.
– А куда? – ответил он.
– В спальники, в район котельной.
– Полтинник.
– А че так много?
– А ты же не просто так сюда подтянулся.
– Логично, – усмехнулся я. Да у вас тут все схвачено, налажено! Я подозвал бабочку, мы сели в авто и поехали.
Мы зашли в квартиру.
– Да, далековато забрался, – заметила моя спутница.
– Нормально, – скинул кроссовки. – Туда проходи.
Мы зашли в зал. Проститутка начала снимать свитер, который был на ней, я же отошел к окну, чтобы приоткрыть форточку. Затем обернулся. Надо сказать, несмотря на свою профессию, девчонка была по фигуре, ой как хороша. Я подошел поближе и тут же замер. На моем любимом диване нагишом сидела Диония и в упор смотрела на меня. Я на нее. Все это продолжалось около двух минут. Наконец, Диония не выдержала.
– Так, я чет не поняла, мы сегодня трахаться будем или глазки строить?
– Будем, – я поморгал. Ну, думаю, все. Допился до «белочки». На диване продолжала сидеть эта синявка.
– Ну и че тогда тормозишь? Не умеешь что ли?
– Кто? Я?
– Ну не я же, – протянула синявка.
– А вот это мы сейчас и посмотрим. – Я двинулся на нее.
***
Я очнулся. Сначала мне показалось, что нахожусь у себя дома. Когда глаза привыкли к темноте, я понял, что это нифига не дом, а хрень какая-то. Голова гудела, и мое первое ощущение было, что эта синявка – очень нехорошая синявка. Я сидел прикованный к какому-то стулу, руки уже затекли и болели. Также сильно болела голова и шея. Я попытался дернуться. Это не очень сработало, видимо, меня привязывал десантник, только больнее стало.
– Че за херня?
Да, больше ничего и не скажешь. Сижу за решеткой в темнице сырой. Только темница эта не сырая, а решеток нет. И света нет. Тепло и сухо. Неприятно и страшно.
– Ау! Люди! Эни бади хоум? – прокричал я. Затем решил использовать старый дедовский метод. У мамы, наверное, уши бы отвалились от такого количества матов. А дед говорил, что так точно кто-нибудь придет, тупо позырить, кто ж это так лается.
Вы знаете, сработало. С моей правой стороны что-то заскрипело, и в комнату ворвался яркий луч света. Я обернулся. В комнату вошел человек. Силуэт позволял определить, что этот товарищ мужского рода. Я прищурился.
– Здрасте…
– Приветствую, – силуэт обернулся к выходу. – Он очнулся.
В помещение вошло еще три человека. Я, знаете ли, маленько припух. Так как было не очень видно, кто это, я отвернулся к противоположной стороне стены, чтобы не слепить себе глаза, чтобы они снова адаптировались к условиям полумрака. Что же ко мне столько интереса в последнее время?
– Как ты себя чувствуешь? – послышался знакомый голос. Даже очень знакомый.
– Свободным – намного лучше было бы, – ответил я. – Мы знакомы?
– Это посттравматический шок, скоро все пройдет. А приковать тебя мы были вынуждены. Много буйствовал, мог натворить глупостей.
Это же Диония! Вот так новость. Я обернулся. Так и есть. Позади Дионии стоял Антон и еще один, незнакомый мне, человек. Я помотал головой, стараясь привести мысли в порядок. Ничего не получалось.
– Что происходит?
– Ничего хорошего, – подал голос Антон.
– Я догадался.
– Скажи, Виктор, где ты нашел эту женщину? – спросила меня Диония, подойдя поближе.
– Какую? – не понял я.
– Ту, которая была с тобой?
– Э…, – я замялся. – На улице.
– Проститутку, что ли, снял? – поинтересовался Антон.
– Ну… да.
– Своей мало? – спросил меня человек, который стоял чуть позади Антона и Дионии.
– А что-то потянуло, выпил прилично. – Я постарался расслабиться, чтобы мышцы не так болели. – А в чем, собственно, дело?
Незнакомец подошел ко мне поближе. Он был высоким, одетым в черный костюм современного покроя. Как мне показалось, в его крови булькали гены арабов.
– А дело в том, молодой человек, что вас куснули.
– Что? – переспросил я.
– К сожалению, это так. – Диония подошла ко мне, – Мы вовремя почувствовали неладное, поэтому отправили к тебе Давира, чтобы он смог вмешаться.
– Насколько все серьезно? – я не очень верил в происходящее.
– Мутация еще не началась, но кое-какие процессы уже пошли, поэтому ты вел себя не очень хорошо. – Давир, тот самый незнакомец, улыбнулся. – Поэтому мне пришлось тебя тут оставить и связать.
Я призадумался. А шея действительно болит. Нет, давайте разберемся. Если меня укусил вампир (вспомним Юрия Хоя), значит, скоро я превращусь в замечательную зверушку, которая бегает по ночам и пьет кровушку добропорядочных граждан. Как скоро это произойдет – я не знаю. И это ни капли не радует. Хм. Значит, эта придорожная синявка оказалась вампиром? С другой стороны ничего удивительного нет. Так очень просто присасывать всякого рода холуев, в чьи стройные ряды записался ваш покорный слуга.
– Сколько у меня времени?
– Если не принять радикальных мер, то сутки, – ответил Антон.
– Что значит «радикальные меры»? – не понял я.
– Понимаешь, Виктор, – Диония подошла ко мне почти вплотную, – у нас есть антидот, который изготавливали еще наши предки. Мы его использовали около трехсот лет назад, но сейчас не знаем, каково будет воздействие препарата на твой организм, технологические процессы сильно изменили генетическую структуру человека.
– Так, меня сейчас не очень волнуют умные мысли, – оборвал я Дионию. – Эта фигня подействует?
– Теоретически, она подавит распространение вируса на девяносто процентов, – пожал плечами Давир.
– А практически?
– Часть останется в твоих клетках.
– Это плохо? Это может привести к повторной заразе?
– Я не знаю, – сказал Давир.
Очень интересно. Я посмотрел на Давира. Он стоял и смотрел на меня, в его глазах я ощущал сожаление и грусть от безысходности.
– Развяжите меня, – сказал я. Диония кивнула Давиру, он щелкнул затворами, и я сразу почувствовал большое облегчение.
– Так. – Я размял запястья. – Вводите вашу байду, но, перед тем как я превращусь в подопытного кролика или кровососа, я хочу вспомнить и понять, что произошло в моем доме.
– Твое право, – кивнула Диония.
– А еще я бы не отказался съесть чего-нибудь. – Я посмотрел на своих собеседников. – Мяса. С кровью. Блин, да лапши из бичпакета хотя бы.
Я пошел к выходу из этой душегубки. Мой мозг усиленно работал, стараясь вспомнить хоть что-нибудь после того момента, как я приступил к развратным действиям с представительницей древнейшей профессии. Однако никакой информации в моей памяти не находилось. Я остановился, потом размял кисти рук. Почесал правую ягодицу (прошу прощения за подробности) и обернулся.
– А что с этой гнидой?
– Ничего. – Ответил Антон. – Больше ничего. Кучка пепла.
– Это у меня дома?
– Ну да.
– А в другом месте нельзя было ее отоварить? Не знаю, как у других, но у меня возникло бы много вопросов, откуда на диване столько пепла, – я с укором посмотрел на Антония.
– Извините, молодой человек, – усмехнулся он, – но к этому мы не имеем никакого отношения. Все вопросы задавайте себе.
– В смысле? – не понял я.
– Это ты ее уничтожил, а не Давир.
– Я?
– Да.
Здравствуй, жопа, Новый год. С каждой минутой все интереснее. Я присел на корточки. Несмотря на то, что проститутка оказалась совсем не человеком, у меня было какое-то странное чувство, которое я вряд ли смогу описать словами. Не каждый день вам говорят, что вы убили человека. Хотя… Стоп! Какой, на фиг, человек! Эта зараза грызанула меня! По ее милости я теперь стану непонятно кем, и не факт, что лекарство, которое мне предлагают сехметы, поможет. Так что я зря так убиваюсь.
Я встал. Потянулся и посмотрел на сехметов. Они стояли у входа в комнату, где меня держали связанным, и смотрели на мои телодвижения. В глазах их явно просматривалось удивление и непонимание того, что происходит.
– Давайте поедим, – сказал я. – Уж больно жрать охота.
Ужин прошел в молчании. Я уплетал за обе щеки все, что было на столе, старейшины практически не притронулись к пище. Я не придавал этому такого большого значения, так как голод был адским. Еще меня мучила жажда, было такое ощущение, что я переел соленой рыбы. Я выпил, наверное, литра три воды, однако жажда не утихала. Скорее всего, так хотелось пить из-за процессов, которые вовсю шли в моем организме.
– Надо спешить, – подал голос Уотергейл. – Иначе мы потеряем возможность предотвратить твое преобразование.
– Сейчас, – буркнул я. Что-то мне не очень хотелось, если честно. Усиленно двигая челюстями, мой мозг пытался восстановить картину прошедшего вечера. Однако ничего вспомнить так и не получилось.
После ужина мы направились в лабораторию. Я, признаюсь, маленько побаивался процедуры, но осознание того, что предстоит мне, если отказаться, давало силы не сопротивляться и двигаться вперед. Было страшно. Даже очень страшно. Я снова поймал себя на мысли, что думаю о своих родителях.
Мы прошли в большую комнату, которая оказалась заполненной странной аппаратурой, отдаленно напоминающей медицинское. Я уже перестал удивляться тому, что видел в городе сехметов. Не удивился и в этот раз. В центре комнаты стояло кресло, напоминавшее то, которое стоит у стоматологов, однако привычной бормашины рядом не было. Около кресла стоял прибор со странными колбами, в которых находилось вещество, отдаленно напоминающее кровь. Когда я приблизился к этому прибору, то понял, что это точно не кровь: консистенция этой жидкости была отличной от обычной. Мне приходилось сдавать кровь из пальца и из вены, так что я имею представлении о том, как выглядит то, что течет в моих жилах.
В лаборатории, помимо всякого медицинского хлама, находилось еще пара сехметов. Они встретили меня, сняли футболку, заставили сесть в кресло.
– Больно будет? – поинтересовался я.
– Все зависит только от вас, – ответил мне один из сотрудников лаборатории.
– Успокоил.
– Не волнуйся, – сказала девушка в странном золотистом халате, которая подготавливала прибор с раствором. – Будет немножко жарко, но затем все пройдет и тебя потянет в сон. Нужно будет поспать.
– Это наркоз?
– Не совсем. Это первая ступень действия препарата. Остальные ты не почувствуешь.
– Очень интересно.
Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Кто-то из медиков взял мою левую руку и закрепил ее на подлокотнике. Затем послышался какой-то странный механический звук. Затем кресло пришло в движение и повернулось параллельно полу. Полежим, поспим, подумал я. Затем почувствовал легкий укол, сознание затуманилось, глаза перестали четко видеть. А через несколько минут я вырубился.
Очнулся я уже в своей, так сказать, комнате. Было тепло. Мне хотелось привстать на постели, но тело как-то неохотно подчинялось командам мозга. Я снова плюхнулся на кровать. Опять потянуло в сон, и глаза закрылись сами собой.
Меня разбудили голоса. Я огляделся. Никого рядом не было. Странно. Я встал, на этот раз без осложнений, оделся и вышел в коридор. Там тоже никого не было. Тем не менее, голоса продолжали звучать в моей голове. Причем, я не понимал ни единого слова, что и казалось мне подозрительным. Я решил найти Дионию, чтобы посоветоваться, что со мной происходит, потом лаборантов, чтобы дать волшебного пенделя за то, что они со мной сделали.
Еще мне очень хотелось увидеть Антона, так как доверял ему больше всех. Если честно, то эти голоса меня совсем не радовали. С момента ввода препарата, по моим подсчетам, прошло около суток, поэтому я всячески пытался прислушаться, помимо навязчивых голосов, к своему организму. Я бродил по залам подземного города, изредка встречая незнакомых мне сехметов, которые не обращали на меня никакого внимания. Складывалось такое ощущение, что произошло что-то невообразимое, поэтому каждый из находившихся в городе сехметов был занят определенной задачей по ликвидации последствий. Голоса в моей голове потихоньку умолкали.
Бродя по закоулкам города, я наткнулся на один странный коридор. Его свод в высоту был всего метра два, а вот вдаль он тянулся… ну, не знаю насколько. Он был слабо освещен, поэтому я не мог видеть того, что находится в конце этого, так сказать, тоннеля. Уж явно не свет. Интерес заставил меня двинуться вперед. Стены были покрыты мхом и плесенью, такой, которая похожа одновременно и на паутину, и на соляные наросты. Такие наросты показывали по телику в передачах про всякого рода диггеров. Также на стенах я заметил странный орнамент, рисунки, напоминавшие мне рисунки египетских иероглифов. Это не удивительно, подумал я, если сехметы выходцы из Египта. Все естественно. Я стал внимательнее рассматривать их, продвигаясь вперед по коридору. Да, определенное сходство в этих, так сказать, фресках было, но кое-что резко отличалось от привычных мне изображений. Что это, я не смог уловить, но, думаю, ученые – египтологи бы нашли ответ. Я продвигался дальше. Вскоре на моем пути оказалась небольшая дверь, которая была сделана из дерева, украшенного массивными металлическими болтами, очень похожими на те, которыми в средние века скрепляли части деревянных конструкций.
– А ключа-то и нет, – вздохнул я. Толкнул дверь, и она, к моему великому удивлению, легко поддалась, и, мерзко скрипнув, пропустила меня внутрь. Я оказался внутри огромного зала, под потолком. Вниз уходила узкая лесенка. При тусклом свете мне удалось различить внизу силуэт огромного, по моим меркам, сооружения продолговатой формы. Я решил спуститься.
Оказавшись внизу, я пожелал счастья и долгих лет жизни тем людям, кто соорудил эту великолепную лестницу для нужд инквизиции и НКВД. Первое, что бросилось в глаза, это нависшая над моей головой тень от массивного сооружения. Когда глаза адаптировались к освещению, я сумел разглядеть это как следует. Надо мной гордо возвышался форштевень корабля. Ладья фараона, подумалось мне. Однако металлический отблеск живо рассеял мои догадки. Корабли фараонов не строили из металла. Я начал осматривать его борт.
Корабль сильно потрепало. Наверное, он часто участвовал в морских баталиях, насколько я мог судить. По левому борту была большая пробоина, нутро корабля зияло темнотой, заглянуть туда так и тянуло, но я решил оставить самое вкусное на десерт. Корпус был из металла, что дало мне повод думать, что построен он был уже во времена паровых котлов и гонок по Атлантике. Однако его форма сильно отличалась от пароходов того времени, повторюсь, что это была именно ладья фараона, подобная той, что есть в каирском музее. Приблизившись к корме судна, я обратил внимание на трубообразные выступы. Обойдя их, надеялся увидеть винты, но там их не оказалось. Присмотревшись, я обомлел. Это были сопла реактивных двигателей. Интересно получается. Морской корабль на реактивной тяге. Что-то новенькое.
Мне захотелось проникнуть внутрь. Благо, что пробоина позволяла это сделать, подняться на палубу не являлось возможным из-за отсутствия трапа. Я вернулся к дыре и в несколько счетов оказался внутри корабля. Как мне показалось поначалу, я находился в трюме. Но, спустя несколько секунд, понял, что это не то, чтобы трюм, а скорее всего машинное отделение. Прямо передо мной стоял развороченный взрывом, видимо, двигатель корабля. От него по направлению к корме тянулись кожухи, отдаленно напоминающие гребные валы. Слева от меня торчала лестница, которую сильно покорежило взрывом. Ваш покорный слуга решил подняться по ней, надеясь попасть на палубу.
Я оказался в тесном коридоре с множеством комнат. Наверное, каюты. Блуждая по ним, осматриваясь, мое воображение пыталось представить себе, как такой корабль смог оказаться глубоко под землей, если выходов из подземного города не так уж и много, да и размеры их не позволяют пропустить транспорт не больше нашего КамАЗа. А этот корабль явно в несколько раз больше, не боящегося грязи, танка. Пробираясь к задней части корабля, я оказался в просторном помещении, заставленном разным оборудованием, напоминающим навигационное.
– Это мостик, – я осмотрелся. Несмотря на то, что с момента катастрофы прошло много времени, достаточно многое говорило о том, что корабль не был готов к произошедшему. Я похлопал себя по карманам и извлек мятую пачку сигарет. Достал одну, потянулся за зажигалкой, затянулся. Но уже на второй затяжке я почувствовал странное ощущение внутри своего организма, а через мгновение меня стошнило прямо на навигационный прибор. Отбросив сигарету в сторону, я оперся на стену и, сплевывая, посмотрел на красноватый огонек уголька.
– Что-то в этом месте не понял.
Меня тошнило только от одного запаха дыма. Я, с трудом подавляя желание снова совершить акт рыголетто, подошел к сигарете и затушил ее об пол. С какого это перепугу меня начало тошнить от сигарет? Нет, не скажу, что это плохо, кое-кто будет рад такому действу, но не так же, блин, неожиданно. И как раз в аккурат после применения препарата. Кодировщики, блин, хреновы. Я решил вернуться назад, чтобы потолковать о чудесном излечении от табакозависимости со своими лечащими врачами. Почему у меня складывалось впечатление, что лекарство имело к этому происшествию самое непосредственное отношение.
Я вернулся в свою комнату. Антом меня уже ждал. Он сидел на кровати и с интересом разглядывал узоры на потолке. Когда я вошел, он не оторвался от своего занятия, а только махнул рукой в знак приветствия, продолжая пялиться в потолок.
– Привет, – сказал я, – ты не мог бы проводить меня к тем айболитам, которые меня лечили намедни?
– А есть проблемы?
– Грубо говоря – да, есть.
– Ладно, – Антон посмотрел на меня. – Пошли.
– Итак, девочки и мальчики, – произнес я, когда мы вошли в кабинет медиков. – Что это за херня?
Медперсонал с удивлением обернулся. Антон тоже уставился на меня.
– А что, возникли проблемы со здоровьем? – спросила девушка, которая вводила мне препарат.
– В некоторой степени, – я кивнул. – Попытался покурить, но вместо этого проблевался со знанием этого дела. Что это все значит?
– Реакция на продукты, выделяемые в процессе сгорания табака, – ответил второй доктор. – Сеты отрицательно восприимчивы к подобным продуктам, для них это сильный яд.
– Дико извиняюсь, но я же не кровосос какой-нибудь.
– У вас в крови еще остались элементы сетской микрофлоры, поэтому реакция положительная, – ответил доктор. – Это лишний раз доказывает правильность своевременного введения препарата, иначе вы были бы уже мертвы.
– Да? – я посмотрел на Антона. – Нет, я не против бросить курить, но нельзя ли было хотя бы предупредить?
– О чем? – спросила девушка.
– О таких последствиях.
– Мы не знали, что реакция пройдет. По нашим расчетам, компоненты уничтожают клетки вируса в течение двух часов. Тем не менее, вы подверглись удару ядов. А это значит, препарат не до конца уничтожил элементы, введенные в вашу кровь, а заблокировал их развитие. Хотя этого не должно было быть априори.
– Что это значит? – спросил Антон.
– А это значит, – доктор приблизился ко мне, – что этот молодой человек пока имеет два гена: человеческий и сетский. И о полном излечении пока рано говорить. Нужно провести необходимые исследования, чтобы выяснить причину такого сбоя.
– Что-то мне дурно, – я присел на кушетку.
В этот момент в глубине комнаты запищал маленький приборчик. Врачи и Антон обернулись на его звук. Затем снова, как по команде, обернулись на меня.
– У вас, молодой человек, радиационный фон зашкаливает!
– Что?
– У вас сильная доза облучения.
– Сигаретку бы. – Что-то мне тоскливо.
– Рада, раствор!
– Сейчас.
Антон стоял и смотрел на меня. Я на него. Пока доктора бегали вокруг нас и пытались вколоть очередную дрянь мне и ему, мы молча смотрели друг на друга. Тут я откуда-то из глубины мозга услышал его голос.
– Ну и куда ты залез на этот раз?
– Иди в зад, – подумалось мне.
– Идти далеко. Где ты так облучился? Ты что, пока спал, в Чернобыль слетал по-быстрому?
– Какой Чернобыль? – я даже не понимал, что мы общаемся на уровне телепатии.
– Тогда в чем дело?
– Ай, бля! – вскрикнул я, когда девушка-медсестра вколола мне в руку очень болючую фигню.
– Терпи. Иначе ничего хорошего не будет. – В этом момент доктор проделывал ту же операцию с Антоном.
– У вас там в подвальчике лодочка стоит.
– Какая лодочка? – не понял Антон.
– Маленькая такая. С дырочкой.
– В подвале?
– Ну да.
Антон посмотрел на доктора, доктор на него.
– Тогда нет вопросов, откуда такой фон, – он заменил ампулу в шприце и ловким движением вогнал ее себе в руку.
– А что там? – спросил я.
– Лодочка. С дырочкой. – Антон вздохнул.
– Да че ты так, – я был как вареный, – ну лодочка, ну дырочка, прикольный такой кораблик.
– С прикольным разорванным реактором, – кивнул Антон.
– Ну, я же не знал.
– Конечно, ты не знал.
– Молодой человек, – вмешался доктор. – Там радиационный фон завышен в десятки раз, данный ангар – это огромный радиационный экран, предотвращающий попадание заражения в городскую зону. Возможно, радиационный фон и замедлил действие препарата, который был введен вам. А ведь мы хотели вас изолировать в палате.
– Да?
– Да.
– Очень интересно, – сказал я и отключился.
Просыпаюсь я, значит, в своем номере. А вокруг столько людей, столько людей. И рожи у всех незнакомые. Я им, вы кто, мол, а они такие, братья и сестры твои. Я им, мол, нету у меня братьев и сестер, один я в семье, а они в ответ: теперь есть, и нас очень много.
Я проснулся в холодном поту на кушетке в медкомнате. Антон сидел неподалеку и спал. Девушка Рада ходила и раскладывала какие-то банки по полкам шкафчиков.
– Долго я?…
– Нет, – Рада повернулась ко мне, – Минут двадцать.
– А почему меня вырубило?
– Это реакция на антирадиационную вакцину. Все нормально теперь будет.
– Хотелось бы верить, – я вздохнул. – Слушай, Рада, да?
– Да, – Рада улыбнулась.
– Я вот что хотел спросить. Я не превращусь в кровососа?
– Нет, – Девушка повернулась ко мне. – Не превратишься. Это точно. В скором времени, надеюсь, препарат полностью уничтожит тела, которые попали через железы. Все восстановится.
– Это радует, – Я встал и повернулся к Антонию. – Эй! Рэмбо в шапке! Проснись и пой!
– Что? – встрепенулся Антон.
– Просыпайся, соня! – улыбнулся я, – Пойдем, пожрем чего-нибудь, у меня еще куча вопросов к старейшинам появилась.
Диония встретила нас в холле.
– Я уже в курсе, что вы облучились, – сказала она. – Это был опрометчивый поступок с твоей стороны, Виктор.
– Я уже понял это, – ответил я. – Единственный вопрос – что это за корабль и почему это на таком старом корабле стоит реактор? Он старовато выглядит для современного судна.
– А он и не современный, – ответила Диония.
– По внешнему виду догадался, – улыбнулся я.
Мы пошли по залу. Диония сегодня выглядела как обычный житель простого города, в спортивном костюме, трикошечки такие красненькие, курточка симпатичная, фирмы «Nike», кажется. Один я как бомж.
– Я слышала, что тебе удачно ввели препарат.
– Вроде удачно, но тут кое-что появилось. – Я кивнул.
– Что именно?
– В моей голове кто-то говорит на непонятном языке.
– Это нормальное явление, вскоре пройдет. Твой организм пытался подключится к разуму сетов. Как известно, их разум коллективен, они могут найти любого представителя своей камарильи только при помощи мысли.
– Получается, что они и меня смогут найти здесь?
– Теоретически – да, но я сомневаюсь, что они смогут сюда сунуться. – Диония посмотрела на меня. – Сеты не настолько безрассудны, чтобы просто напасть на нас. При всей безмятежности этого города, мы готовы к любым нападениям сетов, и сможем обороняться долгое время. Оружия хватает и людей тоже. И сеты прекрасно это знают.
– А так не скажешь, – я качнул головой. – А все же, что это за корабль?
– Это «Осирис».
– Не понял? – я остановился.
– Это «Осирис», который потерпел крушение в Дельте Нила. На этом транспорте был исключительный запас препарата, который ввели тебе, корабль нужно было спрятать в таком месте, чтобы сеты его никогда не нашли. Да и от человеческих глаз тоже нужно было отвести, была угроза его полного уничтожения.
– То есть ему…
– Да, ему несколько тысяч лет.
– А почему вы его не восстановите и не полетите куда-нибудь?
– Это невозможно. – Диония остановилась. – Никто сейчас не может восстановить его в силу отсутствия знаний и деталей. Этот корабль находится в консервации всего лишь как памятник прошлому. Единственное, что мы извлекли из него полезного – препарат.
– Жаль.
– Жаль, – согласилась Диония.
Мы вышли из города и спустились к реке. Я с наслаждением вдохнул речной воздух всей грудью, глаза с радостью хватались за яркие краски природы. Речка тихо журчала, щебетали птицы, а ветер слегка раскачивал ветки кустарников, которые росли на берегу.
– А вот интересно, а как тут было до цивилизации? – задумчиво произнес я.
– Здесь было красиво, – ответила Диония. Она спустилась к воде. Зачерпнула ладонью и обтерла лицо.
– Ты знаешь, почему первая жизнь появилась именно там, где было много воды и песка? – спросила она меня.
– У меня тройка по биологии была, Диония. – помотал головой я.
– Любое живое существо состоит на девяносто шесть процентов из воды.
– А это я знаю.
– Песок – это кремний, точнее его оксид. Ты знаешь, что все современные компьютеры оснащены процессорами из кремния?
– Силиконовая долина, – качнул я головой.
– Песок и вода есть везде. Два простых вещества. Один накопитель, второй проводник.
– Не понял. – Я попытался понять, что имеет ввиду старейшина.
– Кремний накапливает информацию и с помощью воды передает ее до адресата.
– Все равно ничего не понял.
– Понимаешь, Виктор, раньше люди существовали в тесном симбиозе с основами природы, поэтому в нас и выработались все те возможности, которые мы имеем. Я хочу, чтобы ты научился этому, научился понимать все то, что говорит природа, что она пытается донести до тебя. Современный человек навсегда утратил эту возможность, остались только сехметы.
– А эти вампиры?
– Это полностью измененный вид, если они не могут даже размножаться естественным путем, почему они должны уметь принимать информацию из воды? Из песка?
– Ну не знаю.
– А мы можем, – Диония достала из кармана полиэтиленовый пакет, насыпала в него немного речного песка. – Пойдем назад, надо узнать, что происходит сейчас вокруг нас.
Камаль встретил нас на лестнице. Он был явно чем-то обеспокоен. Рядом с ним находилась еще пара человек, которых я не знал.
– Что случилось? – спросила его Диония.
– Пропал еще один наблюдатель.
– Значит, – произнесла Диония, – Наши опасения оправдались.
– Я прошу вас разрешить мне провести операцию по поиску камарильи, их логова, чтобы нанести удар.
– Нет, Камаль, – Диония стала подниматься по лестнице. – Не стоит. По крайней мере, сегодня. Нужно сначала кое-что прояснить.
– Но, Диония… – начал Камаль. Его спутники переглянулись.
– Нет, Камаль. – оборвала его старейшина. – Это для нашего же блага. В храме кто-нибудь есть?
– Нет, – Камаль взглянул на полиэтиленовый пакет с песком в руках Дионии и повернулся ко мне. Я посмотрел на него и непонимающе пожал плечами.
– Твое самочувствие как? – спросил он.
– Могло быть и лучше, – ответил я. – Голоса задолбали.
– Это пройдет, – улыбнулся Камаль, чего я явно не ожидал. – Я рад, отрок, что ты исцелился.
Он со своими спутниками направился к выходу. Я посмотрел ему вслед. Такой свирепый дядька и такой непонятный. Он сам был таким, как ты, послышался в моем мозгу голос Дионии, поэтому прекрасно понимает тебя.
– Вы куда сейчас? – спросил я ее, догоняя по коридору.
– Я? – удивилась она. – Правильнее сказать – мы.
– И я тоже?
– Обязательно.
Очень странно было называть это место храмом. Это была высокая комната, окруженная со всех сторон античными колоннами. У противоположной стены стоял, как мне показалось, алтарь, который вздымался вверх до самого потолка. Он отдаленно напоминал мне такой же, какой я видел в нашей церкви.