© Борис Ваградов, 2016
ISBN 978-5-4474-9312-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Мне не забыть печально-грустных глаз,
Когда среди толпы спешащей, равнодушной,
Вы предлагали, молча, всем цветы —
Душистый ландыш, хлеб для вас насущный!
Увы, мадам, увы, всё в прошлом и в мечтах —
Цветы улыбки радость и надежды,
И только ландыша нежнейший аромат,
Куда-то манит также как и прежде.
К чему прелестные наряды,
Ласкающие взор мужской,
Когда и ум и твои взгляды,
Под гнетом воли, и чужой.
Вдохни свободу, дорогая,
Очнись от детского ты сна,
Ведь клетка, даже золотая,
Не украшает жизнь раба.
А жизнь, она так скоротечна,
И только раз нам всем дана,
А если нет желаньям места,
То для чего тогда она?
Наступит тяжкое похмелье,
Тогда поймешь, что навсегда,
Любовь в мечтах вся пролетела,
Не дав ни счастья, ни тепла.
Признайся, ты его любила,
Когда вонзала в сердце нож,
Своим бесстрастным поведеньем,
Холодным взглядом, нетерпением
Его попыток неуклюжих признаться,
И в любви и в дружбе,
В желании быть всегда с тобой,
Он верил – выбрана судьбой.
Внимала сплетням ты старушек,
И подозрениям подружек,
Молве бездумной по природе,
О слабости его бы вроде,
Невзрачности мужской, породе,
О всякой чепухе безмерной,
И отвергала чистоту
Любви и преданности верной…
Итог всего – его уж нет,
Былого больше не вернешь,
Напрасно, дева, молчаливо,
Ты над могилой слезы льешь.
Не уходи, нет уходи не приходи,
Не вызывай сердечного томления,
Тебя я все-таки по-прежнему люблю,
И не хочу ни слез, ни унижения.
Мне жизнь прожить с тобою не дано,
К чему мечты о счастье и стремления,
Когда мы растеряли уж давно
Все капли радости и просто уважения.
На бледно-мраморном лице,
Влекущем хладной красотой,
Темнели грустные глаза,
Ранимые больной душой.
И голос внутренней печали
Звучал тоскливо по России,
Как крик беспомощный насилия,
Как стон всеобщего бессилия.
Любовь прекрасной Феи к Старику
Возможна только в сказке, как сиянье,
А в жизни, этой сказке наяву,
Не суждено подобное признание.
Поэтому прошу – не приходи,
В глазах твоих я вижу лишь участие,
Не болен я, и зов моей души
Не требует церковного причастия —
Тебя по-прежнему безумно я люблю,
Но, может быть, ее переживу,
И молча, осушив любовь в слезах,
Оставлю боль одну в своих глазах.
Милая Дева, я тебя знаю,
Ты приземлена во всем,
Только душа твоя где-то витает
В мыслях и ночью и днем,
Думы твои и чисты и прекрасны,
Все они в сердце твоем…
В жизни бледнеют и яркие краски,
Если живешь под ярмом.
Твоя любовь, как лунный свет
Блестящий, яркий и холодный,
Как солнца луч, чуть отражённый,
В ночи уже прошедших лет.
Как мне рассеять этот мрак
В душе смятенной и больной,
И Богу отданной отныне
В обмен на рай тот неземной;
Не торопись, мой милый друг,
В объятья райского блаженства
– Плодов ума и изуверства,
Ты прикоснись к любви земной.
Я Вам писал, молчаньем был ответ,
Как знак ненужного чужого чувства,
И безразличия, но может быть, и нет,
А просто неприятия безумства.
И уже не вернуть никогда
Тех коротких с тобою свиданий,
Когда заживо я хоронил
Годы нежной любви и страданий.
Угасает с разлукой любовь,
Как свеча, догорает без ветра,
Только сердце сжимает тоска,
А душа вся болит без ответа.
Вы также как и раньше всё молчите,
Я знаю я для Вас ненужное звено,
Хотя стихом моим Вы очень дорожите,
Когда он Вас пьянит, как крепкое вино.
Как видно, в этой жизни краткой,
Мне знак признания от Вас не получить,
И скромный поцелуй не будет мне наградой,
А всё лишь потому, чтоб продолжал творить.
Старость к нам приходит незаметно,
И скажу, она, не благодать,
Утром спать вам хочется безмерно,
На работу вовсе наплевать.
К зеркалу уже вы равнодушны,
Не несет оно былой красы,
Все, что от него вам только нужно —
Мимо потихонечку пройти.
Правда, говорят что украшает
Вашу престарелость седина,
Что она по жизни обещает
Уважение всюду и всегда.
Но не верьте этому поверью,
Это было раньше, и тогда
Место уступали старым людям,
Их ведь украшала седина.
Но не будем долго предаваться
Памяти давно минувших лет,
А продолжим сказочку про старость,
И про ждущий многих нас букет
– Это не гвоздики и не розы,
Это тот набор грядущих бед,
Где нас ждут уже одни неврозы,
Боли в сердце, в почках, диабет.
Наступит светлая пора?
Иль может по дороге грусти брести уже всегда?
А может луч надежды слабый блеснет в конце пути,
И воскресит желанье к жизни и новые мечты?
И расцветут букетом ярким парнасские цветы,
А в них прохладной тенью станут страдания мои.
О, Муза дивная, откликнись на зов моей души,
И освети печаль улыбкой, но нет, ты не спеши.
Застыл, накренившись угрюмый гранит
Над скорбно-забытой могилой,
Как стертая память друзей и родных,
Как знак безразличия любимой.
Ужель ты достоин такого забвения
И тех, кому жизнь подарил,
Растил, растворяясь в лучах вдохновения,
И нежно когда-то любил…
Быть может, душ незримых единение
Пути родства к истокам возвратит,
И древо предков, как святое бремя,
Потомок мудрый некогда взрастит.
Нальются ветви памятью нетленной,
Окрепнут корни рода навсегда
И след, остывший некогда к могиле,
Не зарастет травою никогда.
В плену твоих уже пропетых песен…
Томлюсь желанием услышать вновь,
Чтоб возвратить на миг златую осень
И с ней мою последнюю любовь.
Твой голос мягкий и печальный
Всегда мне душу согревал,
И вот сегодня на могиле ранней
Я эти песни с грустью вспоминал.
С тобой расстаюсь как с вечерней зарей,
С последнею вспышкою света,
Вступая во тьму безысходной тоски
И нет больше ласк, ни ответа.
Как-то раннею весною
В тишине ночной
Сон мой прерван был внезапно
Белою рукой,
Лунный свет в окно струился,
Разнося покой,
И я снова погрузился
В сон, уже иной,
Голос легкий и приятный
Плыл издалека
– Не волнуйся ты, мой милый,
Я с тобой всегда —
И в ответ я прошептал ей
– Попроси меня
Увеличить нам зарплату
Ведь она мала —
– Нам достаточно с тобою —
Голос прозвучал,
И в груди моей разлился
Неги теплый вал.
Я проснулся, одиноко,
В темноте ночной
Лунный свет унес с собою
Свет души родной.
Снова осень дожди и поля
С потускневшей омытой травой,
Пестрым пологом грустно лежат
Под нависшею серою мглой.
Зов летящих на юг журавлей
Нежным звоном повис в вышине
И, как души ушедших родных,
Отозвался тоскою во мне.
О чем задумался, мой старец седовласый,
О бренности земной, о днях минувших лет,
О детстве, о друзьях, или любви прекрасной,
Которая была, а, может быть, и нет.
О смысле жизни всей, или подруге верной,
Которая ушла, не взяв тебя с собой,
Оставив для тебя потомство, как наследство,
В котором ты нашел и счастье и покой.
А может быть о том что жизнь была напрасной,
Но не достиг ты в ней желаемой черты,
Что не дано судьбе, безмолвной и бесстрастной,
В жизнь воплотить желанья и мечты.
А может быть о том, что жизнь пустая штука,
Когда все в государстве кверху дном,
Когда опорой стала наглая натура,
А не семья, не бедный отчий дом.
А может быть о том, что будет все прекрасно,
И дети обретут и счастье и любовь,
А ты вдали чужой, холодной и безгласной
Почувствуешь их жизнь бессмертною душой.
А может быть тебя уже ничто не гложет,
И ты смирился с дряхлостью седой,
И жизнь тебя уж больше не тревожит,
И ты далек от суеты земной?
Не уходи – я слышу голос дальний,
– Постой ты на могилке у меня,
Всегда приход твой, редкий и печальный,
Мне душу согревает, как тогда…
Пройдут года и всё похолодеет,
Когда к могилке зарастёт тропа,
Когда та память, что живее тела,
Погаснет с тем, кто вспоминал меня.
Как символ верности нетленной,
Как след любви, как всплеск огня,
Легла на светлую могилу
Гвоздика свежая моя.
Она беспомощно лежала
В холодном и сыром снегу,
И цветом красным возмущала
Могил укрытых белизну.
В ней было все – и жизнь и годы,
Оттенок счастья прежних лет,
И только горечь и заботы,
Не излучали алый свет.
Уже один, уже могила
Нас разделила навсегда,
Но сердце ноет все сильнее
И ждет несбыточно тепла.
Каждый уносит в могилу с собой
Тайну души, скрытую в жизни,
Смерть искупает грехи и покой,
Вечный покой сулит после тризны.
Этим, наверное, смерть хороша
– Скорбная тайна с ней исчезает,
Ведь просветленная смертью душа
В мире бескрайнем ее растворяет.
Стою у гроба, молча, холодея,
Ещё не верится, что милые черты,
Подёрнутые смертью и страданьем,
Навек исчезнут под покровом тьмы.
И только тёмными бессонными ночами
Их преданная память оживит,
И только смерть бессмертными руками
Меня с тобой опять соединит.
Поговори со мной немного,
Быть может, нежный голос твой
Разрубит тяжкие оковы
О мыслях бренности земной,
О том, что время пролетело,
Что впереди пустая мгла,
О том, что сердце не истлело
И жаждет ласки и тепла.
Каждый умирает в одиночку,
Эта тайна жизни и судьбы,
И душа, покинув оболочку,
Чуть меняет ауру Земли.
Только Гений в этой жизни бренной
Оставляет свет своей души
– Прикоснувшись к вечному творению,
Ощущаешь прелесть красоты.
Прошлых лет мои воспоминанья
Не согреешь голосом своим,
Ни теплом, ни лаской, ни вниманьем,
Ни страданьем, выпавшим двоим.
О любви мы вслух не говорили,
Но всю жизнь в душе своей несли,
Как же поздно мы ее открыли,
Как сиянье брызжущей зари.
Только год отмерен был для счастья,
В нем лучи желаний всех слились,
Эти дни душевного покоя
Вдруг кометой в бездну сорвались…
Не взойдешь уже на небосклоне
Ты звездой единственной моей
И улыбкой нежной, добротою
Не украсишь будни новых дней.
Для другой я снова не воскресну
Ни душой, ни сердцем, ни умом,
Видно крест судьбы моей безвестной,
Скован одиночеством и льдом.
Без тебя, уже без тебя,
Расцветают цветы и поля,
И молчат музы песен и грез
От тоски и от горестных слез.
За чертой этой грозной беды,
Лишь безмолвье немой пустоты.
Только память любимых всегда
Верит в вечность души и добра.
Кресты, кресты, могилы, тишина,
Звенящая покоем душ нетленных,
И солнце яркое, и лес, и синева —
Все дышит бесконечностью мгновенья,
Той вечности холодной и немой,
В которой нет дорог и нет возврата,
Ни к этой тишине, ни к радости земной,
Ни к жизни и любви, и ни к страстям и злату.
Так в чем смысл жизни, бытия,
Когда вас ждет знакомая стезя,
Когда все сущее не вечно, лишь мгновение,
Когда начало – путь уже конца,
А смысл в одном, он только в обновлении,
В рождении нового, прекрасного собой,
Мгновения, и только лишь мгновения,
В котором жизнь и вечность и покой.
Одинокий причал обнимает вода
И ласкает, вздыхая волной,
Он всегда провожал и с улыбкой встречал
Корабли, уносивших покой.
Много слез и надежд, и тоски и любви
Он за годы, как губка впитал,
Он грустил и стонал и слезу омывал,
Когда кто-то вдали погибал.
Годы шли чередой, все менялось кругом,
И причал уж давно обветшал,
И ушли корабли навсегда от того,
Кто их, молча, безропотно ждал.
Уже не вспыхнет та зарница
Далеких и прекрасных дней,
Когда лучи ее будили
Желанья, полные страстей,
Когда вокруг все так играло
Цветами радуги небесной,
Когда любил, и был любим,
И жизнь казалась мне прелестной.
Жизнь угасает, в немощи телесной
Подводит всех она к черте иной,
Была ли темной вся, или небесной,
Иль промелькнула бледной полосой.
Так в чем же соль вся нашего общения?
В добре, любви, иль зависти крутой,
В злодействе ближнего, иль в глупом упоении,
Что ты чуть выше выдвинут судьбой?
Ни в этом, видно, наше назначение,
Сгорим мы все, как тонкая свеча,
Жизнь – это вздох, жизнь – это вдохновение
И вечный зов в глазах, застывших навсегда.