Loe raamatut: «Психогенез душевных болезней», lehekülg 4

Хроническое воздействие комплекса

88 Здесь мы должны выделить два вида воздействия:

1) следствия, сохраняющиеся в течение длительного периода и вызванные аффектом, возникшим лишь единожды;

2) следствия, приобретающие перманентный характер под влиянием аффекта, получающего непрерывную подпитку.

89 Первую группу нагляднее всего иллюстрирует легенда о Раймунде Луллии¹²⁸, который, будучи галантным кавалером, продолжительное время ухаживал за одной дамой. Наконец он получил долгожданную billet ¹²⁹, в которой его приглашали на ночное свидание. Полный надежд, Луллий явился в назначенное место и приблизился к ожидавшей его даме; внезапно она распахнула платье и обнажила изъеденную раком грудь. Этот эпизод произвел на Луллия столь сильное впечатление, что с тех пор он посвятил жизнь набожному аскетизму.

90 Бывают впечатления, которые остаются на всю жизнь. Продолжительное влияние ярких религиозных переживаний или ошеломляющих событий хорошо известно. Особенно сильно это влияние в юности. Фактически суть воспитания состоит в том, чтобы привить ребенку устойчивые комплексы. Устойчивость комплекса обеспечивается его постоянно активным чувственным тоном. Если чувственный тон угасает, комплекс гаснет вместе с ним. Стойкость чувственно окрашенного комплекса, разумеется, оказывает такое же констеллирующее воздействие на остальную психическую деятельность, как и острый аффект. Все, что согласуется с комплексом, усваивается; остальное же исключается или, по крайней мере, подавляется. Лучшие примеры можно найти в религиозных убеждениях. Любые аргументы pro¹³⁰, какими бы избитыми и примитивными они ни были, принимаются безоговорочно, в то время как, с другой стороны, самые веские и правдоподобные аргументы contra¹³¹ не производят впечатления; их просто игнорируют, ибо эмоциональные запреты сильнее всякой логики. Даже у вполне умных людей, получивших достойное образование и обладающих богатым опытом, мы иногда наблюдаем настоящую слепоту, подлинную систематическую анестезию, когда пытаемся убедить их, скажем, в теории детерминизма. Как часто одно-единственное неприятное впечатление вызывает у человека стойкое ложное суждение, которое не может поколебать никакая логика, сколь бы неоспоримой она ни была!

91 Действие комплекса распространяется, однако, не только на мысли, но и на поступки, которым комплекс непрерывно придает вполне определенное направление. Например, многие люди бездумно совершают религиозные обряды и всевозможные необоснованные действия, хотя интеллектуально давно их переросли.

92 Вторая группа хронических следствий, т. е. обусловленных непрерывной поддержкой чувственного тона активными раздражителями, может служить прекрасным примером комплексных констелляций. Наиболее сильные и длительные следствия наблюдаются прежде всего в сексуальных комплексах, где чувственный тон подкрепляется, например, неудовлетворенным сексуальным желанием. Достаточно вспомнить жития святых или романы Золя «Лурд» и «Мечта», чтобы найти тому множество подтверждений. Но все же констелляции не всегда столь грубы и очевидны; часто они действуют более тонко и маскируются символами, направляющими наши мысли и действия. Здесь я вынужден отослать читателя к многочисленным и поучительным примерам, приведенным Фрейдом. Фрейд выдвигает концепцию «симптоматического действия» как особого случая констелляции. (В действительности же следует говорить не только о «симптоматическом действии», но и о «симптоматической мысли».) В своем труде «Психопатология обыденной жизни» он показывает, что наши якобы случайные промахи: оговорки, неправильное прочтение, забывчивость и прочее – обусловлены констеллированными комплексами. В «Толковании сновидений» он указывает, что подобное характерно и для сновидений. В своей экспериментальной работе мы продемонстрировали, что комплексы приводят к характерным и регулярным нарушениям ассоциативных экспериментов (специфические формы реакции, персеверации, увеличение времени реакции, отсутствие реакции, забывание критических или посткритических реакций¹³² и т. п.).

93 Эти наблюдения дают нам ценные подсказки в отношении теории комплексов. Отбирая слова-стимулы, я всегда старался отдавать предпочтение самым обычным словам из повседневной речи, дабы избежать интеллектуальных затруднений. Теоретически образованный человек должен реагировать «гладко», но на самом деле это не так. При самых простых словах возникают колебания и другие нарушения, которые можно объяснить только тем, что слово-стимул затронуло некий комплекс. Но почему представление, тесно связанное с комплексом, не может быть воспроизведено «гладко»? Основной причиной является эмоциональное торможение. Комплексы преимущественно находятся в состоянии вытеснения, ибо, как правило, затрагивают самые интимные тайны, которые тщательно оберегаются и которые субъект либо не хочет, либо не может разглашать. Даже в нормальных условиях вытеснение может быть настолько сильным, что у пациента возникает истерическая амнезия на комплекс; иными словами, появляется ощущение какой-то идеи, значимой ассоциации, но смутные сомнения препятствуют ее воспроизведению. Человек чувствует, что хочет что-то сказать, но это «что-то» мгновенно ускользает. То, что ускользнуло, есть мыслекомплекс. Иногда возникает реакция, которая бессознательным образом содержит эту мысль, но субъект не видит ее, и только экспериментатор может указать ему верное направление. Вытесняющее сопротивление также оказывает поразительное влияние и на результаты экспериментов с воспроизведением: в критических и посткритических реакциях часто наблюдается амнезия. Все эти факты указывают на то, что комплекс занимает исключительное положение по сравнению с более нейтральным психическим материалом. Реакции на нейтральный материал протекают «гладко» и, как правило, без задержек; очевидно, у личного комплекса они всегда «под рукой», он в любой момент может использовать их по своему усмотрению. С реакциями на комплекс все иначе. Они зарождаются только в борьбе и, едва появившись, ускользают от личного комплекса; принимают своеобразную форму, и само «я» не знает, каким образом они возникли; нередко сразу после этого такие реакции мгновенно подвергаются амнезии – в отличие от реакций на индифферентный материал, которые часто отличаются высокой стабильностью и могут быть воспроизведены в неизменном виде даже спустя месяцы или годы. Таким образом, комплексные ассоциации меньше подвластны личному комплексу, чем индифферентные. Из этого следует, что комплекс занимает сравнительно независимое положение по отношению к личному комплексу; это вассал, который, впрочем, не собирается безоговорочно подчиняться власти господина. Опыт также показывает, что чем сильнее чувственный тон комплекса, тем интенсивнее и чаще будут проявляться нарушения в ассоциативных экспериментах. Человек с сильным чувственно окрашенным комплексом менее гладко реагирует не только на слова-стимулы в рамках ассоциативного эксперимента, но и на все раздражители повседневной жизни, ибо ему постоянно мешает произвольное влияние комплекса. Самообладание (власть над настроениями, мыслями, словами и поступками) снижается пропорционально силе комплекса; целенаправленные действия все больше уступают место непреднамеренным ошибкам, оплошностям, непредсказуемым промахам, которым сам человек не может найти объяснения. Выраженные нарушения во время ассоциативных экспериментов у субъекта с сильным комплексом, стало быть, возникают потому, что большое количество, казалось бы, безобидных слов-стимулов затрагивает комплекс. В качестве иллюстрации приведу два примера.

94 Случай 1. Слово-стимул «белый» имеет множество устойчивых ассоциаций, но пациентка (после некоторых колебаний) смогла произнести лишь слово «черный». В качестве объяснения я получил еще несколько ассоциаций к слову «белый»: «Белый снег, белое полотно, закрывающее лицо покойного». Пациентка недавно потеряла близкого человека, которого очень любила. Избитое противопоставление, слово «черный», символически подразумевает то же самое, т. е. траур.

95 Случай 2. Слово «краски» вызвало нерешительную реакцию «пейзажи». Последняя объяснялась следующей цепью ассоциаций: «Красками рисуют пейзажи, портреты; еще подкрашивают лицо, когда есть морщины». Пациентка, старая дева, оплакивавшая утрату поклонника, с любовной заботой относится к своей внешности (симптоматическое действие), надеясь сделать себя более привлекательной с помощью косметики. «Лицо красят для роли на сцене, я тоже когда-то играла». Следует пояснить, что она играла в любительских спектаклях еще до того, как возлюбленный покинул ее.

96 Ассоциации людей с сильными комплексами изобилуют примерами такого рода. Однако ассоциативный эксперимент отражает только одну сторону повседневной психологической жизни. Комплексная чувствительность может проявляться и во всех других психических реакциях, как это показано в следующих случаях.

97 Случай 1. Некая юная барышня не может спокойно смотреть, когда из ее пальто выбивают пыль. По этой своеобразной реакции можно проследить мазохистские наклонности. В детстве отец часто шлепал ее по ягодицам, что вызывало сексуальное возбуждение. Впоследствии на все, что хотя бы отдаленно напоминало шлепки, пациентка реагировала выраженной яростью, которая быстро перерастала в сексуальное возбуждение и мастурбацию. Однажды, когда я заметил: «Вы должны слушаться», – она пришла в состояние сильного сексуального возбуждения.

98 Случай 2. Господин Y безнадежно влюбился в даму, которая вскоре вышла замуж за господина X. Хотя господин Y был давно знаком с господином X и даже состоял с ним в деловых отношениях, он постоянно забывал имя знакомого, в результате чего, собираясь писать тому письмо, нередко спрашивал, как его зовут.

99 Случай 3. Молодая женщина со склонностью к истерии подверглась внезапному физическому насилию со стороны возлюбленного и особенно была напугана его половым органом в состоянии эрекции. После этого у нее онемела рука.

100 Случай 4. Некая девушка, спокойно рассказывая мне свой сон, внезапно, без всякой видимой причины, нарочито спрятала лицо за занавеску. Анализ сновидения выявил сексуальное желание, которое полностью объяснило это проявление стыда¹³³.

101 Случай 5. Многие люди совершают необычайно сложные действия, которые являются, в сущности, не чем иным, как символами комплекса. Я знаю девушку, которая, отправляясь гулять, любит брать с собой коляску. Краснея, она объяснила мне, что так ее принимают за замужнюю даму. Пожилые незамужние женщины часто используют в качестве символов комплекса собак и кошек.

102 Как показывают эти примеры, сильный комплекс постоянно нарушает и искажает мышление и поведение, как в большом, так и в малом. Личность уже не сводится к одному только личному комплексу; бок о бок с ним обитает другое существо; живя своей жизнью, оно тормозит и нарушает развитие личного комплекса, ибо симптоматические действия часто требуют от него много времени и энергии. Таким образом, мы легко можем вообразить, какое влияние на психику оказывает усиление комплекса. Самыми яркими примерами всегда служат сексуальные комплексы. Возьмем, к примеру, классическое состояние влюбленности. Влюбленный одержим своим комплексом: весь его интерес зиждется исключительно на этом комплексе и всем, что с ним связано. Каждое слово, любая вещь напоминают ему о любимой (в ассоциативном эксперименте комплекс могут затронуть даже на первый взгляд совершенно нейтральные слова-стимулы). Самые тривиальные предметы, если они имеют отношение к комплексу, охраняются, подобно бесценным сокровищам; все окружение рассматривается sub specie amoris¹³⁴. Все, что не относится к комплексу, попросту исчезает из поля зрения; все прочие интересы сходят на нет; наблюдаются застой и временная атрофия личности. Только то, что соответствует комплексу, вызывает аффект и принимается психикой. Все мысли и действия стремятся в направлении комплекса; то, что не может быть обращено к нему, отвергается или же совершается формально, без эмоций и старания. Что касается индифферентной деятельности, то здесь возникают самые необычные компрометирующие образования; в деловые письма вкрадываются описки, относящиеся к эротическому комплексу, в устной речи случаются подозрительные оговорки. Поток объективной мысли постоянно прерывается вторжениями из комплекса; в мышлении образуются длительные паузы, которые заполняются эротическими эпизодами.

103 Эта известная схема наглядно показывает влияние сильного комплекса на нормальную психику. Мы видим, что психическая энергия всецело посвящена комплексу в ущерб другому психическому материалу, который, как следствие, не используется. Все стимулы, не соответствующие комплексу, подвергаются частичной апперцептивной дегенерации с эмоциональным обеднением. Даже чувственный тон становится неподобающим: такие мелочи, как ленты, засушенные цветы, фотографии, billets doux¹³⁵, пряди волос и прочее, лелеются с величайшей заботой, тогда как насущные вопросы отметаются с улыбкой или полным равнодушием. С другой стороны, любое замечание, хотя бы отдаленно затрагивающее комплекс, мгновенно вызывает сильнейшую вспышку гнева или боли, иногда приобретающую патологические пропорции. (В случае с dementia praecox психиатры нередко отмечают: «На вопрос, женат ли он, пациент разразился неуместным смехом», или «Пациент разрыдался и впал в выраженный негативизм», или «Пациент выказал признаки блокировки» и т. д.) Не имей мы представления о том, что происходит в душе нормального влюбленного человека, его поведение могло бы показаться нам сродни поведению истерика или кататоника. В случае истерии, при которой комплексная чувствительность намного выше нормы, мы почти лишены способов проникнуть в психику больного, а потому вынуждены интуитивно угадывать значение истерических аффектов. При кататонии это совершенно невозможно – вероятно, потому, что до сих пор мы знаем об истерии слишком мало.

104 Психологическое состояние влюбленности можно описать как навязчивый комплекс. Помимо этой особой формы сексуального комплекса, которую я выбрал в качестве примера по дидактическим соображениям, ибо это наиболее распространенная и известная форма навязчивого комплекса, естественно, существует много других видов сексуальных комплексов, способных оказывать столь же сильное воздействие на психику. У женщин часто встречаются комплексы неразделенной или иной безнадежной любви. Здесь мы находим чрезвычайно сильную комплексную чувствительность. Малейший намек со стороны представителей противоположного пола усваивается комплексом и разрабатывается при полном игнорировании даже самых убедительных контраргументов. Незначительное замечание возлюбленного истолковывается как безоговорочное субъективное доказательство его любви. Случайные интересы жениха становятся отправной точкой для аналогичных интересов со стороны женщины – симптоматическое действие, которое быстро исчезает, если роман заканчивается свадьбой или меняется объект обожания. Комплексная чувствительность проявляется и в необычной чувствительности к сексуальным раздражителям, принимающей, в частности, форму напускной стыдливости. В юности особы, одержимые этим комплексом, демонстративно избегают всего, что могло бы напомнить о сексе, – пример общеизвестной «невинности» взрослых дочерей. Хотя эти девушки прекрасно знают, что к чему, все их поведение создает впечатление, будто они не имеют ни малейшего представления о сексе. Если в эти вопросы приходится вникать по медицинским причинам, то вначале кажется, будто перед нами воплощение невинности; вскоре, однако, выясняется, что все необходимые знания присутствуют, за исключением того, что пациентка не может объяснить, откуда они взялись¹³⁶. Психоанализ обычно открывает, что за всеми сопротивлениями кроется обширный репертуар тонких наблюдений и проницательных умозаключений. В дальнейшем стыдливость часто становится невыносимой; в других случаях пациентка начинает проявлять наивный симптоматический интерес ко всякого рода естественным ситуациям, которыми «уже можно интересоваться в этом возрасте…» и т. д. Наиболее распространенные объекты такого симптоматического интереса – невесты, беременности, рождения, скандалы и пр. Тонкий нюх пожилых дам на подобные события вошел в поговорку. Сами же они ссылаются на «объективное, сугубо человеческое любопытство».

105 Здесь мы имеем дело со смещением: при любых обстоятельствах комплекс будет отстаивать свои права. Поскольку у многих людей сексуальный комплекс не может быть реализован естественным образом, он использует окольные пути. В период полового созревания он принимает форму более или менее аномальных сексуальных фантазий, часто чередующихся с периодами религиозного энтузиазма (смещения). У мужчин сексуальность, если она не находит прямого выражения, нередко трансформируется в лихорадочную профессиональную деятельность, увлечение опасными видами спорта или разнообразные хобби, такие как, например, мания коллекционирования. Женщины занимаются каким-либо видом филантропической деятельности, который обычно определяется особой формой комплекса. Одни посвящают себя уходу за пациентами в больницах, где работают молодые врачи; другие развивают в себе странности, чопорное, аффектированное поведение, призванное выражать их исключительность и гордую покорность судьбе. Артистические натуры, в частности, даже выигрывают от подобных смещений¹³⁷. Существует, однако, и очень распространенная разновидность смещения, а именно маскировка комплекса наложением противоположного ему настроения. Это явление часто наблюдается у тех, кто пытается избавиться от хронического чувства беспокойства. Среди таких людей нередко встречаются непревзойденные остряки, тонкие юмористы, чьи шутки, однако, приправлены долей горечи. Другие скрывают свою боль под наигранной, судорожной жизнерадостностью, которая из-за шумности и искусственности («отсутствия аффекта») вызывает у окружающих неудовольствие. Женщин выдает пронзительная и агрессивная веселость, мужчин – внезапные приступы алкоголизма и прочие эксцессы (скажем, бессознательное бродяжничество). Подобные смещения и маскировки могут, как мы знаем, порождать подлинно двойственные личности, всегда вызывавшие интерес писателей-психологов (ср. повторяющуюся проблему «двух душ» у Гёте, а также у современных писателей: Германа Бара, Горького и др.). «Раздвоение личности» – это не просто литературная метафора, а научный факт, представляющий немалый интерес для психологии и психиатрии, особенно тогда, когда он проявляется в форме двойственного сознания или диссоциации личности. Отщепленные комплексы всегда отличаются особенностями настроения и характера, как я показал в одном случае такого рода¹³⁸.

106 Иногда смещение постепенно приобретает устойчивость, заменяя – по крайней мере, внешне – первоначальный характер. Все знают людей, которые со стороны кажутся необыкновенно веселыми и жизнерадостными. Но такова лишь видимость: внутри (а иногда и в личной жизни) они являются угрюмыми ворчунами, лелеющими старую рану. Часто их истинная природа вдруг прорывается сквозь искусственную оболочку, напускная веселость исчезает, перед нами предстает совершенно другой человек. Порой достаточно одного слова, жеста, задевающего больное место, чтобы обнажить комплекс, таящийся в глубине души. Эти не поддающиеся определению факторы эмоциональной жизни необходимо иметь в виду, прежде чем применять наши грубые экспериментальные методы в отношении сложной психики пациента. При проведении ассоциативных экспериментов с участием больных, страдающих высокой комплексной чувствительностью (как при истерии и dementia praecox), мы находим преувеличенные формы нормальных механизмов; следовательно, для их описания и обсуждения недостаточно одного только психологического aperçu¹³⁹.

3. Влияние чувственно окрашенного комплекса на значение ассоциаций

107 Как комплекс проявляет себя при ассоциативном эксперименте, объяснялось уже неоднократно; по этому вопросу мы вынуждены отослать читателя к нашим более ранним публикациям. Здесь мы рассмотрим лишь один момент, имеющий теоретическое значение. Мы часто сталкиваемся с реакциями, которые построены следующим образом:

108 Первая реакция в каждом из трех приведенных примеров содержит комплекс (в первой и третьей он относится к эротическим отношениям, а во второй – к чувству ущемленности, или ущербности (Beeinträchtigung)). Вторые реакции в паре демонстрируют персеверирующий чувственный тон предыдущей реакции, о чем свидетельствуют слегка увеличенное время ответов и их поверхностный характер. Как указано в моей статье «Ассоциации нормальных субъектов» (т. 2 собр. соч. автора. – Ред.), такие ассоциации, как зуб – зубы, относятся к словесно-моторным сочетаниям, пожар-ище – к словообразующим, а Tisch – Fisch – к рифмованным. Эксперименты с использованием отвлекающих факторов показывают, что число словесно-моторных сочетаний и реакций по созвучию при снижении внимания увеличивается. Всякий раз, когда внимание ослабевает, поверхностность ассоциаций усиливается, а их значение, соответственно, снижается. Значит, если во время ассоциативного эксперимента без искусственного отвлечения внимания количество поверхностных ассоциаций внезапно возрастает, мы вправе полагать, что внимание пациента снижено. Причину следует искать во внутренних факторах. Следуя инструкциям, субъект должен сосредоточить все свое внимание на эксперименте. Если его внимание ослабевает, т. е. отклоняется от значения стимульного слова без какой-либо внешней причины, то в таком случае должна существовать внутренняя причина, которую мы обычно обнаруживаем в предшествующей или даже в той же самой реакции. Возникает представление, окрашенное интенсивным чувственным тоном, комплекс, который вследствие сильной чувственной окраски достигает в сознании высокой степени ясности или, если он вытеснен, оказывает тормозящее действие на сознательный разум и тем самым временно нейтрализует или ослабляет влияние направляющей идеи (внимание к стимульному слову). Корректность этого предположения, как правило, можно без труда предъявить с помощью анализа¹⁴⁰.

109 Таким образом, описанное нами явление имеет практическое значение в качестве указания на комплекс. С теоретической точки зрения важно, что комплекс не обязательно осознается субъектом. Даже будучи вытесненным, он может оказывать тормозящее воздействие на сознание и нарушать функцию внимания; иными словами, он способен сдерживать интеллектуальную работу сознания (удлиненное время реакции), делать ее невозможной (отсутствие реакции) или снижать ее значение (реакции по созвучию). Ассоциативный эксперимент выявляет лишь отдельные элементы этого воздействия, в то время как клинические и психологические наблюдения показывают те же явления в более широком контексте. Сильный комплекс, например неотступное беспокойство, препятствует сосредоточению; мы не в состоянии отбросить его и направить нашу деятельность и наш интерес в другое русло. Допустим, мы намеренно попытаемся отвлечься, чтобы «забыть о тревогах»; возможно, на короткий промежуток времени нам это и удастся, но даже в таком случае к новому занятию мы подойдем без энтузиазма; хотя мы этого не осознаем, комплекс мешает полностью отдаться стоящей перед нами задаче. Мы становимся жертвой всевозможных торможений; во время мысленных пауз («потери мысли») появляются фрагменты комплекса, вызывающие характерные нарушения интеллектуальной деятельности, подобные тем, которые наблюдаются во время ассоциативных экспериментов. Мы допускаем описки в соответствии с закономерностями, выявленными Мерингером и Майером¹⁴¹; часто случаются сгущения, персеверации, антиципации и прочее, а также фрейдистские ошибки, содержание которых раскрывает детерминирующий комплекс. Оговорки возникают в критических местах, т. е. тогда, когда мы произносим слова, имеющие значение для комплекса. Мы совершаем ошибки при чтении, ибо в тексте видим слова, относящиеся к комплексу. Часто эти слова появляются на периферии зрительного поля¹⁴² (Блейлер). В разгар наших «отвлекающих» занятий мы ловим себя на том, что напеваем или насвистываем некую мелодию; слова, которые нам крайне трудно припомнить, представляют собой комплексную констелляцию. В других случаях мы без остановки бормочем связанные с комплексом слова, часто специальные термины или иностранные заимствования. Нас может весь день преследовать навязчивая мысль, мелодия или слово, которые вертятся у нас на языке; это тоже комплексные констелляции¹⁴³. Иногда мы рисуем на бумаге или столе каракули, которые нетрудно истолковать с точки зрения комплекса. Везде, где нарушения, вызванные комплексом, находят словесное выражение, мы наблюдаем смещения, построенные на созвучии или объединении фраз. Здесь я должен отослать читателя к примерам, приведенным Фрейдом¹⁴⁴.

110 Из собственных наблюдений упомяну ассоциацию одной беременной женщины: на слово Knochen («кость») она ответила словом Bett («кровать, койка»), подразумевая Wochenbett («роды, послеродовой период»)¹⁴⁵. Словесный автоматизм Бюно-Варилья¹⁴⁶ дал следующий ход мыслей: Варинас – Манила – сигарилла – гаванская сигара. Поскольку я забыл спички, то решил не тушить зажженной сигары, пока не прикурю от нее свою добрую гавану. Слово Бюно-Варилья было произнесено как раз вовремя – в тот самый миг, когда сигара вот-вот должна была потухнуть. Наконец, ассоциация Morgenrock – Taganrog преследовала одну даму, муж которой отказался покупать ей новый халат (Morgenrock)¹⁴⁷.

111 Эти примеры призваны лишний раз проиллюстрировать то, что Фрейд подробно описывает в своем труде «Толкование сновидений»: вытесненные мысли маскируются сходствами – как слов (созвучие), так и зрительных образов. Последняя форма смещения особенно отчетливо проявляется в сновидениях.

112 Те, кто страшится анализа сновидений (по Фрейду), могут найти много подобного материала в мелодических автоматизмах. Например, однажды в разговоре некто в шутку заметил, что если уж жениться, то непременно на женщине с чувством собственного достоинства. Один из присутствующих, мужчина, который недавно женился на девушке, известной своей гордостью, начал насвистывать известную популярную песенку. Поскольку нас с ним связывали дружеские отношения, я поинтересовался, какие в ней слова. Он ответил: «Мне кажется, я часто слышал этот мотив на улице, но слов не знаю». Я попросил его все-таки постараться припомнить слова, которые на самом деле мне были хорошо известны, однако ему это не удалось; напротив, он уверял, что никогда их не слышал. Припев звучал так: «Говорила мне мать сельскую девушку не брать».

113 Одна юная особа, прогуливаясь в сопровождении мужчины, на чье скорое предложение она надеялась, тихонько напевала свадебный марш из «Лоэнгрина».

114 Один молодой человек, недавно защитивший диссертацию, полдня насвистывал «Смотри, герой-победитель идет»¹⁴⁸ Генделя.

115 Другой мой знакомый, радуясь новой прибыльной должности, выдал свои чувства тем, что без конца напевал: «Разве мы рождены не для славы?».

116 Коллега, встретив во время обхода медсестру, которая, как предполагалось, была беременна, поймал себя на том, что сразу же после этого стал насвистывать: «Жили-были принц и принцесса, они нежно любили друг друга»¹⁴⁹.

117 Полагаю, в дальнейшем пополнении коллекции мелодических автоматизмов нет необходимости: каждый может ежедневно наблюдать их сам. Как мы видим, во всех этих примерах вытесненные мысли предстают в замаскированной форме. Мы знаем, что пение и свист часто сопровождают действия, не требующие полного «катексиса – сосредоточения – внимания» (Фрейд). Остаточного внимания хватает, чтобы вызвать мечтательное движение мыслей, относящихся к комплексу. Однако целенаправленная деятельность не позволяет комплексу обрести отчетливость; он может быть выражен лишь смутно, как, например, в мелодических автоматизмах, содержащих мыслекомплекс в обычной метафорической форме. Сходство заложено в самой ситуации, настроении («Смотри, герой-победитель идет», свадебный марш, «Жили-были принц и принцесса») или словесном выражении («сельскую девушку не брать»). В этих случаях мыслекомплекс не возникает ясно в сознании, но проявляется в более или менее символической форме. Как далеко могут заходить подобные символические констелляции, лучше всего показывает замечательный пример, приведенный Фрейдом в его труде «Психопатология обыденной жизни»: в строке «Exoriare aliquis nostris ex ossibus ultor»¹⁵⁰ Фрейд прослеживает пропущенное его другом местоимение aliquis (A-liquis – liquid («жидкость») – чудо с кровью св. Януария), относящееся к задержке менструации у его любовницы. В подтверждение фрейдовских механизмов приведу аналогичный пример из собственной практики.

118 Некто пожелал продекламировать стихотворение Гейне «Под северным небом, на склоне суровом…»¹⁵¹. Дойдя до слов «Сосна задремала», он безнадежно застрял, напрочь забыв продолжение – «как белым покровом». Этот провал в памяти, учитывая то, что стихотворение довольно известное, показался мне странным, поэтому я попросил описать, что приходит в голову при словах «белый покров». Ход мыслей был следующий: «Белый покров наводит на мысль о саване – белом льняном полотне, которым накрывают покойников – (пауза) – теперь я вспоминаю о моем близком друге – недавно его брат скоропостижно скончался – говорят, от удара, он был очень тучным – мой друг тоже тучный, и иногда я думаю, что с ним может случиться то же самое – он слишком мало двигается – когда я узнал о его смерти, то испугался – это может случиться и со мной, в нашей семье мы склонны к полноте – мой дед тоже умер от удара – я сам слишком толстый и недавно решил пройти курс похудения».

119 Приведенный выше пример ясно показывает, как вытеснение изгоняет из сознательного разума сходства даже тогда, когда они представлены в символической форме, и «тормозит» их, привязывая к комплексу. Как следствие, этот человек бессознательно отождествил себя с сосной, завернутой в белое полотно.

120 Итак, мы вполне можем предположить, что желание продекламировать стихотворение было симптоматическим действием; тем самым человек хотел дать выход возбуждению, вызванному комплексом. Другой излюбленной областью комплексных констелляций являются каламбуры. Некоторые люди наделены особым талантом к подобным шуткам; среди них я знаю нескольких с очень сильными комплексами, подлежащими вытеснению. Приведу простой пример, типичный для явлений такого рода.