Loe raamatut: «Тайны истинных Космина. Последняя жертва»
Глава 1 Как все начиналось
Лес освещала голубоватая муна, ночное светило, названное в честь богини Мунар, верной спутницы Верховного Сюра. Мужчина бежал не разбирая дороги, пробиваясь сквозь заросли и толстые лианы, цепляющие за ноги и руки, подобно щупальцам морских чудовищ, о которых так любили рассказывать моряки. В легких не хватало воздуха, дыхание давно сбилось, но времени на остановку не было. Где-то там, за широкой полосой деревьев, должна показаться деревня, его надежда на спасение. Может, оказавшись среди людей, преследователи не посмеют воплотить свои планы в жизнь. А ранним утром уходит корабль до далекой Килдерры, в Паринде оставаться дольше опасно. Северная империя Космина славилась отличной армией и полицией.
«Вперед! Вперед!» – Подгонял себя мысленно. – «Может, все же удастся скрыться. Светлый Сюр, почему я?» То ли мысли придали сил, то ли светлый бог Космина внял мольбе спутника, но у беглеца будто открылось второе дыхание и он ускорил шаг. Месяц назад мужчина, вернувшись домой, обнаружил на стене гостинной надпись «Великая мать Рану выбрала тебя». Кем бы ни была эта Рану, ничего хорошего от встречи с ней ждать не придется, особенно если вестники оставляют тебе послание, написанное кровью. Продав все нажитое имущество, он пустился в бега, сменяя один город на другой. С того рокового дня им был позабыт покой и сон. Не счесть сколько раз он вздрагивал от малейшего шороха или тени в окне.
Муна поднималась, освещая путь впереди, звуки леса становились тише, вкрадчивее. Природа будто предупреждала: «Ступай тише, не буди лихо». Магам нередко помогают стихии, главное вовремя прислушаться. Увы, в спешке нет времени заботиться о шуме, а зря, бдительность никогда нельзя терять, особенно сейчас. Из-за треска веток мужчина не заметил, что к звукам его шагов присоединились сторонние, а сразу за ними в просветах деревьев замелькали огни фонарей. «Попался!» – Мелькнула мысль. Его преследователи, как охотники, загоняющие зверя, окружали жертву, замыкая кольцо, лишая его последней надежды.
Не желая сдаваться, маг вскинул руки, активируя боевой шар. Кинул его в толпу преследователей, попасть не попал, зато разозлил. Напали со спины, заломили руки, лишая возможности защищаться. Десяток рук потащил куда-то вглубь, не позволяя разглядеть ничего. Жертву вытолкнули на открытую прогалину, освещаемую холодным серебристым светом. Подошёл главный в белом хитоне с алыми вставками, заглядывая в глаза, будто проникая в душу, читая самые потаенные страхи. На правом запястье блеснул широкий бронзовый браслет. «Айману? Кто же твой хозяин?» – Редкий артефакт отвлек от главного. Айману придумали носители магии тьмы. Браслет подчинял носителя воле того, кому приносился обет, и полностью лишал силы. Только сейчас жертве стоило бы подумать о себе. Время, отведенное ему в этом мире, отсчитывалось минутами. Он догадывался, что ничего хорошего от людей в алом, то и дело выкрикивающим неизвестное имя Рану, ждать не стоит.
– Готов ли ты стать первым, кто отдаст искру жизни Великой Матери, богине Рану?
– Нет! – Вскричал маг, пытаясь вырваться из крепких рук.
– Прими свою участь достойно, маг, – провозгласил главный, – благодаря тебе будет восстановлена справедливость.
До жертвы донесся шепот древнего полузабытого языка. «Парализующее заклинание», – разобрав слова, с ужасом прошептал мужчина. – «Но у того, кто носит айману, блокируется магия. Заклинание не подействует». Тело начало оседать, теряя опору, мышцы переставали слушаться.
– Великая мать, твои служители помогут пробудиться ото сна и вернуться в наш мир. Кто пришел в мир одним, уйдет другим. Этот человек родившийся магом, а с последним вдохом ставший обычным человеком, первым отдает тебе свою жизнь!
С последними словами жрец неизвестной Рану сделал пас, грудь обожгла пронизывающая боль. Потянулась тонкая струйка магии, покидающая тело, с которой утекала и жизнь. Последнее, что услышал, был голос главного жреца: «Великая мать приняла жизнь первой жертвы. Начало положено». Последующий разговор уже не долетел до его ушей. Юный послушник осторожно спросил учителя:
– А что, если кто-то заподозрит нас, когда обнаружит тело? Законники начнут охоту и наш план окажется под угрозой.
– Айману скроет наши ауры, а тело выбросим в лесу. Теневые духи нередко балуются со случайными жертвами, выпивая их магию досуха и лишая жизни. Если и заподозрят магов, то подозрения лягут на последователей темного Хадиуса. У нас же впереди много работы. Чтобы вернуть жизнь великой Рану в манускрипте говорится о тысяче жертв. Иначе богиня не получит искру.
– А как быть с Дайял, учитель? Последняя из них сочеталась браком с Амином, кто имеет репутацию служителя богини, отправившей Рану в вечный сон. Род приближен к императору, так просто не подберешься. И они слишком хорошо оберегают свои тайны.
– Наша задача завершить свою миссию. В свое время богиня соберет всех своих детей, даже потерявшихся или заблудших. Мы связаны кровью, а такие сильные узы не ослабнут даже при смешении. Надо верить.
***
Агюст ди Моррисон сидел за столом из темного мореного дуба с раскрытой перед ним папкой, переданной из полиции. Расследование, проводимое сотрудниками правопорядка, зашло в тупик. Папка из тонкого желтоватого картона, дешевая писчая бумага, спешащие буквы почерка, сообщающие, что жертва, которую нашел экипаж, везущий груз в портовый город, обнаружил на обочине труп молодого мужчины без следов насильственной смерти. Ничто не говорило и в поддержку версии о самоубийстве. Ощущение, что человек неизвестно как появился на тракте и скоропостижно умер. В тот момент постучались, вошел Марк, сразу оценивший ситуацию. Лакированый паркет из соснового бруса тихо скрипнул под твердыми шагами майора. Получив разрешение, мужчина присел на стул, обитый черной кожей с подлокотниками. Агент вопросительно взглянул на главу тайной службы его императорского величества. Агюст молча подвинул папку, развернув досье:
– Что думаешь? Ничего не напоминает? – Начальник в ожидании ответа положил подбородок на сложенные домиком пальцы.
– То есть, мы имеем скоропостижную смерть, перенесенное неизвестно откуда тело мага, полностью лишенное силы. Ни физических следов насилия, ни признаков присутствия посторонней ауры. – Агент пробежался глазами по тексту еще раз, суммируя и просматривая, не упустил ли чего-то. Нервно запустил пальцы в волосы, взлохматив короткие русые пряди. – Шеф, если бы я не был там лично больше трех лет назад, сказал бы, что все указывает на теневых духов. Но они не могли выжить! Хадиус, его последователи, храм и духи были полностью уничтожены в той битве. – С этими словами его рука непроизвольно разгладила темно-серый жилет в районе груди, там, где сосредоточена магия.
– Вот и я о том же, Марк, – устало потер пальцами виски Моррисон. – Битый час пытаюсь найти разумный способ объяснить необъяснимое. А ты чего домой не идешь?
– Дома очередной прием, – процедил агент, нервно дернув уголком рта. Подхватил чернильную ручку в корпусе из темного малахита, вращая ее между пальцамии и слушая, как в резервуаре переливаются чернила. – Скрываюсь за отчетом от очередного набега глупых аристократок, девиц на выданье, что приглянулись родителям. Отец прощает пропуск только из-за неотложной работы. – Он о чем-то подумал и произнес. – Шеф, я хотел попросить занять меня чем-нибудь на пару месяцев, не хочу показываться дома до бала.
Глава 2 Эйле. Трудно отличаться от других
Магия всегда была неотъемлемой частью жизни каждого рожденного в Космине. Не только потому, что дети нередко в раннем возрасте открывали магические способности. Люди, лишенные ее, пользовались лекарствами, приготовленными целителями, кто частью своей силы наделял их целебными свойствами. Магический свет заменил чадящие свечи в наших домах и улицах городов. Говорили, что даже некоторые модели кораблей на тепловых двигателях ходили по морю быстрее, если в команду входил маг огня. Для тех, в ком стихия открывалась, слова про неотъемлемую часть приобретали большее значение. Она становилась частью тебя самого, тем, без чего, как и без воздуха, невозможна жизнь. Насильственное лишение магии карается так же, как убийство, ведь по сути им и является.
В Космине встречались пять видов магии, точнее, на момент моего рождения их было шесть. Четыре основных стихии и столько же видов особой силы, подаренных богами на заре человечества, Сюром и Мунар. Огонь и вода, превращающие мага в отличного бойца. Земля, дарующая способность к исцелению, и непостоянный воздух, позволяющий создавать убедительные иллюзии. «Но это четыре», – возразите вы. – «Что в отношении оставшихся двух?» Тьма, появившаяся вместе с богом Хадиусом, пришедшим, как выяснилось недавно, из другого мира, несла смерть любому, получившего ранение от ее удара. Долгое время боги с помощью людей пытались положить разрушительной стихии конец, и в один прекрасный день пара магов поставили точку существованию тьмы. Помимо официального дополнения современной истории, в народе ходило множество слухов, один необычнее другого. В некоторых я видела разумное зерно, другие воспринимала небылицами, что подошли бы для легенд, а не реалий жизни.
Битва, изменившая устоявшиеся веками представления о магии, произошла всего три года назад. Я видела красивую пару победителей лично, мужчину с орденом Мира, с нежностью смотрящего на свою невесту с такой же наградой. Версия, что победу помогла одержать их любовь, казалась лишь красивой сказкой, но не реальным историческим фактом. В рассказы матери о том, что мужчины способны совершать подвиги ради своей возлюбленной, тоже верить отказывалась, в качестве довода приводя собственную семью. Мой отец совершал подвиги только ради работы, оставляя семью на месяцы, а порой и годы. Слабым оправданием жертвы в пользу бизнеса был неплохой годовой доход, который при отсутствии земель составлял три тысячи ильзуров (для сравнения некоторые семьи виконтов могли похвастаться лишь двумя тысячами годового дохода).
– Эйле, когда-нибудь ты встретишь своего человека, – часто говорила мне мама. – И тогда поймешь, что такое любовь.
– Не начинай, – недовольно морщилась всякий раз, когда она заводила разговор на эту тему. – Что-то не замечала твоей хваленой любви у вас с отцом. Он влюблен только в свой бизнес и очередную партию из Мейдина.
Мейдин был закрытой страной, нехотя открывающий свои сокровища чужакам. Судоходные компании Килдерры бились за возможность наладить поставки редкого шелка и чая. Ходили слухи, что некоторым счастливчикам даже удавалось привозить редчайшие артефакты, несмотря на смертельную опасность. Королевство было закрытым не только из-за жителей, старательно оберегающих свои секреты от внешнего мира, где за раскрытие тайны изготовления грозила смерть и гостю, и болтуну. Сама природа закрывала государство от обитаемого мира. Он располагался на востоке северного материка, где путь по суше перекрывали горы и опасный разлом Рамлоу, что никому не удалось пересечь и остаться живым. Единственным выходом было лишь море, воды которого также таили опасность из-за смены течений и водоворотов. В отдельные месяцы нередки сильные штормы, становящиеся причиной крушения мелких судов.
Редкость способствовала сохранению спроса, и люди, не скупясь, платили огромные деньги. Каждая судоходная компания хранила в секрете маршруты доставки. Партнеры, заключая договор с перевозчиками, подписывали магически скрепленный документ о неразглашении деталей. Чаще всего на заказ и получение нового товара в западной Килдерре требовалось не менее восьми месяцев, в некоторые периоды моряки возвращались через год. Столетия раньше люди полагались на ненадежную силу ветра, современные технологии же ввели комбинированные двигатели, работающие на тепловом котле с добавлением частицы огненной магии. Маги-котельщики пользовались постоянным спросом, применение «боевой» стихии в мирное время стало предметом гордости Килдерры. Кажется, кто-то ухитрялся доставлять товар за полгода, но мне не верилось, что подобное возможно. «Скорее всего, пытаются переманить к себе доверчивых покупателей», – скептически объясняла, вспоминая собственного отца, кто большую часть жизни проводил в море, следя за доставкой очередной партии.
Родители поженились, когда маме исполнилось шестнадцать. Она родом из Паринды, где девушек рано отдавали в новую семью. Традиция брала свое начало еще во времена эры Изоляции, когда девочки считались обузой, которые едят хлеб праздности в доме отца, их старались выдать замуж и отправить в дом мужа совсем юными. Современное общество стало лояльнее, но традиция осталась. «Это наше наследие», – звучало в каждом доме империи, – «наш долг чтить заветы предков». Отец, не скрывающий своей любви к далекой южной стране, родом происходил из Килдерры. Гейдж ле Дадли гордо носил титул барона, подаривший нам приставку "ле-" к фамилии, открывающей доступ в свет. Пожалуй, в его случае сыграли роль два фактора: «чистая» родословная (светло-серые глаза, пшеничный цвет волос, выцветший с возрастом, кровь дэрров – коренных жителей Килдерры) и щедрый дар в императорскую казну его прадеда, который до сих пор жил на юге страны. Отца с детства видела редко. Баронесса ле Дадли тоже не могла позволить себе праздно вести жизнь, считая, что сложа руки дома сидят только неженки и лентяйки. Такую же мысль с детства она прививала и нам с братом, который был старше на два с половиной года.
Я убедилась в своей правоте, стоило начать выходить в свет. Для каждой девушки из семьи с титулом тринадцать лет – время, когда ее представляют обществу. Родители заказали к дебюту нежное шелковое платье персикового цвета, подчеркивающее карие глаза. Наряд был дорогим, и я сразу поняла, какую цель преследовал отец, потратив на обновку почти двести ильзуров. Родители видели во мне выгодное вложение, а красивое платье должно было привлечь жениха из богатой семьи, желательно с титулом виконта или графа. Парни отпускали шуточки моей «неаристократической» внешности, за глаза называли черной кошкой, но танцевать приглашали. Состояние отца пробуждало интерес матерей, подталкивающих своих отпрыском проявить любезность к леди с темными волосами. От пространных бесед о погоде и фальшивых улыбок сводило зубы. До отъезда старшего брата в Фортезу, где Артур женился и открыл гостиницу в центре столицы, выход в свет скрашивал он, развлекая очередной шуточкой в адрес какой-нибудь девицы, вздыхающей от брошенного на нее взгляда. Часто с мстительной улыбкой помогала в организации розыгрыша какого-нибудь нахала, неостроумно пошутившим обо мне. Наша сильная магия давала простор для фантазии.
Когда брат уехал из Килдерры, выход в свет стал моей личной мукой. Во-первых, надо было улыбаться, во-вторых, сдерживаться, чтобы не дать в глаз очередному «сиятельству», в сотый раз за прием спрашивающему, как меня зовут. Ведь леди «непростительно выражать импульсивность». За моими манерами родители следили строго, любое происшествие каралось. «Как ты посмела отказать в танце старшему лорду ви Хоккинсу?» – Отчитывал меня отец после очередной оплошности. «Папа, он был пьян! Леди позволяется защищать свою честь!» – Пыталась объясниться, на что следовало очередное: «А барону Кастеру нагрубила тоже, потому что тот посягал на твою честь? Ты позоришь меня перед их отцами». На приемы получали приглашения семьи примерно одинакового социального статуса, там редко встретишь графа или уж тем более герцога. Элиту Килдерры наша семья могла увидеть лишь раз в год, во время Новогоднего бала. Императорская чета устраивала его каждую весну, ведь в Килдерре, как и в Фортезе, Новый год начинался с весны, как символа перерождения, рассылая приглашения всем семьям аристократов, включая тех, кто, как и мы, носили приставку "ле-". В этот день столицу украшали цветами, на клумбы по всему городу высаживали цветущие крокусы и нарциссы, а дворцовый зал приемов превращался в экзотический цветник леди, щеголяющих новыми туалетами, специально сшитыми к главному празднику страны.
Родители никогда не выясняли отношения или ругались друг с другом на глазах у детей или прислуги, несмотря на жесткость, присущую обоим. Мама казалась мягче, но дела вела твердой рукой. Я же с детства говорила и делала, что думала. Мне позволялось многое, пока была маленькой. Родители даже шутили, что это мне надо было родиться мальчишкой, а не мягкому Арчи. К слову, «мягким» мой старший братец был только в кругу семьи, но стоило оказаться вдали от родительского контроля, любил устраивать порой небезобидные розыгрыши над зазнайками с высокими титулами. Со временем, мы устраивали подобные шалости вместе. Говорят, что взрывной характер, мешающий стать идеальной леди, мне достался от бабули по материнской линии вместе с необычным именем Эйле с ударением на первый слог, которое парни Килдерры склоняли на разные лады, за что нередко становились очередной жертвой «невыносимых Дадли».
– Не бойся быть непохожей на других, – до сих пор в памяти звучал голос бабушки. – Надо быть лучшей версией себя, а не второсортной версией кого-то другого. Имя Эйле означает «действие», не бойся мечтать, девочка, и найдешь свое счастье.
В душе я была полностью согласна и пыталась жить именно так, как учила бабушка. Общество же не могло свыкнуться со свободолюбивыми идеями и пыталось подстроить под себя. Несмотря ни на что продолжала вести собственную битву, в которой не собиралась проигрывать. Первое разочарование наступило, когда исполнилось шесть и вместо огненной магии или, на крайний случай, водной, у меня открылась сильная магия воздуха, как и у брата. Помню, как прорыдала навзрыд целый день и никто не мог меня успокоить. Зачем нужна бесполезная магия иллюзий, когда заветной мечтой было сражаться со злодеями и стать отважным солдатом императорской армии?
– Магия не становится плохой или хорошей лишь от того, какая стихия проявляется в тебе, – успокаивала мама, поглаживая по темным густым растрепавшимся волосам, – А от того, как сама решишь использовать силу.
– Откуда тебе знать?! – Глотая соленые слезы и скидывая ее руку, рассерженно ответила. – У тебя вообще нет никакой магии. Лучше бы она у меня тоже не проявлялась, была бы обычным человеком и делала, что хочу. А теперь все!
– Что значит «все»? – Не выдержала мать, встряхнув меня и заставляя смотреть в глаза. – Ты не умерла, у тебя есть руки и голова на плечах. Умный может и без силы горы свернуть, а высший маг без мозгов никому не нужен, потому что не умеет управлять тем, чем владеет.
С того дня жизнь изменилась. Мир пытался сломить и заставить поверить в свою бесполезность. По привычке вначале искала поддержки у родителей, но те лишь холодно напомнили, что пора взрослеть и думать об обязанностях перед семьей. Пусть в армию меня никто не пустил, хотя я долго уговоривала и даже шантажировала родителей помочь с поступлением в ВВМА, академию, где обучали магов для дальнейшей военной карьеры, мечта сражаться с врагами империи стала ближе, когда исполнилось девятнадцать. Отец, устав выслушивать постоянные жалобы матери на мое «вызывающее поведение», объявил, что если дома не могу научиться элементарным правилам поведения, то пусть дисциплина службы в полиции мне поможет.
Так я попала в сельский полицейский участок, расположенный в землях какой-то графини, где у отца служил знакомый. Я не верила своему счастью, занимая личную каморку, служащую кабинетом стажера. Помню как с любовью провела рукой по потертой поверхности рабочего стола на четырех ножках, опробовала скрипучий стул. На радостях расцеловала папу, на что тот, хмыкнув, сказал, что поговорим через год, если не сбегу обратно домой.
Оказаться в почти полностью мужском обществе было непросто. С какими бы шуточками раньше ни сталкивалась на приемах, служащие полиции превзошли мои ожидания. Открытые насмешки над попытками доказать всем, что женщины – это необязательно слабый пол, унижения и издевки в мой адрес из-за малейшей ошибки. Единственного сухого спасибо удостоилась от начальника, капитана Макклайна, за созданный упорядоченный архив. Раньше его заменяла кладовка с папками старых и новых дел, сваленных в кучу. Так я официально получила должность секретаря. Зато мне были известны все раскрытые и неоконченные дела нашего подразделения.
На любые выпады и колкости реагировала незаметной ухмылкой. Взрослея, поняла, что помимо теоретических дисциплин, что преподавали нанятые родителями педагоги, не менее важно учиться искусству общения с людьми. Очень полезное качество разговорить собеседника и незаметно склонить его на свою сторону. Жаль, что родители не считали важным научить, что светскую беседу можно вести, не заказывая глаза, а просто поддакивая в нужных моментах. Скольких проблем можно было бы избежать. Оказавшись в полиции, старый навык очень пригодился, чтобы выжить в недружелюбной обстановке. Я заваривала чай и пыталась разговорить хмурых полицейских, которые через некоторое время привыкли к присутствию девушки. Позже мы даже могли болтать о приемах рукопашного боя и породах лошадей.
Сердце же продолжало мечтать о настоящем задании. Несмотря на попытки сослуживцев доказать обратное, я была уверена, такое возможно и в Килдерре. В газетах постоянно писали о свободе женщин. Пусть в провинции главы семей до сих пор не считали важным отправить дочь в академию, поддержать желание обрести профессию военного или следователя. Даже целителей женщин было не так много. Но, в конце-концов, мой собственный отец дал добро на службу. Главное, идти к своей цели, и все рано или поздно получится.
Уверенность в этом укрепилась, когда присутствовала на балу в восемнадцать. В тот вечер я в очередной раз боролась со скукой и под пристальным взглядом отца поддерживала беседу с каким-то лордом Зейдоном, принадлежащим к графскому роду. И вдруг музыканты стихли. Все присутствующие стоя начали аплодировать вошедшей в зал группе людей. Хоть те и были одеты в светские костюмы, походка выдавала в каждом военного. Мое же внимание было полностью приковано к замыкающей молодой девушке с необычными для Килдерры огненными рыжими волосами. На лифе алого платья красовался лучистый восьмиконечный сюр из белого золота, инкрустированный мелкими изумрудами. Незнакомку представили как графиню Эллину гер Сандерсон, впоследствии вышедшую замуж за герцога ди Наймана. С того памятного бала девушка стала моим личным кумиром, живым доказательством, что и женщина при желании может достичь любых высот. Ведь она всего на год меня старше. Как же хотелось быть похожей на нее!
