Loe raamatut: «Сицилийская баллада»

"Проснись".

Сицилийское солнце пробивалось сквозь жалюзи-спички; свет падал на стены подобием тюремной решётки, играл световыми зайчиками на белой штукатурке. Небольшой столик, искусно сделанный из мюзле, был заставлен небольшими склянками-бутылками и остатками гречихи и кукурузы – вчерашний пиршественный обед в честь возвращения желанного гостя, отсутствующего в отчем доме добрых пять лет.

Пробуждение тяжелое – в голове звенело тысячей японских колокольчиков, а во рту оставался привкус винного винограда. Небольшая лапка скользнула по заспанным глазам, немного дергано почесала за покоцанным ухом – напоминание о яростной схватке с крысами дождливой ночью на улице Токио, – где теперь красовалась крохотная сережка с азиатским дракончиком.

"Андро, пора возвращаться".

Зевок ленивый. Раскинуть лапки, ощутить холодную постель; понять, что дама, ночью шепчущая о любви, сбежала еще до рассвета. Подняться. Сделать пару несмелых шагов в сторону столика. Опорожнить за раз бутылку с водой, нечаянно столкнув на пол пистолетный патронташ.

– Лисицу по мою душу! – разразился ругательствами проснувшийся, кривясь и хмурясь. – Крысиный яд!

Медленно в ванну. Обнаружить, что черная лоснящаяся шерстка восстановила прежнюю длину на сбритых ранее участках. А сбрита она была практически полностью – теперь под шерстью вся хомячья кожа покрыта витиеватыми узорами татуировок, подтверждающих принадлежность к клану якудза. За пять лет – от новобранца, вступившего в испытательный срок, до ближайшего помощника лидера клана. Помощника, выкравшего тайный артефакт, способный, согласно легенде, указать истину.

От голоса в голове ни следа. Словно и не было.

Когда-то Андро сбежал из отчего дома, от дел сицилийской мафии, куда его старались завлечь… Сбежал. Желал найти покой и себя. Но принадлежность к криминальным сообществам бежала по венам и отравляла попытки начать другую жизнь. Проще стало принять этот яд. "Я был рожден в преступном мире, и мир преступной жизни – мой родной мир. Это моя судьба, моя жизнь, мой путь".

Хомяк посмотрел на себя в зеркало. Черные глазки-бусины, скрывающие глубинные переживания. Шрам на щеке от когтей кошки. Небольшое белое пятнышко за ухом.

Дома. Спустя столько лет.

***

– Nipote¹, мой дорогой, завтрак давно миновал, – бабушка Андро, уже немолодая хомячиха, семенила мелкими шажками на кухне.

Рыжая шерстка Николлеты давно была тронута серебристыми нитями седины, вплетенными в ее шубку не столько почтенными годами, сколько волнениями и похоронами близких. Однако хомячиха не теряла присущего ей благородства и любые трудности встречала поднятой мордочкой и закуренной сигарой. Обладающая природным магнетизмом, Николлета быстро сыскала себе уважение и почитание в клане своего мужа.

– Я не голоден, – Андро галантно поцеловал ее лапку и оправил свой пиджак, скрывающий нагрудную кобуру.

– Великая Капибара! Куда тебя уже несет? Только встал! А завтрак, Андро?

– Назначена встреча, nonna², я и без того проспал больше, чем планировал.

Хомячиха всплеснула лапками, и на розовых ее пальчиках сверкнули колечки с алмазиками-слезками. Николлета знала: удержать Андро даже ей не под силу (хотя предпочитал не спорить с женой сам дон Марчелло, называя ее "треклятой лисой" и "рыжей бестией").

Андро выскользнул из домика на улицу. Сощурился – солнце непривычно слепило глаза, – вдохнул пряный сицилийский воздух. Хомячий нос уловил аромат дорогого табака, соленой воды и (почему-то) грозы.

Дамы, аппетитно покачивая бедрами, проплывали мимо Андро, скрываясь от палящего солнца под зонтиками-листиками. Лучи преображали сочную зелень, подчеркивая малахитовые прожилки на салатовом фоне. Льняные платьица дам скрывали пушистые манящие бедра, и молодой хомяк лишь проводил незнакомок томным взглядом, мысленно уже оценив каждую. Не время для отдыха и развлечений! Впереди много дел. Хомяк, почесав за ухом и нахмурившись, прислушался к себе. В голове клубились лишь собственные мысли; чужой голос не пытался прорваться через их рой.

Андро не знал своих родителей. Вернее сказать, не знал своих родных родителей – новорожденного хомячка подкинули под двери семьи, которой было уготовано стать его семьей. Названые мать и отец с большой любовью приняли подкидыша, а дед лично дал новоиспеченному внуку имя. Увы, войны кланов забрали у маленького Андро и новых родителей – так четверо маленьких еще хомячков, три брата и сестра, полностью перешли под опеку деда с бабкой.

С самого детства Андро отличался активностью и желанием беспрестанно двигаться вперёд, вникал в бизнес деда, любил ездить с ним на плантации табака и винограда. Дона Марчелло же свободолюбивый и независимый дух внука радовал; с большим энтузиазмом он поддерживал пытливый ум "ниспосланного Небесами Энди", его стремление знать всё и каждого. Даже в клане уже матерые хомяки с немалой долей уважения отмечали, что совсем еще юный Андро производил впечатление прирожденного лидера. Смекалистый, бесстрашный и проницательный он первым из братьев вошел в дедов клан полноправным членом. На посвящении – продольный порез на ладони, омовение в старинной мраморной ванне, наполненной жасмином и молоком. Черный костюм-тройка, в котором черный как смоль Андро казался либо тенью, либо пугающим вершителем судеб. Клятва у золотого изображения Великой Капибары. Дед был горд и с видимым удовольствием смотрел на возмужавшего внука. Бабуля же часто ворчала на растущего "Энди", что слишком уж тот "старательно скрывает истинные чувства от окружающих за маской завышенной самооценки".

В общем, помимо черной шерстки, делающей его примечательным темным пятном среди светлошерстных сородичей, Андро отличался от названых братьев и сестры и ярким характером, из-за которого приемный внук казался Марчелло более родным, нежели кровные потомки. Возможно потому (а еще более вероятно, из-за растущего авторитета темношерстного в клане), отношения Энди с назваными братьями складывались напряженно; зато с сестрицей Маргаритой, белая шерстка которой отливала жемчужным перламутром на ласковом сицилийском солнце, Андро был дружен с самого детства, и с годами привязанность их только крепла. Пять лет назад, когда он решил покинуть отчий дом в поисках своего прошлого и истинного себя, именно Маргарита острее и болезненнее прочих восприняла его отъезд; и именно она не стала встречать "блудного внука и брата" в день приезда. Андро знал, что сестрица его с несколько месяцев назад вышла замуж за Диего, местного мелкого барона, ухаживающего за Марго лет семь. Знал ровным счетом и то, что сделала она это по большей части из-за собственной гордости и обиды.

Андро вышел из машины, обернулся на блестящее море и, недолго думая, направился в темный проулок, укутавший хомяка в мягкую тьму сразу же, как тот сделал шаг. Здесь даже солнце словно меркло. Обдолбанные дешманским укропом хомяки валялись прямо на земле в веселительном приходе. Андро покосился на них с легким презрением; нет, он и сам в бурной молодости любил побаловаться всяким, но деньги и связи позволяли приобрести у Мистера Икс качественный мышьяк – в больших дозах эта дрянь сразу уносила в объятия Великой Капибары, но нужная дозировка лишь поднимала в небеса и возвращала вниз. Андро точно знал: заигрываться с подобным не стоит; всегда была возможность перебрать дозу или скатиться в закладывание укропа за губу – второе даже паршивее; помереть в роскоши не то же самое, что сгнить в подворотне.

– О, какие хомяки! – мышь-полевка в золотистой шубке вальяжно махнула Андро лапкой. – Mio signore³, давно ль приехал?

На всех четырех лапках леди Габриэлы были надеты атласные изумрудные перчатки; поверх них – массивные бриллиантовые браслеты и золотые цепи. Из-под ткани виднелись острые коготки алого цвета. Габриэла, жительница Светлой части Сицилии, в Темной держала лучший бордель острова – помимо полевок, выкрашивающих свою шерсть в броские цвета, в "Доме вишни" работали девочки на любой вкус, цвет и кошелек: морские свинки, джунгаркие хомячихи и даже несколько экзотических тушканчиков, ночь с которыми стоила дороже, чем снять на ту ж ночь виллу у самого берега. Андро никогда не снимал дам в "Доме вишни" (для него Темный квартал в принципе был противен и являлся вынужденным местом посещений), зато в особняк Габриэлы с удовольствием наведывался. Да и сама полевка ждала "carino dolce Andy⁴" с раскрытыми объятиями и всегда приобретала к его приходу бутылку лучшего макового вина.

– Вчера, Габри, вчера.

– Зайдешь вечером?

– Если будет время. Педро у себя? – Габриэла скривила мордочку, вспоминая полуслепого крота, безуспешно оказывающего ей знаки внимания.

– Уехал; если тебе что нужно, скажи, я передам через посыльную. Вечером доставит тебе товар.

Андро, достав из внутреннего кармана пиджака блокнот и карандаш, быстрым кривым почерком перечислил боеприпасы, которые ему требовались.

– Спасибо, Габри. С меня причитается.

– Отработаешь, – двусмысленно хихикнула полевка, перенимая изящным движением протянутый ей листок.

Поодаль на повозке, в которую была запряжена крупная зеленая гусеница, промчались молодожены – две мыши в праздничных костюмах звонко смеялись и сыпали в стороны фальшивыми деньгами – старая традиция приобретала театральную оставляющую в бедных районах. Цветные бумажки с изображением кошек всех мастей падали на мокрую мощеную улицу и мгновенно покрывались грязью. Андро проводил пару взглядом – против своей воли чуть сощурился, переключая привычное зрение, и увидел, что под сердцем молодой мыши бьется новая маленькая жизнь; сфокусировал мысли чуть на другом, и вновь в голове точно щелчок – и вот уже хомяк различил очертания запрятанного за поясом брюк жениха пистолета-пустышки, да пачки петард в повозке.