Tsitaadid raamatust «Эмиграция, тень у огня»
проговорил: – Если ты думаешь, что за твой паршивый шекель я должен задницу тебе целовать, то ты ошиблась. (Все правильно, сказала мне Рита через пару дней. Ты пыталась вовлечь его в неслужебные контакты, он тебя отбрил
Однако факт оставался фактом: человек пил на свои. То есть, в известном смысле, жил в соответствующем своему занятию сказочном пространстве.
Однако когда срастутся ребра, переломанные в кораблекрушении под названием «эмиграция», когда прояснится и обострится зрение, ограненное ширью океанских валов, когда, преодолев расстояние и время, и, ощутив под ногами новую твердь, ты обнаружишь себя более устойчивой, более жесткой и куда как менее доверчивой и менее сговорчивой… – ты поймешь, что судьба, лишив отечества, подарила тебе некий шанс на вторую попытку. В конце-концов, литературу создавали и вне родного чернозема: Гоголь, Тургенев, Г
Ласло опять молился на греческом, благоговейно склонив голову с легким седым сорнячком вокруг неровной лысины.
