10 правил Ноа

ПРОЛОГ.

Я не мальчик, я не мальчик, я не мальчик. Мне уже двадцать один! Я повторяю это раз за разом, пока трахаю огромный рот своей мачехи. Она жалобно кряхтит, но мне плевать. Эта шлюха уже второй месяц сосет мой член, а потом подкрашивает свои губки и спешит на свидание с моим отцом. Знакомо? Тогда мы с вами в одной лодке под названием «Лживая потаскуха Линн Фоули».

Двойная дверь на петлях хлопает и моя мамочка, вовремя вскакивает с колен, расправляя безвкусное бордовое платье, утягивающее ее фигуру песочные часы до состояния «сдохни, но убавь три дюйма в талии».

– Вы оба здесь, отлично! – ухмыляется отец, бросая пиджак на высокий, круглый стул около кухонного островка. – У меня для вас новости.

Линн глотает сперму, что получила от меня в двойном размере и широко улыбается.

– О чем речь, дорогой?

«До–ро–гой» – слово, что я никогда не употреблю в своем лексиконе. Мерзкая, ненасытная тварь на каблуках за четыреста шуршащих баксов.

– Даллас, как ты смотришь на то, чтобы перебраться в Южную Каролину? В Фонтейн–Инн?

– Какого хера? Что? – я ударяюсь затылком о холодильник и ударяю по нему же кулаками.

– Не выражайся, – отец угрожает мне пальцем. – Я тебя предупреждал!

– Милый, а что мы там будем делать? Там есть спа, теннисный корт, торговые центры? – мачеха трется носом об отцовское плечо и мне хочется блевать.

– Нет, красавица, там численность населения чуть больше восьми тысяч, только уютные, домашние ресторанчики и восхитительная природа.

– П–п–п–рирода? – запинаясь бубнит Линн. – Ты знаешь, какие у меня отношения со всей этой флорой и фауной?

Даже я знаю, какие у нее отношения со всеми этими растениями и животными. Мой пес Флинстоун, подвергся адской пытке, когда она отвезла его в грумминг–салон и обрила под ноль. И всё потому, что он нассал ей в атласные тапочки от какого–то японского дизайнера.

– Клинт, может, я останусь тут или поеду к маме? – бросаю вопрос и взгляд отца, относит меня на побережье Ледовитого океана.

– Ты едешь с нами, Даллас. С твоим гневом и необъяснимой яростью, легче справляться, если ты под моим присмотром. Боюсь, Франческа с тобой не справится.

– Бл@ть!!! – вырывается с моих губ и разбивается о непреклонность папаши. Именно поэтому, я называю его по имени. Клинт Фоули, самый жестокосердечный мужик во вселенной, имеющий миловидную профессию – педиатр.

– Идите собирать чемоданы. Я должен быть в Фонтейн–Инн завтра днем.

Мы с Линн переглядываемся, и меня раздувает от ненависти к этой замаскированной под порядочную женщину уличной проститутке.

– Твоя взяла, погнал к себе, чтоб ничего не забыть. – По пути прихватываю со стола банку с «Доктор Пеппер» и открываю на ходу. Надеюсь, газы, вошедшие через горло, выйдут из задницы и очистят меня от скверных мыслей совершить преднамеренное убийство.

***

Самолет приземляется в столице Южной Каролины Колумбии. В аэропорту нас встречает южанин в джинсах, джинсовой рубашке и не джинсовой шляпе. Я словно в дешевом вестерне, что снял Клинт. Не тот, что является моим горе–отцом, а Иствуд. Только дурак не сравнивал бы их время от времени. И я не дурак. Нравится представлять моего родителя с револьвером и верхом на гнедом жеребце. А еще круче, когда шальная пуля, пробивает его черепушку, а труп обгладывают койоты. Трясу головой и улыбаюсь незнакомому чуваку.

– Меня зовут Мёрдок. Я рад сопроводить вас в город.

– Очень приятно, – опускается до легкого реверанса мачеха. – Я Линн, а тот хмурый мальчуган Даллас.

– Ага, привет. – Я протягиваю руку для рукопожатия.

– Здравствуй, – отвечает большой ладонью Мёрдок и внимательно изучает мое лицо. – Думаю, ты приживешься среди сверстников.

– Спасибо, буду стараться. – Отец ударяет меня по плечу, выбивая зарождающееся ехидство.

– Ну же, идемте. Нам предстоит долгая дорога. – «Джинсовый мужик», помогает нам с багажом, а потом грузит в свой видавший Рузвельта «Джип».

– Какой удобный салон, пахнет деревом и моторным маслом. – Тоненьким голоском говорит Линн. Не сомневаюсь не на йоту, что она уже вообразила, как я имею ее на заднем сидении. А все эти финтифлюшки про ароматы, полная, ебан*я хрень!

– Мёрдок, может, проведете для нас словесный экскурс по достопримечательностям? – отец кладет локоть на открытое окно и ворот его рубашки вздымается от ветра.

– С удовольствием. – Принимает предложение новый знакомый, а мне безумно хочется закурить, и я шарю по карманам своих штанов, в поисках пачки сигарет с дедовской морпеховской зажигалкой.

– Даллас! – гремит отец, давая понять, чтоб я оставил затею с курением. Черт, как он достал со своими проповедями о вреде никотина и здоровом образе жизни! Единственное, что было здоровым у него самого – самооценка. Шкала достигает максимума изо дня в день.

Пальчики Линн касаются моего бедра, и я вздрагиваю. Не потому–что неожиданно, а потому–что ее сучьи повадки бесят до невозможности. Алые губы шепчут: «ну же, сладкий», и я скидываю руку миссис Фоули на кожаную обивку. Она снова идет напролом и теперь уже молния на ширинке ползет вниз.

– Твою мать! – ору я и сорокалетняя заноза в страхе жмется к двери со своей стороны. Отец оборачивается и хмурит брови. Мы оба, ощущаем его стальное предупреждение.

– А вот и особняк Бэнсонов. Все местные страшилки связаны с этим домом. Еще в тысяча восемьсот девяносто девятом, один умалишенный подросток прирезал всю семью, а тела насадил на колья и выставил вдоль забора. У них не было глаз. Ходят слухи, что он их съел, чтобы видеть мертвых. – Мёрдок замолк.

– Мертвых? – уточняю я, грозно глянув на Линн в соседнем углу тачки.

– Да, есть легенда. Местные болтают, что три пары глаз, открываю путь в загробный мир. Вот такие дела. Но, не берите в голову. Просто страшилки для детей.

– Странные у вас сказки на ночь. – Заключает отец и наклоняется, чтобы получше разглядеть улицу, по которой мы движемся. Я беру с него пример и таращусь на одноэтажные здания, будто из прошлого века.

– Вы не против заехать в хозяйственный магазинчик? Мне нужны гвозди, веревка, парочка банок с краской. Делаю ремонт на террасе и раз уж мы в городе…

– Конечно, мы подождем. – Отец перебивает мастера на все руки и тот выпускает из груди смешок.

«Джип» паркуется под вывеской «Молоток и топор», и наш водитель лихо выбирается наружу.

– Пять минут ребята, пять минут!

Большой палец Мёрдока взлетает вверх, перед тем как он входит в лавку, и я выдыхаю:

– Ты не говорил, что мы будем жить в деревне.

– Привыкай, сынок. Клубы, бары и полуголые девчонки, остались позади. – Коротко отвечает отец, и я больше не могу усидеть на месте.

– Прогуляюсь до продуктового, куплю себе перекусить.

– Эй! А ну, стой!

Крики меня не тормозят, а наоборот придают ускорения. Шаг за шагом и я пересекаю дорогу, увидев надпись «Открыто 24 часа». Дверной колокольчик заявляет о моем присутствии и старушка с глубокой сединой отступает от кассы, возле которой крутятся два парня и девчонка с вьющимися волосами до плеч.

– Добрый день. – Произносит хозяйка, прищуриваясь, как от яркого солнца.

– Здрасьте. Где у вас фаст–фуд? – без единого намека на улыбку, спрашиваю я.

– В конце зала, поверни налево.

– Спасибо.

Парни следят за моими передвижениями, а потом один из них нарочно громко говорит: «новичок–ушлёпок». Я готов развернуться и вставить его же язык ему в жопу, но я ужасно хочу жрать. За пол фута до цели, застываю. Вместо слюны по аппетитному хлебу с курицей, сглатываю густую жижу во рту, глядя на задницу в шортах цвета хаки. Медленно поднимаюсь глазами выше, и в профиль, мне предстает тяжелая грудь, не меньше третьего размера. Она норовит выпрыгнуть из выреза клетчатой блузки и упасть прямо в мои…

– Потерялся или хочешь познакомиться?

Шатенка с двумя бутылками апельсинового сока, слегка пробегается по мне взглядом.

– Заткнись. – Обхожу ее и беру с верхней полки упакованный в пластик сандвич.

– Подумаешь. – Цокает она в ответ и спешит меж стеллажей. Меня обуревает любопытство, а яйца обволакивает приятная боль. Иду за ней с деньгами в кулаке, ровняюсь с квартетом, что по–прежнему треплется со старухой у кассы. Белобрысый чувак ростом шесть футов, крепко обнимает мою ядовитую незнакомку и что–то бормочет ей на ухо. Она же, подставляет ему свои губы, чтобы после всей этой томной тирады, он незамедлительно поцеловал ее.

– Чего пялишься, придурок? – спрашивает мелкая кудряшка в черной футболке с изображением одиннадцатого элемента, пятого периода периодической системы химических элементов Менделеева. По по–простому, у нее на сиськах написано "Ag".

– Здесь без сдачи. – Не обращаю внимания на тупоголовое стадо и получаю доброжелательную улыбку от седовласой бабули.

– Хорошего дня, родной. – Отзывается женщина, но пожелания теряются за моей спиной, а позже за стеклянной дверью.

Черт бы побрал этот город, будущий захудалый колледж, отца, и Линн. Ненависть возводит меня на наивысший пьедестал, и я срываю объявление со столба, чтоб хоть как–то унять злость. Оно подхватывается ветром, и я лишь краем глаза успеваю поймать одну строчку, выделенную жирным шрифтом: « ПРОПАЛА СЬЮ–ЭЛЛЕН …»

Смех возле магазина снова приводит в бешенство. «Шортики–хаки» шлют мне воздушный поцелуй, а обладатель этого сексуального трофея, сидя за рулем, отправляет средний палец с острой добавкой «fuck you».

ГЛАВА 1.

Скользкое дно. Прозрачная вода. Сто метров брассом. Вдохнул–выдохнул, вдохнул–выдохнул. Финиш. В миллионный прыжок испытываю гребаный страх, что пробирается под кожу, как червь, съедающий смелость. Обеими руками поправляю очки и становлюсь на платформу. Сердце бьется через удар, но это не мешает мне сигануть вниз. Мышцы помнят каждое движение, каждый поворот головы и взмах конечностей. Толчок ногами о стенку и уже обратно баттерфляем, ведь никто не стоит в конце пути и не отчитает за вольность. Тренер Муньос, давно забыл, как я выгляжу. Когда–то, он не уставал напоминать мне, что я новый Майкл Фелпс. Мы вместе шли к национальным соревнованиям, пока, я не решил послать всё на хрен!

Глазам требуется несколько секунд, чтоб различать силуэты, но и этого достаточно для того, чтобы заметить быстрое перемещение женских ног на расстоянии трех футов. Я вылезаю из бассейна, набрасываю полотенце на шею и скриплю шлепанцами по кафельной поверхности следом за девчонкой.

Около раздевалки с соответствующей табличкой, даже не думаю постучать. Вхожу в настоящую парилку, где клубы горячего пара, практически сорвали штукатурку на потолке. Куда девается эта малышка?!

Едва различимый всхлип доносится из самого конца этой сауны. Я пробираюсь мимо открытых кабинок, в надежде запечатлеть в памяти голые задницы старшеклассниц. Но удача не на моей стороне. Везде пусто. Моя плачущая дева сидит на полу, полностью мокрая и дрожит, как голос священника в церкви, что я посещал до десяти лет. Правда, у него был старческий тремор, а что же за беда у этой красотки? Вряд ли у нее похожий диагноз.

– Привет.

Ее глаза вспыхивают от испуга, а потом находят точку где–то у меня во лбу.

– Эй, я поздоровался, – присаживаюсь рядом с ней и протягиваю руку. – Даллас Фоули.

– Билли.

– Просто Билли? Как из «Утиных историй», Билли, Вилли, Дилли?

– Ага. – Ее ладонь соприкасается с моей и наступает затишье перед бурей.

– Чем планировала тут заниматься в одиночестве?

– Что? – она внезапно загорается и пялится на меня в упор. – Откуда ты взялся?!!!

– Рехнулась что ли?

Взгляд девчонки снова скользит по моему телу.

– Пловец?

– Давно минувших дней. – Заканчиваю фразу за нее.

– Оно и видно. Стоило бы подкачаться.

Бл@дское стечение обстоятельств! Какого хрена я пошел за этой валькирией!?

– А тебе бы не помешало нарастить броню, чтоб не пускать сопли в душе.

Я встаю и хлопаю себя по бедрам, потому что они отвыкли от нагрузок и их сводит от напряжения. Затем вспоминаю, что забыл очки и остальные шмотки у бассейна.

– Мою сестру нашли мертвой.

Выстрел не проходится по касательной, он точно попадает в мишень. Я поднимаю ее на ноги и жадно целую в солено–горькие губы. Крошка запрыгивает мне на руки и ударяет пятками по пояснице. Срываю с нее футболку, и двумя пальцами справляюсь с застежкой лифчика. Она не сопротивляется, а я даю ей шанс забыть о смерти. Как только сиськи освобождаются из кружева, опускаю ее на белую плитку и откручиваю кран, чтобы заглушить наши стоны проточной водой. Билли, или как там ее, избавляется от юбки, трусиков и поворачивается ко мне задом. Мои плавки, просто ничто и исчезают за микро долю секунды, а готовый к траху член, врывается в тесную, влажную и дьявольски горячую киску. Испарений становится больше, потому что мы вдвоем взбиваем воздух, круче какой–то там жидкости льющейся нам на плечи. Я крепко держусь за талию малышки и тараню ее без остановок и передышек. Кажется, с таким большим "мальчиком" ей еще не доводилось встречаться. Быка выпускают на арену, и он заставляет тореадора жрать землю.

– Черт! – выкрикивает моя любительница трахаться с незнакомцем. – Не останавливайся!

Я разворачиваю раскрасневшуюся девчонку к себе лицом и целую, одновременно скользя пальцами между ножек. Она выгибается и почти умоляет заменить их членом. Этот движок от спорткара уже не остановить! Поднимаю ее за попку и насаживаю на налитый металлом ствол. Куча стонов превращается в сумасшедший крик. Ногти, зубы этой красотки, пробуют мою кожу на ощупь и вкус ежесекундно, а потом наши языки, надолго заменяют баллон с кислородом в этом глубоководном погружении. Всего один толчок спустя, она сбивчиво интересуется:

– Презерватив?

– Куда я мать твою его засунул бы?

– По фиг, кончи мне в рот.

– Только после тебя, Билли… – старательно выговариваю имя.

Малышка улыбается и сама принимается скакать в моих руках. Ее ягодицы, самые упругие из тех, что я имел возможность сжимать с такой силой. Наконец, она вся раскрывается и откидывается. Бл*ть я чуть не роняю наездницу, когда оргазм отделяет ее душу от тела. Все еще в невесомости, она опускается на колени и захватывает губами мой член. Я разряжаюсь только от одного взгляда сверху–вниз. Сперма окрашивает уголки ее рта и капает на пол, где вода мгновенно уносит вязкую жижу в слив. Несколько вдохов и мы смотрим, друг на друга так, будто все случившееся было сном. Рассудок проясняется слишком рано.

– Боже…– голос девчонки вибрирует от стен.

– Успокойся, я никому не сболтну.

– Боже, боже, боже!!! – опять повторяет Билли и натягивает до одури мокрое белье и одежду.

– Пятнадцать минут назад, ты не упоминала бога. – Нездорово ухмыляюсь и получаю по морде из левосторонней стойки. Капля крови также теряется в сливе. На этом наш разговор окончен. Плакса, что не прочь потрахаться с первым встречным, ускользает из душевой, а я надеваю плавки и возвращаюсь к тому, с чего начал первое утро в Иттонском колледже.

***

В половине девятого, абсолютно бодрый и свежий, я подхожу к своему шкафчику в коридоре и откручиваю замок с незамысловатым кодом 1234. Парнишка, стоящий в двух шагах, мельком окидывает меня взглядом и утыкается в утробу своего железного хранилища.

– Не подскажешь где кабинет литературы?

– Новенький?

– Ты и так это знаешь, зачем спрашивать.

– Извини, – он подходит ближе. – Я Иэн, мы с тобой в одном стаде.

– Откуда такая информация?

– Видел твое расписание.

– Когда успел?

– Пока ты плавал.

– Ты гей?

– Чего? Нет, еб@нулся совсем? – его корежит, будто прорвало канализацию.

– Тогда, какого хрена ты следишь за мной? – захлопываю дверцу и случайно, или совсем не случайно гляжу на группу девчонок у зеленого островка в центре холла. Иэн быстро понимает, куда я таращусь и говорит:

– О, только не это. Забудь об этих заучках.

– А та, что в серой кофте, тоже из их числа?

Я начинаю жалеть, что не надел толстовку длиннее. Мой член настоящий монумент из бетона.

– Билли Бэнсон? Ты о ней что ли? – я киваю, и Иэн продолжает. – У, нет. Она забита Ноа. И прошлой ночью нашли тело ее младшей сестры Сью–Эллен.

Я торможу, как отсталый придурок и лишь спустя две минуты, отвечаю:

– Ты гонишь?

– Я может и слегка чокнутый, но не дурак. Держись на расстоянии от цыпочки и у тебя в этой школе не будет проблем.

– А кто такой Ноа?

– Идем, расскажу тебе доходчиво про нашу иерархию и вообще об Исттоне.

Иэн обнимает меня за шею и тянет в направлении лестницы, ведущей на второй этаж. Проходя мимо Билли, отворачиваюсь. Судя по тому, что я чувствую напряг, она поступает также. Душевое уединение, сто процентов, пополнит мой список великолепных трахов.

– Эй, красавчик, – слышу в свой адрес от той, что должна забыть, как меня зовут. Мы с Иэном поворачиваемся. – Вот, приглашаю вас на панихиду в субботу. И спасибо, Даллас.

Я криво улыбаюсь, беру листок бумаги и толкаю Иэна, чтоб шевелил ногами в кабинет литературы.

– Выложишь мне всё после урока, Даллас. Прикинь, я даже не спросил твое имя! – смеется придурок, постоянно озираясь на девчонок.

– У вас что, принято устраивать вечеринки после похорон?

– Провинциальная традиция. Тупая, но помогает выразить сочувствие родственникам. А после, мы обычно зависаем в берлоге Ноа.

– Да, кто такой этот Ноа?! – сжимаю периллу от злости на того, кого даже не видел ни разу.

– Скоро познакомишься, но напоминаю, для особо внимательных – Билли под запретом!

Ага, насрать на правила и каноны этого сраного города! Кажется, я упомянул дерьмо дважды, плохой знак. Ху*вый знак! Ладонь Иэна вырывает меня из наблюдений за голубоглазой красоткой в серой кофточке…

ГЛАВА 2.

Иэн пудрит мне мозги весь день, включая перерыв на обед. В кафетерий он бредет за мной со своим подносом, на котором кроме упаковки йогурта ни хрена нет. Я выгибаю бровь, но он садится на скамейку и сдирает фольгу, облизывая внутреннюю сторону так, словно на ней дорожка из кокаина.

После занятий, я выхожу на улицу и в очередной раз сталкиваюсь с Билли. В обществе подруг она чувствует себя более комфортно и даже улыбается мне, перед тем, как отвернуться вовсе.

– Фоули!

Девчонка с воздушной шевелюрой на голове, догоняет меня около тачки и сначала хмыкает, оглядывая новенькое творение «Феррари». Затем, ее задница прилепляется к капоту.

– Сегодня на экономике ты повел себя отвратно.

– Чего? – скидываю куртку с плеч.

– Понимаешь, мы одна команда. Если кто–то решил откосить от теста, все прикидываются идиотами и тест отменяют.

– И?

– Черт, ты на самом деле недоумок!

– Слушай меня внимательно, – я напираю, заставляя ее заткнуться. – По хер мне на ваши братско–сестринские узы. А теперь вали отсюда.

– Да я скручу твой…– вякает смуглая сучка, но тут же меняется в лице, видя Билли, идущую в нашем направлении.

– Бри, отстань от парня. – Руки шатенки сложены на груди, а взгляд не предусматривает ответной атаки.

– Окей, совсем забыла, что ты присмотрела его для себя. Чао, белла!

Мы с Бэнсон молчим дольше, чем должны.

– Тебя подвезти? – спрашиваю я и подхожу к водительской двери.

– Если тебе по пути? – мнется она, растирая длинный ремешок сумки.

– Я плохо знаю город, так что, ты мой навигатор. – Улыбаюсь, жестом приглашая ее в салон.

Она размышляет примерно секунду, и скрывается от солнца, стремящегося к закату, в салоне моей тачки.

***

Мемориал Конфедерации, Военный парк, Часовая башня Поулз. За десять минут в компании Билли, я узнаю намного больше, чем за час с Мёрдоком. Девчонка на редкость умная и начитанная. Я бы запросто мог ухаживать за ней и наслаждаться стройными ногами в своей кровати до самого утра. Но мне это не светит, пока, я не узнаю кто такой Ноа.

– Прости, что не так понял меня в душе. Я была расстроена, выпила мамины успокоительные и…

– Уже забыли. – Одно сплошное бл@дство, а не разговор! Почему я обязан зарывать башку в песок, лишь при упоминании о сексе с этой малышкой. А, я же джентльмен. Джентльмен, что уже мысленно усадил ее на свой член и знатно вы*бал.

– Спасибо. Стало чуть легче. – Вытягивает губы Билли.

– Расскажи о себе, о Сью–Эллен и вообще, что за чертовщина у вас тут творится. Иэн рассказывал, что почти каждый месяц пропадают дети и подростки.

Отличная идея сменить тему, чтобы снизить градус накала между нами и в моем паху. От джинсовой юбки с бахромой и бомбера с эмблемой школы, что надета на ней, я схожу с ума и могу думать только о жесткой порнушке.

– Оуч, я самая обычная жительница Фонтейн–Инн, моей сестре Сью–Эллен было всего восемь, а то, что постоянно кто–то теряется, тут Иэн прав. Заколдованный круг какой–то.

– Очень сжатая история. Может, добавишь чего–нибудь?

Смех Билли бьет по ушам, а затем, я слышу совсем не то, что ожидаю:

– Твой отец педиатр в нашей больнице, твоя биологическая мать оказывает частную психологическую помощь, а мачеха, Линн кажется, транжирит деньги своего мужа и забот не знает.

– Ах@еть! – выпаливаю я и смеюсь, как ненормальный.

– А ты действительно поверил, что новенький и никто о тебе не слышал?

– Да у вас у всех тут крыша едет!

Внезапно приступ хохота стихает. А точнее полностью лишается звука. Я понимаю, что что–то не так и поворачиваюсь к девчонке. Она болезненно бледная, почти серая. В ее выцветших зрачках, отражается мое лицо.

– Даллас…– вымученно стонет Билли и опускает подбородок на грудь.

Я вижу огромное, гигантское алое пятно и рваную рану, с вывернутыми наружу костями. Бл*ть!!! Резко давлю на тормоз, выбегаю из машины и судорожно дергаю ручку, чтоб вытащить Бэнсон на воздух. Мимо, снова мимо. Механизм не поддается и я колочу долбанное окно, что есть сил. Кулаки окрашиваются кровью, скулы сводит от ярости, и одному дьяволу известно, на, что я еще способен ради этой мелкой феи.

– Даллас, Даллас? Ты в порядке? – ладонь Билли ложится на мое колено, и я часто моргаю, уставившись в лобовое стекло. Плакучие деревья, создают тени над дорогой и те резвятся на асфальте, давая простор фантазиям. – Я не знала, что ты так относишься к болтовне о родителях.

– Что? – я растираю глаза левой рукой и давлю на переносицу, отгоняя пугающие иллюзии.

– Ты попросил добавить фактов из моей жизни, а потом как будто отключился. Пару раз кивнул на вопрос, ладишь ли ты с отцом и мачехой.

– Я? – аккуратно прохожусь пальцами по тыльной стороне ее ладони, и пронзительные разряды тока предупреждают о вездесущем, но неуловимом Ноа.

– Не надо было мне соглашаться на эту поездку. – Девчонка выпрямляется на сидении и комкает волосы на затылке, дрожа, как на приеме у дантиста.

– Эй, – я сбавляю скорость. – Извини, что веду себя как мудак. Просто мне ясно дали понять, что ты принадлежишь некоему Ноа, а я охренеть, как хочу снова поцеловать тебя.

Билли краснеет. Нежно–розовые щеки пылают от моего меткого "заявления–комплимента–желания". Светофор на перекрестке дает ей шанс выскочить на тротуар.

– Ты же пловец, спортсмен Даллас, а Ноа…он всего лишь Ноа.

– Что это значит, Билли?

– Нет никаких правил, красавчик.

Я, наверное, похож на светящийся Тайм–сквер, а мой стояк на Эмпайр Стейт Билдинг. Малышка источает столько феромонов, что меня сносит под чистую. Сейчас бы ни за что не отказался от глубокого отсоса, но только, если это будет безупречный рот Билли.

– Тогда один–ноль в мою пользу, слышишь?!

Крутя задницей, Бэнсон взмахивает рукой и удаляется вдоль ровно подстриженных кустарников–изгородей. Надо проветриться, срочно!!!

***

На ново–заселенной кухне в уютном домишке колониального периода, Линн стряпает свой фирменный пирог с мясом. На ней белоснежный фартук с голубыми тюльпанами и босоножки на ультратонкой шпильке. Мачеха во всей красе и во все оружии.

– Привет, милый. – Мурлычет она, смачно обсасывая указательный палец.

– Привет. – Разговаривать с мегерой я не настроен, как впрочем и голод меня не особо мучает. Поэтому я пересекаю гостиную, а–ля кухню и, перепрыгивая через одну ступеньку, закрываюсь в своей комнате. Кайф! В такой тишине, хочу проторчать до ночи. Планшет напоминает о себе, и я беру его в руки, видя физиономию Иэна в круглом окошке посреди экрана. За*бись! Всего пару часов назад дал ему свой номер и ник в Киттер и Тенбук, как он тут как тут. Нажимаю «ответить».

– Хай! Я думал, ты меня проигнорируешь?

– Какого черта, друг?

– Решил спросить, все ли в силе вечером?

– Вечером? – я хватаю футболку за горловину и тяну, чтобы снять.

– Панихида, вечеринка, сексуальная кошечка Билли…

– Бл*ть, ты точно голубой! – разрываюсь от приступа смеха.

– Заткнись!!!

– Ладно, валяй, что еще хотел сказать? – стаскиваю джинсы вместе с трусами, чтобы проследовать в душ.

– Постой, это что твой член сейчас мелькнул на пол экрана? – буркнул Иэн, лежа на кожаном диване и задрав ноги на спинку.

– Ага, понравилось? Хочешь сфоткать? Сохранишь в галерею или поставишь на аватарку. – Громко смеюсь, а Иэн показывает средний палец, поднеся его к фронтальной камере.

– Увидимся, гандон! – последнее, что произносит друг и вырубает связь.

Я разминаю затвердевшие плечи и не успеваю скрыться в ванной, потому что Линн феноменально быстро сокращает расстояние между нами и шлепает меня по заднице.

– Потрясающее зрелище, Ас. За всю свою жизнь не видела таких клевых попок.

– Пошла вон, Линн.

– Можешь ничего не делать и дать мне карт–бланш. Я так отсосу тебе, что попросишь добавки. – Прикусывает меня меж лопаток и ласкает ладонями грудь, опускаясь к животу.

– Пошла. Вон. Шлюха.

– Да, повтори еще раз, сладкий. Я шлюха, твоя самая лучшая шлюха. Так ведь?

Грубо отталкиваю ее локтями и поворачиваюсь так, чтобы она уяснила без повторов.

– Бесплатные сеансы закончились, мамуля. Хочешь трахаться со мной, плати наличными. Тебе, как личной резиновой игрушке, скидка – всего пять тысяч зеленых.

– Сколько? Ты же в курсе, что я дою твоего папашу?

– За столько лет, могла бы научиться этому намного лучше. Твой ход. А до той поры, убирайся.

Линн фыркает, а потом вставляет свои два цента:

– У Клинта не стоит с прошлого Дня благодарения, что мне, по–твоему, делать?

– Будь ты любящей женой, а не чертовой подстилкой, обсудила бы с ним, что да как. А ты выбрала легкий способ. Проваливай.

– Я достану деньги, и ты будешь моим!

– Удачи.

Дверь закрывается, и я проверяю надежность замка. Линн толкает меня носом в дерьмо, и я не хочу снова ощущать его вкус, а спокойно принять душ.

***

Белые гортензии, лилии, пионы окружают темно–коричневый лакированный гроб. Священник становится к трибуне и открывает Библию, чтобы прочесть несколько откровений, что должны помочь найти дорогу в рай. Хотя крохе, что лежит в этой безликой коробке, и так уготована счастливая жизнь на небесах.

– Как живая, правда? – женщина средних лет, в миниатюрной шляпке, обращается ко мне, как к давнему знакомому.

– Да.

– Я верю в Господа, но не могу понять, отчего он забирает таких маленьких ангелочков.

– Да, очень жаль.

– Бабуля, вот ты где?! – мальчишка в скромном костюме, берет ее за руку. – Идем, мама тебя потеряла.

– До свидания, Даллас.

Я недоуменно хмурюсь и включаюсь в реальность, когда их уже след простыл. Происходит, мать твою, что–то странное! Мое имя, знает, чуть ли не каждый пёс в этом городишке, а беседы заводят все, кому не лень.

– Здорова чувак. – Иэн толкает меня к скамье, и мы садимся в преддверии церемонии.

– Зря я пришел сюда.

– Почему? Весь Фонтейн–Инн пожаловал на службу.

– Срал я на всех этих людей.

Старик за спиной покашливает, и я понимаю, что выругался достаточно громко.

– Ну–у–у, не гони. Потом оторвемся у Ноа. Смотри–ка, кто в первом ряду. Милашка Билли Бэнсон.

Я вытягиваю шею и всматриваюсь в черные шмотки одинакового фасона, пока не натыкаюсь на серебряные бусины на воротнике жакета Билли. Она даже тут сумела отличиться. Видимо, почуяв мой взгляд, оборачивается. Слезы томятся в ее глазах, а блестящие губы размыкаются и шепчут: «Я рада, что ты здесь». Мне придется задержаться и вынести всю чушь, что будет впаривать святой отец. Ради нее.

В завершении монотонной речи, подошвы ботинок собравшихся шаркают по деревянному полу в конвейере возложения цветов под фотографию Сью–Эллен. Я держу белые розы и придумываю, что сказать родителям девочки и Билли. Когда подпирает моя очередь, я укладываю нежные бутоны на подиум и спокойно подхожу к открытой половине гроба. Чистое, светлое личико, обрамленное темными волосами, не выражает и капли боли. Фарфоровые ручки, сложены на груди и держат плюшевого медведя.

– Толстяк, был ее любимой зверушкой. – Билли прижимается ко мне и теребит пряди сестры, разложенные на подушке.

– Я не умею соболезновать.

– Ты уже сделал намного больше, чем кто бы то ни был в этом зале.

– Побыть с тобой?

– Не нужно. Я поеду с родителями домой. Увидимся позже.

– Хорошо.

Поцелуй Билли согревает мою щеку, а потом она перемещается к своей семье. Ее отец и мать, раздавлены. Я замечаю, что они любят друг друга и у меня начинает жечь в горле. Вылетаю из церкви и шагаю к «Феррари». Галстук мгновенно оказывается во внутреннем кармане, а сигарета меж зубов. Едва горечь прокатывается по нёбу, я успокаиваюсь. Иэн, Бри и еще парочка одноклассников, вываливает из дверей и спускается по широкой лестнице. Не желая слушать их бредни, сажусь в тачку и со свистом сваливаю прочь. Херня всё то, что говорят о пользе бога и вере в него. За полчаса тухлой проповеди, я лишь отсидел задницу, и понял, что не гожусь на роль прихожанина. Надеюсь, вечеринка скрасит мой вечер, а выпивка заглушит тупые мысли.

ГЛАВА 3.

Отец прочищает мне мозги о контрацепции за пять минут до выхода из дома и вручает упаковку презервативов, будто я безмозглый щенок и мечтаю стать папашей в двадцать один год. Линн хихикает за его спиной и вожделенно смотрит на мой прикид. Да, полоумной блондинке определенно нравится джинсовка и черные брюки–карго с прорезями, как я говорю для проветривания. Этот полный желаний взгляд, я видел триллион раз.

– Вернись до полуночи. – Резюмирует отец.

– Будет сделано, Клинт. – язвительно отдаю честь и прикладываю ладонь к груди.

– Я не шучу, Даллас!

– Да–да, я понял.

«Феррари» с неповторимым рёвом отцепляется от подъездной дорожки и разрывает сумеречное слияние уличных фонарей.

***

Какого черта, Иэн треплется с мисс "волосы–ловят–связь–с–космосом"? Бри в прямом смысле виснет на моем друге, а ее дружок в шапке–бини, трется по близости, готовый устроить реслинг на газоне. Молниеносно черчу дорожку к ним двоим и громко заявляю:

– Так вот где ты отираешься? А сам сказал, что будешь у закусочной.

– Классно смотритесь, голубки. – Ерничает Бри и ей тут же начинает вторить второсортный панк.

– И тебе привет, – взъерошиваю начёс Иэна, и он бурчит. – Ты хоть показывала ему свои сиськи? Или он до сих пор девственник?

Кулаки щуплого прилипалы синеют, и мне становится еще веселее. Бри выходит вперед и тычет ногтем мне в лицо.