Поезд замедлил ход и остановился на небольшой станции. За окном показались огоньки железнодорожного вокзала. На перроне люди кинулись к поезду, стараясь хоть что-то продать пассажирам: баранки и пирожки, деревянную посуду, игрушки.
Свет вокзала и оживление людей за окном радовали душу. За последние несколько часов одиночества и мрака за окном этот небольшой островок света в океане темноты был спасательным кругом среди печали от разлуки с внешним миром.
И вдруг среди спокойной обстановки неожиданно раздались выстрелы. Из зала ожидания выбежали трое мужчин и, застрелив в упор стоящего у главного входа милиционера, скрылись за углом здания. Прибежали ещё милиционеры, стрельба продолжалась. Люди в панике разбегались в разные стороны. Кого-то ранили или убили, из тел на земле текла кровь.
Прозвучал гудок паровоза, поезд тронулся. От увиденной картины мне стало не по себе. Взяв с собой полотенце, я направился в вагонный туалет умыться и прийти в себя. Постучался в купе к проводнику, хотел взять у него обещанный чай. Дверь была закрыта, никто не отвечал. Я немного подождал, но потом ушёл, подумав, что пожилой проводник уснул и не стоит его будить.
Вернувшись, я увидел в моем купе двоих сидящих и одного лежащего пассажира.
– Могу я сесть на своё место?
– Бычок, Фазан, уступите мужику место! – скомандовал мужчина, лежащий на нижней полке. Двое неопрятных мужчин с тяжелыми взглядами неохотно уступили мне часть скамьи. Я присел.
– Серый, мы что, с этим фраерком до самой Москвы топать будем? – процедил один из них.
– Цыц, Фазан! Здесь я решаю, кому быть, а кому летать! Ну, и кто ты такой, мил-человек, зачем пожаловал, зачем нарушил мой покой? – спросил с угрозой лежавший на полке бандит, вращая барабан револьвера.
– Я с самого Баку еду в этом купе, вышел помыться, а тут…
– А здесь мы, да? – прервал меня сидящий у окна мужчина и, положив на плечо руку, добавил:
– Серый, давай кончать с ним – и в окно, этот фраерок мне уже не нравится!
– Так это вы убили ни в чём неповинных людей на вокзале? – сказал я, отбросив руку бандита с плеча.
– О-па! Ты что, парень, гонишь? Что ты тут нам картинки рисуешь! – главарь тройки Серый прищурился, поправляя кепку дулом револьвера.
– Что будем делать с этим, Серый? – спросил Фазан и схватил меня за руки.
– Открой окно, Бычок, замочим и выкинем! Только тихо, чтобы никто и ничего… Сначала обшарь его карманы, Фазан, а потом кончайте его.
Фазан вытащил мой военный билет и записку Бахтияра. Серый быстро выхватил документ.
– Так, значит, ты у нас военный? Зачислен рядовым в Красную армию. Что за чёрт… сорок первый год? Кто это тебе, мужик, такую корочку нарисовал? Ты кто такой? Какой сорок первый, сейчас на дворе тридцать седьмой год!
– А, может, он тоже на гастролях, Серый? – серьёзно спросил Бычок.
– Да какие гастроли, пацан, посмотри на его руки, ни одной наколки.
– Что будем делать с ним, Серый? – вновь спросил Фазан.
– Я же сказал, мочите – и в окно! Только тихо! – Фазан вытащил из голенища сапога нож и воткнул мне в живот. Через секунду вся рука у Фазана была в крови. Он бросил нож на пол и закричал от боли.
– Ты что, Фазан? – спросил Серый, удивлённо посматривая то на меня, то на своего раненого товарища.
– Я его ударил, Серый, но не знаю, как перо меня самого порезало! – прохрипел Фазан и застонал от боли. Серый, не понимая, что происходит, и, не сказав ни слова, выстрелил в меня.
Пуля вышла из ствола пистолета и зависла между моим лицом и пистолетом Серого. Свинец ещё какое-то время вращался в воздухе, а потом упал мне на ладонь.
Бандит от изумления потерял дар речи, прижался к стене купе и сделал ещё несколько выстрелов. Вскоре у меня в руке оказалось ещё несколько пуль, которые падали мне на ладонь с каждым выстрелом.
– Ты… ты кто такой? – запинаясь, спросил он.
Бычок с Фазаном сжались в углу скамьи. Фазан уже не скулил от боли. Он просто онемел от страха.
– Больно? – спросил я у раненого бандита. Тот тупо кивнул головой.
– А тех, кого вы убиваете, – им не больно? Их родным, которые потеряли своих близких, им разве не больно? – Серый словно отрезвел, пришёл в себя после сказанных мною слов и быстро перезарядил пистолет.
– Ты это кому мораль гонишь, фраер! А ты знаешь, сколько твои мусора, которых ты так защищаешь, моих пацанов положили? Одиннадцатилетних пацанов поставили в шеренгу, как оловянных солдатиков, и всех повалили! А за что? Да, они воруют, лезут в карманы, жратву себе добывают, и за это – убивать? Я беру только то, что мне принадлежит! Моего батяню и братана в двадцать третьем, как бешеных собак, застрелили у крыльца дома, объявив их кулаками и саботажниками новой республики. Пока я жив, я буду вас, большевистских гнид, душить и истреблять! Ваша Советская власть отобрала у меня всё, теперь черёд мой! – Серый был в ярости, он опять нацелил на меня пистолет. Я быстро выхватил оружие из его рук и прострелил ему ладонь.
Через несколько минут трое бандитов сидели на полке напротив меня, связанные простыней.
– Ну вот, так-то будет лучше, граждане рецидивисты. Я мог бы вас всех в это же окно вышвырнуть, но решил отдать правосудию.
– Ты хочешь нас ментам сдать? Так ведь они церемониться не станут, сразу же к стенке и порешат нас! – вскричал Фазан.
Хотя я и пригрозил сдать их в милицию, но скоро передумал, ведь мне придётся объяснять органам, кто я и как я смог их обезвредить. Вряд ли поверят, а ещё хуже, и меня возьмут как сообщника. Я поднял с пола нож Фазана и подошёл к Серому. Тот посмотрел на клинок ножа, затем на меня.
– Ты что, замочить нас хочешь? Ну, давай, режь, только бей в сердце, чтобы долго не мучились! – выкрикнул главарь шайки.
Я перерезал простыню Серого, освободив ему руки и бросив нож на столик купе, сказал:
– Я и не собирался вас убивать! Освободи своих подельников, и убирайтесь вон! Будем считать, что мы с вами не встречались. А вот и ваши стволы! – Я смял пистолеты в один клубок и бросил Серому на колени.
Серый поперхнулся от испуга и быстро разрезал простыню на руках Фазана и Бычка.
– Прощай, браток! – сказал угрюмо Серый и открыл двери купе. Фазан был самым молодым, он, как подстреленный воробей, поплёлся за друзьями, обвязывая раненую руку кусками простыни. В последний момент мне стало жаль юношу, я окликнул его:
– Фазан, останься на минутку! – парень резко обернулся, потом взглянул на Серого. Тот кивнул.
– Чего тебе, дядя! – грубо спросил бандит.
– Как тебя по-настоящему зовут? Я бы хотел попрощаться с тобой, дай мне руку! – спокойным голосом произнес я. – Парень не назвал своего имени, но неуверенно протянул окровавленную руку. Я взял и сильно ее сжал.
Фазан закричал, стараясь вырвать кисть из моих рук, но через несколько секунд замолчал и поднял на меня удивлённые глаза. Быстро размотав простыню, он воскликнул:
– Мать родная! А где же рана? – Фазан ещё долго рассматривал свою руку, а потом, посмотрев мне в глаза, тихо произнес:
– Меня Михаилом зовут, Михаил Белов. Я из Одессы. – Изумленный парень пожал мне руку и вышел из купе.
Серый и его люди сошли на следующей станции и смотрели на меня с противоположной стороны путей. Люди, которые собирались совсем недавно меня убить, теперь прощались со мной, словно близкие родственники. Они не махали мне рукой и даже не разговаривали между собой, но на их лицах я увидел сожаление и раскаяние.
Поезд набирал скорость. Я приоткрыл окно и вдохнул свежий утренний воздух.
Глава 16
В Кремле
«Где ты сейчас, Бахтияр? Эх, мальчишка, мальчишка, что же ты замыслил?!» – думал я. На душе стало тревожно, и казалось, что поезд едет слишком медленно.
И тут я вспомнил о своём браслете, который может перенести меня вперёд, в ближайшее будущее. В последний раз, когда я хотел им воспользоваться, он почему-то мне не помог. Но всё же я решил испытать его ещё раз.
Я закрыл глаза, сконцентрировался и представил себя уже в Москве. А когда открыл их, услышал за окном шум, разговоры прохожих и пассажиров. Женский голос объявил по репродуктору:
– Поезд «Баку – Москва» прибыл к третьей платформе. Дорогие товарищи, добро пожаловать в Москву!
«Вот я и в Москве! Браслет вновь работает!» – с облегчением вздохнул я и выбрался из вагона.
Теперь мне предстояло отправиться туда, куда и на пушечный выстрел не пропускают простых смертных. И что, зайти и запросто потребовать освобождения моего друга? Так не получится! В какую же сложную ситуацию ты меня поставил, Бахтияр. А ведь неглупый парень, как же могла прийти тебе в голову такая бредовая идея? Ну, Бахтияр, ну погоди ты у меня! – С этими мыслями я шёл по улицам Москвы в сторону Кремля.
Вдали за высокими домами я увидел остриё Кремлёвской башни. От волнения у меня забилось сердце.
Я ещё не знал, как мне пробраться внутрь Кремля, ведь он очень тщательно охранялся сотрудниками НКВД. И всё же я направлялся к Спасским воротам.
Ранним утром на территории Красной площади не было никого, не считая милиционеров и дворников, которые тщательно подметали брусчатку.
Дорогу перегородил милиционер, положил руку на кобуру с пистолетом и строго спросил:
– Куда направляетесь, гражданин?
– Друга своего потерял, теперь ищу его, товарищ сержант. Он написал в записке, что в Кремль едет, к самому товарищу Сталину. Вот я и решил приехать и забрать непутёвого парня! Как вы думаете, сержант, меня пропустят в Кремль на приём к товарищу Сталину? – спросил я наивно.
Сержант, озираясь по сторонам, гневно воскликнул:
– Ты… да что ты такое говоришь! – Он вытащил из кобуры револьвер и, направив на меня, гаркнул:
– Убирайся отсюда по-хорошему, иначе я стрелять буду! – Тут же подбежал офицер и крикнул:
– Что происходит, Васильев? Почему посторонние на твоей территории?
– Товарищ капитан, этот гражданин собрался идти в Кремль. Говорит, что друга ищет, а тот в Кремле! Я хотел прогнать его, но он говорит, что с товарищем Сталиным хочет встретиться! Вот и пришлось мне за пистолет схватиться, товарищ командир!
– С товарищем Сталиным, говоришь? Хорошо! Ну что ж, Васильев, если наш советский гражданин хочет Кремль увидеть, так помоги же ему! Проводи его в кремлёвскую комендатуру, там выяснят, кто он таков и зачем пожаловал.
– Товарищ капитан, я действительно ищу своего друга и хотел бы, чтобы вы мне помогли.
– Вот в комендатуре вы всё подробно и расскажете. Васильев, Иванов, арестовать этого гражданина – и в комендатуру!
В кремлёвской комендатуре меня обыскали, изъяли военный билет и записку, написанную Бахтияром. Сержант долго читал её, а потом протянул своему начальству.
– Так-так, значит, вас зовут Ильхам! Ильхам Ализаде! Вы являетесь рядовым срочной службы и направлены на передовую! – говорил офицер с иронией. – Ты глянь-ка, капитан, на эту дату! 1941 год! Какая передовая, какой сорок первый! Что это всё значит?
– Да что мы с ним нянчимся, командир, и так всё ясно! Это английский шпион. Решил пробраться в Кремль для диверсии. А не вышло! Да и как ему пройти через наши ворота, если и муха не пролетит мимо наших ушей. Товарищ капитан, может, нас наградят за поимку государственного преступника?
– Да уж, наградят! А кстати, насчёт мух, Васильев, ты был на базаре, нашёл средство от мух? У нас тут в комендатуре скоро отбоя от них не будет.
– Нет, товарищ капитан, вот только две мухобойки купил.
– Вызови охрану! Мы передаем задержанного в НКВД, – скомандовал офицер и обратился ко мне:
– Там с тобой церемониться не станут, сразу к стенке! – сказал капитан и начал писать рапорт о задержании.
– Товарищ капитан, я действительно ищу парня, который хотел попасть на приём к Сталину. Он ещё очень молод и не понимает, что делает. Помогите мне его разыскать. Его зовут Бахтияр!
– Да слышал я уже эту сказку! Вот она, ваша записка! И это, наверное, один из ваших хитрых шпионских подходов, чтоб пробраться в Кремль! Решили нас взять жалостью, но ничего у вас не выйдет, гражданин диверсант! И у вашего Бахтияра тоже! А ну-ка подожди, Бахтияр, Бахтияр… что-то имя знакомое – я его слышал недавно! О, точно! Вспомнил! Три дня тому назад караул задержал пацана лет семнадцати, так его звали, кажется… – Капитан подошёл к шкафу, вытащил папку и стал перелистывать бумаги.
– Точно, Бахтияр! Хм, интересно! – капитан что-то бубнил про себя, а потом произнёс вслух: «При задержанном обнаружен военный билет. Рядовой срочной службы, дата: 1941 год».
– Сорок первый? И у него тоже?! Так, значит, этот Бахтияр ваш сообщник? – хищно воскликнул капитан и продолжил просмотр бумаг.
– Да, капитан, это мой сообщник! Мы оба английские, немецкие и ещё иноПланетные шпионы! И где же мой сообщник?
– ИноПланетный шпион? Это как так? Я про такое не слышал!
– Так и запишите в своём рапорте, я буду первым! – Мне приходилось говорить громко, так как капитан оказался глуховат на левое ухо, поэтому он всё время кричал, повторяя слова.
Чернильной ручкой капитан аккуратно писал рапорт. Затрезвонил телефонный аппарат, капитан недовольно поднял трубку, но не успел представиться, как, услышав голос, вытянулся в струну:
– Нарком Ежов говорит! Что у вас происходит, капитан Ерёмин? Кремль с утра на ногах стоит, все говорят о каком-то английском шпионе, который ворвался в Кремль и хочет его взорвать!
– Тэ… та… товарищ нарком, – еле выговорил капитан Ерёмин. Он стоял, как оловянный солдатик, и тяжело дышал в трубку. У него тряслись ноги и руки. Если б он и вправду был оловянным, то давно бы расплавился от волнения и страха.
– Слушай мою команду, Ерёмин! Быстро задержанного ко мне! И смотри у меня там, без всяких глупостей, а то расстреляю всю комендатуру к чёртовой матери, если будет хоть какой-то инцидент с задержанным!
– Так точно, товарищ нарком! – Ерёмин упал камнем на стул и схватился за графин с водой. Трясущейся рукой он налил себе стакан воды и залпом выпил.
Я с интересом наблюдал за всем, что происходило в этом непонятном и чуждом мне мире. С большим успехом я поднял весь Кремль на уши, внушив кремлёвским работникам информацию о моём присутствии и о намерении взорвать их обитель.
Бахтияра здесь не было. Это я почувствовал, когда подходил к Кремлёвским стенам. Но почему-то мне захотелось проникнуть сюда. Возможно, это было любопытство – увидеть исторические лица двадцатого столетия. А может быть, это было частью моей миссии, как подсказывала моя интуиция.
Я думал о Бахтияре и одновременно наблюдал за действиями капитана Ерёмина. Он мне чем-то напоминал инспектора Лестрейда из фильма о Шерлоке Холмсе. Капитан говорил почти так же, как он, и даже внешностью и манерами походил на знаменитого актёра. Я улыбнулся и спросил его:
– У вас какие-то проблемы, товарищ капитан?
– Проблемы?! Проблема номер один у меня – это ты, господин диверсант! Я не знаю, как просочилась информация о тебе наверх, но весь Кремль говорит только о тебе! Мне срочно приказано доставить тебя к самому товарищу Ежову. Большая, наверное, ты птица, англичанин, если сам нарком внутренних дел СССР, персонально, звонил в комендатуру. За мою многолетнюю службу в органах это случилось впервые.
– Да уж, капитан, этот день вам запомнится надолго! Будет потом что рассказать внукам. Вот, мол, я с самим наркомом по телефону разговаривал. А, может, ещё и к награде представят за поимку особо опасного английского шпиона. Послушайте Ерёмин, а хотите, я вам моё настоящее имя и шпионский код в придачу сообщу?
– Конечно, хочу, англичанин! Давай, говори! Только громче, я твои признания в рапорте запишу! А я вижу ты, поумнел, англичанин! Как услышал имя Ежова, так сразу захотелось говорить, да? Здесь у нас в комендатуре – цветочки, а вот там… из ягодок компоты выжимают! Так что чем больше будешь говорить, тем больше облегчишь себе участь, англичанин. Говори, я слушаю тебя!
Капитан стал жадно ждать моего чистосердечного признания.
– Итак, пишите, Ерёмин… А это зачтётся мне как чистосердечное признание?
– А как же, англичанин, у нас в Союзе есть закон и порядок, не то, что у вас там, в вашей имперской Англии. Так что колись лучше, я всё запишу, а там, может, и рассмотрят мои записи! – рассмеялся Ерёмин и повернулся ко мне правым ухом.
– Ну, ладно, капитан, если всё у вас тут так слаженно, тогда пишите! Моё имя Джеймс, а фамилия Бонд. Джеймс Бонд – так меня зовут!
– Джеймс Бонд?! Хм, интересные у вас там имена! А кодовый номер? Ты говорил мне о каком-то шпионском номере? Давай, говори!
– Ах, да, номер! Пиши, Ерёмин: 007. Джеймс Бонд, агент 007, супершпион Британской империи.
– Послушай, англичанин, а откуда ты родом? Где ты так хорошо по-русски научился говорить? Уж больно хорошо говоришь на нашем языке! Вас что, там и языкам всяким обучают?
– Ну а как же! Хотя, знаешь, капитан, ты всё равно мне не поверишь, но родился я в самом прекрасном городе на земле, и этот город называется Баку.
– Баку? Что-то знакомое название! Это что у вас там, в Англии?
– Да, Ерёмин, это у нас там, в Англии, ты так и запиши в рапорте. Ежов наверняка знает этот город, – улыбаясь, ответил я.
– Поговори ты у меня ещё! Ладно, хватит, а теперь к Ежову! Васильев! – позвал Ерёмин своего помощника. – Приготовь охрану из пяти человек и автомобиль! Задержанного быстро к наркому Ежову!
– К кому? – удивлённо переспросил Васильев, а потом замолк, словно язык откусил.
– Отставить разговорчики! Это приказ самого наркома! Он мне лично позвонил! И смотри мне тут, без всяких этих самых инцидентов, а то расстреляю всех вас к чёртовой матери! – крикнул капитан Ерёмин, почти процитировав слова Ежова.
Вскоре меня доставили в здание Кремля, которое поразило своей роскошью. Гранитные лестницы, широкие красные ковровые дорожки, зеркала, хрустальные люстры…
Мы остановились перед высокими дубовыми дверями с чёрной табличкой: «Нарком Внутренних дел СССР Н. И. Ежов».
– Васильев откозырял охраннику, тот сразу кинулся о нас докладывать. Васильев с явным волнением открыл дверь. Охранники втолкнули меня в кабинет.
За массивным столом сидел худой плешивый мужчина небольшого роста. Он оторвал взгляд от бумаг и взглянул на меня.
За спиной маленького человечка висел огромный портрет вождя народов. Портрет Сталина был настолько большим, что на его фоне нарком казался маленьким серым воробышком. Ежов ещё несколько минут рассматривал меня, затем спросил:
– Значит, это вы – тот самый диверсант, который решил взорвать наш Кремль? И что же вы за птица такая, откуда прилетели в наши края? – Ежов хотел ещё что-то спросить, как вдруг дверь отворилась. Нарком замолк и вытянулся по стойке смирно.
– Вот, товарищ Сталин, допрашиваю английского диверсанта…
– Хорошо, хорошо, я уже знаю, товарищ Ежов! – с кавказским акцентом сказал человек за моей спиной. Я обернулся и увидел двух людей. Это был Сталин и еще один человек в пенсне.
Сталин тихо подошёл ко мне и, дымя своей знаменитой трубкой, внимательно посмотрел на меня, затем сказал:
– Значит «дядя Ильхам» всё-таки пришёл за своим бойцом! – Я не понял смысла слов и переспросил:
– Простите, как вы назвали меня?
– Дядя Ильхам! Ведь так вас зовёт наш общий друг Бахтияр?
– Так он всё же встретился с вами? – спросил я удивлённо.
– Бахтияр многое рассказал мне о вас. Он вас очень любит, дорогой Ильхам. Я ценю сильных людей. Но я человек практичный, поэтому хотел бы сам убедиться в ваших способностях, действительно ли вы способны сделать невозможное. – Сталин подошёл к столу Ежова, взял лист бумаги, свернул в треугольник, протянул мне и добавил:
– Вот вам доверительная бумага с моей подписью, идите в банк и принесите указанную в ней сумму. И не забудьте взять в кассе квитанцию о выдачи денег.
– Товарищ Сталин, что вы делаете, ведь это особо опасный английский диверсант! Как вы можете его отпускать? – закричал Ежов.
– Ты что, Ежов, учить меня будешь, что мне делать? Снимите с него наручники!
Сталин посмотрел на Ежова суровым взглядом, и тот быстро, как маленькая мышь, подбежал к сержанту Васильеву, выхватил у него ключи из рук и сам отстегнул наручники. Затем он послушно встал у своего огромного стола и стал наблюдать за всем происходящим.
– Ну, вот и всё, дорогой земляк, теперь ты можешь идти, но не забывай, что мы будем ждать тебя, – добавил Сталин и вновь зажёг потухшую трубку.
Я знал, что в этой бумаге не было и точки, написанной Сталиным, вообще ничего. Через несколько лет этот же эксперимент Сталин повторил с Вольфом Мессингом, великим экстрасенсом, который предвещал смерть Гитлера и падение нацистской Германии. В тридцать девятом он сбежит в Советский Союз от преследования гестапо.
Всё это я прекрасно знал, и эта наивная проверка с банком мне просто позволит немного прогуляться по Москве. Главное, Бахтияр жив. Охранники, словно тараканы, выползли из своих нор и были практически по всему зданию. Но меня никто не заметил и даже не почувствовал моё присутствие.
Я спокойно вышел из здания Кремля и отправился в сторону Сберегательного банка. В банке я подошёл к одному из окошек и обратился к кассиру:
– Здравствуйте, девушка, вот мой мандат от товарища Сталина. Мне поручено забрать указанную сумму денег! – Я протянул сложенный в треугольник чистый лист бумаги. Девушка раскрыла бумагу и стала читать.
Кассир под воздействием гипноза «прочла» мандат так, как мне это было нужно. Увидев «подпись» самого Сталина, она попросила дрожащим голосом подождать, так как ей необходимо позвать директора банка. Директор возник незамедлительно, подошёл к окошку кассы и представился:
– Здравствуйте, дорогой товарищ! Моя фамилия Бобров. Э-э-э… к сожалению, у нас в банке нет указанной суммы. Я попросил бы вас задержаться, пока ее доставят из Центрального банка. Машина с инкассаторами уже в пути. Пожалуйста, проходите в мой кабинет. Я распоряжусь, чтобы вам принесли горячий чай и свежие газеты. – Директор банка был очень вежлив, но безумно нервничал, поглядывая с замороженной улыбкой на часы.
– Товарищ Бобров, я подожду, не надо так нервничать! И от горячего чая не откажусь! – с улыбкой сказал я.
Я сидел на чёрном кожаном диване и рассматривал свежие газеты, попивая чай с пряниками. Просматривая страницы газет, я вспомнил о советских временах, когда в газетах писали только о Коммунистической партии и ее достижениях. Здесь было то же самое, но с более агрессивной риторикой. Врагов было много, и их всех необходимо уничтожить, истребить и ликвидировать, чтобы построить коммунизм и светлое будущее.
В кабинет вошёл запыхавшийся директор со своим помощником, который держал в руках два тяжёлых саквояжа. Бобров, вытирая затылок белым платком, проговорил:
– Ну вот, наконец-то я могу быть спокоен! – он сел за свой стол и стал писать квитанцию о выдаче денег.
– Здесь вся сумма? – спросил удивлённо я.
– Да, товарищ, здесь вся сумма! Вам нужен банковский броневик?
– Нет, товарищ Бобров, я сам справлюсь!
– Подпишите, пожалуйста, здесь. Прошу проверить государственные пломбы и принять деньги.
На квитанции над подписью Боброва стояла запись: «Сто тысяч рублей золотом».
– Так в саквояжах золото? – спросил я.
– Да, ведь в письме указывалась именно эта сумма в золотом эквиваленте! Здесь золотые червонцы 1923 года выпуска, которые доставили из Центрального банка.
Бобров вытащил из саквояжа несколько мешочков и объяснил:
– Вот, проверьте! На всех мешочках стоят пломбы, в каждом из них по тысяче червонцев. Здесь сто мешочков, в сумме – сто тысяч рублей золотом.
Я попрощался, взял тяжелые саквояжи с золотом и вышел из банка. Почему банкиры принесли мне золотые монеты, оставалось пока для меня загадкой, но сумма совпадала.
Я вернулся в Кремль и вошёл в кабинет Ежова. Там никого не было. Я присел в ожидании на стул. Прошёл час, наконец дверь открылась, и я услышал разговор:
– Его не надо было отпускать, Лаврентий, я же сказал, что он уйдёт, – нервно говорил входящий в кабинет Ежов рядом идущему Берии. Увидев меня, он оторопел:
– Как вы вошли сюда?
– Как обычно, открыл дверь и вошёл!
– А как же моя охрана? – всё спрашивал Ежов, но я его перебил и, показав рукой на стол, сказал:
– Я принёс то, о чём просил товарищ Сталин.
– Это что за саквояжи у меня на столе? – закричал Ежов.
– Это деньги, товарищ Ежов! Но прошу вас, не открывайте их без товарища Сталина.
– Откуда я знаю, что здесь? Может, бомба?!
– Если сомневаетесь, проверьте! – Ежов с Берией подошли к саквояжам и стали вытаскивать тяжёлые мешочки с монетами. Берия, сорвав пломбу, открыл один из них и высыпал содержимое себе на ладонь.
– Так ведь это золото! Червонец «сеятель» двадцать третьего года выпуска. – Берия посмотрел на меня во все свои четыре глаза, потом подошёл к телефону и позвонил:
– Коба, ты не поверишь, что у меня сейчас в руках! Приходи, наш бакинец уже тут!
Потом повернулся ко мне:
– А ты знаешь, Ильхам, что мы с Кобой… с товарищем Сталиным, свои первые шаги в революционной деятельности начинали в Баку. Ах, какой красавец-город! Там моя молодость прошла! Я учился в Баку в строительном училище, а ещё работал в нефтяной компании у братьев Нобелей. А после революции я уже работал в органах ЧК. Какими романтичными были дни нашей молодости! Как писал наш великий писатель Максим Горький, «Баку – это Неаполь Кавказа, он красив своим ландшафтом и морским побережьем. Он похож на Неаполитанский полуостров…»
Я смотрел на Берию и поражался его сентиментальности, которая соседствовала в душе этого человека с неимоверной жестокостью. Все знают его как кровожадного и беспощадного человека, истребившего миллионы людей в тюрьмах и лагерях ГУЛАГа, но его прекрасные слова о Баку тронули моё сердце.
Дверь кабинета открылась, вошёл Сталин. Он держал в правой руке дымящуюся трубку, медленной походкой подошёл к нам и посмотрел на стол с золотыми монетами.
– Вот деньги, товарищ Сталин! – проговорил Берия. – Наш гость принёс их сюда из банка, как вы просили. А вот и квитанция, выданная директором банка. – Сталин взял квитанцию, вперил в меня немигающий взгляд и спросил:
– А где же письмо с моей подписью? – Я вытащил из внутреннего кармана треугольник. Сталин развернул абсолютно чистый лист бумаги и показал его всем.
– Как такое может быть, товарищ Сталин? Это обычное жульничество, за это надо расстреливать! – возмутился Ежов.
– Посмотри внимательно на этого человека, Ежов! Он спокойно может войти в Кремль и также спокойно выйти. А если и у наших врагов есть такие же люди, то и они могут спокойно войти сюда, уничтожить всех нас и так же спокойно уйти. А ты мне сейчас говоришь о каких-то глупостях! Наша охрана абсолютно бессильна против таких людей! Они могут воздействовать на психику людей и манипулировать сознанием на расстоянии.
– Пойдемте, Ильхам, нам необходимо с вами серьёзно поговорить. А ты, Ежов, верни все червонцы в банк и извинись от моего имени, скажи, что произошло недоразумение! И чтобы в этом банке не было проблем! Они невиновны!
– Так точно, товарищ Сталин! – Сталин, я и Берия вышли из кабинета Ежова и отправились в другой конец коридора. Мы вошли в одну из комнат и сели за круглый стол.
– Лаврентий, налей нам чаю. Грузинский, между прочим!
– Конечно, Коба, я сейчас всё приготовлю! – Берия через несколько минут принёс поднос с чаем и белыми сухариками.
– Ну, рассказывайте, дорогой Ильхам, с чем пожаловали к нам? Бахтияр говорил, что вы необыкновенный человек. Я убедился в этом… Он ещё сказал, что вы оба прибыли из будущего. Из сорок первого года, это правда?
– Да, мы с Бахтияром действительно прибыли сюда из сорок первого года. Отец его ушёл на фронт и трагически погиб. Но по стечению обстоятельств мы неожиданно попали в тридцать седьмой, Бахтияр вновь увидел отца, живым и здоровым. Поэтому он решил приехать к вам и рассказать о грядущей войне. Этим самым он хотел защитить своего отца и предупредить вас о войне с нацистской Германией.
– Всё это я уже знаю из рассказа Бахтияра. Я сидел за рабочим столом, когда раздался стук в дверь. Каково же было моё удивление, когда вместо секретаря я увидел молодого человека, который спокойно подошёл к моему столу и сел напротив меня. Он вежливо поздоровался со мной и рассказал свою историю. Еще больше он меня удивил, когда на мой вопрос, как же он вошёл в Кремль, парень спокойно ответил: «Для меня не составило проблем пройти в Кремль и найти вас!»
Я не поверил ему и вызвал начальника кремлёвской охраны. Он и его сотрудники клялись мне, что не заметили никого, кто мог бы пройти мимо них. И сегодня, когда я вам дал задание принести деньги, я специально усложнил задание, подумав о золотых монетах. Вы прочитали мои мысли! Теперь я убедился в вашей силе.
– Товарищ Сталин, скажите, где сейчас Бахтияр?
– Бахтияр в надёжном месте, за него не надо беспокоиться, таких людей, как он, мы стараемся беречь. Он согласился сотрудничать с нами в обмен на то, что его отец останется жив, если, как вы утверждаете, начнётся война с немцами. Отца мальчишки просто не заберут в армию. Такой у нас уговор с Бахтияром. Послушайте, Ильхам, меня уже не первый день беспокоит одна мысль. Вы действительно думаете, что Адольф Гитлер может напасть на нас? У нас с ним заключён мирный договор, война с Германией невозможна!
– Товарищ Сталин, 1 сентября 1939 года начнётся Вторая мировая война. Она начнётся в Польше. А 22 июня 1941 года немецкие захватчики пересекут границы СССР, и это станет началом Великой Отечественной войны.
– Хм… и кто же победит в этой войне, немцы?
– Нет, товарищ Сталин! Победит в этой войне СССР и коалиция стран Запада. Война продлится около пяти лет и закончится в мае 1945 года в Берлине.
Погибнут миллионы ни в чём не повинных людей. Это будет самая ожесточённая война двадцатого века. Вы можете, пока не поздно, если не предотвратить эту ужасную войну, так хотя бы подготовить народ к ней и избежать огромных жертв! – При этих словах Сталин гневно сверкнул глазами, усмехнулся, но не издал ни звука. А я продолжил рассказывать:
– Меня с Бахтияром отправили на передовую как рядовых Красной Армии, это и в наших военных билетах… На войне мы с Бахтияром и познакомились. По пути на фронт состав с новобранцами обстреляли немецкие танки, нас захватили в плен и отправили в Чехию.
– Допустим, что всё это правда, но как вы из сорок первого года попали в тридцать седьмой? – ядовито спросил Берия.
– Лаврентий задал хороший вопрос!
– Товарищ Сталин, я боюсь, что для человека, живущего в вашу эпоху, сказанные мною слова покажутся странными и необъяснимыми.
– А вы попробуйте удивить нас, товарищ Ализаде! – набивая трубку табаком, сказал Сталин.
– Хорошо. Нас привезли в Чехию. Высоко в горах на одной из немецких военных баз мы обнаружили иноПланетные летательные аппараты и воспользовались одним из них. К тому времени я организовал побег пленных из заключения, и мы создали в лесах партизанский отряд, а меня выбрали командиром отряда. Я предложил разведать местность и отыскать в горах базу, где, по моему мнению, находились боеприпасы противника. Мы с Бахтияром отправились на разведку. С того дня мы больше не видели наших друзей-партизан. Пробравшись в секретные туннели немцев, мы обнаружили глубоко под землёй гигантский базовый корабль другой цивилизации.