Яркие световые вспышки слепят, громкая музыка оглушает, от басов вибрирует под кожей, и я наслаждаюсь. Да, ноги, как обычно, ноют от усталости, но их я не слушаю, и абсолютно точно утром буду страдать. Танцы – моя стихия. Сейчас я не вижу никого, но танцую для всех, двигаюсь под бешеный ритм, отдаваясь на все сто. Пусть это всего лишь позолоченная клетка ночного клуба, а я не звезда шоу-бизнеса. Быть девушкой гоу-гоу неплохо, всему своё время, главное – двигаться к поставленной цели.

После пятого трека я покидаю клетку и тороплюсь в гримёрную – нужно сменить образ. Снимаю ультракороткие блестящие шорты и белый топ, натягиваю чёрные колготки в крупную сетку, потом яркую розовую юбку и чёрную майку, поправляю парик – сегодня я жгучая брюнетка с афрокудряшками до плеч, и завершаю образ розовыми босоножками на высоченной платформе. Девчонки из группы уже готовы. Мы переглядываемся, дарим друг другу воздушные поцелуи – это своего рода ритуал для удачи, после чего торопимся на выход. Впереди ещё семь зажигательных песен.

Около двери меня за руку хватает Саймон – управляющий клуба.

– Идите, дальше без Эмбер, – кивает он девчонкам, а меня тащит за собой в другую сторону.

– Саймон, что происходит? Отпусти, мне больно! – сопротивляюсь я, удивляясь его странному поведению.

«Хм, никому не дерзила и средний палец не показывала», – прикидываю в уме.

Мужчина останавливается и разворачивается ко мне. Я невысокая, чуть выше пяти футов и трёх дюймов, но благодаря моей обуви, мы с боссом сейчас одного роста и смотрим друг другу прямо в глаза. Он немного пожевал губы, прежде чем сказать:

– Эмбер, тебя хотят в VIP.

– Что? Нет. Саймон, мы договаривались сразу – я не танцую приват! – возмутилась я, выдёргивая руку.

– Придётся, детка, клиент важный. Походу, запал на тебя, платит штуку баксов.

«Тысячу долларов?! Всё равно нет!»

– Пусть Энн идёт, в париках нас не отличишь, – делаю неудачную попытку спихнуть гостя на подругу. Энн никогда не отказывается подзаработать.

– Нет, Эмбер. Нужна ты. Клянусь, что без интима! Потрёшься о него немного и уйдёшь, потом дам тебе несколько выходных, – гнусаво настаивает босс.

Меня всю передёргивает изнутри, но предложение заманчивое, мне как раз нужны выходные – скопились дела. Раздумываю ещё примерно с минуту, вонзив в Саймона взгляд и закусив по привычке нижнюю губу, но в итоге соглашаюсь. Мне не страшно станцевать перед одним мужиком, которому захотелось зрелищ. С ярким сценическим макияжем меня вряд ли узнают, но мои принципы верещат и нудят – они против и напоминают, как было мерзко в первый и единственный раз.

– Если он начнёт распускать руки, ты об этом пожалеешь, – грозно предупреждаю я, демонстрируя кулак перед его носом.

– Непременно, – Саймон довольно улыбается и ведёт меня к VIP-комнате.

Я открываю дверь. Внутри просторного помещения царит полумрак. Плавной походкой двигаюсь к центру, принимаю исходную позицию, и, прислонившись к пилону, растягиваю губы в соблазнительной улыбке. Включается музыка, сначала тише, но с каждой нотой набирает высоту. Под потолком загораются софиты, они направлены лишь на меня, а по полу, крадучись ползёт сценический дым. Извиваясь, я двигаюсь под «7 Rings» Арианы Гранде, полностью отдаваясь музыкальным потокам.

Мужчина, вальяжно развалившись в кресле, смотрит шоу и ждёт, когда я подойду к нему. Грациозной походкой направляюсь в его сторону, в голове прокручивая, что сделаю, если он будет распускать руки – вариантов много: удар в пах, шпилька в ногу, острыми ногтями в лицо.

На губах гостя играет самоуверенная, циничная улыбка и никакого огня в глазах, свойственного любителям привата, лишь холод. Мне стало трудно дышать, сердце заколотилось в районе горла.

«Я знаю его. Я помню этот взгляд».

Не сбиваюсь с ритма, хотя и напоминаю себе деревянную куклу, стараюсь не выдавать волнение. Обойдя гостя со спины, дрожащими пальцами провожу по гладкой коже куртки на широких плечах, касаюсь накачанной шеи и чувствую, как он с трудом сглатывает слюну. Это придаёт мне уверенности и превращает мой танец в кусочек сладкой мести. Я выгибаю поясницу, извиваюсь, наклоняюсь, демонстрируя красивое, подтянутое тело, упругие ягодицы.

«Его дыхание сбилось», – отмечаю, заметив, как часто вздымается мужская грудь.

Музыка начала стихать, и я также грациозно возвращаюсь к пилону, оставив нежданного гостя смотреть мне вслед.

«Зря тешила себя надеждой, что он не узнает меня».

Свет погас, и я поторопилась покинуть комнату, но за дверью меня ждал темнокожий амбал в чёрной футболке, преграждая путь. Шаги за спиной приближались. Дэвид медленно наклонился к моему уху, терпкий запах дорогого парфюма ударил в нос.

– Ну здравствуй, сестрёнка. Давно не виделись. – Горячее дыхание откликнулось щекоткой в ухе, вызвав мурашки по шее.

«Узнал!»

Внутри всё опустилось и перевернулось. Мысленно поминаю чертей ада и медленно поворачиваюсь к нему, старательно скрываясь под маской пофигизма, в то время как в теле бушует ураган.

«Спокойно, Эмбер! Тебе должно быть наплевать. Дэвид МакКей тебе никто!»

Приподнимаю подбородок выше, изображаю надменный взгляд и язвительно спрашиваю:

– В Нью-Йорке не хватает женщин, желающих удовлетворить твои маленькие прихоти?

– М-м-м, решила показать свои острые зубки? Похвально, – он хищно улыбнулся. – А тебе как больше нравится, когда деньги засовывают в трусики или в чулки? Или, может, в топ? – Ему явно доставляет удовольствие издеваться надо мной. Как и раньше.

– Переводом на счёт, придурок! Катись к чёрту, МакКей! – бросила ему в лицо.

– Плохо ведёшь себя, сестрёнка, – проговорил Дэвид с насмешкой.

– Я тебе не сестра, а ты мне не брат! Брак наших родителей не делает нас родственниками!

Глава 1

Эмбер

Мне было шесть, когда папа бросил нас, ушёл к другой женщине, которую любил со школы, заменил отца её сыну…

Я плохо понимала, что происходило, но как сейчас помню мамины слёзы по ночам в подушку, помню, как украдкой она глушила свою боль алкоголем. Мама долго могла стоять у окна и ждать его возвращения, часами смотреть на папино фото и оглаживать его лицо подушечками пальцев. Мама любила моего отца всем сердцем, а он разбил его на тысячи осколков.

Первые полгода маме дались невероятно сложно, но она взяла себя в руки ради меня. Помню, в какой спешке она собирала наши вещи для переезда в другой штат, будто боялась передумать. Нэшвилл встретил нас прекрасной весенней погодой. Небольшой дом сразу стал для меня родным. В нём мама не плакала, в нём были только я и она.

Мама работала в ближайшем супермаркете кассиром, её зарплаты нам вполне хватало. В Нэшвилле я обрела свою первую любовь – танцы. Только лишний вес был той самой ложкой дёгтя в моей беззаботной жизни. Из-за него выступления на конкурсах и местных представлениях обходились всегда без меня. Мама несколько раз устраивала скандал по этому поводу, доказывая хореографу, что она должна дать мне шанс проявить себя. Да, меня это очень огорчало, но я никак не могла стать такой же худенькой, как другие девочки, попытки сесть на диету приводили к срывам. Школьный психолог объяснял моё состояние стрессом из-за развода родителей. Наверное, это было на самом деле так – я скучала по отцу, любила и одновременно ненавидела его. В моём детском сердце жалобно пела Пинк свою «Family Portrait».

Зато у меня появилась мечта. В будущем я хотела открыть свою школу танцев для всех: полных, худых, низких и высоких. Я и сейчас считаю неправильным разделение между людьми, любящих танцевать, не должно быть преград из-за придуманных стандартов. Свою студию я хотела открыть именно в Нью-Йорке. Нью-Йорк – это вторая моя любовь. Я не отлипала от экрана, когда показывали кино, где местом действия был Манхэттен. Боги, этот город имел свою собственную магию, заряжал энергетикой и восхищал контрастами. Бруклинский мост, Статуя Свободы, Таймс-сквер, Бродвей, все здания и достопримечательности… Я будто чувствовала запах того потрясающего мира наяву. Пожалуй, переезд в Нью-Йорк всегда был для меня на первом месте.

Мама мечтала вместе со мной. Мы открывали интернет и выбирали здание, где именно на Манхэттене будет располагаться моя студия, представляли, какой ремонт сделаем там, каким цветом выкрасим стены и иногда подумывала над тем, чтобы прямо в тот момент бросить всё и переехать, но порыв всегда останавливала финансовая часть. Это огромный риск для одинокой женщины с ребёнком. Жизнь в Нью-Йорке очень дорогая. Поэтому мы ждали, когда я стану взрослее. Казалось, что ничего не могло омрачить нашу жизнь, до тех пор, пока отец впервые за шесть лет после развода не дал о себе знать, собираясь приехать. Несколько дней мама сильно нервничала, и её глаза были красными от слёз. Она много раз повторяла:

– Не отдам тебя, ни за что не отдам! Эмбер, детка, нам ведь хорошо вместе? Все наши мечты осуществятся без него! А от него нам ничего не нужно, верно?

– Да, мамочка, он мне не отец! Он бросил нас, ненавижу его! – Мои слова успокоили её. Всегда успокаивали.

Мне до сих пор непонятно, как Стивен Харт мог променять мою маму на другую? Она ведь была такой красивой, самой красивой на свете! Её мягкие белокурые волосы пахли полевыми травами, а яркие зелёные глаза лучились теплом и любовью. У мамы даже имя было прекрасным – Микаэла.

В то утро на улице стояла промозглая погода, дождевые капли барабанили по окнам, а гром пугал своей невероятной мощью. Настойчивый звонок в дверь заставил вылезти из-под тёплого одеяла. Я решила, что мама ещё спит, поэтому открыла дверь сама. На пороге стоял он – высокий, статный, в деловом тёмно-синем костюме. Обувь отца была начищена до блеска, а волосы аккуратно зачёсаны назад, как у актёра голливудского кино на красной ковровой дорожке, несмотря на погоду.

– Здравствуй, дочка, – с широкой улыбкой проговорил Стивен Харт, оголив белоснежные зубы. – Где Микаэлла? – спросил он, без приглашения заходя внутрь.

– Наверное, спит. Сейчас разбужу, – наигранно сухо ответила я, будто это не мой папа, а сотрудник коммунальной службы, но сердце выпрыгивало из груди от волнения.

Торопясь в мамину комнату, я пару раз оборачивалась назад, словно не веря, что отец и впрямь стоит там, на пороге нашего дома, но другой – чужой и холодный.

– Мам, там ОН приехал, мам, – я забежала в её спальню и потеребила за плечо.

Мозг человека так устроен, что может моментально считать информацию и дать ответ. Это называется интуиция. Бледное лицо, холодные руки, неестественная поза. Неосознанно я поняла – произошло страшное и непоправимое. Из моего горла вырвался дикий душераздирающий крик, а тело тысячу раз пронзила белая, ослепляющая боль.

«Нет! Это неправда! Всё не так! Маму надо разбудить! Надо разбудить!»

Отец оттаскивал меня от неё, я кричала, вырывалась, кусала его руки, била кулаками, обзывала, винила во всём:

– Это ты! Ты виноват! Ненавижу тебя! Зачем ты приехал! – я кричала до тех пор, пока не осипло горло, а доктор не сделал укол успокоительного.

По дому ходили чужие люди, что-то спрашивали, что-то писали. Врач позже сообщил, что причиной смерти послужил тромб.

«Это из-за него. Из-за него мама нервничала, боялась, что он заберёт меня».

И он забрал. А поклялась, что буду ненавидеть его всю свою жизнь. Да, ненавидеть у меня получалось. Я полюбила свою ненависть. Это гораздо проще, чем простить. Прощать невероятно тяжело, одна только мысль об этом была похожа на толстую бетонную стену с острыми шипами.

Отец привёз меня в солнечный и засушливый Финикс штата Аризона. В большом красивом доме мне была выделена огромная комната, забитая разным барахлом, начиная от мебели и заканчивая одеждой. Стивен готовился к моему приезду, и моя ненависть только укрепилась. Мачеха – миссис Элизабет Харт вела себя очень любезно и старалась угодить, сгладить углы, постоянно улыбаясь, как резиновая кукла.

«Хитрая дрянь! Если бы мачеха не отобрала мужа у моей мамы, самый дорогой мне человек сейчас был бы жив», – злые мысли постоянно крутились в голове.

***

Дэвид – мой сводный брат. Он запомнился мне худым долговязым подростком с чёлкой на пол-лица и серьгой в ухе. Я ему не нравилась, как и он мне. Каждый раз за совместными обедами и ужинами, Дэвид смотрел на меня пронзительными тёмно-синими глазами с отвращением, как на убогое никчёмное существо, надувал щёки, дразня меня из-за лишнего веса. К счастью, это длилось недолго, через год Дэвид поступил в Принстон. МОЙ отец оплатил его обучение. Стивен хорошо зарабатывал, вырастил из крошечной конторки крупную строительную компанию по меркам Аризоны. Я надеялась, что родитель и мне позволит исполнить мечту, поэтому в школе я хорошо училась и не доставляла никаких проблем. Мы просто жили, как чужие люди под одной крышей. Стивен оплачивал мои расходы и не лез ко мне с разговорами и прочими вещами, какие присутствуют в обычных семьях.

Мне очень не хватало мамы, как воздуха. Меня душил большой отцовский дом, чужой город и весь штат. Порой хотелось содрать с себя кожу, мне в ней тоже было тесно. По ночам у меня часто случались панические атаки, но из-за своей замкнутости я не говорила об этом никому, продолжая украдкой заедать стресс. Я ни с кем не дружила, одноклассники сторонились меня. Единственным моим другом стала музыка.

После окончания Принстона Дэвид не вернулся домой, а переехал в Нью-Йорк. В мой любимый Нью-Йорк. Он попросил у отца разрешения открыть там филиал и даже нашёл инвесторов. Стивен принял это предложение с радостью и уже через два года пожинал плоды успешности бизнеса. Набравшись смелости, я попросила отца позволить уехать в Нью-Йорк, выделить средства на танцевальную студию. Стивен пообещал, что выполнит моё желание, как только я окончу Аризонский Университет. Как же я была наивна, что поверила, будто родитель и впрямь подарит осуществление мечты. Его слова звучали так:

– Я рассчитывал, что ты передумаешь за эти годы. Нет, Эмбер, моя дочь не будет заниматься ерундой. Как специалист по связям с общественностью будешь работать на меня. Я планирую побороться за пост губернатора этой осенью, так что у тебя отличные шансы проявить себя.

В ушах отчётливо слышалось, как вдребезги на тысячи острых осколков разбилось будущее, которое я нафантазировала себе. Ощущение несправедливости накрыло меня с головой и выплеснулось в истерику:

– Дэвид тебе никто! Ему ты позволил! Я твоя родная дочь, а не он! Я! Ты меня бросил много лет назад! Из-за тебя умерла моя мама! Почему ты просто не можешь позволить мне заниматься тем, что я люблю? У тебя же достаточно средств!

– Нет, Эмбер.

– Мне нужно в Нью-Йорк! Там будет проходить конкурс. Я хочу попасть в танцевальную группу!

– Разговор окончен, Эмбер. Иди к себе, – сухо ответил отец и уткнулся в ноутбук.

Аризона угнетала, обида каждый день копилась и заставляла мою ненависть сильнее разгораться в душе. Она, как ядовитый червь ползала по телу, венам. Мне невыносима была сама мысль оставаться и дальше здесь.

«Он. Это всё он. Если бы не он… Моя мама… Она была бы со мной. Она бы сделала всё, чтобы помочь мне! Она бы всё бросила и поехала вместе со мной!»

Так бы я и страдала, жалея себя и несбывшуюся мечту, пока меня молнией не пронзила другая мысль – а почему мама смогла бы, а я нет? С чего я взяла, что сама не смогу? У меня нет маленького ребёнка, я ничего не должна отцу и кому бы то ни было. За годы учёбы я скопила небольшую сумму из тех средств, что Стивен переводил на мои расходы. Экономить помогал мой блог в интернете.

Канал я завела в первый же день обучения. Я была счастлива, ведь мечта переехать в Нью-Йорк осуществится уже через четыре года, поэтому поставила перед собой цель – похудеть! Что-то щёлкнуло в голове, мне стало жизненно необходимо, чтобы встреча с любимым городом прошла идеально. Я должна быть идеальной!

Сначала я села на диету. Сбросив двадцать фунтов, смогла попасть в команду черлидинга. Избавившись ещё от тридцати, смогла получить место в первых позициях. Помимо черлидинга, я начала бегать, заниматься фитнесом и танцевать. Все свои достижения я публиковала на страничке блога. За годы учёбы я словно очнулась ото сна, начала чувствовать вкус к жизни. Правильное питание стало привычкой и помогло обрести красивое подтянутое тело.

В блоге у меня не огромная, но и не маленькая аудитория. Людям нравится то, чем я занимаюсь. Со мной не сотрудничают известные бренды, но небольшие магазины спортивной одежды иногда присылают вещи для рекламы, которые потом остаются у меня, бывало, даже платили за услугу. В общем, средств у меня не очень много, но на первое время должно хватить. Мне двадцать один, я уже вправе распоряжаться своей жизнью самостоятельно без участия отца. В Нью-Йорке возможностей для развития больше.

«Мама, у меня же всё получится?»

С собой я взяла только самое необходимое, но и это с трудом уместилось в чемодан. О тёплых вещах решила подумать потом, ближе к осени. Дом я покинула по-английски – Элизабет и Стивен ещё спали, на столе в гостиной я оставила короткую записку: «Следую за мечтой, не ищите». Добираться наземным транспортом выходило дешевле, но это долго, и я больше потратила бы на остановки и ночлег, как-никак, а предстояло преодолеть расстояние в две с лишним тысячи миль, поэтому я сделала выбор в пользу самолёта.

Пять часов в небе и мои ноги стоят на земле Нью-Йорка – в Куинсе. Из-за разницы часовых поясов здесь не полдень, а три часа дня.

Покинув аэропорт, я остановилась на тротуаре около стоянки такси и несколько минут не могла пошевелиться. Меня переполняли эмоции, из глаз ручьём бежали слёзы радости, я мысленно повторяла: «Мамочка, я здесь! Я в Нью-Йорке! Я на один шаг ближе к своей мечте! Ты же веришь в меня?» Ответом послужил тёплый ветерок, мягко коснувшийся щёк, будто мамина ладонь нежно погладила меня, пожелав удачи.

***

Первым делом я сменила в телефоне сим-карту, а старую просто выбросила в урну. Нет, я не пряталась и не скрывалась от родителя, я просто не хотела больше слышать его голос. Меня это успокаивало морально, словно я рушу мост – дорогу обратно в ненавистный дом под песню Мадонны в моей голове: «I Love New York».

У меня было заготовлено несколько объявлений с арендой жилья. Манхэттен я не потяну, а вот Бруклин вполне, правда, только первые два месяца. Сев на рейсовый автобус из Куинс, я планировала обзвонить арендодателей, но вместо этого прилипла к окну и любовалась. Конечно, дело не в невероятной архитектуре, но мне нравилось безумно, я даже несколько раз тёрла глаза убедиться, что всё вижу наяву. Пришлось делать две пересадки, но это того стоило, ведь мы проезжали неподалёку от знаменитого Бруклинского моста, увидев верхушку его подвесной башни, хотелось ликовать и визжать на весь салон, наплевав на приличия.

Я вышла на Клинтон-стрит, осмотрелась, найдя скамейку, приступила к заготовленным телефонным номерам. К сожалению, хорошие варианты быстро уходят, некоторые абоненты не отвечали. Не так уж и просто это оказалось, но на одно объявление мне всё же ответили. По моим расчётам, идти предстояло минут пятнадцать. Я шла вдоль улицы по тротуару, таща за собой чемодан, его колёсики жаловались на неровную плитку, угрожая отвалиться. Остановившись около трёхэтажного здания из красного кирпича, я поднялась на крыльцо и позвонила в дверь.

Комната мне понравилась, маленькая, но уютная. Я собиралась заплатить и обустраиваться.

– У меня условие – депозит за два месяца вперёд, – потребовала женщина.

– То есть, я должна оплатить сразу три месяца?

– Да, это для гарантии наших долговременных отношений, – чопорно ответила хозяйка жилья, поправляя ровное каре.

Это было слишком, ведь тогда у меня не осталось бы и цента в кармане. Да, как мама и говорила – в Нью-Йорке жизнь очень дорогая, но красивая.

Выйдя на улицу, я решила проверить, не появились ли новые объявления. Проблема с жильём немного портила настроение, но не сильно, в отличие от зверского голода. Купив в ближайшем минимаркете пару протеиновых батончиков, я устроилась на скамье неподалёку. Мне так хотелось поделиться невероятными событиями в своей жизни, что я решила осуществить это в своём блоге. Раньше там были видео и фото только по теме спорта и танцев. Я надеялась, что это не снизит интерес ко мне, как к спортивному блогеру. Поправив волосы и одежду, я вышла в эфир:

– Привет-привет, мои дорогие! У меня для вас новости – я в Бруклине! Переехать в Нью-Йорк с самого детства было моей заветной мечтой и вот я здесь! Как же я счастлива, вы не представляете!

Удивительно, но мне посыпалось множество добрых пожеланий и вопросов. Я не успевала их читать и отвечать. В конце я всех поблагодарила за внимание и, пожаловавшись на проблему с жильём, попрощалась.

Снова открыв приложение с объявлениями, я продолжила поиск, успокоив себя тем, что можно переночевать в хостеле, если сегодня ничего не найду. Внезапно мне пришло личное сообщение.

Сара: «Привет, Меня зовут Сара Блум, я подписана на тебя. Если ищешь жильё, могу предложить стать моей соседкой. Я тоже в Бруклине, снимаю студию на Кэрролл-стрит».

Эмбер: «Пиши адрес!»

Двадцать минут пешком и я на месте. Первый этаж трёхэтажного светлого здания был занят студией причёски. Я зашла внутрь, вкатив следом за собой чемодан, и начала осматриваться в поисках Сары.

– Чем могу помочь? – спросила девушка-администратор.

– Она ко мне, Олли!

В мою сторону подобно урагану неслась огненная красотка с распростёртыми объятиями и широкой улыбкой. Её длинные кудрявые рыжие волосы были настолько яркими, что казалось, если выключат ночью свет, она с лёгкостью заменит его. А ведь я даже не посмотрела её аватарку.

Следом за Сарой выскочили ещё несколько сотрудниц салона.

– Девчонки! Эта та самая Эмбер Харт! Я видела все её ролики. Эмбер, – Сара повернулась ко мне, – даже не верится, что ты здесь! – радостно воскликнула девушка.

Мне стало очень неловко. Почему она ведёт себя так, будто я какая-нибудь знаменитость?

– Сара нам каждый твой пост показывала! – дополнила улыбчивая брюнетка.

– Эмбер, у меня скоро закончится смена и мы вместе пойдём домой. Идёт?

– Да, конечно, – я пожала плечами. Выбора у меня нет, к тому же я сама рада новым знакомствам.

Девушки вернулись к своим клиенткам, я ждала на ресепшене и пила свежезаваренный капучино, которым меня угостила администратор салона Олли.

Сара произвела на меня неизгладимое впечатление своим ярким образом, под стать моделям на постерах, развешанных вдоль стен. Я ползала по ним восхищённым взглядом и зацепилась на одном из них. Дерзкая девушка с красно-розовой шевелюрой и экстремально широкими стрелками на веках смотрела на меня, будто спрашивая: «Рискнёшь повторить?»

Ко мне подошла Олли. Чуть сощурив глаза, она оценивающе оглядела меня.

– Знаешь, Эмбер, а тебе пошёл бы этот образ. Нью-Йорк любит ярких. На Манхэттене до того безумный поток людей, что несложно потеряться, слиться с толпой нейтральным пятном.

– Да, Эмбер. Волосы у тебя светлые, густые, кончики чуть подровнять до поясницы и будет отлично! К твоим зелёным глазам фуксия будет невероятно идти. Отметим сменой имиджа твой переезд в Нью-Йорк прямо сейчас? – спросила Сара и задорно улыбнулась.

Я взглянула на девушек немного растеряно, потом бросила взгляд в зеркало на свои скучные светло-русые волосы, а после на постер.

– Да! Хочу этот цвет! – решилась я.