ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Прозвучал долгожданный звонок. Тишина в классе испарилась. Ребята радостно засуетились, зашмыгали книжками и тетрадками по партам.
– Я еще никого не отпускала, – потонул учительский голос в нарастающем шуме, – Запишите домашнее задание!
– Гриша! – ткнул локтем Ваньку сосед, – Давай скорее!
– Опять без домашки убегаете! – обернулась к ним, сидевшая впереди одноклассница.
– Отвянь, Няня! Мы опаздываем….
– Знаю я, куда вы так торопитесь, бежите курить под черемуху! – достаточно громко произнесла девчонка.
– А ну, заткнись! – замахнулся на нее дипломатом Вовка.
– Полегче, Колобок, – перехватил его руку Иван, – Девчонка все-таки…
– Какая она девчонка, она же Няня…, – пренебрежительно сказал друг.
Погода стояла замечательная. Солнце радостно улыбалось во все небо. Редкие белые облачка проплывали по его чистейшей голубизне.
– Клеевая погодка! А, ну налетай, ребята! – достал пачку «Космоса» прыщавый подросток с длинной модной челкой.
Мальчишки плотным кольцом окружили его.
Колобок, пританцовывая от нетерпения, произнес:
– Слушайте, пацаны, а Лякишева нас не заложит? Она ж новенькая, наших порядков не знает…
– Кто?! Эта моль в обмороке? Пусть, только, попробует! Няня…, – говоривший изобразил пальцами очки на глазах, и ребята засмеялись.
– Кто ее, только, назвал, так несчастную! – вступил в разговор еще один Ванькин друг, Сашка Стрижов, по кличке Стриж.
– Не-е, – покачал головой самый высокий из парней, – Ее родичи реально или пьяные были, или на Пушкине помешаны. Это ж надо, такую кликуху дочурке дать – Арина!
Колобков затянулся, и блаженно прикрыв глаза, изрек:
– Сладок запретный плод!
Ванька, глядя, на его довольную физиономию улыбнулся.
– Ну, надо же, ты даже от пирожных, так не тащишься, Колобок!
– Настоящий мужик – это курящий мужик! – выставил вперед палец, с зажатой сигаретой, Вовка. Невысокого роста, полноватый, оправдывая свою фамилию, он выглядел по смешному, солидно, – Сам попробуешь и поймешь….
– Мне тренер, так попробует, что мало не покажется!
– Ты, Гриша, всю нашу компанию портишь, зачем, только, под черемуху ходишь…
Колька Бушманов – интеллектуальная сила класса, и тоже Ванькин товарищ, с характерным прозвищем «Академик», закашлялся, и кинул никотиновую пилюлю на землю.
– Ты чего добром разбрасываешься! – заорал на него вихрастый мальчишка.
– Да, ну эту вашу хрень, чуть не задохнулся!
– Атас, ребята, Ванькина мать идет!
Ванька, выделявшийся среди одноклассников формами, присел.
– Спрячьте скорее меня, пацаны!
Мальчишки заслонили его, как могли, однако, Ванькина огненная голова предательски сверкала, среди синих школьных курточек с погонами.
– Здравствуйте, Ольга Владимировна! – поприветствовал первым завуча Колобок, пряча за спиной потушенную наспех сигарету.
– Что это вы здесь столпились? – строго спросила учительница.
– Воздухом дышим!
– На уроке физике? Вы, что звонка не слышали? Григорьев! – строго позвала Ольга.
Ванька, со вздохом распрямился.
– А, ну, подойди ко мне!
Парень нехотя выполнил просьбу матери.
– Чем, вы здесь занимались?
– Да, ничем! – отвел он в сторону глаза.
– Задачку по физике решали, Ольга Владимировна! Так увлеклись, даже звонка не расслышали.
– Колобков! – заметила его завуч, и поманила пальцем к себе.
Вовка засуетился, глазки его взволновано забегали. Переваливаясь с ноги на ногу, ученик неуклюже подошел к Ольге. Оказавшись рядом со школьным начальством, мальчишка замер, стараясь дышать, как можно тише и реже.
– Ближе подойди, не бойся – не съем!
– Я от бабушки ушел, и от дедушки ушел, а от вас Ольга Владимировна, никуда не денешься, – со вздохом произнес Вовка, и сделал шаг вперед.
Среди ребят послышались смешки.
– Хватит мне сказки рассказывать, Колобков. А, ну, дыхни! – уже серьезно приказала учитель.
– Я не могу, Ольга Владимировна! У меня горло болит, наверное, ангина… Еще зарожу вас, – лицо парня сморщилось в страдальческой гримасе, он кашлянул пару раз для верности, – Вы же понимаете, последствия не предсказуемы… Если вы заболеете, уроки у малышей сорвутся, а сейчас, как-никак, конец года, на носу праздничные мероприятия… Да, на вас вся школа держится!
– Какой ты дальновидный, Колобков, прогнозы на пятилетку…, – с не добрым прищуром, посмотрела на него Ванькина мать, – И заботливый…
– Так вы ж нас сами учили…, – Вовка не договорил, Ольга Владимировна перебила его.
– А, врать я вас тоже учила? – учительница неожиданно схватила парня за руку. Не докуренная сигаретка выпала на асфальт, – Если вам на собственное здоровье наплевать, – не на шутку рассердилась она, – Бедное деревце бы пожалели. От ваших перекуров черемуха скоро почернеет!
Кто-то из мальчишек снова хихикнул.
– Жду у себя ваших родителей, – окончательно оборвала их веселье строгая завуч, – А, сейчас, все на урок быстро!
– Везет же Грише, ему не надо родителей в школу вызывать…, – сказал кто-то из ребят, когда Ольга скрылась за входной школьной дверью.
– А, ты тоже хорош, Колобок, задачку по физике решали…. Ты б еще сказал, пестики с тычинками изучали…
Ребята сидели на перемене в классе биологии. Обычно их сюда до звонка не пускали, но сегодня учительница задерживалась, и оставила ключи старосте.
Не большой кабинет, потонувший в зелени, был похож на маленькие джунгли. В одном углу стоял аквариум с золотыми рыбками, в другом – с Мадагаскарскими тараканами: Пашей и Глашей – любимчиками биологички, в третьем – ползала черепаха Маня…
Места на подоконниках для цветов не хватало, поэтому по классу всюду были расставлены подставочки для растений. В горшках и горшочках росло столько всякой всячины, но Стела Анатольевна – учитель биологии и хозяйка этого райского уголка, знала, казалось, каждый листок наперечет. Не дай Бог, кому-то случалось обидеть ее питомцев. Стела – была фанатичкой своего предмета.
– Ребят, вы Лякишеву не видели? – спросила вбежавшая в класс комсорг.
– Да, вон она, – кивнул Колобок, – В углу стоит…
– Где?! – выпучила глаза девчонка, – Там, только, скелет…
– Это она и есть, только, обнаженная! – содрогнулись пухлые щеки Вовика от смеха. Стоявшие рядом приятели тоже захохотали.
– Дураки!
Развеяв надежду, что урока не будет, в класс вошла Стела Анатольевна. Поправив очки, она раскрыла журнал, и произнесла убийственную фразу: «К доске пойдет…».
Вовка втянул голову в покатые плечи, Ванька судорожно начал листать учебник.
Но среди названных, ребят не оказалось.
– Ух! – выдохнул облегченно Колобок, – Пронесло! – и мальчишки, расслабившись, начали по привычке, резаться в морской бой.
– Эф десять, – заглядывая в свою тетрадку, прошептал Вовка.
– Ранил…, – разочарованно отозвался Ванька, напрасно прячась от биологички за разросшиеся листья папоротника, стоявшего рядом на триножке, его рыжая макушка, ярко горела, как раскрывшийся цветок в Гоголевскую Купалову ночь.
– Бэ семь, – ерзая на стуле, возбужденным шепотом произнес Колобок, чувствуя близкую победу.
– Да, заткнетесь вы! – оглянулась на них Лякишева, сидевшая одна впереди, соседка ее, Маринка Воронова, уже неделю болела, и не ходила в школу.
– Убил…, – не обращая внимания на змеиное шипение одноклассницы, траурным тоном произнес Ванька, и скомкал от досады листок, – Везучий ты, Колобок, всегда выигрываешь!
– Стратегия! – хихикнул довольный товарищ.
– Колобков, – обратилась, вдруг, к Ванькиному приятелю учительница, – Я сказала, что-то смешное?
– Нет, Стела Анатольевна…, – в раз сделалось печальным лицо парня. Его настроение менялось, как цвет хамелеона.
– А ты, вообще-то, слышал, о чем мы тут говорили?
– Конечно! – заверил ученик.
– Повтори, – невозмутимым тоном потребовала биологичка.
Ванька ткнул линейкой в позвоночник Арину. Та сердито сверкнула на него глазами из-под очков.
– Вид – это совокупность особей, сходных по ряду признаков…, – прикрыв ладошкой рот, начала подсказывать недовольным шепотом девчонка.
– Помедленнее! – заругался на нее Ванька, – Колобок не успеет за такими заумностями…
– Вид…, – переминаясь, с ноги на ногу повторил Колобков, – Это…
– Совокупность особей, – изо всех сил шипела Няня.
– Совокупляемость особей, – брякнул, плохо расслышанное слово Вовка, и класс грохнул от смеха. Даже Стела Анатольевна улыбнулась.
– Лякишева, – обратилась к девочке учительница, – Скажи вслух.
Арина вскочила.
– …Вид – это совокупность особей, сходных по ряду признаков, свободно скрещивающихся и дающих плодовитое потомство, занимающих в природе определенный ареал и обитающих в сходных биологических условиях, – отбарабанила девчонка.
– Колобков, ты хоть разницу между этими двумя словами понял?
– Где ему понять, – послышалось откуда-то с «камчатки», – Он, до сих пор, думает, что его папка с мамкой из теста вылепили!
Очередной приступ хохота потряс класс.
Ванька, держась за живот, смеялся вместе со всеми.
– Угомонитесь! – застучала по столу учительница, – Все умные, когда вас не касается!
Колобок плюхнулся на место, весь красный от стыда и гнева.
– Ну, Арина Родионовна, ты специально, так сделала?!
– Что, Колобков? – поглядела на него девочка, – Уши по утрам чистить надо!
Класс поутих. Колобок, набычившись, молчал, в его голове созревал план мести Лякишевой. Было почти видно, как шевелились его напряженные мозги. Во всяком случае, волоски на голове вздрагивали.
– Да, ладно тебе, – толкнул локтем его лыбящийся Ванька, – Няня же помочь тебе хотела. Что ты первый раз народ веселишь?
– Придумал! – не приняв к сведению его замечание, воскликнул Вовик, и скосил глаза на импровизируемый террариум с двумя здоровенными тараканами, стоявший рядом с цветком, а значит, и с Ванькой.
– Ты что, рехнулся! – посмотрел на него друг, – Стела же нас убьет!
– Скоро звонок будет, она не просечет!
Ванька, вздохнул, понимая всю нелепость Вовкиной идеи, но дружба была важнее правильных поступков. Он глянул на папоротник, что-то прикинул, и, улучив момент, когда учительница отвернулась к доске, опустил самый длинный листок в стеклянный ящик. Заморский усач простодушно начал карабкаться по резному листу, как по ступенькам вверх. Морщась от отвращения, Ванька взял насекомое в руку, лапки последнего начали неприятно карябать ладонь.
– Фу! Как может женщине нравиться такая гадость! – сказал он, имея в виду учительницу, – Интересно, это Паша или Глаша? – рассматривая насекомое, вслух подумал Ванька.
– Какая разница! Няне не один, не другой, точно не понравиться! – предвкушая реакцию девочки, сказал Колобок, – Ох, ты моя прелесть! – чуть не поцеловал он таракана, сажая на спину Лякишевой.
«Мадагаскар», как танк, начал покорять складки Арининого платья. Добравшись до плеч, он прибуксировал лапками по связанному крючком белому воротнику, и, наконец, оказался на шее.
Вовик торжествовал.
Девочка, сначала решила, что это очередные проделки Колобка, и со злостью, развернулась вполоборота к сидевшим сзади мальчишкам.. Однако, руки последних прилежно лежали на парте, а ощущение движущегося по ее коже насекомого не проходило. Арина замерла от страха. Она отчаянно замахала ладошкой у себя под косой.
– Что там опять у вас происходит? – сердито спросила Стела Анатольевна.
Звук звонка слился с воплем Лякишевой. Огромный таракан свалился на пустующий соседний стул. Девчонка, подключив инстинкт самосохранения, схватила учебник биологии, и со всего маха шлепнула им по насекомому.
Ребята сбежались к Няне.
– Вот, это да!
Ванька, перегнувшись через парту, глянул на раздавленный труп. Вовка подскочил с места и растерянно заморгал ресницами, такого поворота он не ожидал. Операция планировалась пройти без крови. Учительница, торопливо простучала каблучками к месту событий, и раздвинула окруживших Арину восьмиклассников.
– Глаша…, – еле слышно произнесла Стела Анатольевна, увидев уничтоженное насекомое. Глаза ее под очками заблестели. Тараканиха еще шевелила лапками…
– Простите, Стела Анатольевна…, – напуганная появлением таракана, а теперь, еще и местью учительницы, едва выговорила девочка, – Но я его, кажется, убила…
Вовка лихо подкатил на велосипеде к сидящим на детской вертушке ребятам. Он крутанул их. Стриж от неожиданности, чуть не свалился на землю.
– Совсем, офонарел, Колобок!
Парень засмеялся довольный собой, и, соскочив с велосипеда, присел на свободное место.
– Пацаны, я вам такую литературу принес, – залез он за пазуху, и извлек оттуда тонкую самодельную брошюру.
Сашка по слогам начал читать название: «Как сделать счастливой женщину». Ничего не подозревая, он перевернул страницу, и тут на него из-под обложки выпрыгнула огромная черная сороконожка. От неожиданности мальчишка выронил книжку и отдернул руку.
Приятели заржали, а Вовка громче всех. Очень естественного вида резиновое насекомое свалилось на песок.
Сашка замахнулся на Колобка.
– Я тебе не Лякишева, сейчас, как врежу!
Вовка предусмотрительно отскочил от друга.
– Прикольно, правда, пацаны? Это брат привез. Он недавно из армии вернулся. – Как говорит наша классная, не будем останавливаться на достигнутом, – подобрал он отвратительную козявку и сдул с нее песчинки, – Доконаем нашу отличницу! Вон, как с Глашей весело получилось…
– По-моему трагически, – не поддержал его Ванька, вытирая выступившие от смеха слезы.
– Да, этих членистоногих давно надо было дихлофосом побрызгать… Что-то я не пойму, Гриша, – хитро прищурил глаза Вовик, – Тебе, таракана жалко или Няню?! – ухмыльнулся приятель, – Может ты втюрился в нашу отличницу?
– Ну, ты точно чокнутый, Колобок! – покрутил Ванька пальцем у виска и поднял отлетевшую брошюрку.
– Смотрите, наш Академик идет! – заметил приближающегося Бушманова Стриж.
Вовка выхватил из рук Ивана книжку.
– Чего ржете, кони? – спросил подошедший интеллектуал.
– Как женщину счастливой сделать, знаешь? – с ходу задан он вопрос Академику.
– Какую еще женщину? – опешил товарищ.
– Ты у нас любишь книжки читать, – хихикнул Стриж и кивнул на брошюрку.
Понимая, что друзья над ним прикалываются, тот отмахнулся рукой:
– Да, пошли, вы…
Странички зашелестели и рядом с кедами Бушманова что-то шлепнулось.
– Что это за фигня?! – сморщился Колька, – Ты оставил нашу Стеллу сиротой? И второго что ли прикончил?
Вовка наклонился и пыхтя пробурчал:
– Ну, почему с отличниками всегда так: все ни как у людей… Даже пошутить нельзя.
– Это потому, что у тебя в голове одни тараканы, Придурок…, – с невозмутимым видом произнёс Колька.
– Сам ты придурок… Это сороконожка. Как живая…, – погладил он по лапкам последнюю, -
Понимал бы… Мне брат привез…
– А, где служил твой брат? – перебил его стенания Ванька.
– В Москве. Он даже в параде участвовал, на Красной площади, – гордо сообщил Вовка.
– Я больше зеленые погоны уважаю, – по-деловому заметил Сашка.
– Тоже мне, пограничник нашелся… Мы с Мухтаром на границе, я боюсь, и он боится…, – гоготнул Вовик и толкнул Стрижа.
– А я хочу в десантники попасть, – поделился своей мечтой Иван.
– Ну, армия не для меня, – не очень расстроившись, сказал Вовка, – Вот, ресторан – другое дело. Сплю и вижу, как я заливное по-французски делаю и пробу снимаю…, – блаженно прикрыл глаза Вовик
Ребята засмеялись.
– У тебя на уме одна жрачка, Круглый!
– Кому, как, а мне машинисты поездов нравиться, – посмотрел на проступившие в небе звездочки Сашка, – Дальнего следования… Разъезжают себе из города в город, не жизнь, а малина…
– Во, – тут, как тут подоспел Вовка, – Отвезешь бесплатно меня в город моей мечты – Одессу!
– Колись, Наука, – ткнул в бок Академика Сашка, – О своих планах на жизнь!
– Хочу закончить десятилетку и уехать в Москву, – произнес совсем не романтично приятель, – Чтобы потом поступить в институт и проектировать дома для всяких разных Придурков вроде, вас!
– Представляю, – улыбнулся Ванька, – Какой-то крутой чувак построил в столице гостиницу «Космос», а наш Академик воздвигнет рядом свой небоскреб и назовет «Все-ле-н-на-я» …
Ребята засмеялись.
– Ага, – качнул головой Вовка, – Номера нам забронировать не забудь в своей «Вселенной!», – пошутил он.
– Во всем ты выгоду ищешь, Круглый! – встал с качелей товарищ, – Мы сегодня на площадь поедем или нет?
– По коням, пацаны, – встрепенулся Стриж, – А то совсем стемнеет. До церкви и обратно. Попугаем прохожих на площади…
Ванька аккуратно завез велосипед в квартиру, но в последний момент споткнулся о брошенный впопыхах дипломат. Не раскрытый, он со школы валялся в коридоре. Парень нажал на выключатель, на улице давно зажглись фонари.
– Не хватило сил до спальни донести? – встретила его Ольга сердитым тоном, наблюдя, как мальчишка почесывает ушибленную щиколотку, – Ты, вообще, знаешь который час?
– Не злись, мама Оль, – начал оправдываться Иван, – Половина одиннадцатого. Детское время!
– Детское время …, – передразнила его Ольга, – А, ты, значит, взрослый.… Тогда тебе должно быть стыдно, я третий раз договариваюсь с учителем истории, что ты ответишь ей. Мать – завуч, а сын – еле с двойки на тройку перебивается. Позор!
– Отвечу в конце недели – обещаю! – ответственно заверил Ванька, и засуетился, дергая носом, – А, чем это у нас, так вкусно пахнет?
– Александр борща наварил…
Парень ломанулся на кухню, прямо к кастрюльке с цветочками, и ухватился за торчащий половник.
– Если бы не дядя Саша, мы питались бы, только, знаниями! – радостно воскликнул Ванька, отхлебывая прямо из черпачка.
– Это, что еще за безобразие? А ну, марш, руки мыть! – заругалась снова Ольга, видя такое вероломство, – Кстати, какие это вы, там перекуры во время большой перемены придумали?! – строго, спросила она.
– Мама Оль, ну ты же знаешь, я не курю!
– А, у Колобкова – сахарный диабет, ему, вообще, сигарету в руках держать нельзя.
– А я, что? – удивленно захлопал ресницами Ванька.
– Ну, насколько мне известно, ты его друг…
Оля поставила перед сыном тарелку. Ванька радостно потер руками.
– Мой любимый борщик!
– Александр сказал, – нерешительно начала Оля и посмотрела на мальчишку, – Надо на кладбище съездить, порядок навести, оградки покрасить…
Ванька притих. Ехать в деревню ему совсем не хотелось. Оставленное там прошлое, как муть в колодце, поднималось на поверхность, стоило лишь зацепить. Невыносимая тоска, охватывала мальчишку, и мучила его повзрослевшую, но еще до конца не зарубцевавшуюся душу. Светлые воспоминания об Анне, теперь, ее фотография, как икона, висела на стене, рядом с кроватью, всегда жили в Ванькином сердце. Но там, на могиле матери, они становились нестерпимо больными, будто все произошло, только, вчера…
К Дарье он ходил реже. Бабушка была похоронена рядом с сыном – Василием. Парень клал цветы, и, стараясь не глядеть на соседнюю могилу, уходил. Отца Ванька, простить не мог, до сих пор. Сашка один ухаживал за новым домом Васьки Крушинина.
– Надо, значит, съездим, – ответил после не долгого молчания парень, – Когда дядя Саша, теперь, объявится?
– На выходных обещался, Так, что будь добр посиди пару дней дома! – торжествующе посмотрела на него Ольга.
– Спасибо, мама Оль, все было очень вкусно! Я в ванную и спать…, – потянулся Ванька.
– Полотенце возьми свежее!
– Это еще чистое! – сонным голосом отозвался мальчишка, стягивая с себя рубашку через голову.
Ольга, закипая от негодования, последовала за ним. Вырвав у него рубашку, она отхлестала ей Ваньку по широкой обнаженной спине.
– Лентяй!
Парень, почесывая последнюю, поплелся к шкафу за выстиранным полотенцем.
Была суббота. За окном стояло погожее майское утро.
Ольга жарила на кухне оладьи. Проснувшийся Ванька, увидев мать, удивленно воскликнул:
– Ты сегодня дома, мама Оль?! – и протопал в ванную, а потом, выйдя на балкон, закричал, – Дядя Саша приехал!
Выцветший, бледно-голубой «ЗИЛок» с деревянным кузовом, чуть взглядывал с дороги из-за покрывшихся зеленью деревьев. Май призывно шумел молодой, еще свежей листвой.
Мальчишка забежал на кухню, и, обжигаясь, начал торопливо уплетать горячие, только, что испеченные оладушки.
– Не спеши, Иван, пока он поднимется…, – ставя перед ним кружку с чаем, сказала Ольга, – Там лифт опять не работает…
И, правда, только, минут через десять, дверь с шумом распахнулась, и в нее тяжело ввалился Сашка. Мужчине, приближалось к сорока, он помешковел, волосков на его голове поубавилось.
– Какой идиот построил этот скворечник с постоянно сломанным лифтом! – задыхаясь, пропыхтел Александр, – Ненавижу эту вашу клетку с удобствами на пятом этаже! То ли дело, у нас в деревне, два порожка и в хате!
– Наша хата тоже хорошая, трехкомнатная! – на его манер засмеялась, выглянув из кухни Ольга, – А ходить по лестнице, между прочим, говорят полезно, для здоровья!
– Говорят, и кур доят…, – недовольно пробурчал мужчина и, разувшись, прошел на кухню, – Всем привет! – кивнул он Ваньке, – Что это мы, тут готовим? – потер он заговорчески ладонями.
– Мой руки и присоединяйся!
Заметив нарядного мальчишку, Александр спросил:
– Ты что на танцы собрался?
– А, что? – в свою очередь задал вопрос Ванька, расправляя наспех одетую футболку с изображением Брюса Ли.
– Ладно, – махнул мужчина рукой, – У меня там трико в кабине старое лежит и рубашка…
– Не буду одевать я никакое трико! – завопил парень, – Мама Оль! – обратился он за поддержкой к Ольге.
Та покачала головой .
– Пусть едет так, я постираю.
– Совсем избаловала мальчишку, – абсолютно не сердясь, сказал Сашка, разворачиваясь в небольшой кухоньке, – Тебе б корову, да пару телков, я бы посмотрел тогда, на тебя чистюлю!
– Тебе бы тридцать моих телков! Я бы тоже посмотрела на тебя, работягу, – парировала женщина.
– Подумаешь, Учителка! – усаживаясь на табурет, передразнил ее Сашка, и неуклюже задел Ольгу своим замусоленным выпирающим животом.
Оля, заметив последний, возмущенно воскликнула:
– Александр!
Мужчина испуганно отпрянул от нее.
– Я кому стираю и наглаживаю каждую неделю! Почему ты опять не сменил рубашку?
– Менял вчера! – застигнутый врасплох, поставил тот на нее свои серые глаза.
– А это, что? – дотронулась женщина до его выпирающего пузка.
– Признак солидности и достатка!
Сидевший за столом Ванька хихикнул.
– Скажи лучше неряшливости! А, ну, быстро переоденься!
– Я и так рубахи меняю, чаще, чем наш председатель! – пробурчал недовольно Сашка и начал на ходу расстегивать пуговицы.
– Сделай это, пожалуйста, в ванной…, – снисходительным взглядом окинула его Оля.
Александр, будто не слыша, нарочно, продолжил обнажаться, выставляя перед ней, свои добротные телеса.
– На, посмотри хоть на мужское тело, женщина…, – сделал он шаг в ее сторону, – Может в тебе хоть какие-то чувства проснутся!
Ольга, глянув на его заросший волосами живот, подкатила глаза к потолку.
– Ну, прекрати паясничать, здесь же ребенок сидит!
– Ванька! – оглянулся Сашка на хохочущего парня, – Заткни уши и закрой глаза! – и продолжил настойчиво приближаться к Ольге.
Та часто замахала ладошкой у себя перед носом, от мужчины жутко разило потом.
– Иди уже в ванную! – начала выталкивать она его, пустив на самотек новую порцию оладьей.
– А ты со мной? – спросил, казалось, серьезно Сашка.
Как, только, балагур переступил порог ванной комнаты, Ольга защелкнула задвижку.
– Не выпущу, пока не помоешься! Советую поторопиться, иначе Иван съест все оладьи! – пригрозила она ему.
– Как ты живешь, Ванька с этой женщиной под одной крышей, – послышался среди журчащей воды Сашкин бубнящий голос.
– Хорошо! – сквозь набитый рот, крикнул смеющийся парень.
Скоро мужчина забарабанил обратно в дверь.
– Открой уже, – сказала Ольга, улыбаясь, – И рубашку ему принеси из гардероба.
Сашка, вышел розовый посвежевший, похлопывая у себя под мышками. Среди запаха масла и муки Ольга неожиданно почувствовала знакомый аромат. Она заволновалась.
– Что это?
– Теперь, нравится? – довольный собой, расцвел Александр.
Ольга подошла ближе и обнюхала его.
– Ты брал мои духи?! – ошарашено посмотрела на него женщина. Наткнувшись на растерянный взгляд Александра, она еще громче спросила, – Ты, что все их вылил на себя?!
– Да, там и была одна кроха, – виноватым голосом отозвался тот, – Не переживай, у моей бабки три пузыря одеколона по сто пятьдесят грамм каждый: «Сирень», «Ландыш» и «Гвоздика». Выбирай. Я тебе привезу. И пахнут не хуже.
– Какая «Гвоздика»?! – воскликнула Ольга, – Это были настоящие французские духи! Мне Наташа их по блату достала!
– О, у нее и во Франции любовники есть? – искренне удивился Сашка, – Тогда, чего ты переживаешь, эта вертихвостка тебе еще привезет!
Ольга схватилась за голову и плюхнулась на стул.
Иван засимофорил Сашке своей яркой головой, чтоб тот замолчал.
Ванька подошел к могиле Анны, и сорвал несколько былинок. Голубоглазые первоцветы, нарядные, с любопытством смотрели, на него, будто вопрошая: «А, ты кто такой?!». Они выросли самосевом, без приглашения, и чувствовали себя здесь хозяевами.
Мальчишка не удержал выкатившуюся слезу. Красавица-мать смотрела на него с поблекшей фотографии, как какая-нибудь кинозвезда из старого журнала. Только, взгляд был заботливым ласковым, словно каждый раз она спрашивала его: «У тебя все хорошо, сынок?».
– Хорошо…, – вслух проговорил Ванька, и провел рукой по выцветшему фото. По аромату дорогого парфюма парень почувствовал приближение Сашки.
– Ты цветы не срывай, пусть растут. Твоя мать любительница до них была…
– Ей васильки больше нравились…, – сказал мальчишка, и торопливо вытер слезы.
– Где ж, васильков-то взять в мае, – он похлопал парня по плечу, – Твоя матушка, Ванька, видать челобитную ему, – подкатил Сашка глаза к небу, – Била… Что тот Ольгу тебе послал.… Не кисни.… Какой красить будешь зеленой или голубой?
Ванька задумался над словами мужчины, поэтому отозвался не сразу:
– Говорю же, мамка синий цвет любила…
Сашка соорудил из газеты «Сельская жизнь» две панамки и, нахлобучил одну Ваньке.
Тот начал было сопротивляться, но Сашка его осек.
– Напечет голову с непривычки, Ольга меня убьет!
Парень поправил бумажный головной убор, и взялся за кисточку.
– Бабку навестить не забудь, – сказал Сашка, и, забрав банку с зеленой краской, отправился на могилы Дарьи и Василия. Перед уходом он добавил, – С отцом…
Было заметно, как Ванька встрепенулся. При слове отец, его начинало лихорадить. Все эти годы он ни разу не глянул на его застывшее, на памятнике лицо. Его образ хранился где-то глубоко, глубоко под слоем снов и времени…
Иван зашел в березовую посадку, разросшуюся рядом с кладбищем и нарвал незабудок.
– Вот, бабка Дарья и внучок тебя попроведовать пришел! – вытер вспотевший лоб Сашка, и отложил кисточку в сторону, наблюдая, как Ванька кладет цветы на могилу.
Мальчишка, молча, постоял пару минут перед памятником Дарье. В сторону отцовского он, как обычно, даже не глянул.
– Я у мамки все закончил, – сказал после молчания он.
– А может, тут поможешь? – предложил Александр, – Я отцовскую, только, начал красить…
– Нет! – сухо ответил Иван, – Я тебя в машине подожду, дядя Саш….
– Тебе видней, – вздохнул мужчина.
«Зилок» подпрыгнул пару раз на бревенчатом мосту.
– Который год ремонтировать собираются! – выругался Александр, – То у них посевная, то отел, то праздник урожая, а тут хоть летай через речку!
– А мне порулить дашь, дядя Саш?
– Погодь, дай в деревню заскочим…. Я вчера гуся зарубил.… Хочешь лапшички с гусятинкой! – засмеялся в тридцать два зуба Сашка, глядя на парня, и тут же ловко крутанул свою баранку, – Гляди лужи какие! – кивнул он в окно.
И, правда, светило солнце, небо было чистым-пречистым, а на дороге стояли ямы заполненные водой.
– Ничего себе! – присвистнул Ванька.
– Вчера такая гроза была!
– У тебя не машина, а танк, дядя Саш! – улыбнулся Иван, глядя, как мужчина ловко управляется с рулем.
Довольный Сашка, шлепнул по последнему.
– Это не просто машина, а моя верная подруга! Сколько я всякой всячины на ней перевозил! Даже твою Учителку катал по молодости!
Они проехали мимо сельсовета и притормозили.
– Я быстро! – выпрыгнул из машины Сашка.
Ванька тоже вышел на улицу. На кладбище они ездили регулярно, а вот, в саму деревню заехали первый раз за все эти годы. Мальчишка, как инопланетянин начал оглядываться вокруг.
Молодой зеленый подорожник пушистым покрывалом стелился по земле. Ванька, до сих пор, помнил, как приятно по нему было бегать босиком. Мимо него, вытянув шею и предупредительно шипя, важно прошествовала гусыня с выводком. Среди дневной тишины послышался звук отбиваемой косы. Ванька помнил и его.
Женщины в нарядных пестрых платьях, возвращавшиеся из поселкового магазина, тоже с интересом начали разглядывать парня.
– Это кто ж такой будет? – спросила одна из них.
– Из городских похоже…
– Бабоньки, – кивнула другая в сторону Сашкиной машины, – Да, это ж Васьки Крушина сын – Ванька! – громким шепотом сообщила она товаркам, – Наш Сашок-то у него, теперь, вроде отчима…
– Батюшки святы! Вылитый батя! Такой же бугай рыжий вырос…
Ваньке стало не по себе, от их разговоров, он передернулся, будто, вдруг, похолодало.
– Привет! – услышал он, вдруг, позади себя и обернулся.
Худощавый паренек в майке и накинутой сверху ветровке восседал на белом в серую крапинку жеребце. Конь подрагивал лощеной кожей и иногда фыркал.
– Привет, – ответил Иван парню.
– Ты меня не помнишь? Я Мишка, Славки ….. сын. Мы с тобой в школу вместе ходили…
Ванька согласно закивал головой, хотя на самом деле, так и не вспомнил одноклассника.
– Говорят твоя новая мать – учительница, Это правда?
– Да, – качнул головой Ванька, и обрадовался, увидев, выбегающего из дома Сашку.
– Окаянный! – неслось вслед мужчине, – Приворожили тебя, дурака! Это все ведьма Крушининская – Дарья! Своих деток не завел, а о чужом печешься!
Старый новый знакомый Мишка показал с выщербинкой зубы.
– Дядьке Саше достается от своей матери!
Ванька промолчал.
– У нас, сегодня, дискотека в клубе. Приезжай, – предложил Мишка.
– Не могу, – вежливо отказался Ванька, – Мне завтра на соревнования ехать…
Парень торопливо сиганул в кабину, словно хотел скорее спрятаться от своего прошлого. Однако когда они проезжали мимо их бывшего дома, воспоминания сжали душу мальчишки, будто новая тугая пружина. Он заметил, мелькнувшие наличники на окнах были выкрашенные совсем другим цветом…. Ванькино сердце екнуло. Там жили новые хозяева, и, казалось, прошлая жизнь просто пригрезилась ему или приснилась. Не было никакого Ваньки Крушинина, Григорьев Иван всегда жил на этом свете. Даже ненаглядные вишенки под окном, все также буйно цветущие пенящимся свежевыдоенным молоком, поглядывали с прохладцей, свысока. Они вымахали до середины крыши. Ванька, помнил их маленькими, как он сам… Их ветки горячо хлестнули по встревоженной памяти. Несмотря на волнение, парень заметил: одна из них была спилена, та, с которой он набирал матери ягоды, в последний раз… Подбородок у Ваньки задергался. Он не хотел больше возвращаться сюда. Никогда!