Раздевайся, мышка

– Вот эта вроде ниче такая, – мой временный босс похотливо кивает на фото девушки в совсем нескромном купальнике и разве что не облизывается.

– Мы уже давно согласовали модель для этой съемки, – осторожно отвечаю и упрямо поправляю сползающие на нос очки. Свои обычные я снова забыла дома, а эти пришлось купить в переходе по дороге на работу. Даже размер выбрать времени не было, схватила те, в которых линзы были побольше да потолще, а теперь мучаюсь.

– Ваша модель – вобла сушеная, – огрызается он, продолжая листать каталог с портфолио. – Ей впору санаторий для дистрофиков рекламировать, а не нижнее белье. Она там тебе откат, случайно, не дала, чтобы в проект попасть?

Мысленно я считаю до десяти, но спорить, конечно, не решаюсь. Во-первых, я всего лишь стажер, хоть и практически в одиночку организовала контракт с престижной маркой французского нижнего белья, а во-вторых… дура я, что ли, спорить с этим громилой?

Понятно, что в маркетинге этот неандерталец не разбирается, но вот по части принудительного убеждения ему нет равных. Поговаривают, он свое состояние сколотил на конторах быстрых займов, у него их больше сотни по всей области.

Это ж в каком отчаянии надо быть, чтобы одолжить деньги у этого бандюгана? Хотя, держу пари, в офисе у него сидят миловидные барышни, а вот когда дело доходит до взыскания долгов, тогда на сцену и выходит Алексей Кулаков собственной персоной. Глядя на него, люди готовы не только все задолженности вернуть, но и расстаться с честно нажитым.

Он просто огромный, под два метра ростом, с широченными плечами и раскачанной до невозможности грудной клеткой. Неудивительно, что он стойко игнорирует офисный дресс-код и третий день подряд приходит в джинсах и простой черной футболке – попробуй найди костюм его размера.

Как такое чудовище могло родиться у интеллигентного Игната Юрьевича? Может, он приемный? А что, босс человек добрый, мог и приютить сиротинушку. Хотя, даже несмотря на то, что с фантазией у меня порядок, глядя на этого здоровяка, просто не могу представить его себе младенцем. Кажется, он уже родился таким: огромным, грозным, суровым. Махина, а не человек. Вот и сейчас, с трудом оторвав глаза от сексапильных глянцевых красоток, переводит взгляд на меня и тут же хмурится.

Темные глаза недовольно скользят по моему платью оверсайз унылого коричневого цвета, а скулы, покрытые густой щетиной, как бы сами собой напрягаются с укором.

У меня же сердце колотится в груди, а низ живота тянет, словно перед экзаменом.

В глаза ему смотреть не решаюсь, поэтому опускаю взгляд ниже и делаю вид, что пытаюсь рассмотреть устрашающие узоры на его руках. В какой-то момент настолько увлекаюсь, что подушечки пальцев начинает жечь от желания потрогать татуировки. Сверху на предплечье у него какой-то жуткий череп, а вот ближе к запястью – изящные тонкие линии, разглядеть которые на расстоянии я не могу.

Закончив придирчивый осмотр моей внешности, босс с надрывом вздыхает и снова возвращает свой взор на красоток. Да-да, я в курсе, что на фоне профессиональных моделей выгляжу как натуральная бледная моль, но уж лучше так, чем испытать на себе его похотливый взгляд. Второй раз я не позволю своей внешности встать на пути карьеры. Так что пусть помучается, ему полезно. Может, даже начнет активнее отцу в больницу апельсины таскать, чтобы тот поскорее поправился и вернулся на рабочее место.

Ох, точно, надо бы снарядить Софочку с корзинкой фруктов боссу от всего коллектива. Уверена, не я одна жду его возвращения как самого большого праздника. Потому что терпеть вот этого грубого мужлана в хозяйском кресле с каждым днем становится все сложнее.

Ладно, в первый день он просто просидел за компьютером, раскладывая пасьянсы и гоняя секретаршу за кофе, но сегодня он вздумал лезть в проект, согласованный месяц назад! Да он хоть знает, скольких трудов мне стоило уговорить Жоржа Бланко, самого именитого фотографа коммерческой съемки, впихнуть наш проект в свой плотный график? А визажиста? Да у них запись на пять лет вперед!

И теперь он пытается мне доказывать, что вот эта сисястая нимфа будет лучше смотреться в французском кружеве? Да ей только в фильмах для взрослых сниматься с такими данными!

– Вот эту я где-то видел, – выдает он, перелистывая страницу. – Лицо знакомое.

Смотрит он при этом почему-то не на портретное фото, а на то, где отчетливо видно бюст пятого размера. Ну-ну, что и требовалось доказать… Он бы еще попросил меня срочно выйти, чтобы остаться наедине с этим каталогом. Извращуга!

– Она у нас в рекламе молокоотсосов снималась, – комментирую холодно. – Изображала кормящую мать.

– Молоко…чего? – он едва ли не отбрасывает каталог в сторону. – Это те, что… эээ, ладно. Та твоя брюнеточка тоже норм, пойдет. Когда там съемка, ты говоришь?

– Сегодня вечером. Все уже готово. Товар доставят к семи, визажист и модель подойдут чуть раньше. Жорж сказал, что у него всего два часа свободного времени, но мы уложимся. Ребята должны были подготовить студию, я сейчас от вас прямиком туда направлюсь и обязательно еще раз все проверю.

– Вы б еще ночью снимали, – ворчит он. – Мало вам рабочего времени, что ли? Мы там, че, порнушку снимаем или трусишки бабьи?

– У фотографа крайне загруженный график, нам очень повезло, что он согласился взять наш проект.

– Да за такие бабки, что ему платят, он тут три дня должен по офису ползать и снимать нас со всех ракурсов! В белье и без! Если бы не отцовская подпись на смете, ни в жизнь бы не поверил, что какой-то додик с камерой наперевес может получать столько! Батя на старости, видать, мозгами уже двинулся, раз подписал это.

– Ваш отец – профессионал своего дела, – шиплю я, отчаянно боясь повысить голос. Внутри все кипит, но чувство самосохранения не позволяет высказать все, что я о нем думаю. – Расходы на фотографа, съемку и все остальное покрывает заказчик. Им нужны профессиональные продающие фото. И мы им их обеспечим. И без ваших ценных замечаний.

Последнюю фразу я, разумеется, вслух не произношу. Жить еще очень хочется. Да и работать в этой компании. Поэтому я снова мысленно считаю до десяти и выдавливаю из себя улыбку.

Правда, босс от нее сразу морщится, будто я ему зарядила лимоном прямо в лицо и рассматривает меня подозрительно. Что он там высмотреть пытается? В рекламе молокоотсосов я не снималась, впрочем, как и в порно. А значит, пересекаться нам было негде. Но, тем не менее, он продолжает смирять меня противным снисходительным взглядом, от которого подкашиваются коленки, а все тело бросает в жар и, наконец, заявляет:

– Ладно, иди уже, работай. Встретимся в студии.

Ноги уже несут меня к спасительному выходу, но мозг, как всегда, за ними не поспевает, поэтому, уже схватившись за ручку дубовой двери, я пищу:

– Что значит в студии?

– То и значит. Приду посмотреть, как вы там эти продающие фото создаете.

При этом на его лице играет такая мечтательная улыбка, что сразу ясно – интересуют его не столько фото, сколько процесс их создания, а именно – красивая девушка в сексуальном нижнем белье.

– Мы обычно ограничиваем круг присутствующих на такие съемки. Зачем смущать модель лишний раз?

– Твоя модель своими прелестями на всю страну светить собралась, – резонно напоминает он. – Так что плюс-минус один человек на съемках ей вряд ли помешает. А вообще, раз такая стеснительная, то пусть на завод идет, а не задом перед камерой крутит!

– Она… она, – я несколько раз открываю рот, но так и не решаюсь ничего сказать.

– Иди уже, иди, – подгоняет он меня, словно ту самую моль, позарившуюся на его дорогущую шубу. – У тебя четыре часа рабочего времени впереди, поищи еще какого-нибудь суперфотографа с гонораром как у Киркорова. У нас че, казенных денег мало? Вот погодите, я скоро разберусь в этих ваших хитроумных отчетах, вы у меня на дошике сидеть будете всем своим дружным коллективом!

Он продолжает трясти своим мощным кулаком из-за стола, и я, не дожидаясь продолжения угроз, молнией выскакиваю за дверь.

– Ну как, Марьяш? – полушепотом спрашивает у меня секретарша Сонечка. – Впечатлил?

Она уже третий день ходит под впечатлением от нового босса. Временного, к счастью. Игнат Юрьевич на прошлой неделе загремел в больницу в предынфарктном состоянии. Прямо на рабочем месте случился удар. Если бы не Софья, неизвестно, чем бы это закончилось. Она мало того, что вызвала «скорую», так еще и оказывала ему первую помощь до их приезда.

Мы были уверены, что босс, как и всегда, будет курировать работу фирмы из больницы. Трудоголик до мозга костей, он даже на отдыхе всегда умудрялся держать все под контролем. Но три дня назад в кресле начальства мы внезапно обнаружили его сына.

Признаться честно, сначала мы подумали, что это натуральный рейдерский захват. Настолько устрашающим Кулаков-младший выглядел. Но потом кто-то из бухгалтерии узнал в здоровяке родного сына нашего начальства, и пришлось смириться с тем фактом, что на ближайшее время у нас новый босс.

– Мужлан неотесанный! Деревенщина! – выдаю я на нервах. Сейчас, когда свирепый взгляд этого зверюги не пытается меня испепелить, из моего рта сыплется все то, что я боялась сказать в кабинете. – Пусть дальше идет носы должникам ломать, а мы и без него справимся! Модель ему не глянулась, представляешь! Воблой ее назвал! А еще сказал, что мы много тратим! Видите ли, гонорар Бланко ему не понравился. Да что он в этом понимает? Чурбан!

Сонечка бешено вращает глазами и несколько раз открывает и закрывает рот – прям как я пару минут назад в кабинете босса. Неужели успела так проникнуться к Алексею Игнатьевичу, что сейчас расцарапает мне лицо в попытке его защитить?

Правда, когда я, наконец, замечаю, что смотрит она не прямо на меня, а слегка влево, аккурат туда, где находится дверь, из которой я только что выбежала, у меня начинают закрадываться первые подозрения.

Я медленно, словно в замедленной съемке, оборачиваюсь и натыкаюсь на пылающий гневом взгляд здоровяка. Его грудная клетка хаотично вздымается, будто он вознамерился занять своим телом все пространство приемной. А вот мне, наоборот, хочется сжаться до минимальных размеров и заползти в какую-нибудь щель.

– Сонечка, сделайте мне, пожалуйста, кофе, – бархатистым баритоном просит он и затем, обратив на меня свой взор, уже совсем другим голосом спрашивает:

– Ты еще здесь?

Глава 2 Алексей

– Все под контролем, – заверяю отца по телефону. – Все работают, никто не филонит, не переживай.

– Я скорее за них переживаю, чем за проекты, – смеется отец. – Ты там давай с ними полегче. Марьяночку мою не обижай.

Да ее уже и так природа обидела, куда мне еще? Добивать не в моих правилах. Хотя, признаюсь, после ее пламенной речи очень хотелось нагнуть ее прямо там в приемной и отходить ремнем. Нашла, блин, деревенщину в «Армани». Сама напялила на себя мешок из-под картохи и ходит довольная. Ей на вид не больше двадцати пяти, а одевается как старая бабка.

Хотя пусть лучше так. Не уверен, что готов лицезреть ее прелести в обтягивающем мини. Нормальное тело она бы не стала скрывать под этой плащ-палаткой цвета детской неожиданности, так что там стопудово засилье целлюлита и тотальное отсутствие талии.

– Я ей сегодня со съемкой для «Адаманта» помогу. Проконтролирую, чтобы все прошло хорошо.

– Отлично, сын, спасибо, – тепло благодарит отец. – Я знал, что могу на тебя положиться.

Он кладет трубку, а я еще какое-то время размышляю над разговором. Как-то слишком сентиментально он звучал. Будто я не на пару дней согласился подменить его в этой модной рекламной корпорации – его главном детище, а как минимум спас от верной гибели. Он же не собирается надолго задерживаться на больничной койке? Врачи бы мне сказали, если бы его здоровью что-то угрожало. Докторица готова была мне ключ от сейфа вручить, лишь бы номер ее записал. Думаю, такую информацию, как печальные прогнозы отца, она бы не утаила. А они меня хором заверяли, что батя отделался легким испугом и уверенно идет на поправку. Да и держат его там до сих пор чисто для перестраховки, а то бы уже давно сидел в своем законном кресле.

Не удивлюсь, если это маменька приплатила кому надо, чтобы его там чуток подзадержали. Она давно уговаривает отца продать фирму и отправиться на заслуженный отдых, но он слишком любит свое детище, чтобы вот так просто все бросить.

– Алексей Игнатьевич, – после робкого стука в дверь просовывается не менее робкая голова секретарши. – Вы еще долго? Уже шесть, я могу идти?

– Кофе мне сделайте перед уходом, будьте добры, и вы свободны. У меня вечером еще съемка для «Адаманта», так что я задержусь.

Секретарша смешно пучит глаза и молча исчезает за дверью. Где отец только набрал этих малохольных? Ладно бабы, они всегда себя странно ведут в моем присутствии. Но тут же и мужики все как на подбор тщедушные додики с зализанными волосами и маникюром. Звездец какой-то. Если меня мои увидят в этой компашке, засмеют.

Надо им, кстати, позвонить, узнать, как там с Казинским обстоят дела. Этот хрен, кажется, так и не собирается бабки отдавать. Придется лично напомнить ему старое доброе «долг платежом красен».

Следующий час я провожу за монитором. Отцовские дела – это, конечно, хорошо, но мои личные тоже никто не отменял. Завтра собрание акционеров, на котором мы, наконец, увидим реальные цифры по «Сириусу» – компании, в которую я за последний год влили туеву хучу бабла. И лучше бы, чтобы этот отчет меня порадовал.

Ближе к семи в коридоре начинается какое-то шевеление, и я, выключив компьютер, выхожу из кабинета. Жаль, Софья уже свалила, кофе она варит бесподобный. Мои девки так не умеют. Хотя, может, на зернах экономят? Я в эти дела не лезу, а там, кто его знает, может, они мне туфту растворимую подсовывают из пакетиков.

– Чао, дорогуша, – какой-то щуплый парень со смешными усиками прикладывается выпученными губехами к щеке зардевшейся Марьяны. Лишь бы в обморок не хлопнулась, бедная деваха. Держу пари, этот поцелуй – самый близкий ее контакт с противоположным полом. Кто ж еще на такую серую мышь позарится?

– Чао, босс, – кивает он мне, но, к счастью, видя мой красноречивый взгляд, тормозит за пару метров. – Жорж Бланко, фотограф.

Я кратко киваю и закатываю глаза, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не рассмеяться ему прямо в лицо. Кому ты чешешь, Жорж Бланко? Даже если бы я не видел смету из бухгалтерии, в которой черным по белому написано, что ты Георгий, то бишь, Жора Белов, все равно бы не поверил, что ты итальяшка. Неужто девки на это ведутся?

Тут же перевожу взгляд на помощницу и вижу, что она смешно обмахивает лицо ладонями. Не знаю, как насчет всех девиц, но эта явно под впечатлением.

– Ну же? – нетерпеливо спрашивает он. – Где наша муза?

– Давайте пройдем в студию, – робко предлагает Марьяна. – Муза немного задерживается, но, уверена, что с минуты на минуту появится.

– В пробку, наверное, попала, – вздыхает Жорик. – Там сейчас весь проспект стоит. Какая-то дура неслась через четыре полосы прямо на красный. Спешила, видать. На тот свет.

Он гнусно хихикает, но, видя взгляд Марьяны, поспешно добавляет:

– Да жива она. Чуть-чуть стукнули, но пробка получилась будь здоров. Аккурат посреди дороги ее сбили, ни туда, ни сюда.

Девушка ведет нас в конец коридора, где и располагается просторная студия. Там уже ждет симпатичная рыжуля с целым возом каких-то чемоданчиков, из которых торчат разнообразные баночки и тюбики. Такую бы я и сам пофоткал. Можно даже без камеры, главное, чтобы шмотки все сняла побыстрее. Судя по ее томному взгляду, мне без проблем удастся уговорить ее на сверхурочные.

Наши многозначительные «переглядки» прерывает звонкая трель телефона. Марьяна и сама подскакивает от неожиданности, будто это не ее карман разрывается на всю студию заунывной попсовой мелодией, и отвечает на звонок.

Мы с рыжей милфой, которая представляется Дашулей, уже успеваем забыть о ее существовании, когда она дрожащим голосом сообщает:

– Жорж, помните, вы говорили о девушке, которая перебегала дорогу на красный? Это была Кристина, наша модель. И она, кажется, сломала ногу.

Глава 3 Алексей

Если у кого-то из присутствующих и были сомнения по поводу итальянского происхождения нашего фотографа, то после той матерной тирады, которую он выдал на исконно-русском, они полностью пропали. Я его даже слегка зауважал, если честно.

У меня в окружении все, как один, здоровые брутальные мужики со зверскими мордами, а вот так виртуозно завернуть не каждый из них сможет.

– У вас есть два часа для того, чтобы найти новую модель, – обреченно заявляет Белов. – Даже нет, полтора часа на поиски и хотя бы полчаса на съемку.

– Мы обязательно найдем кого-нибудь в ближайшее время, – заверяет его Марьяна. Выглядит при этом настолько потерянной, что мне даже хочется ее утешить. На расстоянии, разумеется. Словом там или жестом каким… Приближаться к ней у меня все также нет ни малейшего желания.

Под нашими пристальными взглядами она делает несколько попыток кому-то позвонить, но несмотря на то, что я во всем этом модельном бизнесе не шарю от слова совсем, понимаю, что в семь часов вечера пятницы она вряд ли найдет толпу желающих сняться для рекламы брендового белья. Ну ладно, желающих, допустим, найти еще можно, а вот тех, кто успеет собраться и приехать сюда в течение такого короткого времени – вряд ли.

– Придется перенести съемку, – траурным голосом заявляет она через десять минут. – Любое удобное для вас время, Жорж. Хоть ночью…

– Милочка, ночью у меня есть другие, более важные дела, – при этом этот павлин почему-то подмигивает мне и добавляет: – Хотя, возможно, мы сможем договориться на двойной тариф.

– Мы вам уже заплатили, – вспоминаю злосчастную платежку из бухгалтерии.

– За сегодняшний вечер. С семи до девяти я весь ваш, – его губы расплываются в такой противной улыбке, что я неосознанно делаю пару шагов назад. Едва сдерживаюсь, чтобы пальцы крестом не сложить и не погнать его отсюда со словами «сгинь, чур меня». Останавливает лишь кругленькая сумма из сметы. Этот гад просто обязан ее отработать.

Может, Лиле позвонить? Не знаю, как насчет съемок, но ко мне на хату она всегда собирается с космической скоростью. Да и в нижнем белье она будет, наверняка, смотреться получше той воблы сушенной. Я, признаться, не могу вспомнить, когда оно на ней оставалось дольше трех секунд, но если без кружевных стрингов она просто богиня, то и в них будет не хуже.

Где-то на восьмом гудке я вспоминаю, что Лиля сегодня днем мне названивала раз пять, а я нагло сбрасывал ее звонки, так как знал, что вечером буду занят чертовыми съемками бабьих трусов. Как же невовремя она решила включить гордость!

В голове стоп-кадром фигачат самые развратные картинки. Это я пытаюсь вспомнить, кому еще можно позвонить, но мозг упорно подсовывает фрагменты откровенной обнаженки без привязки к именам. Впрочем, надо смотреть на вещи реально – никто не успеет примчаться сюда за это время. А значит…

– Придется Марьяшу фоткать, – прерывает мои мысли визажист и едва не падает от взрывной волны возмущения, которая исходит от нас троих.

– Почему не тебя? – скептически интересуюсь. Дашуля, конечно, тоже не сравнится с профмоделями, но там хоть какие-то очертания фигуры виднеются из-под джинсов в облипон и короткого топа.

– Потому что вот это, – она по-хозяйски сминает свою грудь, – выкормило троих детей.

– Понял, не вопрос, – поднимаю руки вверх в знак примирения и еще раз окидываю Марьяну придирчивым взглядом.

Марьяна. Даже имя у нее какое-то бабушкино. Уверен, успеха было бы больше, если б мы в это белье Веру Павловну из бухгалтерии нарядили. В ней хоть и центнер весу, зато формы есть хоть какие-то. Марьяна же ходит в объемных балахонах, значит, есть что скрывать. Господи, да даже если на меня этот кружевной комплект натянуть и то сексуальнее получится.

– А что…? – задумчиво протягивает фотограф. – Почему бы и нет? У нее яркая скандинавская внешность.

Скандинавская внешность? Да она же самая натуральная мышь! Причем даже не полевая, а лабораторная – белая-белая. Лицо такое бледное, что непонятно, она уже окочурилась или вот-вот… Еще и этот неизменный пучок на голове! Волосы стянуты настолько туго, что на лице ни одной морщинки или складочки не видно. И глаза на пол лица. Так-то они, может, и красивые, ярко-голубые. Но из-за очков они кажутся неестественно огромными, как у героев аниме.

– Я же говорю, – продолжает Даша. – У меня глаз-алмаз. Отличные данные, тут даже и стараться особо не придется.

Конечно, не придется. А смысл стараться, если итог все равно будет один… ну какая из этой мышки модель? Ее даже если всю в этих баночках с косметикой искупать, все равно ничего приличного не получится. Хотя… всегда есть фотошоп. Мой товарищ Митяй даже папочку себе отдельную в телефоне завел – фото девиц из тиндера и в реальной жизни. Вот уж кто любитель экстрима и таскается на свиданки практически вслепую. Если эти львицы смогли приукрасить себя в программке, то уж Жора Белов и подавно сможет. Ну или найдем другого умельца, ретушь в любом случае будет дешевле, чем бронировать этого Мистера Популярность еще раз.

Ладно уж, хуже точно не будет.

– Раздевайся, мышка, – командую я обреченно. Марьяна же вместо того, чтобы радостно сорвать с себя одежду, как все женщины, которые слышали от меня эти слова, почему-то пятится назад.