Однажды. Одна жди

Хочешь быть не таким как все – пожалуйста, но только не выходи за рамки приличий. Чуть-чуть цинизма, немного тараканов в голове… Остальное – к психотерапевту.

Йон Айвиде Линдквист «Блаженны мёртвые»

Время волшебников прошло. По всей вероятности, их не должно было быть на самом деле. Просто так иногда бывает: кого-то не должно существовать, а он есть – ходит, живет, дышит и мозолит глаза тем, кому не хочется, чтобы он был. Также и с волшебниками – они всегда были, но их время прошло, когда им запретили существовать.

Колдовство, чары, магия – это не сказки. Это преступление. И оно карается по закону.

Из-за таких вот законов и появляются… Нет, не монстры. Сперва появляются изгои, а уже изгои становятся монстрами. И – открою маленький секрет, – ни один монстр монстром быть не хочет.

Монстры – это не зубы и клыки. Монстры – это слепая жестокость и жажда крови. И алые водопады всегда рождаются из маленького случайного пореза. А потом человек, – нет, монстр! – входит во вкус.

Ночь укутывала Арнокс, будто черная шаль, укрывая дома невесомой фатой, нежно закрывая свет из окон. Только луну ночь не могла спрятать – она нахально поглядывала сверху вниз, как победительница взирает на побежденных со своего пьедестала, вся в золоте и цветах, с сияющей улыбкой на круглом лице и такой же сияющей короной на голове.

И луна отражалась – божественно красивая, серебристая, – в пляшущих темно-синих, почти черных, волнах моря.

Старуха в черном платье и черной фате спешно бежала куда-то по пирсу, почти сливаясь с окружающим пейзажем. Мрачное, но немного испуганное лицо ее было бледно, бледнее луны. Губы казались одной тонкой линией.

Нога старухи зацепилось за что-то – возможно, это был корень дерева или доска, в темноте не разглядишь, – и она задохнулась от ужаса.

Прямо на ее глазах из земли вышел бутон белой розы, который словно светился изнутри неземным, призрачным светом. Этот свет выхватывал из сплошного мрака то, что не выхватил бы даже самый большой маяк.

Старуха со стоном опустилась на землю рядом с цветком.

– Родилась… Родилась, черт возьми…

Она искривила рот в ухмылке и схватила тонкий стебелек, но тут же вскрикнула: шипы, на удивление острые, впились в ладонь. Но старухе было все равно – она взяла розу обеими руками, рванула – и цветок уже был у нее. Чудесный свет внутри бутона пропал, и все снова погрузилось в темноту.

Погасла еще одна звездочка на волшебном небе. На ее месте появился крошечный стеклянный фонарик. Внутри него горела лампочка. Яркая и едва родившаяся, но уже мертвая.

Часть первая : Коко

Глава 1

– Это он и есть?! – скривилась Дидиана, оглядывая помещение поверх очков огромными от ужаса глазами.

Она стояла в дверях маленького старого домика. Отсыревшие стены уже пошли противными разводами, штукатурка на потолке сыпалась, а из дыры на потолке текло. Все углы заросли густой отвратительной паутиной, мерзко белевшей в полумраке. Мебели не было. Во дворе за полуразрушенным непрочным заборчиком из сухих палок стояло пугало с головой из гнилой тыквы и злорадной ухмылочкой. Луна, только-только вышедшая на бархатный небосклон, как дива на сцену, лукаво осветила его отвратительную мерзкую физиономию. Девушка не удержалась и, еще не успев войти, показала ему язык.

– Ну, Диди, добро пожаловать домой, – сказала она себе, осторожно ступая по полу. Деревянные половицы, кое-где покрывшиеся плесенью, скрипели и норовили вот-вот проломиться под ногой. – Надеюсь, привидения тут… живут. Не то я сама плесенью покроюсь в этом унылом месте! Я… Ай, черт возьми!

Тонкая шпилька черной лаковой туфельки застряла меж двух половиц и отломилась. Диди поморщилась. Прекрасное начало. Просто блеск.

– А еще я начинаю говорить сама с собой, – констатировала Диди, обращаясь к зажатой в руке шпильке. – Если тут есть парочка призраков, то хочу, чтоб они вышли побыстрее. Как тут вообще жить?

Девушка забралась с ногами на какой-то потертый сундук и тяжко вздохнула, прижав к груди потрепанный кожаный чемоданчик. Наверно, немногим младше этого дома. Дома в две крошечные комнаты. Дома без мебели, если не считать поломанного кухонного гарнитура.

Дома посреди леса.

Потрясающее наследство. Тетя такая заботливая! Вместо чего-то по-настоящему нужного и дорогого – пожалуй, деточка, полусгнившую хибару в лесу. Ремонт делай сама, разбирайся со всем сама. А мне некогда. Я на тот свет. Чао!

Хотя Диди была ей благодарна. Идти ей больше некуда. Ладно хоть крыша над головой есть. Правда, с дырой, но хоть что-то. Привередничать не стоит.

Дидиана достала из чемоданчика толстую куртку, накрылась ею и свернулась калачиком. Завтра надо будет заняться уборкой (на то, чтобы привести эту помойку в порядок, понадобится лет эдак двести), но сейчас девушка уже не в состоянии что-либо делать. Похоже, долгая дорога окончательно ее вымотала.

Последние двенадцать лет Дидиана провела в престижной закрытой школе-интернате. Богатый отец – владелец крупной фирмы, – отвез ее туда, когда Диди было шесть, и поставил перед фактом: ты теперь учишься здесь. Увы, господин Потирон не видел особого смысла держать дочь в непосредственной близости после того, как лишился жены. Малышка Диди была ему попросту не нужна, а, может, слишком сильно напоминала собою мать. Потирон очень сильно любил ее и, видимо, так и не смирился до конца с ее уходом. Может, было бы лучше, если бы она умерла, но судьба не позволила отцу Диди такой роскоши, как кредо вдовца. Аврора уехала сама, по доброй воле, когда поняла, что сын потомственной ведьмы никогда не уживется с дочерью феи. И пусть всякие глупые сразу заметные штучки вроде крыльев и цветных волос давно ушли из обликов фей, как ушел из облика человека шерстяной покров и звериные зубы. Они исчезли за ненадобностью, и никого подобное не пугало, но магия никуда не делась. Пусть волшебники уже века с девятнадцатого таили силы от обычных людей, но наследники ведьмы и феи не могли быть вместе, и все тут. Правда, Аврора могла бы хоть иногда навещать свою единственную дочь. А уж господин Потирон, как человек, полностью оплачивавший обучение Дидианы, имел возможность видеться с ней практически в любое время.

И, тем не менее, со дня приезда в школу она его больше не видела, только получала подарки на день рождения и рождество. Ну, в смысле, первый годик. А потом ей сообщили, что здание главного офиса компании господина Потирона было взорвано, и владелец фирмы не успел его покинуть. Диди не только осталась сиротой – остатки компании и все акции захапали себе очень близкие друзья отца. У нее не было уже абсолютно ничего, даже крыши над головой. Но ее обучение в школе согласилась оплачивать мамина сестра. Она невольно сделалась опекуном девочки, так как о матери никто ничего не знал – она словно в воду канула, свалив куда-то за границу. И, понятное дело, заниматься чужим ребенком маминой сестрице не хотелось – куда легче было каждый год отправлять определенную сумму денег на счет школы и еще немного – каждый месяц самой Дидиане на личные расходы. И – самое чудесное! – освободиться от какой-либо ответственности по окончании девочкой школы. Ей как раз будет восемнадцать лет, она сможет преспокойно отправиться в свободное плавание…

Вот так Диди и пришлось ехать на край города в старый покосившийся домишко посреди леса, который оставила ей в наследство старая тетка по матери. Все, что удивляло девушку – с чего ей вообще оставлять Диди хоть что-то? Она даже не припоминала, что была знакома с теткой. И, наверное, вряд ли бы вообще приехала сюда, если бы имела какой-нибудь другой дом – хотя бы самый маленький. Можно было бы, конечно, поехать к маминой сестре («Привет! Это я! Устрой меня в приличный институт и заботься, как и положено доброй опекунше!»), но у той и у самой было трое своих, родных, детей, а Диди не желала быть чужой в чужом доме. Тут она хотя бы одна. Сама себе хозяйка и все такое. Конечно, ближайший населенный пункт километрах в пяти отсюда, и даже такси высадило ее у края леса, так что пришлось всю дорогу топать пешком, но… зато Диди никому ни в чем не обязана. Особенно учитывая, что та тетка была особа богатая и даже собственному коту завещала больше, чем ей.

– Интересно, – сонно размышляла вслух Диди, нервно крутя в руках очки, за которые в школе ее дразнили ботаничкой, – в этом лесу водятся волки? Надеюсь, что нет. Я не умею от них отбиваться. Правда, водитель повел себя странно, когда я сказала, куда мне… И он был весь увешан какой-то дрянью… Амулеты? Если лес зачарованный, это многое объясняет.

Девушка вяло взмахнула в воздухе рукой, и бледные пальцы оставили за собой еле различимый призрачный след. Серебристо-белая пыльца на миг зависла в воздухе и растаяла.

Разумеется, дочь мага и феи обладала волшебными силами. Правда, толком развиться они не сумели. В школе пресекались любые попытки пользоваться магией. Магию считали злом – а все из-за серий жестоких убийств.

В городке со странным названием Арнокс, где Диди и жила с самого рождения, завелось сразу несколько ужасных чудовищ. Причем не каких-то там драконов или единорогов – тех истребили много веков назад. Теми чудовищами были люди. Люди, мутировавшие в монстров. Они отправили на тот свет нескольких одноклассников Диди, нарушивших комендантский час, и учителя не на шутку всполошились, напрочь отказывая ученикам выходить за пределы школьного двора без сопровождения. После того, как опасности едва не подвергся наследный принц королевская семья Хексерайа запретила магию как таковую, опасаясь, что кто-то еще обратится в монстра, и все волшебники перестали колдовать.

Учителя же, да и директор школы, боялись, что такое произойдет с единственной волшебницей в интернате. Ситуацию усугубляло еще и то, что Дидиана родилась тридцать певого октября – в самый Хэллоуин. То есть, разумеется, она, и только она, озлобится скоро на весь свет и пойдет бесцельно убивать, да так, что полиция ни за что не поймает. Из того же страха от Диди отвернулись все одноклассники, а в каникулы, когда все ехали домой, и она одна оставалась в школе, Дидиана чувствовала себя особенно одиноко.

Что бы они сказали, узнав, что она теперь живет в домике посреди леса?

Теперь Диди позволила себе улыбнуться и весело рассмеялась. Смех прозвучал дико и чужеродно в старых покрытых паутиной обломках и царстве пыли.

Диди напомнила себе, как утешалась, когда мать уехала, не сказав ни слова. И как продолжала выглядеть невозмутимо спокойной и не пускать ни слезинки, когда сообщили о смерти отца и даже заставляли ездить на опознание – разорванные окровавленные конечности Потирона до сих пор вставали перед ее взором, стоило закрыть глаза. Диди так и не поняла, зачем на такое заставили явиться семилетнего ребенка, но она тогда даже не плакала. То ли не могла, а то ли и не хотела.

И сейчас не заплачет.

– В таких домиках всегда живут призраки, – в полусне проговорила Дидиана, уже закрывая глаза. – И ко мне посреди ночи придет кто-нибудь такой… Или пугало во дворе оживет. Или заявятся в гости те монстры из города…

Она откинулась на доске и заснула.

К ней в кошмар, действительно, закрался призрак – но не призрак дома, а хорошо знакомая девушке невысокая тучная женщина в очках. Она постоянно к ней являлась, а Диди мечтала, чтобы это воспоминание в безвкусной плиссированной юбке, наконец, умерло окончательно…

Но не прошло и часа, как ее разбудил вой.

Диди вскочила, как ошпаренная, и нервно заозиралась.

То есть тут есть волки?! Черт возьми! Она мечтала о компании привидений, а не…

Диди дрожащими руками раскрыла чемоданчик и достала оттуда маленькую бутылочку с розовой жидкостью и мешочек с черным порошком. Первая вещица осталась от матери, вторую на первый день рождения в школе присылал отец. И то, и другое – для самозащиты, но если порошок просто усыпит врага – а при большой дозе убьет мгновенно, – то одной капли жидкости на тело жертвы хватит, чтобы наблюдать его поистине страшные мучения.

Черные маги испокон веков ценили свое время и не пытали. Никого. Никогда.

Феи всегда обожали долгое, длительное веселье. А что может быть забавней врага, что корчится в агонии?

Вой и лай становился все ближе. Диди с бешено бьющимся сердцем выскользнула из дома и тут же споткнулась обо что-то.

В темноте было сложно разглядеть, что это – коряга или камень, но, нагнувшись, девушка задохнулась от ужаса.

Это была туша мертвого волка. И еще с десяток таких же еще теплых трупов покрывали весь дворик домика и территорию за забором мерзким ковром. Диди похолодела, но мужественно повернула ближайшего волка к себе мордой и отпрянула.

Шея животного была прокусана мощными зубами, и из раны кто-то безжалостно выпил кровь.

Вампир?

Нет, это невозможно. Вампиры – тоже магия, а магия запрещена…

В городах. Но кто сказал, что монстры не живут в лесах?

Диди услышала у самого уха глухое горловое рычание и медленно обернулась. На нее смотрело, не мигая, пустыми стеклянными глазами существо, похожее на помесь крокодила и одичавшей собаки. Из громадной зубастой пасти виднелся длинный узкий язык, похожий на змеиный, и капала зеленоватая слюна. Когтистые задние лапы твердо стояли на земле, а тонкие и цепкие передние норовили схватить девушку за руку и оставить на коже красный след.

И все же он не походил ни на одного из монстров-мутантов, убивавших людей в городе. Диди поймала себя на мысли, что это чудище даже кажется ей милым… Оно ведь не нападает на нее. Да, оно покончило с волками, но… кто сказал, что волки не пришли, чтобы съесть ее же?

Тетка каким-то образом жила в лесу. В лесу, где водятся дикие звери.

Она была темной феей.

Но не стала бы она отбиваться от медведей и волков самостоятельно, правда же? Значит, у нее был кто-то вроде приспешника. И этот приспешник – верный и преданный, – видит в незнакомой ему шатенке в черном свитере реальную угрозу.

– Прежняя владелица домика, Индина, это сестра моей бабушки по матери, – осторожно сообщила Диди, боясь, что зверь бросится на нее и растерзает. Она подозревала, что на такое странное существо ни порошок, ни жидкость не подействует. – Она… Ее больше нет. Теперь тут живу я. Меня зовут Дидиана Потирон-Кельбиос. А… эм… вас?

Существо недоверчиво уркнуло и старательно ее обнюхало. Диди боялась пошевелиться, но неуверенно продолжила:

– Знаете, можете звать меня просто Диди. Или Ди. Так… так еще короче.

Зверек положил свои тяжелые передние лапищи ей на плечи и пристально поглядел в глаза.

– У тебя глаза моей госпожи.

Диди моргнула.

– Что?

– Я сказал: у тебя глаза цвета болотной тины и звездного неба. Такие есть только в роду моей госпожи… Она умерла?

Голосок у зверька был высокий и тонкий, а слова он бросал чисто и быстро, как мелкую гальку в воду. Было забавным, что у такого грозного и страшного животного такой писклявый голос.

– Да, – коротко кивнула девушка. – Ее похоронили далеко отсюда. Она…

– И ты теперь тут хозяйка?

– Ну… да. Думаю, да.

Зверек прильнул к ее ногам.

– Значит, теперь ты моя юная госпожа. Приказывай, все исполню…

– Ты не сказал, как тебя зовут, – нерешительно напомнила Диди. – Назови свое имя.

Существо быстро склонила голову, словно раздумывая.

– Это приказ?

– Ну… да.

– Чупакабра.

– Та самая, что выпивает кровь у скота и пугает зевак? – изумилась Диди, вспоминая громкие репортажи об этом монстре. Он наделал еще больше шума, чем убийцы людей. Но сам факт того, что последних он никогда не обижал (вроде), заставил девушку чувствовать себя увереннее. К тому же, в ней проснулся живой интерес любого конченного ботаника – но чуть менее здоровый. Этот интерес тоже пугал ее одноклассников когда-то. – Это же… невероятно! И откуда ты взялся? В смысле… взялась? Ты вообще девочка или мальчик? У тебя большая семья?

– Чупакабра создан магией моей госпожи, – пропищал Чупакабрик так, как будто это было очевидно. – Чупакабра не «он» и не «она». Чупакабра нечто… среднее. А что такое семья?

– Погоди, – нахмурилась Диди, поправляя очки. – То есть ты всегда был совсем-совсем один? Просто слуга и охранник тети?

– Раб, – поправил тот с… гордостью? – Вечный раб.

– Ну, а овец зачем изничтожал?

– Так и рабу питаться нужно… Но не бойся, юная госпожа, я буду уходить на промысел так, что ты и не заметишь моего отсутствия. А Чупакабра всегда будет рядом, юная госпожа…

– Тебе обязательно питаться кровью? – уточнила Диди. – Ты наводишь очень много шума, а магия и всякие… такие штучки сейчас вызывают особенно много подозрений. Понимаешь, о чем я?

– Вы предлагаете Чупакабре голодать, юная госпожа? – похлопал круглыми глазами Чупакабрик. Девушка покачала головой.

– Ни в коем случае! Я лишь предлагаю тебе попробовать… ну, знаешь… что-нибудь другое. Пожалуй, я бы могла даже приготовить тебе что-нибудь… Еще бы найти в этой глухомани продукты и… ну… на чем готовить…

– Прежняя госпожа приказывала ловить куропаток и жарила их на огне… – как-то тоже оробев, сообщил Чупакабрик.

– А ты сможешь поймать парочку? – оживилась Диди. – Это было бы замечательно! А огонь… огонь… Дай подумать… Наверно, разведем костер, не заморачиваясь…

Пожалуй, если бы Дидиане хоть этим утром кто-то сказал, что ночью она будет жарить на костре куропаток и с удовольствием есть их вместе с самым настоящим Чупакаброй, который сам еще и поймал птиц и ощипал, она бы покрутила пальцем у виска. И все-таки они сидели рядышком на сухом сваленном дереве в паре метров от домика, жевали и смотрели на звезды. В лесу они были словно бы чище, чем в городе. А, может, так ей лишь показалось – вкус свободы пьянил куда сильнее вкуса мяса.

– Никогда не ел ничего вкуснее, юная госпожа, – доверительно поделился Чупакабра. – Прежняя госпожа не готовила Чупакабре.

– А я буду! – уверенно произнесла Диди, почесывая зверька в месте, которое у котов и собак называется «за ушком». У Чупакабры ушей не имелось, зато глазищи занимали почти всю мордочку. – И не зови меня госпожой, понял? Я Диди. Ясно? Ди-ди.

– Ди-ди, – послушно повторил Чупакабрик.

– Умница, – похвалила девушка. – А теперь расскажи-ка мне об этом месте подробнее. Чем занималась Индина? Почему она жила именно здесь? У нее было очень много денег, и она могла купить себе дом хоть с видом на Эйфелеву башню, да и покупала, но все равно предпочитала этот лес… всему.

– В этом лесу живет магия! – восторженно пояснил зверек, с удовольствием вгрызаясь в очередную куропатку. – Прежняя госпожа говорила, что магию убили везде, но здесь магия бессмертна! Здесь живут… все!

– Духи лесов, – догадалась Диди и просияла. – Так все эти легенды – правда?

– Правда! Правда! – весело закивал Чупакабрик. – Но не лесов. Духи особого дня! Юной госпоже надо быть осторожной. Духи недобрые. Не все, но недобрые…

– Особого дня? – недоуменно переспросила Диди.

– Дня Хэллоуина, – прошептал Чупакабрик. – Тридцать первого октября! А потом – Дней Мертвых… Первое и второе ноября! Тогда из могил восстают призраки и скелеты… Тогда начинается пир горой!

Диди на мгновение замолчала, раздумывая. Хэллоуин запретили, когда запретили саму магию, как и Рождество и еще некоторые праздники, хотя бы косвенно касавшиеся волшебства. И ей казалось абсолютно невероятным, что ее день рождения, похоже, действительно, был каким особым темным праздником. Значило ли это, что она тоже опасна?

– А есть тут еще дома? – негромко поинтересовалась Диди просто потому, что тишина ночи начала ее напрягать. – Такие, как этот?

– Есть! Есть! – подтвердил тот. – В одном, в самой чаще, жила когда-то Катрина. Она выходила из дома только в День Мертвых. Еще есть домик Джека – тут, поблизости. Он каждую ночь отправляется в людские селения и возвращается с кровью на ножах.

– Ты сказал – поблизости? – поперхнулась Диди и закашлялась.

– Джек боялся прежней госпожи… – пропищал Чупакабрик, заботливо хлопая ее по спине. – Может, и тебя бояться будет…

– Я как-то сомневаюсь, – хмыкнула Диди. – Учитывая то, что он на уши весь город умудрился поднять… А потом и страну… Вот только с трудом верится, что какой-то лесной безумец с ножами мог напугать столько народу.

– Он не безумец, – снова возразил Чупакабрик. – Он проклятый волшебник. Тут раньше было много проклятых.

– Например? – уже не ожидая ничего хорошего, проговорила Диди.

– Ну, там несколько злых духов из заброшенных домишек лесников, которые вселились в кого-то… Просто призраки как бы не из ихних, а, если вселятся в кого-то, то будут из них. – Диди захотелось расспросить подробнее, что еще за ихние, но Чупакабрик все продолжал: – Парочка оборотней, несколько мертвецов. Одна неупокоенная красавица, которую вызвали какие-то дети… Гуманоиды всякие, мутанты. Ну, и Коко, разумеется.

– Что за Коко?

– Да вон тот… – зверек мотнул головой в сторону Дидианиного дома, но тут же виновато уркнул. – Ой. Убежала наша тыковка.

Девушка ошарашенно уставилась туда, где до этого – она могла поклясться! – стояло пугало с гнилой тыквенной башкой.

– А что, говоришь, Коко… это… в свободное время поделывает? – осипшим голосом вопросила Диди.

– Ну, детей пожирает, – охотно рассказал Чупакабря. – Людей пугает… В пугал обращает. Ты будешь еще есть?

Диди кашлянула в кулачок и отвела глаза.

– Знаешь, малыш, доедай-ка ты сам… У меня что-то… аппетит пропал.