Если в ванне лежали трупы трёх членов мафии, то всего их осталось восемь. Восемь заходов. Восемь смертных грехов. Восемь трупов на пути к свободе. После восьмого задача станет намного проще, потому что все остальные – это сборище сопляков, которые так и не выпрыгнули из пелёнок и до сих пор играют в войнушки.
Рубашка достаточно впитала в себя и кровь перестала растекаться. Лужа постепенно высыхала.
Мэтью расслышал скрип открывающейся двери в квартире напротив и чей-то голос: «Марк!? Гектор!?». Кто-то уже заметил их исчезновение. Голос казался знакомым. Мэтью вплотную прижался к краю дверной рамы. Этот кто-то подошёл к порогу, за которым он расслышал громкое тяжёлое дыхание. Из-за избыточного веса Максу всегда было тяжело дышать, когда дело доходило до физических нагрузок. Всякий раз во время разборок ему приходилось нелегко. Поначалу он мог спокойно придушить или раздавить за счёт разницы в массе, но усталость наступала очень быстро. Если он собирался кого-нибудь убрать, то ему нужно было делать это как можно быстрее, иначе через две, максимум три минуты он будет уже не в состоянии размахивать руками, а гнаться за кем-нибудь – уж тем более. Способность бегать для Макса лежит за пределами возможностей.
Его увесистая ладонь и пальцы, походившие на сардельки, стали давить на дверную ручку. Макс не уделял особого внимания осторожности. Дверную ручку он повернул, как если бы входил к себе в дом. Внезапным появлением его было трудно напугать. Его пухлые ручища вцеплялись во всё подряд, что находилось в пределах досягаемости.
Мэтью оставил лежать нож в кармане. Клинок слишком короткий, чтобы достать до жизненно важных органов сквозь толстый слой жира в теле Макса. Шея не являлась исключением, если то, что было у него на этом месте, можно было назвать шеей. Несколько подбородков спереди и толстая складка сзади.
Макс перешагнул через порог. Его правый висок столкнулся с дулом «беретты». Мэтью приставил к своим закрытым губам указательный палец, а затем протянул открытую ладонь, на которую смиренно опустил свой пистолет Макс. Мэтью кивнул в сторону, приказывая Максу пройти чуть вперёд. Он опустил пистолет на пол и оттолкнул ногой в сторону, после чего сместился за спину Макса, прикрывая входную дверь. Макс дошёл до середины комнаты. Рефлекторно его взгляд притянуло к себе пятно, которое сильно бросалось в глаза из-за своего яркого цвета на фоне запыленной комнаты. Кровь на полу он воспринял как новость об убийстве кого-то их тех, кого искал.
Неслыханная дерзость. Адреналин ударил по всему телу. Кровь хлынула по рукам и ногам. Гнев возрастал не по секундам. Руки Макса дёрнулись в сторону Мэтью. Он так и не решился нажать на спусковой крючок. Ему до последнего не хотелось лишний раз греметь пистолетом. Лучше уж сразу развесить объявления и указать номер квартиры.
С чудовищной силой одной своей лапищей Макс сдавил предплечье Мэтью. Запястье размякло и пистолет вывалился из руки. Впрочем, он и не собирался применять ствол по прямому назначению. В этом случае Мэтью планировал прибегнуть к пистолету как к средству угрозы, как это всё время делают дворовые сопляки, строящие из себя крутых гангстеров. Макс обхватил Мэтью вокруг туловища обеими руками, чуть оторвал от пола и принялся сдвигать свои клешни. Лицо Макса превратилось в морду бешенного зверя, а вместо пены через нижнюю губу наружу стекала слюна. Даже его недовольные визги были неким подобием звериного рычания.
Лицо Мэтью перекосилось. Чувство, будто тиски обхватили каждый сантиметр его талии, и теперь эти тиски превращаются в живой пресс. Если срочно не оторвать своё внимание от болезненных ощущений, то под этим прессом уже ничего не останется. По крайней мере ничего живого.
Рука Мэтью потянулась в карман. Он достал нож и дёрганными нервозными рывками пальцев второй руки начал нащупывать краешек клинка.
СУКА! – пролетела громкая мысль в голове Мэтью от боли внутри, которая уже разошлась до груди и нижней части брюшной полости. Желудок, печень, кишечник – всё прижалось друг к другу вплотную. Макс был близок к тому, чтобы выпотрошить Мэтью.
Клинок отошёл от общего комплекта ножа. Мэтью так и не справился с дрожью своих пальцев. Нож выпал и рухнул на пол. Теперь оставалось последнее, что было под рукой. Оба больших пальца Мэтью устремились к глазам Макса. Левый палец прошёл чуть в сторону и проскользнул по виску, а правый погрузился прямо в орбиту. Просачиваясь между веками и ресницами, палец пропихнул глаз так глубоко, насколько хватило собственной длины. Насколько сохранилась оболочка глаза, можно было лишь гадать, но для большей остроты ощущений Мэтью несколько раз резко повращал ладонью и заставил конечность пальца подёргаться в глубине, чтобы всё как следует перемешать.
Макс рефлекторно разжал руки и Мэтью гирей прилип к полу.
Человек способен прочувствовать даже самую, казалось бы, ничтожную долю секунды, мгновение, крошечный миг. Максу об этом известно лучше остальных. Палец Мэтью резко вышел из его левой орбиты, покрытый кровью, глазной слизью и прочей органикой, которая встретилась на пути ныряющего пальца. Макс опустился на колени и спохватился прикрывать рукой опустевшую орбиту. Эпицентр боли сидел глубоко, достаточно далеко от того места, где несколько секунд назад находился глаз, остатки которого теперь были размазаны внутри черепа. В эти секунды он не ощущал даже того, как струйка крови переваливает через израненное нижнее веко, проскальзывая по щеке.
Мэтью тем временем лежал на одном месте и ощупывал себя за разные части туловища. Все внутренности под кожей словно горели. Краснота с лица не исчезала. Лёгкие работали с колоссальным трудом.
Макс орал во всё горло.
Эта мразь всё же закричала!
Пистолет и не понадобился.
Они оба были прижаты к полу. Их разделяли сантиметры. Макс всё крепче сжимал пустоту в левой орбите. Кровь сочилась по краям от его мясистой ладони. Он через силу поднял голову, выискивая Мэтью.
Прикладывая правую ладонь к печени, предплечье Мэтью наткнулось на разложенный нож. Этой же рукой он небрежно подобрал нож, ухватившись за клинок и начал нащупывать ручку.
Свиной вопль изо рта Макса заполнил комнату, когда он в ярости забыл об утраченном глазе и руки дёрнулись вперёд. Всей своей тушей он набросился на Мэтью. На этот раз его руки метили в шею.
Наконец, обхватив рукоять ножа, Мэтью совершил неполный кувырок в сторону. Он ощутил, как на его спину рухнули правая рука Макса и крайняя часть его брюха. Рука с ножом была зажата между полом и животом Макса. С чудовищным трудом Мэтью вытаскивал руку из-под ста пятидесятикилограммового пресса. Стоило Максу слегка тронуться с места, чтобы совершить вторую попытку, как пресс, под которым осталась рука Мэтью, значительно ослаб. Его рука буквально отлетела к нему. Во время движения рукой лезвие проделало широкий неглубокий надрез на животе. Жировые припасы Макса избавляли его от тех болевых ощущений, которые присущи остальным.
Мэтью карабкался в сторону и параллельно раз за разом вгонял нож в ползающего к нему Макса. На спине, в животе и даже в шее Макса образовалось больше сорока открытых ранений. Но это его не останавливало. Клинок задевал лишь источник избыточных калорий, но не жизненно важные органы.
ПЛЕВАТЬ! – прогремела отчаянная мысль в голове Мэтью.
Он достал из-за спины пистолет, снял с предохранителя, приставил дуло вплотную к сморщенной переносице Макса, нажал на спусковой крючок и…
БАМ!!!
Мелкие куски мозга в окружении кровавого напора брызнули на пол. Голова Макса камнем откинулась вниз, издавая тупой звук, возникший от столкновения лба с паркетом.
В комнате звучало лишь глубокое дыхание Мэтью. Грудь спешно вздымалась и опускалась, на пределе закачивая кислород в лёгкие. Его обессиленная рука опустилась, после чего раздался громкий звук, который последовал от стукнувшегося о пол кончика пистолета. Напряжённые пальцы всё еще обнимали ствол. Его голова не расставалась с мыслями о…
Даже лёжа на полу, Мэтью не мог не заметить резко распахивающуюся дверь и фигуру, нарисовавшуюся на её фоне. Обессиленная вооружённая рука импульсивно подорвалась с пола и спусковой крючок вновь заработал. Одна пуля влетела в живот и ещё две придались объятиям с грудью. Тело Моргана рухнуло на пятую точку и резко повалилось спиной на дверь. Дверь с грохотом ударилась о стену. Морган откинулся на спину. Его пистолет приземлился на пол ещё до падения и остался лежать где-то под ним.
Из-за дверного проёма вынырнула чья-то рука, из руки показался кружочек, в котором обитала темнота, а в темноте жил сорок пятый калибр. Мэтью сделал несколько резких кувырков, после чего прижался к стене. Пока стрелок палил, его шаги оставались беззвучными. Он этим воспользовался и подкрался чуть ближе к дверному проёму. Дуло «беретты» Мэтью приставил к гипсокартонной стене под таким углом, чтобы ствол смотрел в ту сторону, где приблизительно находился стрелок. После семи выстрелов человек за порогом остановил пальбу. Мэтью надавил пальцем на спусковой крючок. БАХ! Последовал шум рухнувшего тела, который сменили болезненные стоны Юргена. Мэтью опустил дуло чуть ниже и совершил ещё один выстрел. Ствол соскользнул с руки Юргена, приземлившись на пол между ногами.
Держа перед собой пистолет, Мэтью осторожно подошёл к порогу. В теле Юргена нарисовались два кровоточащих отверстия – одно в плече, другое в горле.
Снаружи послышались крики. Жильцы начали выбегать из своих квартир. Кто-то возвращался внутрь в страхе, когда мимо пробегали вооружённые незнакомцы. Мэтью несколько раз кинул взор в сторону окна, где по пожарным лестницам также убегали жильцы. Кто-то выпрыгивал из окна. Кто-то на верхних этажах ничего не слышал из-за громкой музыки. А некоторые погрузились в мир кайфа и безмятежности, как трое в квартире напротив и для них звуки выстрелов были салютом в галлюцинациях, которые дарил разбавленный порошок. Многие просто ужрались в хлам дешёвым пойлом и лишили свой мозг права на бунт.
Коридор заполнил топот. В сторону квартиры бежали не меньше пяти человек. По крайней мере среди людей Кларенса оставалось ровно пять.
Мэтью положил подошву своих кед на лысину Юргена и резко толкнул, убирая мусор с порога. Без промедлений, он в спешке оттащил труп Моргана, чтобы захлопнуть дверь.
Внезапно громкие шаги сменила мёртвая тишина. За дверью не послышалось чьих-либо голосов. Не просматривалось и тени под дверью. Мэтью не замечал ничего кроме громкого безмолвия и обильного пота, стекающего по всему телу. Тишина затягивалась и это действовало ему на нервы.