Панспермия

На вождей племени его речь произвела надлежащее впечатление. Однако Мартинес по прежнему оставался в сомнении. Уж слишком дорого обошлось команде клипера это путешествие, слишком много было ими поставлено на кон, что бы вот так легко отступить. И дело было даже не в людских потерях, а в тех надеждах, что возлагали в команде на эту экспедицию, надеясь вернуться в цивилизованный мир победителями, потрясти основы государств и обрести свое место среди них по праву сильного.

Видя это, Влад предложил:

– Вот что, друзья мои, капитана нам все одно выбирать. Поэтому, предлагаю завтра с утра организовать собрание, на котором мыс вами решим кто будет новым капитаном и что нам делать дальше. А пока доведите информацию до людей. Пусть подумают, что лучше для них. А завтра с утра ,на свежую голову , пусть и решают. А пока, лично я, очень хочу спать. – С этими словами он встал и пошел в дальний угол длинного дома, по пути прихватив несколько разбросанных по полу циновок. И через несколько минут оттуда стал доносится его храп. Вожди, посидев для приличия несколько минут, то же встали и вышли, а Мартинес со Штольцем , вздохнув, пошли доводить полученную информацию до остальной команды.

На утро, на площадке перед длинным домом, собралось почти все население деревни, включая аборигенок, команду клипера и абордажников. Все переговаривались между собой, все еще обсуждая вчерашние новости. Ждали начала собрания. Но, вот, из длинного дома показались сначала вожди племени, а затем и старшие офицеры клипера старший помощник Мартинес, старший механик Штольц и командир абордажной команды Влад. Как второй человек в иерархии команды после погибшей Бэль, слово взял Мартинес.

– Мы собрались здесь для того что бы решить два важнейших для нас с вами вопроса. Первое – мы должны выбрать капитана. И второе – решить что же нам делать дальше.

Итак, начнем с первого. Прошу вас выдвигать кандидатуры на место капитана нашей славной ватаги разбойников – тут он криво усмехнулся и обвел взглядом притихшую толпу. – Лично я предлагаю Влада. – И сел, ожидая реакции толпы.

И она не замедлила последовать. Стоявший в первом ряду матрос из трюмной команды по кличке «Левша», одобрительно крикнул : «А давай» и вся собравшаяся на площади толпа разразилась одобрительными выкриками в поддержку кандидатуры старшего абордажной команды. А почему бы и нет? Людей никогда не обижал? – не обижал! По крайней мере «за зря». Вояка лихой!? – Лихой! Осторожный!? – осторожный! Да еще какой! Потери у абордажников с его приходом сократились. И еще как. Ну и последнее – муж капитана. Ему и карты в руки.

Тут поднялся Длинный Шрам. Поднял руки, призывая собравшихся к тишине. Постепенно собравшиеся угомонились. Окружающие с удивлением посмотрели на него. Чего это этот старый хрыч хочет?

Но вождь не обращая на недоуменные взгляды собравшихся начал говорить.

Влад неправилно звать «капитан»! Влад правильно звать «Вождь» как принято у люди! Потому как он будет управлять не только большой лодка с дыханием демон внутри но и весь племя люди. – Сказав это старый вождь сел, а на смену ему пришел одобрительный гул голосов. Собравшиеся спешили высказаться на эту тему. И надо сказать, что это были в основном одобрительные высказывания.

Дальше настал черед Влада держать речь. Не сказать, что он был к этому готов, но, его привычная ко многому натура авантюриста, позволила ничем не выдать своего волнения. Он встал и громко сказал: «Ну, раз уж вы выбрали меня вождем и капитаном в одном лице, то я , в таком случае, хотел бы внести некоторые предложения по нашим дальнейшим дествиям!».

Толпа замолчала, прислушиваясь, а Влад продолжил.

– Учитывая наш недавний не слишком хороший опыт общения с представителями Прародины, я предлагаю отказаться от дальнейших попыток наведения с ними каких либо контактов и думаю, что нам необходимо покинуть это место , что бы избежать дальнейших конфликтов с этими существами, мотивы поведения которых непонятны для нас. Потому как эти конфликты могут закончится для нас весьма плачевно.

Дальше он замолчал, ожидая реакции толпы.

– Что ты предлагаешь конкретно, капитан? – послышался одинокий выкрик. И остальная толпа собравшихся тут же закивала головами в знак одобрения.

– Я предлагаю спустится к истоку этой реки и основать там поселение. И новое государство! – выпалил заранее заготовленную фразу Влад.

Это предложение так же было воспринято собравшимися благосклонно. Все понимали, что оставаться в опасной близости от агрессивных пришельцев – не очень здравая идея. Возвращаться в цивилизованный мир – идея еще хуже ибо большинство присутствующих там ждала только петля, в не зависимости от государства. Вот и оставалось одно – пойти своим путем.

А через три дня клипер, приняв на борт все население деревни развел пары и неспешно отправился вниз по реке, унося своих пассажиров к их новому дому.

Долгий вечер.

Долгий и сложный вечер.

Совет поселения собирался, как всегда, собирался неспешно. Люди постепенно подходили к Дому Совещаний. Этот большой и круглый навес стоял посреди поселения и был способен вместить все его население. Пришедшие стояли на площади кучками, вели беседы. Постепенно , пространство перед Домом Совещаний заполнилось. Влад вышел из своего дома, прошел через толпу, и направился к круглому строению. За ним последовали главы семейств. Ибо только они имели право голоса в совете поселения. Однако, присутствовать никому не возбранялось. Поэтому остальные собравшиеся, чуть помедлив, обступили навес для совещаний плотным кольцом.

Подождав, пока почтенные главы семейств рассядутся, Влад начал:

– Добрый вечер, уважаемые жители Благословенного Острова. Сегодня я собрал вас для того, что бы окончательно решить вопрос о том, что нам делать с нашим старым клипером. Все вы знаете, что он уже больше восьми лет стоит на отмели перед Мелкой Бухтой. Постоянно разрушается волнами …

– А еще разграбляется отдельными несознательными жителями! – выкрикнул со своего места Штольц.

– Помолчи пожалуйста – строго глянул на него Влад. – Придет твоя очередь – выскажешься.

– Итак, я продолжу. Ранее, у нас с вами небыло ни времени ни возможности заняться им. Были другие , более насущные и важные задачи. Теперь, когда наша жизнь на Благословенном острове наладилась, настало время подумать и о клипере. Тем болен, что он уже становился причиной конфликта между главами отдельных семей. – Влад строго глянул по очереди на Штольца и Савву. Первый смущенно отвел глаза, а второй ехидно заулыбался.

– Я предлагаю сделать следующие – продолжил он свою речь. – Разобрать деревянный корпус. Максимально его облегчив. И добиться того, что бы остов обрел плавучесть. Далее, с помощью тягловых диплодоков, вытащить его на берег и доразобрать. Вытащив паровые машины, которые по уверениям Штольца, находятся в рабочем состоянии. Равно как и динамомашины. И использовать их на благо поселения. Дерево же, полученное при разборке остова, так же предлагаю отсортировать и использовать на строительстве лодок. Савва говорит, что на острове такого дерева не растет и что для больших лодок нужно именно оно. Наша ветлица на силовой набор не годна. Как то так.

Под навесом повисло молчание. Потом поднялся Мигель-рыбак и сказал:

– Старшой, то что ты говоришь, это хорошо. Но! – он воздел указательный палец к верху – Это большая работа! Она потребует участия всех жителей поселка. Но кто при этом будет работать? Кто будет ловить рыбу и растить зерно? – Он картинно развел руками.

Остальные собравшиеся одобрительно зашумели.

Влад поднял руку, призывая народ к тишине.

– Кто еще хочет высказаться? – спросил он.

Поднялся Штольц. Он посмотрел на Мигеля, затем на Савву. И сказал:

– Уважаемые жители Благословенного Острова. То, что предлагает наш глава, – он кивнул в сторону Влада – пойдет на благо всего поселения! У нас появится возможность построить электростанцию! Паровую молотилку и много еще чего! Освещать свои дома и улицы не этими вот факелами – Штольц с призрением ткнул пальцем в чадящую рядом с ним деревяшку, – а нормальными электрическими лампочками! Подумайте над этим! Ваши несколько дней, что вы потратите, помогая вытаскивать остов на берег, не лишат поселение еды, а вас самих сил. Однако, пользу от этого смогут ощутить все.

– Но не сразу – поддел его Мигель с места. – И не долго, потому как лампочки у тебя быстро закончатся. – Продолжил он зубоскалить.

Неожиданно, еще до того как Влад успел призвать собравшихся к тишине, за растерявшегося Штольца вступился Савва:

– А лодки тебе, получается, то же не нужны? – так же с места, не вставая, заявил он. Ухмыляясь при этом своей самой ехидной улыбкой.

– А причем тут лодки? – теперь уже растерялся Мигель, ошарашенный таким «плавным» поворотом беседы.

– А притом, почтенный глава всех рыбаков Благословенного Острова, – все так же продолжал ухмыляться Савва, – что для больших лодок, которые ты хочешь, что бы я для тебя построил, нужна не ветлица, а бузинник. А взять его на острове, кроме как со старого клипера – негде!

– Так ты ж вроде придумал как ветлицу в масле вываривать, что бы она крепкой становилась? – вскинул бровь Мигель, к которому , похоже, вернулась его обычная невозмутимость.

– Или это ты так, просто трепался, что б на заказ меня развести? – главный рыбак уже недобро прищурился.

– Ничего я не трепался, только ты сам прикинь, сколько на твои лодки доски понадобиться и масла, коль фокус с ветлицей удастся. Прикажешь всех жителей Клипера мне в подмастерья записать, что б, значит, доски пилили, орехи собирали и масло из них давили? – Савва больше не лыбился, а смотрел очень даже серьезно.

– А причем тут старый клипер? – все еще не понимал Мигель.

– А притом, почтеннейший, что машин там паровых – две! Как и два котла! И если из одной Штолцу угодно сделать электростанцию – то это его право, а вот вторую было бы неплохо превратить в механический привод для лесопилки. Об этом и хочу просить Совет Жителей. – Савва встал и поклонился. И, уже салясь и глядя на Штольца добавил:

– И токарный станок с механическим приводом было бы неплрхо. Большой. Что б мачту зараз обработать можно было. И фрезер….– Уже чуть слышно добавил он, хитро подмигивая кузнецу.

Тот сидел слегка опешив от столь серьезной поддержки, высказанной человеком, которого он всерьез полагал своим главным оппонентом на этом совете.

Тут, неожиданно для всех встал Сэм-фермер. Бывший канонир клипера был не самым крупным хозяйственником на острове, но благодаря свой рассудительности, пользовался большим авторитетом у жителей острова. Он откашлялся и начал:

– Клипер разобрать, это , конечно, дело хорошое. – Изрек неспеша он. – Но больно уж хлопотное. Лично мне клипер не мешает. Зачем мне корячится ради его утилизации? У меня сейчас орехи в роще созрели. Их собирать надо? – и тут же сам себе ответил – Надо! Потом пшеничка подойдет – то же убирать надо. Потом удобрять. Потом картофель сеять вместо пшенички. Потом уже картофель убирать надо будет. И опять удобрять и сеять. Это я к чему балабоню? – задался он риторическим вопросом. – Да к тому, что ни у меня, не у моих детей и жен времени разбирать этот старый хлам нету. И он нас не с какой стороны не кузюкает. Ни меня, ни соседей моих. – Сэм картинно развел руками и сел. Окружающие его фермеры закивали головами. Несколько охотников присоединились к ним. Влад заметил, что охотники присутствовали не все. Люлю отсутствовал. Очевидно был на своей заимке. Вместо него присутствовал старший сын Кучерявая Голова.

Влад оглядел собрание и поднялся.

– Итак, господа фермеры, вы отказываетесь заниматься с клипером?

– Один-два дня помочь мы сможем – ответил за всех Сэм. – Но вот месяц подряд ишачить – увольте!

Влад сдержанно кивну. Такая реакция его вполне устраивала.

– Но против его разбора на запчасти не возражаете? – все так же спокойно спросил он.

– Нет, старшёй – так же за всех ответил Сэм. Оставшиеся фермеры закивали.

– Так, – продолжил Влад – Есть здесь такие, кто против того, что бы разобрать клипер? – И он оглядел собравшихся.

Все согласно закивали. Штольц отвел глаза. А Савва подмигну.

– Тогда так. Савва – палец Влада уткнулся в плотника, – с тебя ремонт корпуса до герметичного состояния и снятие всех лишних деревянных деталей.

– Штольц! – Указующий перст переместился на кузнеца. – С тебя продумать снятие барбетов. Если что – я и Савва тебе поможем.

Штольц, собравшийся было что то возразить, услышав про помощь, тут же согласно кивнул.

– Ну а на один день, – Влад обвел глазами собравшихся, – Соберетесь все, кто сможет, нам нужно будет остов вытащить помочь.

Окружающие согласно закивали. Собрание можно было считать закрытым.

Беглецы.

Чистый Словом посмотрел на свою молодую жену. Красивая. Ее звали Дар Богов и она была старше его на целых два года. Они сидели на берегу океана и смотрели на закат. Отличное занятие для молодых, если бы не причина его вызвавшая. Сегодня Чистый Словом опять поругался со старым Штольцом. Да так, что только вовремя подоспевшие другие подмастерья и смогли их разнять. И все из-за чего? Да из-за того, что этот старик позволяет себе пренебрежительно отзываться о его настоящем отце, обзывая его дураком и дикарем. И, хотя Чистый Словом не знал и никогда не видел своего настоящего родителя, мать рассказывала ему, что тот был великим охотником и очень уважаемым человеком. Ну и какое право имел этот недотепа Штольц оскорблять его память? Парень взял руку жены, погладил ее и попросил:

– Расскажи еще что ни будь про старую жизнь… Ты помнишь… Ты тогда уже умела говорить…

– Ох, – нехотя ответила та, – Я то же мало что помню. Разве что, как играла с другими девочками.. И то как по вечерам все собирались у костра и старик по имени Большой Шрам рассказывал легенды про Демона, Прародителя и Райский Сад. А еще была легенда про Богов, которые вернуться и усмирят Демона. Но ты же знаешь, что тот же Большой Шрам сам потом отрекся от богов, объявив их демонами, жаждущими человеческой крови.

– Ты знаешь, – ответил ей супруг, – я не верю этому старику. Мне кажется, что он продался этим пришельцам, убийцам наших отцов. Вспомни, как он был дружен с Владом, пока не помер…

– Ты знаешь, любимый, не стоит плохо говорить об умерших. Пусть даже он тебе и не нравился – жена легонько стиснула руку Чистого Словом.

Хорошо, не буду, – согласился тот. – Но, если бы ты знала, как мне иногда хочется сбежать с этого острова! Вернуться туда, где был дом моего отца, попробовать договориться с его богами. Я, почему то, больше верю легендам о Прародителе, а не тому горячечному бреду, что рассказывали Влад и Большой Шрам. Мне кажется, тому, что боги напали на них есть свое объяснение! Как и тому, что этих двоих они отпустили. Может, всевышние хотели покарать нечистивцев, взявших в руки оружие в их присутствии, может демонстрировали таким образом свою силу, а пришельцы не устрашились… В общем, я хочу отсюда уплыть на землю предков… . И будь что будет… . Я боюсь, что если останусь здесь, то или Штольц убьет меня или я его.

Дар обняла мужа, понимая, что тот находится сейчас в жутко смятенных чувствах. Она не стала возражать ему, а лишь тихо спросила:

– Но как нам уехать с острова? У нас же нет корабля!

– Я думал об этом,– оживился Чистый Словом, – И говорил с Подобным Грому. Ты же знаешь, он рыбак и то же, не хуже меня , не в ладах со старым Мигелем… . Он предлагает позаимствовать лодку у этого скряги и через неделю плавания уже быть на материке. А там … . Я думаю, что боги не оставят нас в беде.

Дар Богов задумалась. С одной стороны, то, что предлагал муж было чистой воды авантюрой, рожденной мозгом несправедливо обиженного мальчишки. А с другой стороны, Чистый Словом действительно был излишне горяч и очередная его ссора со Штольцем вполне могла закончится смертью , причем обоих. Недельное же путешествие в море выглядело менее опасным, тем более с таким моряком , как Подобный Грому. Поэтому, обняв и поцеловав супруга она тихонько произнесла:

– Тогда давай сбежим. Только нам нужно пару дней, что бы собраться.

Спустя два дня, на берегу, возле лодочных причалов появились четыре тени. Пристань была обычно пустынна в это время суток. Старый сторож Сигизмунд, по обыкновению, спал в своей сторожке. И, даже проснись он в эту минуту, все равно не увидел бы бредущих по шею в воде четырех молодых людей : двух парней и девушек , направляющихся к дальней от причала большой лодке, принадлежащей Мигелю-рыбаку – фактически владельцу всего рыбного промысла на острове, и из-за своей больших осадки и веса не выволакиваемой, обычно, на берег.

Подобный Грому легко поднялся на борт по свисающему причальному канату и , быстро перебежав по палубе на противоположный борт, сбросил веревочный трап своим подельникам и, не обращая больше внимания на их возню, скользнул по канату обратно вводу. Размотал причальные чалки на импровизированной деревянной пристани и, навалившись что было силы на нос лодки, развернул почти пятнадцатиметровую посудину в сторону открытого моря. Затем поспешил в сторону ранее спущенного веревочного трапа. Ловко взобравшись на палубу, он бросился поднимать носовой парус, совершенно не обращая внимание на своих товарищей, намокших и продрогших, жмущихся друг к другу возле мачты. Можно было, безусловно, уйти от острова на веслах, только Подобный Грому сомневался, что и Чистый словом, и, уж тем более, их жены смогут работать веслом достаточно тихо, что бы не разбудить старого Сигизмунда. Поэтому он выбрал парус. Его, по крайней мере он знал как поднять практически бесшумно, не скрипнув ни единым (благодаря его, Подобного Грому, предусмотрительности, заранее смазанным блоком) и не дав ему хлопнуть. Еще через несколько секунд носовой треугольный парус был поднят и закреплен . Лодка, подобная призраку в предутренних сумерках , никем не замеченная , вышла из бухты.

Рассвет застал беглецов мирно дремавшими под мягкое покачивание суденышка, на всех парусах мчавшегося в сторону материка. Хотя, мчавшегося, это слишком громко сказано для того неспешного лавирования, которое только и позволял несильный встречный ветер. Но, пассажирам лодки, наконец-то, как им казалось, обрётшим свободу, хотелось думать именно так. Не спал только Подобный Грому. Стоя у штурвала, он выписывал зигзаги, ловя неустойчивый встречный ветер. Рядом с ним, свернувшись на кормовой лавке, тихо посапывала его жена Громкая Птица, обняв и прижав к себе их трехлетнюю дочку. Чистый Словом и его жена устроились на носу и тихо дремали. Подобный Грому наслаждался безмятежным рассветом. Через несколько минут шаловливые солнечные лучи разбудят спящих и его уединение кончится. Но пока он был один на один с океаном и наслаждался этим единением.

Внезапно Чистый Словом пошевелился и открыл глаза. Осмотрелся кругом непонимающим взором, потом, видимо сообразив где находится, посмотрел на Подобного Грому и , поднявшись, подошел к нему.

– Доброе утро! – улыбнулся он товарищу.

– И тебе всего хорошего, – вернул любезность тот. – Будешь сейчас учиться управлять лодкой.

– Давай. Рассказывай что делать.

– Для начала, становись сюда, – сказал Подобный Грому, и отступил на шаг, уступая место у штурвала Чистому Словом. Тот шагнул к рулевому колесу и неуверенно ухватился за его рукоятки.

– Так, а теперь старайся делать так, что бы тень от флажка на мачте лежала на борт и в сторону кормы. Пока держи так, а я пойду – попробую завтрак приготовить. – С этими словами Подобный Грому пошел к мачте, где имелась небольшая печурка под низеньким навесом и стал колдовать с продуктами. Минут через десять, до ноздрей Чистого Словом донесся умопомрачительный аромат жаренного мяса и запах свежезаваренного чака – бодрящего напитка, делаемого из сушёных ягод куста шовника.

Ароматы еды разбудили и остальных пассажиров. Сонные женщины и ребенок, зевая и потягиваясь так же поспешили к мачте. Минут через десять, когда завтрак был съеден, Подобный Грому подошел к Чистому Словом и, отодвинув его от рулевого колеса, сказал:

– Смотри, сейчас я буду делать зигзаг, что бы идти против ветра, но другим бортом. Маневр сложный, поэтому сейчас просто смотри. – С этими словами, он довольно резко стал вращать руль в сторону наветренного борта. Лодка выполнила резкий разворот. Парус сначала обвис, потеряв ветер, а затем, по мере того, как суденышко поворачивало все дальше, хлопнул, наполнившись ветром снова, и бодро потащил маленький кораблик в почти противоположную сторону.

– Но в чем смысл таких поворотов? – спросил Чистый Словом. – Мы же просто ездим по морю туда-сюда?

– Не совсем. Я же не зря настаиваю на том, что бы тень от флажка падала на борт в сторону кормы. При этом мы идем немного на ветер и таким образом, приближаемся к нашей цели.

Подкрепившись, Чистый Словом, с новыми силами взялся постигать морскую науку, в которой ранее силен не был. Однако, живой ум, сила, приобретенная в кузнице у Штольца и природная ловкость, свойственная юности, сделали свое дело. Уже к обеду он неплохо управлялся с утлой лодочкой, уверенно ведя ее зигзагом против ветра, и ориентируясь по солнцу.

Понаблюдав , как друг управляется с посудиной, Подобный Грому отправился спать, дабы с наступлением темноты, снова занять место рулевого. А Чистый Словом, радуясь новоприобретенному умению морехода азартно вращал колесо, смакуя минуты единения с морской стихией.

Это то упоение и помешало ему заметить маленькие облачка , начавшие мелькать на горизонте спустя пару часов после дневной трапезы. Да, по-правде говоря, заметь он их, не предал бы им значения. Вот , если бы их увидел опытный в морских делах Подобный Грому, он бы , без сомнения, опознал в них признаки надвигающегося шквала. Но, единственный опытный мореход в их компании в этот момент крепко спал и , когда проснулся, то уже мало что успел предпринять. Спустил парус, оставив небольшой клочок ткани на носу, натянул возле мачты, над небольшим трюмом навес, под которым укрылись женщины и ребенок. Обвязал всех прочными веревками и закрепил их так, что бы столь драгоценные пассажирки не могли бы выпасть за борт. Привязался сам и помог это сделать Чистому Словом.

А потом пришел шторм. Утлое суденышко мотало из стороны в сторону. Волны высившиеся над ним как горы, грозили поглотить ничтожную щепку, прихотью судьбы затерянную в океане. Но Подобный Грому не терял присутствие духа. Разворачивая лодку по ветру он упорно подставлял очередной волне узкую корму. И она, эта волна, не сумев зацепиться, проносилась под маленьким корабликом, поднимая его на свою могучую спину, с которой он начинал скатываться в бездну. И так повторялось сотри и тысячи раз.

Чистому же Словом казалось, что не будет конца этому ужасу. По-началу, он боялся, что очередная водяная гора поглотит их без остатка, но, потом, привык, а спустя несколько часов выматывающей скачки по гребням волн настолько его утомила, что страх смерти, которой грозили их утлой лодчонке вздымающиеся вокруг водяные горы, просто залез куда то в глубину сознания, уступив место холодному безразличию к собственной судьбе. Дважды ветер срывал крепление носового паруса, дважды они проходили по самому краю бездны. И дважды, он, Чистый Словом крепил его. Ну и что, что он не делал это ни разу до сего момента? Страх за жизни доверившихся ему людей, да и за собственную жизнь, придавал сил, делал сообразительным и проворным. Заставлял искать необычные решения и приспосабливаться к ситуации. Так, первый раз, когда порвало обшитую металлом проушину, которой парус крепился к борту, Чистый Словом просто затянул узлом конец полотнища, связав его с веревкой. Второй раз, когда не выдержал деревянный крюк, к которому крепился парус, ему пришлось лезть на мачту, которую мотало так, что , казалось, она, временами, достает до воды. Но, он залез. И смог продеть веревку в кольцо для фонаря. А, затем и подтянуть, сопротивляющийся изо всех сил , кусок ткани, заставив его, поймать ветер, развернув их посудинку носом к волне.

Подобный Грому, все это время стоял у руля. Не на секунду не покидая свой пост и не давая их лодочке стать на долго бортом к надвигающимся водным горам и перевернуться, увлекая в морскую пучину незадачливых беглецов.

Чистый Словом не знал, сколько прошло времени. Ибо , казалось ему, что тьма окутала этот мир, а боги решив покарать его за побег с Благословенного Острова, запретили солнцу и звездам сменять друг друга на небосклоне. Мнилось, что лодка с беглецами, очутилась в аду, где нет времени, не наступает дня и ночи, но есть вечность страданий. И рев ветра, из-за которого просто невозможно разговаривать. Так, размышляя о вечном, Чистый Словом и провалился в некое подобие забыться. Снилось ему, что старый Штольц, гонится за ним по руслу горного ручья, изрыгая проклятия , завывая как саблезуб и паля из мушкета. А он бежит, падая в воду, вставая, сбивая себе в кровь руки и ноги о камни, но не может уйти от своего преследователя. Вот старик настигает его и начинает душить своими холодными и мокрыми руками, стараясь утопить.

Вынырнув из забытья , Чистый Словом, понял, что это не Штольц пытается его утопить, а просто палубу лодки , в очередной раз залило водой. Схватив черпак, он заглянул в крошечный трюм. Слава богам, воды тут было немного, а две женщины и ребенок, как он успел разглядеть в неверном свете жировой лампады, спали , прижавшись друг к другу, утомленные буйством стихии и ожиданием неминуемой гибели.

Посмотрев на в сторону кормы, Чистый Словом , увидел Подобного Грому, который стоял на корме, привязав себя к рулю. Подойдя к товарищу, он попытался ему как то помочь, но тот отрицательно мотнул головой, понимая , что передать управление лодкой такому сухопутному увальню как Чистый Словом, в этот момент, все равно, что самому ее утопить. Оттого то он и стоял у руля сам. Стоял, несмотря на дикую усталость. На то, что веки, казалось, сами слипались и так и хотелось, наплевав на все эти огромные волны, ревущий ветер и страх смерти, улечься прямо на мокрую палубу и сомкнуть глаза. Но делать этого было нельзя. На кону в этой игре с океаном стояла нечто большее, чем его жизнь – жизнь его маленькой дочки и любимой жены. И поэтому, вспомнив рассказы бывалых моряков, он привязал свою руку к рулевому веслу, в надежде, что если он сам заснет, то весло, понукаемое бушующим океаном, его непременно разбудит.

Всего этого Чистый Словом не знал, поэтому, всякий раз, выныривая из тяжелого забытьи, в которое он, обессилив, проваливался, поражался нечеловеческой выдержке, Подобного Грому. Он не знал, сколько времени они уже были в море, потому как в окружающей их тьме шторма не было смены дня и ночи, но по тому, что сам он уже трижды забывался тяжелым сном, можно было предположить, что прошли уже не одни сутки. Однако товарищ продолжал стоять у руля, наотрез отказываясь передавать рулевое весло ему. Время от времени лишь прося жестами принести ему чака, который полагалось наливать в сосуд, подобный маленьком маленькому бурдюку. Иначе пить его было невозможно.

Однако, все страшное в этой жизни , рано или поздно да заканчивается. Стал терять силу и подхвативший их шторм. Волны, хоть и не стали намного меньше, но сделались более пологими, а с их спин исчезли пенные шапки. Ветер то же, немного утих, и уже стало возможным разобрать слова, если кричать их в ухо друг друга. В этот момент, и передал Подобный Грому руль Чистому Словом. Передал потому, что устал смертельно. Устал так, как не уставал ни разу до этого в своей жизни. Передал, объяснив заплетающимся от усталости языком тому, что и как ему должно делать, а сам, не отвязываясь, просто упал у его ног и заснул. Да так крепко, что казалось Чистому Словом, что умер его приятель, оставив его один на один с океаном и теряющим силу штормом.

Долго спал Подобный Грому. Так долго, что сменивший его товарищ и сам привязал руку к руля, пытаясь не заснуть. А , когда проснулся, то был слаб, будто дряхлый старик. Женщины увели его под навес, где кормили жидким бульоном, сваренным из вяленного мяса. А Дар Богов, дважды ненадолго становилась к рулю, сменяя Чистого Словом и давая последнему хоть немного поспать, свернувшись калачиком под кормовой скамейкой, хоть немного, но укрывавшей его от дождя.

Так прошло еще четыре дня. Ибо теперь можно было различить смену дня и ночи. И, хотя, небо над океаном еще не расчистилось и ветер дул в прежнем направлении, но был он уже скорее ласков, нежели свиреп, а из сереньких туч моросил всего лишь теплый редкий дождик. И можно было бы сказать, что жизнь беглецов постепенно налаживается, если бы не одно но.

У Подобного Грому начался жар, и он, уже второй день, лежал в лихорадке, опекаемый своей женой. Поэтому, управлять лодкой пришлось мало что понимающему в этом Чистому Слову. Всех его знаний хватило только на то, что бы передав жене, руль, поставить основной парус и держать курс по ветру. Надо сказать, что Дару Богов то же изрядно доставалось. Попеременно подменя то его, то Громкую Птицу, она давала им обоим хоть немного поспать. Сама еле успевала прикорнуть меду этими сменами.

Так, сменяя друг друга, они плыли еще дней десять. Благо провизии на лодке было припасено на семидневное путешествие командой из десяти человек, поэтому голода и нехватки воды можно было не опасаться еще дней десять. Но, вот сколько продлится их путешествие – не знал никто из присутствующих на утлом суденышке людей. Как не знали они и того, куда , на самом деле они плывут. Поэтому продукты и, особенно воду, старались экономить. На одиннадцатый день на палубу, пошатываясь, поднялся Подобный Грому.

Пошатываясь, нетвердой еще от слабости походкой, он прошел вдоль борта и уселся на кормовую скамью. Объведя глазами горизонт и посмотрев на едва успевшее подняться солнце, он угрюму буркнул, не к кому конкретно не обращаясь:

– Мы плывем не туда.

– Как это «не туда»? – встрепенулся Чистый Словом.

– А так. Если плыть «туда», то солнце должно быть от нас по правую руку, о оно по левую…

Несколько минут оба мужчины молчали, ошарашенные таким известием, а от мачты, на них испуганно уствились три пары испуганных глаз.

– А что же нам делать? – испуганно спросила Громкая Птица.

– А ничего, двигаться в том же направлении. – Все так же угрюмо буркнул Подобный Грому, который уже ненавидел себя за то, что согласился на эту авантюру с побегом.

– Но как же? – опять пожала голос Громкая Птица, – Мы же не можем плыть неизвестно куда?

– Можем, еще как можем. Тем более, что пищи и воды у нас на обратную дорогу при таком ветре явно не хватит. Повернуть назад для нас – верная смерть. А вот двигаясь вперед при попутном ветре, можем наткнуться на какой ни будь остров.