Трудно быть человеком. Цикл «Инферно». Книга вторая

© Игнат Черкасов, 2021

ISBN 978-5-0055-2908-4 (т. 2)

ISBN 978-5-0055-1438-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 22. Память о мертвых

Ты можешь бежать, но тебе не скрыться от меня, только не после всего того, через что мы прошли. Ты нужен мне, а я тебе. И я доходчиво тебе это объясню, раз по-хорошему не понимаешь – размышляла Рейчел. Но осмотрев место побоища и, главное, обугленное тело куратора, подметила – главное не перегнуть, не хочется так же кончить.

Пользуясь моментом Рейчел внимательно осмотрела лагерь, каждый жилой контейнер, пытаясь восполнить пробелы в своем представлении о жизни Инферно и его бойцов. Контейнер куратора, набитый всякого рода трофеями, она не удостоила своим вниманием и прошла мимо. Следующие четыре она так же проскочила, как только под первым же матрасом нашла порножурналы со слипшимися страницами – какая мерзость, одним словом животные. А на следующем она остановилась, её сразу привлекла просторность помещения. Судя по всему, своих бойцов Инферно выделял и обеспечивал им отличные от других жилые условия. Значит спрашиваешь много, но и даешь не мало. Учту – подметила Рейчел. Стены над каждым матрасом были обклеены где плакатом со спортивной машиной, где картиной на фоне виноградников, где православным календарем, а где китайским иероглифом. В шкафчиках помимо гигиенических принадлежностей лежали некоторые личные вещи бойцов. Например, компактный сборник с анекдотами, похоже принадлежащий Пьеру. Пособие для начинающего винодела, которым хотел заняться Жак. Русские былины, с которыми решил ознакомиться Никита после того, как получил достойный русского воина позывной. Философия Конфуция и последние сводки по ОПГ Триада, которая явно интересовала Джета. Одним словом, разница между бойцами и наемниками налицо. Рейчел никогда не думала о тех людях, которых видела с экрана в командном центре. Вернее, никогда о них не думала, как о людях, а только как о целях для ликвидации. Не задумывалась как-то, что они тоже живут, что у них тоже есть интересы, желания и свои мечты. Ей вдруг стало стыдно и захотелось быстро выйти. У выхода она всё же остановилась и сказала на прощание – Простите, но так было нужно… Едва ли это оправдывало её, или что-то могло изменить, но от такого искреннего признания ей действительно стало легче и она почувствовала себя живой внутри.

Наконец последний контейнер, в который врезался джип и перед которым была куча пепла и останков костей. Инферно – сразу поняла Рейчел. На её удивление содержимое контейнера о самом Инферно мало что сказало, разве что забрызганные кровью стены ярко подчеркивали его склонность к показательному насилию. Вонь стояла несусветная и Рейчел сняла платок с шеи, который прикрывал кровоподтеки от удавки Фокстрота и приложив надушенный платок к носу она вошла внутрь. Но когда она присмотрелась, выяснилось другое. Приблизившись к трупу командира наемников, она заметила многочисленные колотые раны на груди и животе. Слишком много для Инферно, хоть если и учесть, что он был в ярости. Особенно смущало что сердце и другие жизненно важные органы были проткнуты не единожды, что означало, что и после смерти командиру наемников продолжали наноситься удары ножом. Инферно мог пойти на что-то подобное дабы продлить страдания, но бить после смерти не имело никакого смысла. Разве что… Анжелика! – наконец поняла Рейчел. А ты я смотрю не промах! Конечно, не сдержана, судя по числу ножевых, тем не менее уроду дала отпор. Туда ему и дорога – проявив женскую солидарность, Рейчел стервозно улыбнулась, глядя на обосравшегося горе – насильника.

Снаружи послышался шум и Рейчел вышла на улицу, где её встретили три десятка туземца из племени Мурси с копьями наперевес:

– Америка!?

Рейчел перевела дух и, сообразив на ходу, выкрикнула, направив руку на свою грудь:

– Легион! Я из Легиона.

Рассвет Инферно встретил на холме, сидя под деревом возле могилы Старика. Он молча смотрел вдаль, на горизонт, который сверкал от солнечных лучей. Чуть меньше недели назад красота природы разволновала бы его сердце, но теперь его совсем ничего не трогало и только пустота внутри, боль и ненависть. И в первую очередь к себе, что не убил и презрение к себе, что не смог. Когда он грезил своей местью и, казалось бы, сделал невозможное, собрав целую армию, манипулируя их предводителями. Когда безжалостно кинул в пекло своего возмездия столько человеческих жизней, когда перестал поступать по-человечески и принял зверя, в конце пути что-то сильнее его воли не позволило ему спустить курок. И этим чем-то была точно не просьба Анжелики, это лишь оправдание. Это что-то было похоже скорее на отчаянный вопль, его вопль, будто падая в бездонную пропасть. Тут было, о чем подумать, но Инферно ничего уже не хотел, он был опустошен и только чувство долга его удержало уйти без оглядки:

– Иду туда, не зная куда… Ну как ты там, Старик? В юности у меня был один знакомый сверстник, который считал, что человеку после своей смерти плевать, что происходит в мире дальше… Я не знаю так ли и есть ли там вообще, что то, но я верю, что есть. И не ради словца, а кому как не тебе знать, что я всю свою жизнь положил на веру в жизнь после смерти. Но я не фанатик, слепо ведомый поводырями разной степени глупости, нет, меня постоянно терзают сомнения, постоянно, как только судьба или чья-то воля сводит с человеком. Человеком не по биологии, а по духу и не важно мужчина или женщина, каждый из них во мне пробуждает что-то из давно минувшего, чего я даже не помню уже. Эти чувства, которые возгораются в моем сердце и делают меня нелепым младенцем, который только учится ходить… По началу это даже приятно, но стоит младенцу оступиться, как сразу же все те, кого я могу назвать человеком умирают, что оборачивается для меня невыносимой болью. Тем не менее мразь, которая это сделала я убить не могу, рука дрогнула. И я тебя спрашиваю, что это? Может тебе оттуда виднее, потому что лично я перестал понимать этот мир и особенно себя в нём. Может, это наказание мне за минутную слабость, за то, что сворачиваю с выбранного еще в юности пути. Нет, я не могу быть абсолютным злом! Это выше меня! Это не под силу человеку…

Инферно склонился к могиле Старика и, вытащив из кармана разгрузки КПК, предназначенный куратору, прикопал его сверху могилы – Вряд – ли он тебе нужен и вряд – ли ты обрадуешься тому обстоятельству, как я его вернул тебе, но он твой по праву. Ты мой куратор первый и последний, хоть ты меня совсем и не понял за все наши встречи и всё время…

Инферно неожиданно для себя улыбнулся – а вот она поняла за гораздо меньший срок. Но ты там не огорчайся, разница поколений и всё такое… я бы всё равно тебя выбрал себе в кураторы. Тем не менее, как твой путь окончен в организации, так и мой. Ничего нового Легион мне больше дать не сможет, теперь я сам по себе.

Инферно поднялся и на прощание сказал:

– Ты обольстился победой и расслабился, проглядел предательский клинок в спину. Я позволил своему сердцу биться в такт радости от самой жизни, от дружбы и любви, и в итоге погибли другие. Не знаю кому из нас повезло меньше, но знаю другое, что впредь не позволю своему сердцу биться и если что и будет гореть в моей груди, так только пламя ярости, которое со временем выжжет всё остальное во мне. И может тогда я и смогу стать абсолютным злом и выполнить своё предназначение в этой жизни, ради будущей. Прощай Старик…

Покинуть Африку и выправить поддельные документы помогли контрабандисты за скромное вознаграждение в виде золотых самородков, вырученных Инферно на торговле оружием с враждебным Мурси племенем.

Хоть он и числился погибшим, а значит не числился в розыске, тем не менее въезжать на территорию Франции было опрометчивым поступком, которые Инферно перестал за собой замечать в виду их регулярности. Хоть он и спас Анжелу, выполнив их последнее желание, этого было недостаточно. Они были его бойцами и раз он их не сберег, хотя бы может помочь их родным и выполнить последний свой долг командира, посмотреть в глаза их матерям и сообщить что их ребенок погиб.

Обольстив сотрудницу министерства обороны, Инферно, вернее Жуль, намекая глупой блондинке на русскоязычное выражение жулик, достал личные дела своих бойцов. Хоть тут Рейчел не соврала, Донжуана действительно звали Пьером. На правах командира подразделения, он удостоен был быть первым в списке посещения.

По адресу Пьера дверь Инферно открыла милая бабуля и, после того как узнала, что перед ней стоит командир её внука, тут же его впустила. Предложив чаю, как путнику в старину, она оставила Инферно одного в зале. Инферно сразу понравилась раритетная мебель и теплая обстановка в квартире, без новомодного и бездушного пластикового дерьма. Он так же обратил внимание на целую галерею фотоснимков и старых фотокарточек над большим камином. Как оказалось, Пьер был из потомственных военных, хотя его отец явно прервал эту преемственность. Увидев фото Пьера в армейском кителе офицера, такого же сияющего от радости, как и всегда, Инферно проронил скупую мужская слезу. Но скоро бабушка вернулась с подносом в руках и они расселись. У Инферно встал ком в горле и, он хоть и не хотел чая, тем не менее выпил сразу половину кружки и встал:

– Мадам, я приехал сообщить вам скорбное известие… ваш внук погиб при исполнении, примите мои соболезнования.

Бабушка Пьера застыла, но не от шока, а будто задумалась.

– Мадам, он погиб как герой, защищая женщину от бандитов.

Бабушка Пьера тоже пригубила чай, чтобы смочить горло и наконец сказала:

– Это самое главное…

– Простите мадам.

– Он всегда хотел быть героем, как его дедушка, царствие ему небесное. Правда в отличии от Пьера он никого не спасал. Весь его подвиг закончился после высадки союзных войск, среди которых был и он. Он был совсем как Пьер, жизнерадостным оптимистом, мечтал сделать мир лучше и защитить всех слабых. Тогда ещё миру нужны были такие, не то что сейчас… Он рвался в бой с 42-го, когда советская армия доказала всему миру, что мощь немцев сильно преувеличена. И вот наконец он попал на фронт и первое наступление… О дальнейшем он никому кроме меня никогда не рассказывал. К его стыду, как только союзные войска вступили в бой с немцами, во всяком случае его танковое подразделение, сделало всего пару выстрелов и прекратило бой, получив резкий отпор от немцев. Когда он спросил у своих сослуживцев почему нет приказа на контратаку, ему ответили, что советские войска уже на подходе. В итоге они сидели в танках и ждали пехоту советской армии. Он рассказывал, как ему было стыдно смотреть этим мальчишкам в глаза, когда они, не понимая почему танки союзников стоят, шли в бой на немцев. Вот и весь его подвиг… И когда я его спрашивала, почему он врет Пьеру и морочит мальчишке голову, он отвечал, что не хочет, чтобы его внук стал как он, мнимым героем, а мечтает, чтобы его внук стал одним из тех мальчишек, которые в итоге сами свернули хребет вермахту. Он его всё детство вдохновлял подвигами солдат, никому ненужными в наши толерастные дни. Французы забыли кому обязаны своей жизнью и какая цена была уплачена за это. Но Пьер не забыл и мечтал, как дедушка о подвиге и о том, чтобы стать героем. Спокойная служба его угнетала… Я никогда не забуду тот день, когда он наконец просиял, получив телеграмму о зачислении в ряды Легиона, который борется за свободу и демократию во всём мире… Грёбанная пропаганда… Простите…

– Я понимаю.

– Я знала, что всё так кончится, но как я могла его отговорить, когда видела, как он счастлив… С другой стороны, оно и к лучшему, что он здесь не остался. Наше воспитание в традициях не позволило бы ему спокойно жить в этом новом, насквозь прогнившем содомской поганью мире…

Инферно понимал чувства женщины и просто слушал, понимая, что лучшим лекарством для неё сейчас может быть только выговориться кому то, кто не пойдет жаловаться о нарушениях права человека или подобной ереси. Когда Бабушка Пьера договорила, Инферно начал:

– Я не знаю вашего супруга, но я знал Пьера и судя по нему могу с уверенностью сказать, что вы оба правильно его воспитали. Он был храбрым и мужественным человеком, который не побоялся выступить против целой своры и отдал свою жизнь за то, во что искренне верил, за те идеалы, которые вы в него вложили… Он умер за меня.

Бабушка расплакалась. Не зная, как помочь, он достал одну из четырех карточек с заранее разделенными семью миллионами долларов из своих запасов между четырьмя его бойцами и протянул её Бабушке Пьера:

– Пожалуйста примите это… Это помощь.

Бабушка Пьера отказала:

– Что я за воспитатель, если сама не верю в свои наставления и не исполняю их… Передайте эти деньги тому, кому они действительно нужны… Ведь помимо того, чтобы стать героем, мой внук хотел помогать людям.

Инферно удивился, он ещё не встречал человека, который бы отказался от денег:

– Нет вы не понимаете, это не копеечная компенсация, на этой карте почти два миллиона долларов.

– Простите, но мне действительно ничего не нужно. Сегодня я потеряла последнего дорогого мне человека, теперь я совсем одна… а теперь простите меня, но мне нужно побыть одной.

Инферно не стал настаивать и ушел, оставив женщину наедине с её горем:

– Я сделал всё что мог… Прощай Донжуан…

С адресом Жака пришлось повозиться. За городом с антропогенными ориентирами было плохо, зато картина, висевшая у Жака, помогла. Обратив внимание на виноградник Инферно направился к ухоженной хижине. На этот раз ему открыла дверь женщина бальзаковского возраста, она настороженно осмотрела его и спросила:

– Вам кого?

– Я по поводу Жака.

Женщина открыла дверь и вышла на порог:

– А что с ним?

– Примите мои соболезно…

– Вот же старый дурак…

Женщина отвела взгляд и у неё навернулись слезы:

– Сколько раз говорила, просила, чтобы бросал это гиблое дело, а он всё отмахивался, мол делать больше ничего не умеет! А ведь у него были золотые руки, вы посмотрите это всё он восстановил!

Женщина провела рукой по виноградникам и хижине:

– На самом деле я знала, что дело было не в этом. Друг у него там был, да и привык уже за столько лет… Вы простите, я Вас впустить в дом не могу, но Вы бы не могли со мной пройтись, я не хочу сейчас быть одна. К сожалению, здесь мне о Жаке поговорить не с кем, здесь он никому не нужен.

Они пошли вдоль виноградников:

– Меня зовут Аннет, я младшая сестра Жака, а вас?

– Меня Жуль.

– А откуда вы знали Жака?

– Я был его командиром.

– Значит вы знали его лично, это приятно, когда после смерти человека не забывают о нём…

Чтобы отвлечь сестру Жака от истерики, Инферно спросил:

– Вы сказали, что Жак здесь всё восстановил, а что случилось?

– Пьяный наш папаша случился. Пока не начал пить дела шли в гору, мама сидела с нами и сама готовила к школе. Я всего на год младше Жака, но его сильно задевало, когда он что-то не понимал и я ему начинала объяснять. В детстве он страшно гордым мальчишкой был, за это ему постоянно попадало на орехи и от взрослых, и от мальчишек по соседству. Но в один день его будто подменили. Всё случилось после того как мама нас в город отвезла посмотреть на первого в мире советского космонавта. Как сейчас помню, Юрий Гагарин. Это было грандиозное событие, которое подарило всему миру надежду стать чем-то большим. В тот день Жак загорелся стать космонавтом. Сейчас конечно трудно в это поверить, но в те далекие годы, мальчишки мечтали стать космонавтами, военными, ученными, а не модельерами, менеджерами и даже женщинами.

Сестра Жака скривилась и плюнула в сторону:

– А ещё Жака очень впечатлила сияющая улыбка Юры Гагарина. Она будто придавала ему уверенность что будет всё хорошо. Он как-то проболтался в детстве, когда отец уже начал пить и кричать на маму. Жак никогда не давал её в обиду и всегда заступался, хоть и был всего лишь ребенком и знал, что снова получит. После очередной трепки я вышла к нему на крыльцо, чтобы поддержать, а он с такой надеждой смотрит на звезды со слезами на глазах и тогда он рассказал мне. Когда ему плохо, он всегда представляет, как русский космонавт в кителе с фуражкой на голове, каким он его тогда запомнил, подходит к нему и, положив руку на плечо, утешает, что всё наладится и согревает своей теплой улыбкой. Я, кстати, потом только у одного человека видела схожую улыбку, у его сослуживца. Думаю, Жак так и пронес это тепло через всю жизнь, эту надежду, которую закопал наш отец. Который после очередной попойки случайно спалил хижину и все виноградники, а вместе с ними надежду Жака стать космонавтом. Более того сразу после пожара он вынудил мать снять все деньги со сберегательного счета, якобы на восстановительные работы, а сам забрал деньги и сбежал. В итоге, вместо учебы Жак записался в Легион, чтобы хоть как-то прокормить меня с мамой. А когда я уже окончила учебу и встала на ноги, для него уже было всё поздно. Вы знаете, что такое потерять мечту Жуль?

– Нет мадам… я всегда жил более приземленной жизнью. А почему вы сказали, что здесь он никому не нужен?

– Мой муж когда-то был как Жак, но после стал как мой отец. Что отцу, что моему мужу Жак всегда колол глаза, в его присутствии они чувствовали свою ничтожность и их это просто выворачивало наизнанку.

– Как вы можете такое терпеть?

– Он мой муж, тут ничего не попишешь.

Инферно остыл и решив не лезть не в своё дело протянул карточку Аннет:

– Это компенсация?

У Инферно сложилось поганое чувство, что она только этого и ждала и он, отдав карточку кивнул и сразу ушел.

– Спасибо!

Вслед ему крикнула Аннет. Да пошла ты – подумал про себя Инферно. Капрал, зря ты променял свою мечту на это… с другой стороны, не сделай ты этого, кто знает, как бы всё сложилось… пути Господни или кого там, неисповедимы, одним словом – успокаивал себя Инферно. Последний раз посмотрев на место, где родился и жил Капрал, Инферно мысленно простился с ним и ушел за холм:

– Прощай Капрал, наконец – то ты попал к звездам…

Начиналась гроза, под стать настроению Инферно и пошел проливной дождь. Инферно остановился у машины, ему хотелось всё с себя смыть, но погано ему было внутри, на душе. Сняв пиджак и закинув его в машину, он побежал по дороге под дождем. Ему отчаянно хотелось убежать от всего и в первую очередь от себя. Говорят, от себя убежать невозможно, но попытаться стоит – решил он про себя и изо всех сил кинулся вперед. Бежал он долго и даже когда начало казаться, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, а пульсация в висках уже давила на голову, он всё равно не остановился, а только ускорился. Он пытался выплеснуть всё что в нём было и спустить пар. Но всё кончилось тем, что его ноги подломились от истощения, и он покатился кубарем с дороги в кювет.

Вернувшись к машине, он промок до нитки и понял, что легче ему не стало. Ну хотя бы проливной дождь смыл всю грязь от неудачного падения. Ему вдруг сильно захотелось выпить и, вернувшись в город, он направился в ночной клуб в его отеле. Сняв столик, он заказал бутылку виски, который так расхваливал Донжуан. Выпив половину бутылки, с непривычки его накрыло и действительно стало легче. Хоть он и понимал, что на утро всё вернётся, тем не менее предпочел об этом не думать. В очередной раз выходя из туалета он столкнулся с бугаем, тащившим девушку в мужской туалет. Инферно плохо сооброжал, что происходит, но, когда услышал крик о помощи, понял, что произошло что-то не то. Он вернулся в туалет вслед за ними:

– Пусти девушку…

Правда смутился, поняв, что перепутал французский язык с русским. На него никто не обратил внимания. Голова ходила ходуном, а глаза никак не могли поймать четкость. Когда Инферно более – менее отчетливо смог видеть, он понял, что потерял их и хоть отчетливо слышал крики девушки, которые заглушались музыкой из зала, он не мог точно определить в какую кабинку бугай её затащил. Недолго думая он начал выбивать дверь в каждую. Смутив одного француза в позе аиста, он наконец выломал дверь в нужную ему кабинку. Бугай оторопел, но обозленный от того что его прервали кинулся в шею Инферно, пытаясь его придушить. Инферно стало смешно, особенно когда девушка начала бить бугая по голове сумочкой. Когда бугай наконец отреагировал на девушку и решил уже её схватить за горло, Инферно включился и, схватив бугая за лоб, резко швырнул его в свободную кабинку, где тот, сильно впечатавшись в стену, отключился. После, как ни в чем не бывало, Инферно вернулся за свой столик.

Через пару минут к его столику подошла девушка и попросила присесть рядом, чтобы друзья бугая её не достали. Инферно ответил что-то невнятное, окончательно запутавшись в языках. Девушка подсела к нему. Как ни странно, на неё он обращал меньше всего внимания и куда больше на бугая, которого его друзья привели в чувство и теперь люто косились на него, не смея подойти. И дело было не в страхе перед Инферно, а в VIP лож, е в которой тот находился и которую охраняли такие же бугаи, но побольше. Инферно забавляла эта ситуация и он как мальчишка стал их передразнивать. Девушку это возмутило, и она решила перевести его внимание на себя, но ни расстёгнутая блузка, ни задранная ножка его не привлекали. Но всё изменилось, как только девушка представилась:

– Меня зовут Рейчел, а тебя?

Инферно чуть не подавился, запрокидывая очередную стопку. Теперь всё его внимание было приковано к девушке. Когда он её внимательнее рассмотрел действительно разглядел много схожего, вот только глаза выдавали в девушке простушку. В остальном же вылитая Рейчел, хотя и влечения никакого она не вызывала. Инферно обычно проходил мимо таких пустышек, тем не менее он твердо решил для себя:

– То, что надо.

– Прости что?

Инферно взял девушку за руку и повел за собой. Не желая тратить ни минуты, он попросил охрану избавить его от ненужных поклонников, а сам повел девушку к себе в номер, чему она была явно рада, ответив ему взаимностью ещё в лифте. Вломившись в номер, он порвал на ней блузку и, не желая видеть её глаз, которые выдавали в ней не Рейчел, принялся целовать её шею, которую когда-то обещал сломать. Путаясь в мыслях, он старался не увлекаться, чтобы случайно не убить не ту Рейчел. Пока он сводил концы с концами в своей голове, его губы обожгло приятным, но пустым поцелуем, после которого он провалился на кровать. Пока девушка что-то говорила, Инферно заметил промелькнувший свет и повернул голову в его сторону. Среди расплывчатого изображения глаза наконец то выдали четкую картинку, это была Рейчел, настоящая Рейчел. Инферно хоть и не протрезвел сразу, но мозги встали на место, и он попытался кинуться на неё, но не смог, тело ему уже не подчинялось. Девушка привлекла его внимание пнув его по ноге, Инферно смог повернуть в её сторону только глаза:

– Что – то не так, милый? Перебрал с виски или может тебя так мой поцелуй обжег и ты перегорел?

Девушка посмотрела на Рейчел:

– Всё готово мэм. Через пару минут его сердце полностью замедлится и он умрет.

Рейчел продолжала смотреть в глаза Инферно:

– Хорошая работа.

– Спасибо мэ…

Влетевшая в лоб девушке пуля оборвала её на полуслове. Рейчел убрала пистолет с глушителем в карман черного плаща и, не отводя взгляда от Инферно, начала:

– Помнишь меня?

Рейчел самодовольно улыбнулась.

– Конечно, моё появление уступает твоему в эффектности, зато в эффективности готова с тобой поспорить.

Рейчел бросила взгляд на убитую ею девушку и смущенно посмотрела на него:

– И чем это ты тут собирался со мной заниматься…

Пытаться что-то сделать было бесполезно, но Инферно резким взглядом дал понять, что готов воплотить всё задуманное на самой Рейчел, как только доберётся до неё.

Рейчел это слегка насмешило и подойдя ближе она вернулась к их разговору приняв задумчивый вид:

– Как ты там сказал? Что-то вроде – я скорее умру, чем буду работать с тобой? Как раз-таки я могу тебе это обеспечить и уж поверь, на этот раз тебя никакие фокусы не спасут. Ты умрешь и умрешь окончательно.

Рейчел посмотрела на таймер:

– И это произойдет меньше чем через минуту. Я хочу, чтобы ты прочувствовал этот момент, своей беспомощной кончины и запомнил только одно, неважно как сильно я тебя ненавижу, но я способна понять, что ты мне нужен. Так пойми и ты это наконец, или мы оба умрем. Я больше не хочу рисковать по отдельности, Инферно, мне нужен крепкий тыл, тот, на кого я бы могла опереться. А тебе нужна я, иначе ты так и продолжишь слепо блуждать по этому миру и когда – нибудь тебя вычислят как я и убьют.

Сердце Инферно почти не билось, казалось, что вся его жизнь перетекла до последней капли в глаза, которые отражали только одно, полное безразличие. Рейчел посмотрела последний раз на таймер и склонилась к Инферно:

– Не знаю, как у вас в России, но у нас на Западе принято если что-то сломалось или работает неправильно как в твоем случае, мы перезагружаем всю систему.

И она прижалась к его губам и это уже был настоящий поцелуй, который нейтрализовал яд и вернул к жизни Инферно. Его сердце снова начало биться.

– Ну что спящая красавица, теперь ты можешь быть уверен в моей искренности. А чтобы ты лучше запомнил…

Рейчел вытащила пистолет и отщелкнула затвор, пуля упала на грудь Инферно:

– Меня зовут Рейчел и только благодаря мне ты всё ещё дышишь.

Оставив визитку на тумбочке у кровати, она вышла из номера, закрыв за собой дверь и вывесив табличку с просьбой не беспокоить.

Спустя полчаса Инферно уже во всю потел отжимаясь, выводя с потом остатки яда. Приняв душ, он переоделся и, подобрав визитку, оставленную Рейчел, убрал её в карман:

– Я тебя услышал, но не до тебя сейчас.

Покинув отель, он тем же вечером вылетел в Москву.

Через четыре дня он наконец нашел деревню, где жил Никита. Это была та ещё глушь, можно сказать, дикий край. Хоть и стояло в деревне примерно полсотни домов, тем не менее семей было вдвое меньше. Деревня была типичной жертвой урбанизации. Одна часть жителей, которая могла, уехала в город в поиске лучшей жизни, у кого ничего не было, остались медленно умирать. Еле открыв просевшую калитку Инферно направился к кривой избе. К нему вышла женщина в летах с металлическим тазиком в руках. Выплеснув воду в траву, она обратила внимание на Инферно:

– Вам кого молодой человек?

– Я приехал сообщить Вам скорбное известие… Ваш сын погиб при исполнении, примите мои соболезнования.

Женщина застыла на месте. Инферно стало не по себе.

– Какие соболезнования? Ты с дуба рухнул?! Я только вчера от него письмо получила.

Женщина бросила таз и достала из кармана фартука письмо от сына и протянула его Инферно:

– Вот же оно! Смотри, что пишет…

И женщина, достав большие очки с разными оправами, грубо спаянными воедино, начала вслух читать письмо сына.

– Дорогая мама, у меня всё хорошо. Как Вадик, как вы там без меня? Обязательно напиши… Не переживай, скоро вернусь домой. Ужасно соскучился по твоей запеченной картошке в печке. Люблю вас, твой Никита. Видишь, он жив. Жив! А ты, ирод безбожный, со своими соболезнованиями, знаешь куда иди. Вон пошел!

Инферно, поняв, что сейчас женщина снова подымет таз уже для него, попытался отдать её карточку:

– Вот, возьмите пожалуйста, на карте деньги, очень мно…

– Пошел вон, я сказала! Не нужны мне твои деньги, мне сын мой нужен. Вон пошел!

Инферно впервые в жизни отступил и ушел, проиграв этот бой. Прости, Добрыня, я сделал всё, что мог – утешал себя Инферно. Сев в машину, он никак не мог отделаться от мысли, что он не просто сейчас уедет, а бросит самых близких Добрыне людей и ему стало невыносимо стыдно. Увидев мужика лет за пятьдесят курящим у крыльца ему вдруг тоже захотелось. Твою мать, я так сопьюсь, а потом ещё и скурюсь – посмеялся над собой Инферно. Тем не менее мужчина так заманчиво смолил папироской, что Инферно начал искать повод подойти к нему и тут же нашел его: что за Вадик? Нужно у мужика спросить, он точно в курсе. Покинув машину, Инферно захватил палку колбасы, которую купил, чтобы вспомнить первый курс в академии и проникнуться русской атмосферой и духом, который несомненно был в нём и чаще всего проявлялся в смекалке русского солдата, но самому ему был непонятен. Подойдя к мужчине, он попросил его угостить сигареткой, а взамен протянул палку колбасы, помятуя ещё со школы, что стрелков не любят и не уважают:

– Юнец, ты с дуба рухнул что ли!

– Это за сигарету. Ты мне, я тебе.

– Ты еврей что ли?

– А ты антисемит что ли?

– И точно, только евреи вопросом на вопрос отвечают и да, не ругайся на русской земле.

– Да я не ругуга…

Инферно махнул рукой и собрался уходить, когда мужчина протянул ему пачку:

– Ну так что, курить будем или как?

Инферно сдался, лишний раз убедившись, что русская душа для него полные потемки. Как говорится, сбылась мечта идиота, мечтал проникнуться атмосферой и совсем забыл, как у него именно в России ничего не клеилось.

– Послушай отец, а кт…

– Какой я тебе отец, я же не еврей.

Мужчина от души посмеялся, а Инферно вспомнил о смирении, к которому прибегал только находясь в России. Пропустив мимо ушей дружелюбную шутку русского мужика, он продолжил:

– Кто такой Вадик, в двух домах отсюда живет?

– Так это ж сынок Никитки. Во малец, весь в отца. Хулиган правда, но кто из нас в его возрасте не воровал клубнику или малину. Они же забавы ради с мальчишками бесятся.

– С мальчишками? Что-то я тут детей не вижу.

– Так осень уже началась, вот все и вернулись в город, один он тут остался. Грустно, конечно, ему тут без сверстников. Да ещё и болен он серьезно.

– Болен?

– Да, что-то у него с сердцем. А, вспомнил, порок сердца у него. Вот Никитка и уехал на заработки. Мать говорит, что вот-вот должен вернуться… Правда она это говорит уже на протяжении месяца. Ну мать, сам понимаешь.

– А что мать?

– Так это ж…а, ты про дрянь эту.

Мужик скривил лицо и сплюнул, пробурчав какое-то ругательство:

– С гнильцой она оказалось. Время показало, что звезды на погонах мужа её больше волновали, чем семейный очаг.

– Звезды? Служила где?

– Не она, а Никитка. Рязанское училище ВДВ окончил и литехой пошел служить в тамошнюю часть.

– О как! Выходит, он офицером был.

– Не просто офицером, а настоящим защитником родины, а не то что сейчас, что ни офицер, то штабная крыса с языком до пола от стараний угодить командованию. Он действительно служил, в боевые командировки постоянно ездил, там в Чечню, ещё куда. Удостоверение ветерана боевых действий получил, медали там всякие. Он то не распространялся, всё мать гордилась, всё нарадоваться не могла, мол настоящий офицер.

– Так что не так пошло?