– Тяжело скрывать эмоции в разговоре с тем, кто отнимал жизни у беззащитных.
Мясник откинулся на спинку стула.
– Я не убивал беззащитных. У каждой из моих жертв всегда был шанс или возможность дать мне отпор.
– Даже у женщин?
– Мне ли, человеку прозябающему в неволе, рассказывать какие нынче пошли женщины. Ответить могут ощутимее некоторых мужиков. До сих пор вспоминаю ту хрупкую молодую брюнеточку. Электрошокер, представляешь? Чуть не ушла, но было приятнее сворачивать ей шею.
Алексей непроизвольно сжал мокрый от собственных ладоней диктофон. Артемий не мог этого не заметить и воздержался от подробностей. Почему? Возможно не испытывал неприязни к психиатру. Если такие как он вообще могут испытывать неприязнь в понятном смысле этого слова.
– А как же тот мальчик? -процедил Гоффман сквозь зубы. – Он был совсем ребёнком, по определению не мог дать сдачи.
– Проба пера. – отмахнулся Артемий. – Благодаря ему я убедился, что убивать детей – не мой стиль.
«Его звали Борис Петров. Десять лет отроду. Он шёл домой после дополнительных вечерних занятий. Наверное думал о том, как поужинав с родителями, сядет играть во что-нибудь с друзьями по сети. Его звали Борис Петров, а «не проба пера», козёл.»
Конечно, Алексей этого не сказал. Профессиональная этика. Кроме того, камера видеонаблюдения в левом верхнем углу помещения не внушала ощущения безопасности. Если Мясник захочет, переломит его как охотничье ружьё ещё до того как охрана, с дубинками наперевес, ворвётся сюда.
Гоффман получил что хотел, но всё никак не мог попрощаться и уйти. Ему хотелось продолжать разговор с Артемием, хотя он не мог до конца себе в этом признаться.
– Стиль?
– Он ведь есть у каждого убийцы, если не ошибаюсь?
– Это так, и должен сказать, что твой «стиль» заставил следователей попотеть. Почти всегда разный способ убийства, жертвы различного пола, возраста и социального статуса. Ты не брезговал никем и ничем.
– Я считаю, что в этом ремесле и не должно быть никакой брезгливости.
Повисла тишина.
– Одного я не могу понять – зачем нужно было устраивать почти две недели безпрерывных убийств? Зачем такая неосторожность? Убивал бы как и раньше с большими интервалами и поймали бы ещё не скоро.
Мясник задумался и через пол минуты вздохнул:
– Не знаю.
На другой ответ Алексей и не рассчитывал. Значит, единственным объяснением до сих пор оставалось влияние смерти отца Артемия. Маньяк его ненавидел, не раз в открытую об этом заявлял на допросах, но всё же это был его отец. Вот он с горя и устроил резню.
– Ты ведь не хотел в тюрьму?
– Что за вопрос? Кончено не хотел. А кто-то хочет? Кормёжка здесь отвратная, не говоря уж об условиях содержания.
«Как хорошо, что мы не в Норвегии и тебя посадили туда, где тебе самое место, а не в санаторий с решётками на окнах.»
Алексей оставался с виду невозмутимым и не стеснялся своих мыслей.
– Можешь мне не верить, но у меня были планы на старость.
– Неужели?
– Да, и не понимаю к чему такое удивление. Кто-то к старости копит на кругосветное путешествие, кто-то на загородный коттедж, ну а я начал откладывать деньги на собственный дом для квестов.
Алексей удивлённо приподнял бровь. Чего угодно он ожидал, но не этого.
– Ничто не вечно, особенно здоровье и сила. Как только мне стукнуло 35 я перестал в этом сомневаться. 20-25 лет пролетают незаметно и я понимал, что только они пролетят, я перестану быть таким крепким и проворным. Примерно тогда же я посмотрел дилогию фильмов «Коллекционер». Все эти смертоносные ловушки, которые маньяк мастерски расставлял в помещениях произвели на меня неизгладимое впечатление. Вот я и подумал – а чем я хуже? Арендовать где-нибудь далеко за городской чертой заброшенный дом или склад и превратить его в своеобразное паучье логово, напичканное растяжками, капканами, проваливающимися полами, после чего выдать всё это за крутой квест-рум. Мясо будет само ко мне приходить да ещё и платить за свою смерть. А я тем временем наблюдал бы за процессом через видеокамеры, типа той, что за моей спиной висит, под потолком. Конечно, это не то же самое что мочить собственноручно, но хоть какая-то альтернатива для старика с жаждой убийства, которым я должен был стать.
Алексей поражался – опять он свёл всё к фильмам.
– Другими словами – хорошо, что тебя схватили.
– Да, в подобном обществе стоит держать таких как я в клетке.
– А в каком обществе не стоит?
– Такого общества ещё не создали.
Общества в которых Мясник ощущал бы себя как рыба в воде уже существовали. Слава и почёт ожидали бы его во времена Римской империи, если бы он сражался на арене Колизея. Награды не заставили бы себя ждать, если бы он работал палачом в концлагере в нацистской Германии. Алексей был просто уверен в этом.
Он понял, что уже давно следовало закругляться.
– Честно, поговорил бы с тобой ещё пару часов, но у меня на сегодня есть ещё планы.
– Понимаю. Я иногда стал забывать, каково это иметь какие-то планы.
Алексей собрал немногие свои вещи и направился к выходу.
– Ты же не мать Тереза, да?
Алексей обернулся. Забава у него что ли такая, говорить загадками?
– Я имею в виду, я уже попросил тебя об одной услуге – попросить выделять мне сигареты. Я пойму, если ты проигнорируешь ещё одну мою просьбу.
«Редкого рода манипулятор!»
– Смотря что за просьба.
– Я знаю, в тюрьме есть телевизор и, хоть и скудная, но какая-то фильмотека. Мне бы хотелось получить к ней доступ.
– Я могу лишь попросить за тебя, но обеспечат ли тебя табаком и кино зависит исключительно от твоего поведения. Постарайся не калечить персонал тюрьмы и других заключённых.
– Я сделаю, что смогу.
– Аналогично.
Алексей постучал в железную дверь и вышел из комнаты допросов.
Петренко ждал за дверью.
– Он рассказал вам всё что нужно? Разговаривал вежливо?
– Более чем.
– Не угрожал?
– Нет-нет, всё прошло отлично.
– Точно? А то вы какой-то бледный.
– Просто не выспался.
Петренко глянул на дверь.
– Чтоб вы понимали, я вам доверяю, но нас ждёт неприятная формальность. Нам придётся вас обыскать.
– Если так нужно.
Они прошли в другое, более просторное помещение, где двое охранников похлопали его с рёбер до щиколоток и попросили вывернуть карманы. Когда с этим было покончено и Петренко провожал Алексея по коридору к выходу, психиатр заговорил:
– Я должен вам кое-что передать. Спиридонов попросил.
– Что же? – Дмитрий изогнул левую бровь.
– Он пообещал вести себя нормально. Взамен требует доступ к фильмам и обеспечение сигаретами.
– После всего что он хотя бы здесь натворил? Да не в жизнь!
– Я вас понимаю и считаю, что он не заслуживает и таких мелочей. Я просто исполняю свою часть договоренности – передаю просьбу.
– Договоренности?
– Пришлось пообещать ему, что я замолвлю за него словечко. Я боялся, что иначе он не будет говорить так охотно.
Петренко сплюнул прямо на бетонный пол.
– Не верится мне, что это зверьё исправится. Он слишком пристрастился к вкусу крови.
– Его история подсказывает, что он может долго сдерживать себя.
– А потом в один прекрасный день устроит нам веселье…
– Многие серийные убийцы «перегорают» с возрастом, особенно в тюрьме.
– Мне кажется это не про него.
Уже за пределами тюремных стен, на парковке, в своей старенькой «хонде» Алексей ещё раз прослушал записанный на диктофон рассказ маньяка и прокрутил всё остальное, что услышал, в голове.
Этот парень был психопатом, никаких сомнений. Отсутствие эмоций и каких-либо угрызений совести, вот что подтверждает это прежде всего. Родился ли он таким или стал вследствие тяжёлой жизни – вопрос для профессионалов со стажем.